Глава 26. Тон Бена явно не располагал к препирательствам, но я все‑таки попыталась ввернуть словечко:

 

‑ Залезай в грузовик.

Тон Бена явно не располагал к препирательствам, но я все‑таки попыталась ввернуть словечко:

‑ Не думаю, что…

‑ Ами, я не шучу. – С мрачным лицом Маккаллох протянул ладонь: – Давай сюда ключи – я достану твою сумочку, или что там тебе нужно, а потом отвезу тебя домой.

‑ Я не брошу свою машину на обочине.

‑ Ты ведь уже сделала это раньше, когда словно заяц носилась по пастбищу.

‑ Это другое! Я ведь не думала, что ухожу надолго. И не ожидала, что твои земли заминированы.

Он взял меня за руку и развернул к машине:

‑ Как доберемся до твоего дома, я вызову эвакуатор.

‑ Я могу сама им позвонить прямо сейчас, – буркнула я, высвобождая руку и поворачиваясь к Стелле.

Бен снова развернул меня:

‑ По крайней мере звони из пикапа. На случай, если тот, кто проколол шины, до сих пор где‑то поблизости.

Я могла бы снова вывернуться – Бен был настойчив, но не груб, – но его слова меня остановили.

‑ Что? Думаешь, кто‑то притаился за деревом и ждет удобного случая, чтобы в меня пальнуть?

Когда мы подошли к грузовику, Бен прижал меня к его крылу прежде, чем я успела среагировать, и крепко схватил за плечи. За мои обнаженные плечи – о боже, от этого просто в дрожь бросало. К счастью, ковбой, казалось, этого не заметил. Впрочем, как и моего прерывистого дыхания и румянца, разливавшегося от того места, где меня прикрывала попона. Он пристально посмотрел в мои расширившиеся глаза и сказал:

‑ Ну что ты за идиотка…

Это моментально вернуло меня с небес на землю, но не успела я и слова вставить, как он продолжил:

‑ Кто‑то проколол твои шины. Ножом! И это сделал не призрак, а человек из плоти и крови.

‑ Знаю. – Я встретила взгляд Бена, желая, чтобы он увидел разумную Ами внутри той идиотки, которой я ему казалась.

Он изучал меня еще мгновение, мысли ковбоя явно меняли направление, но определить его я не могла. Тем временем хватка на моих плечах ослабла, хотя едва ли Маккаллох это понимал. Он размышлял, а в это время большой палец его правой руки скользил по моей коже в бессознательном движении, которое могло бы быть лаской – в другой ситуации и с другими участниками. Судя по предательскому ритму пульса, мое тело этой разницы не чувствовало.

А может, Бен на самом деле все понял. За секунду до того, как отпустил меня, словно обжегшись о мою кожу. Быстро отведя взгляд, он отступил и прокашлялся:

‑ Ну, давай свои ключи.

‑ Не оставлю Стеллу здесь, – сказала я стальным тоном. – Я купила ее на собственные деньги, хотя отец был против, а мама хотела заплатить за нее деньгами, отложенными мне на подарок к выпускному. Машина почти новая, и она не семейная, она только моя!

Я осеклась. Черт, хотелось шлепнуть себя по губам, потому что в глазах Бена Маккаллоха промелькнуло нечто странное, и я поняла, что слишком много ему выбалтываю.

Он, видимо, думал так же и после долгой паузы произнес:

‑ Ладно. Я поменяю колесо, и ты сможешь доехать домой на докатке.

Непроизвольный протест едва не сорвался с моих губ – я ведь и сама могла. Все члены моей семьи время от времени просили меня об этом. Хотя, вероятно, нелегко менять колесо совершенно голой, обернутой в лошадиную попону. Но я не могла заставить себя надеть испачканную летучемышиным дерьмом одежду, пока был хоть какой‑нибудь другой вариант.

К сожалению, брезгливость оказалась сильнее феминизма, и я опустила ключ в протянутую ладонь Бена.

И даже не подумала протестовать, когда он сказал, что проводит меня до фермы Гуднайтов. Это было разумно, принимая во внимание тот факт, что мне придется ехать на докатке по очень пустынной дороге. Я, конечно, старалась не подавать вида, но сама мысль о возвращении домой в одиночестве, когда кто‑то, возможно, притаился в лесу и наблюдает за нами – за мной, если б я была одна, – приводила меня в трепет. Некто взял нож и покусился на мою собственность. Записка, оставленная на лобовом стекле, только подтверждала недобрые намерения.

В общем, я радовалась, что Бен Маккаллох меня проводил, открыл для меня ворота и припарковал свой грузовик перед домом, рядом со Стеллой.

Расстраивали только козы, свободно скачущие по двору.

Огни сигнализации горели, но сам дом был погружен во тьму. Я услышала приглушенный лай и тут же увидела собак, прячущихся под крыльцом. Вздохнув, выбралась из машины. Фин, наверное, еще не вернулась.

Бен встретил меня у центральной калитки, распахнул ее передо мной и передал одежду, которую я забыла в кузове его грузовика.

‑ Иди и прими душ. Я покормлю этих иллюзионистов.

‑ Тебе нужно будет постучать по кормушке…

‑ Я помню, – ответил Бен. Конечно, он видел, как я делаю это в день нашей встречи. Кажется, это было давным‑давно.

Я позволила Бену заняться козами, удивляясь такому прогрессу в наших отношениях. Собаки появились из укрытия и с нетерпением ждали, когда же им позволят проникнуть в тепло и безопасность дома. Я скинула грязную обувь и оставила ее и испорченную одежду снаружи. А как только открыла дверь, зажегся свет, и я облегченно вздохнула, оказавшись внутри дома, под защитой тетушкиной охранки.

‑ Спасибо, дядя Берт. – Я начала подниматься вверх по лестнице, но замерла, не убирая руки с перил, и обратилась к неподвижному креслу‑качалке: – Не обижай Бена, ладно? Он сегодня помог мне выбраться из довольно затруднительной ситуации.

Кресло не подало признаков жизни, но я слишком устала – и слишком воняла, – чтобы спорить.

Наверху я залезла под такой горячий душ, какой только могла выдержать. Мыло щипало царапины на спине и особенно на ладонях, пока я не меньше пяти раз намыливала волосы. Я не трогала «освежающий голову» шампунь, а использовала нечто для «поднятия настроения». «Дышите глубоко, и пусть ваше напряжение утекает в канализацию». Мама определенно была права. Утверждать, что у меня нет ничего общего со сверхъестественным, все равно, что называть себя вегетарианкой, раз только иногда ем курицу и рыбу.

К тому времени, как я вытерлась и расчесала волосы, я перестала ощущать себя неврастеничкой, готовой подскочить до потолка от малейшего шороха. Я надела фланелевые пижамные брюки, сомневаясь, что когда‑нибудь смогу согреться, и начала искать старую мешковатую футболку, потому что царапины на спине продолжали кровоточить.

Посмотрев на них в зеркало, я содрогнулась. В кабинете тетушки Гиацинты наверняка должно быть что‑нибудь полезное как раз на такой случай, так что я направилась вниз.

И замерла, увидев сидевшего на диване Бена. Он листал номер «Техасского садовода», хотя едва ли смотрел на страницы.

Я ожидала, что он уйдет, покормив коз. А может, и не ожидала, потому что прощаться‑то не стала. Так что, вероятно, я бессознательно пригласила его остаться. Бен определенно чувствовал себя как дома, положив ноги на диван, но хоть без обуви. Держу пари, это все воспитание его матери сказывается. Волосы Бена под светом лампы отливали золотисто‑коричневым, словно обнаруженная нами днем руда.

Маккаллох взглянул на меня, и я сделала вид, что вовсе на него не глазела.

‑ Лучше? – поинтересовался он.

‑ Немного. Мог бы и не оставаться.

‑ Где твоя сестра?

Я преодолела последние ступеньки, как ни странно, смущаясь своих пижамных штанов больше, чем наготы и попоны.

‑ Где‑то с ребятами, полагаю.

‑ Ты позвонила ей?

Я театрально закатила глаза:

‑ Ух ты. Какая великолепная идея. Обязательно воспользуюсь ею в следующий раз, когда застряну в пещере.

Бен вскинул руки, сдаваясь:

‑ Ладно, ладно.

Поскольку он явно не собирался уходить, я пошла в кабинет и открыла ближайший к двери шкафчик. Скорая медицинская помощь для всевозможных случаев, включая мой. Я схватила банку с мазью и после минутного колебания направилась обратно в гостиную.

И подала банку Бену.

‑ Раз уж ты здесь, да к тому же почти все уже видел, помоги. – Я повернулась и задрала футболку на спине, при этом крепко придерживая ткань спереди. Потому что я – сама скромность.

‑ Черт возьми, Ами!

Это было мало похоже на возглас восхищения моей алебастровой кожей, так что, наверное, там сзади все выглядит так же паршиво, как чувствуется.

‑ Прости, – сказала смущенно и опустила футболку, вздрогнув от боли, когда ткань коснулась царапин. – Подожду Фин.

‑ Лучше не стоит. – Бен зацепил ногой пуфик и придвинул его поближе, а затем сел на кресло дяди Берта прежде, чем я смогла его остановить. – Садись, – сказал, указывая на пуфик перед собой.

Я очень осторожно опустилась, затем снова потянула футболку вверх. Когда Бен открутил крышку, по комнате разлились приятные запахи лаванды, масла чайного дерева и бергамота. Смешиваясь с ароматом «настроенческого» шампуня, которым я благоухала после душа, они заставили меня млеть от удовольствия. По крайней мере до тех пор, пока холодная мазь не коснулась моей растерзанной кожи.

Я отпрянула с шипеньем и хныканьем.

‑ Не будь ребенком, – сказал Бен.

‑ Отвлеки меня, – потребовала я.

Хотя само присутствие Маккаллоха уже отвлекало, не говоря о его прикосновениях, мягких и нежных. Он осторожно размазывал мазь тети Гиацинты по моей спине, заставляя меня острее чувствовать чистый и свежий аромат лаванды и бергамота.

‑ Расскажи мне про Безумного Монаха с ранчо Маккаллохов, – заговорила я.

‑ Нет, я не буду тебе потакать. Особенно когда ты называешь его так по‑дурацки.

‑ А… как называешь его ты?

‑ Я называю это все собачьим бредом.

Я обернулась, чтобы взглянуть на Бена, и тут же пожалела об этом – вслух, – потому что те места, до которых мой лекарь еще не добрался, зверски саднили при движении.

‑ Вот чего ты добилась, – заметил Бен, начав обрабатывать больной участок.

Я хотела объяснить, что подняла тему, только чтобы отделить реальность от призрака, который меня преследовал. У меня было достаточно болезненных доказательств его существования, но помимо этого муссировались лишь неясные слухи и сомнительные посулы за голову вредителя, известного в народе как Безумный Монах. Теория, что это два разных привидения, прочно засела у меня в голове, но я до сих пор не знала, что из себя представляет Монах. Вымысел он или правда?

Раз Бен в него не верит, значит он существует? Или наоборот?

Маккаллох добрался до еще одной глубокой царапины, и я зашипела от боли. Он издал успокаивающий звук, но продолжил тщательно обрабатывать кожу.

‑ Мне следовало заставить тебя обратиться к врачу. Черт его знает, что попало в эти царапины.

‑ К сожалению, я точно знаю, что в них попало. – Внезапно я похолодела от ужасной мысли: – О боже! Мне, наверное, нужна прививка от бешенства!

‑ Нельзя заразиться бешенством от мышиного помета.

Я изогнулась, несмотря на боль, чтобы взглянуть Бену в глаза:

‑ Уверен?

Он смущенно улыбнулся:

‑ Я погуглил в телефоне, пока ты принимала душ.

У Бена Маккаллоха умопомрачительная улыбка. Жаль, он нечасто ей пользуется. Но, возможно, так безопаснее. Мне уже начинало казаться, что все наши встречи должны оканчиваться моим невольным стриптизом. И совсем не хотелось думать, во что это все могло вылиться, будь Бен действительно милым.

Собаки спали на полу перед камином. Их неожиданный лай заставил меня подскочить на месте. Как и Бена, когда эти сонные медлительные создания превратились в сгусток энергии, направляющийся к двери.

Свет фар пролился в окна, и я услышала гул двигателя, который затем затих.

‑ Вероятно, это Фин, – сказала я.

Неиспачканной мазью рукой Бен вытащил телефон из кармана и посмотрел на время.

‑ Уж надеюсь.

Я осторожно опустила футболку. Царапины едва саднили. Старая добрая тетушка Гиацинта.

С крыльца послышался звук шагов двух человек, и в дом вошли Фин с Марком. Прежде, чем я смогла вспомнить о своей злости на сестру за игнорирование телефонных звонков, она бросилась ко мне:

‑ Клянусь, я не слышала звонка. Но потом возникло это нехорошее предчувствие, и я связалась с тобой сразу, как смогла.

‑ Все нормально, – заверила я. – Ты позвонила вовремя.

История с появлением призрака уже не казалась такой важной. А может, сказывалось действие шампуня.

Бен встал. Наблюдая за его вернувшейся скованностью, я вдруг поняла, что ее и в помине не было с тех пор, как я спустилась вниз. Марк с любопытством и удивлением покосился на ковбоя и с легким сомнением в голосе спросил:

‑ Все в порядке?

‑ Нет, – ответил Бен. – Кто‑то проколол шины на автомобиле Ами. И оставил записку на лобовом стекле.

А я‑то гадала, не забыл ли он об этом. Очевидно, нет. Марк снова посмотрел на меня, теперь с большей тревогой:

‑ Ты в порядке?

‑ Да. – Я поняла, что до сих пор держу банку с мазью первой помощи. – Вечерок выдался очень увлекательный.

‑ Ты ее не выбросила? – поинтересовалась Фин. А когда я непонимающе уставилась на нее, пояснила: – Записку.

Бен вытащил бумажку из своего кармана. Я и не заметила, как он ее забрал. Фин повертела записку, тщательно изучая с обеих сторон.

‑ Похоже, ее оторвали от чего‑то. И писали не красными чернилами, как другую. Тот, кто это сделал, должно быть, взял первое, что попалось под руку. – Поднеся клочок бумаги к носу, Фин принюхалась. – Пахнет коноплей.

Я этого не заметила, но сестрица передала записку Марку, который тоже ее обнюхал, а затем посмотрел на Бена. Тот протестующе поднял руки:

‑ Это не из‑за моего грузовика. Сейчас он воняет, конечно, но как дерьмо летучей мыши.

Фин взяла бумагу и направилась в лабораторию:

‑ Я собираюсь применить магию из сериала «Место преступления». Только Эмери не говорите.

Бен какое‑то время смотрел ей вслед, затем перевел взгляд на меня:

‑ Она ведь пошутила насчет магии?

‑ Ну, с Фин шансы пятьдесят на пятьдесят, – сказала я. И не солгала.

На лице Маккаллоха появилось то самое «давайте‑ка‑посерьезнее» выражение, и он повернулся к нам с Марком:

‑ Вот что беспокоит меня во всем этом. В записке есть угроза, что подтверждают проколотые шины. А вдруг Ами оказалась бы на дороге одна?

Марк тоже перешел к делу:

‑ Думаешь, кто‑то специально хотел ее запугать?

‑ Думаю, каждый в городе знает, что сестры Гуднайт переворачивают камни и буквально выкапывают скелеты.

Мне вспомнилась женщина из туалета в баре, но вряд ли она имела возможность уйти с работы и подкинуть записку, так что я не стала ее упоминать.

‑ Но ведь не мне одной угрожали. Антропологи тоже нашли записку на своем фургоне. И очень многие считают, что мы должны оставить в покое спящего монаха.

Я также не упомянула, что Бен – один из таких людей. Но он, казалось, все прекрасно понял.

‑ Как только мы приступили к строительству моста, начался хаос. Странные звуки на пастбище; люди, не желающие выходить на работу; рушащиеся изгороди, разбредающийся скот. – Бен рассеянно пробежал рукой по волосам, затем мрачно и решительно посмотрел на меня: – Ами, ты спросила меня о Безумном Монахе, и я скажу тебе, что ни на йоту в него не верю. Но что‑то происходит. Кто‑то хочет вывести тебя из игры. И неизвестно, на что они готовы пойти, чтобы тебя остановить.

Я опустилась в кресло дяди Берта. Записка, шина, женщина в баре – все это довольно незначительно по сравнению с тем, что случилось в пещере. Но Бен сумел подать это в новом, тревожном свете.

Марк прислонился к стене, сложив руки на груди и обдумывая слова Бена.

‑ Возможно, мне следует остаться здесь на ночь. Не в том смысле, что я сексист, мол, вы девчонки и все такое… – пробормотал он, услышав мой возмущенный ропот.

‑ Собаки… – начала я, но Бен перебил:

‑ Самые трусливые создания в мире!

Это правда, хотя мне не очень понравилось слышать ее от Бена.

– Но они лают достаточно громко, чтобы отпугнуть самого дьявола, – заметила я. Кроме того у нас имелись еще дядя Берт и не совсем традиционная охранная система тетушки Гиацинты. Собственно, ферма – единственное место, где я чувствовала себя в безопасности.

‑ Уже час ночи, – разумно заметил Марк. – Утром я должен быть на раскопках, если мы хотим все завершить до вечеринки в честь четвертого июля. Я запросто могу эти пять часов подремать на диване.

‑ Отлично, – сдалась я, потому что уже устала это обсуждать.

Бен кивнул, как если бы имел право голоса в данном вопросе, и пошел к двери:

‑ Мне пора. Приготовления к празднику начинаются затемно, да и другой работы у меня полно.

Я двинулась следом, будто это был обычный светский визит, а я – радушная хозяйка. Бен свободно болтал с Марком, но, стоило нам остаться у двери одним, тут же словно растерял весь свой словарный запас. И в конце концов просто выдавил:

‑ Будь осторожна, Ами. – И вышел.

Когда дверь закрылась, я повернулась к Марку, ожидая комментариев, но он невинно поднял руки:

‑ Я ничего не говорил. А… почему ты в пижаме?

‑ Долгая история. Где это вы были, что Фин не могла ответить на звонок?

‑ Опробовали другой бар в городе. – Марк изобразил дьявольскую усмешку, но я не купилась на эту имитацию плохого парня.

‑ Ладно. – Я пошла к дивану и начала убирать лишние подушки. – Если ты вызвался остаться только для того, чтобы иметь возможность провести время с моей сестрой…

‑ Я бы никогда не воспользовался ситуацией. – Марк снова взглянул на дверь, за которой исчезла Фин. – Думаешь, это сработает?

Я не могла дать ему ответ.

‑ Фин предсказуема в одном и совершенно непредсказуема в другом. Она гениальный аналитик, но в вещах… не связанных с наукой, несколько бестолкова. – Я улыбнулась: – И если ты разобьешь ей сердце, я сама лично наложу на тебя проклятье.

Марк рассмеялся, будто это была шутка. С каждой минутой я становилась все больше похожей на Гуднайтов.

И сама не знала, как к этому отношусь.