Это хуже наркомании

Саундтрек к главе: One Republic - Won't Stop

Младший Каулитц сидел в позе лотоса на пушистом ковре в гостиной и, глядя в круглое зеркало, стоящее напротив его лица на журнальном столике, вычесывал все еще оставшиеся в волосах крошки чипсов. А его брат сидел за его спиной на диване и от безделья щелкал пультом от телевизора, переключая каналы. Он пытался найти что-то, что его не раздражало бы. А раздражало абсолютно все: прилизанный ведущий новостей, одетая во все розовое героиня какого-то глупого подросткового сериала, яркие мультяшные герои. А особенно бесило его то, что он вынужден сидеть, словно цепной пес, рядом с близнецом, пока тот, морща носик и ворча, приводит себя в порядок.

-Помоги мне, - неожиданно произнес Билл, садясь в пол оборота.

-Чего? - Сдвинув брови в возмущении, воскликнул Том.

-Того! Давай, братец. Это по твоей милости и тупости мне приходится доставать всякую дрянь из моих волос. Я не вижу своего затылка, тебе придется мне помогать, - спокойно ответил парень, вынимая очередную крошку из дредлоков.

-Чего? – повторил старший. – Не собираюсь я копаться в твоих волосах, я даже прикасаться к ним не хочу. Вдруг ты заразный...

На мгновение в комнате повисла тишина, сквозь которую, словно через толщу воды, пробивался бубнеж телевизора. Билл смотрел на Тома снизу вверх своими темно-карими глазами. Сейчас они были почти черными из-за расширившихся от гнева зрачков. Казалось, он и дышать стал через раз. И холод во взгляде такой, что пробирало до мозга костей. А чего он ждал? Что «любимый» брат ринется спасать его прическу? Что не начнет психовать, отпираться и оскорблять? Нет, только не сегодня. Сейчас он этого не ожидал. Почему-то ему казалось, что они смогут хотя бы на время быть настоящими близнецами, а не парой похожих парней, которые ненавидят друг друга за одно только существование. Но нет. Эти глаза напротив были все такими же далекими и чужими, хоть и появлялись мысли о том, что он смотрит в зеркало.

-Ничего. Забудь, - тихо произнес он, снова отворачиваясь.

Том моргнул, прогоняя мурашки, бегающие по спине толпой, а когда снова открыл глаза, то наткнулся на отражение Билла в круглом стекле. Чистое красивое лицо без капли макияжа и опущенные веки с дрожащими ресницами. Могло показаться, что он вот-вот заплачет, и у парня даже успела зашевелиться совесть где-то там, глубоко, но в ту же секунду она застыла от замораживающего пристального взгляда.

Каулитц-младший открыл глаза и тут же посмотрел на отражение своего брата в зеркале перед собой. Черты лица – те же, что и у него. И губы. И только сознание зацепилось за эти кажущиеся такими нежными лепестки, как он заставил себя посмотреть прямо в глаза этому человеку, который был самым родным и самым далеким. И две половинки его сердца столкнулись в борьбе всех «за» и «против». С одной стороны хотелось с разворота, изо всех сил дать Тому по лицу. Так, чтобы остался след, чтобы потом появился синяк, чтобы не забыл еще долго. А вторая его часть стонала от боли, плакала. Хотелось скулить и рыдать, как ребенку, которого обидели. Но как бы он смог показать свою слабость? От этого никому лучше бы не стало, только хуже. Это вызвало бы еще большую агрессию со стороны Тома или, может быть, даже пренебрежительное презрение. Хотя, и это не было редкостью в их отношениях. Но каждый раз чувствовать себя униженным настолько надоело, что хотелось уменьшить такие моменты до минимума. Поэтому Билл склонился к своей первой, бушующей половинке.

Том с широко открытыми глазами, словно в замедленной съемке наблюдал за тем, как близнец резво встает с пола и замахивается. Очнулся от ступора он только тогда, когда длинные пальцы скользнули по его лицу, не причинив такой уж сильной боли. Но этого было достаточно, чтобы он вышел из транса, осознавая свое положение. А рука, тем временем, поднималась снова в замах.

-Сука! – прошипел Билл, собираясь ударить уже кулаком, и теперь целью было не лицо.

На это старший близнец уже отреагировал, быстро выставив вперед руки, ловя сильными пальцами тонкие запястья. Второй по инерции чуть подался вперед и едва не упал на колени все еще сидящего на диване Тома. Но тот не позволил, а вскочил сам и толкнул Билла от себя. Он всегда был сильнее и часто этим пользовался. И сейчас брат отлетел, словно пушинка, приземляясь пятой точкой на журнальный столик. Он зашипел от боли, которая пронзила весь позвоночник после удара копчиком о твердую поверхность. Он снова смотрел снизу вверх, но теперь это был немного другой взгляд. Его глаза... В них была ненависть и страх, словно у беззащитного зверька перед охотником, который знает, что сейчас произойдет, но не хочет сдаваться.

-Успокоился? – спросил Том, сжимая чуть сопротивляющееся тело кольцом своих рук.

Этот надменный вид человека, чувствующего свое превосходство над окружающими, невероятно бесил Билла. Он уже представил мысленно, как выливает этому самоуверенному болвану на голову ведро ледяной воды... И дыхание перехватило. Сознание выкидывало с утра такие финты, что испарина выступала на лопатках. И сейчас это было через край.

Вслед за ледяным душем фантазия подбросила образ влажного тела в намокшей футболке, ткань которой так соблазнительно очерчивает напряженные мышцы. И в низу живота скрутился тугой комок нервов, который начал посылать всему организму странные импульсы, совсем не уместные в данной ситуации. И Билл, чувствовал, как злость переходит в другое чувство, похожее на возбуждение. И это пугало. Парень замер на секунду, даже не замечая, что его запястья до сих пор находятся в цепких пальцах брата. Он прислушивался к своим ощущениям, которые не хотели отпускать. И...

-Слезь с меня! – закричал он, упираясь ладонями в крепкую грудь, от прикосновения к которой вонами по телу распространились тысячи маленьких электрических зарядов. – Отпусти!

Том, шокированный истерикой, которую он видел в глазах напротив, пропустил мимо ушей эту кричащую просьбу, пытаясь понять, что же нового он заметил в бегающих в панике зрачках. Это было что-то незнакомое, не похожее на все, что было раньше. До этого в такие моменты в карих миндалинах Билла была только гордая ненависть, а теперь. Теперь страх, паника, отчаяние. И это было так непривычно, что завораживало. И вдруг рьяно сопротивляющееся тело затихло. И умоляющие глаза, покрытые странной полупрозрачной пеленой, в упор смотрели на него.

-Отпусти, - простонал Билл.

Старший Каулитц, словно ошпарившись этим шепотом, подскочил и отошел на шаг назад, отпуская тонкую руку, глядя расширенными зрачками на свое отражение. А оно, в свою очередь, резко отвернулось.

Младший близнец, только почувствовав желанную свободу, тут же повернулся к Тому спиной, пытаясь скрыть свое совершенно ненормальное возбуждение, так явно рвущееся из штанов. Теперь он чувствовал это в полной мере, когда перестал бояться, что близнец это заметит. И понимание этого заставило его осесть на пол, обхватить колени руками. Хотелось выть, скулить, кусать себя за руки, причинять себе боль. Но показать это сейчас означало выдать себя. А этого он не мог допустить. Слишком ненормально. И если бы он мог, то убежал бы сейчас подальше от этого человека, вызывающего такие противоречивые эмоции.

-Псих, - вынес вердикт Том, плюхаясь обратно на диван и как ни в чем не бывало переводя взгляд на экран телевизора, – он так ничего и не понял, не заметил странного напряжения близнеца.

-Отвали, - прошипел Билл, снова усаживаясь перед зеркалом, но уже в другой позе, закрытой, потому что сладкое томление в животе не хотело проходить.

А что еще оставалось делать? Только сидеть и кусать губы, отвлекаясь от назойливых мыслей, крутящихся в голове. И парень сейчас хотел только одного: чтобы поскорее прошел этот день, наступила ночь, и он уснул, и, может быть, сумел бы во сне забыть о странном чувстве, так напугавшем его.

***

День пролетел на удивление спокойно. Том не мог не заметить, что Билл ведет себя слишком тихо, очень покорно. Не перечил, и если старшему требовалось куда-то идти, то он послушно следовал за ним, без пререканий. Это заставляло насторожиться, навевало много мыслей, предположений о причинах такого поведения. Может быть, он испугался, что близнец снова его ударит? Это было самое глупое из всех предположений, потому что обычно младший сам нарывался на драки и уж тем более никогда их не избегал, не смотря на то, что был слабее.

Он просто боялся снова оказаться в опасной близости от крепкого тела, мысли о котором не переставали посещать Билла. Он старательно отводил глаза каждый раз, когда взгляды случайно встречались. Он пытался садиться подальше, вставать в стороне на расстоянии, какое только позволяла цепь, связывающая их. И именно ее винил во всем он, был уверен, что не будь они друг к другу привязаны, не лезли бы в голову эти почти преступные мысли, от которых воротило. Воротило, но он все равно к ним возвращался, не в силах прогнать окончательно.

И только к вечеру, когда уже стемнело за окнами, он вздохнул спокойно. В доме воцарил полумрак, в котором была не так сильно заметна его чрезмерная бледность, в которой было трудно различить в его черных глазах бегающие зрачки.

Билл сидел в кресле, положив одну руку с наручником на подлокотник, а второй рукой гладил урчащего кота, удобно устроившегося на его коленях. Том сидел на диване рядом и листал какой-то журнал, который достал из-под диванных подушек. Телевизор был выключен, мерно тикали часы, сердце стучало так тихо, что, казалось, вот-вот остановится. Каулитцу-младшему хотелось кричать, чтобы разорвать это молчание, которое напрягало все нервные клетки.

-Том, мы так и будем сидеть в тишине? – спросил он.

Том поднял на него от глянцевых страниц удивленные глаза. С того инцидента утром у журнального столика Билл не обращался к нему напрямую, а говорил словно сам с собой, но было ясно, что слова сказаны для брата. А тут прямое обращение.

-Ты хочешь что-то предложить? – спросил он, возвращая рассеянный взгляд к ярким иллюстрациям.

-Возможно... Я хочу спать...

И снова удивленное лицо. Том отложил журнал и, сложив руки на груди, в упор посмотрел на абсолютно идентичное лицо, за исключением родинки под губой.

-Еще и полуночи нет, а ты уже рвешься в постель? С каких пор ты стал примерным мальчиком?

«Постель». Это слово резануло по слуху Билла, и он осознал, что сейчас для него пойти в спальню со старшим братом – смерти подобно, еще хуже, чем вот так сидеть рядом с ним. Ведь им предстоит совместный душ, а потом... Сон на одной кровати. И желудок скрутило только об одной мысли о том, что это тело будет еще ближе. А вдруг на следующее утро они снова проснутся, обнимая друг друга. Это уже будет критической точкой. Нет, нельзя этого допустить.

-Нет, не стал. Я передумал, - слишком, слишком резко произнес Билл, глядя куда угодно, лишь бы не на близнеца. – И вообще, у меня предложение: давай спать здесь.

-Чего? – у Тома чуть глаза на затылок не вылезли от этого заявления. – Ты совсем двинулся? Ты же, вроде, сегодня задницей ударился, а не головкой, братик. Острых ощущений не хватает, или что?

-Ты же не хочешь завтра обнаружить себя на мне? Или у тебя уже есть коварный план по соблазнению собственного брата-близнеца?

Билл не понимал, что несет. Он просто на уровне подсознания перекладывал свои чувства и желания на ближайшего человека. Этим самым он хотел себя же убедить, что во всех его мучениях виноват Том и только Том. Что это именно из-за него, из-за того, что он сделал спросонья этим утром, он сегодня не может выкинуть его из головы.

-Думай, что говоришь, идиота кусок, - буркнул Том, почему-то опуская глаза.

Ему вспомнился утренний инцидент, когда его сознание так его подвело. И в голове вспыхнули яркие картинки: вот он с еще закрытыми глазами чувствует нежную кожу под своими ладонями и так же, не поднимая век, придавливает ароматное тело к кровати собой. И ведь не смутило и то, что он не почувствовал даже намека на девичью грудь. Его вело обоняние, которое звенело в голове, сообщая о том, что запах этого человека – самый прекрасный аромат, из всех когда-либо касавшихся его носа.

Том судорожно вздохнул, прикрыв глаза и устало потерев виски.

-Ладно, пошли спать, - произнес он, поднимаясь на ноги.

-Я никуда не пойду, – пробурчал Билл, забираясь еще глубже в кресло и крепче прижимая кота к себе.

Он уже понял, что идти все равно придется. Это как минимум глупо – оставаться здесь. А разойтись – нереально. Они сегодня уже пробовали и масло, и мыло. Но браслеты на цепи были очень узкими, и кисти братьев ни в каком виде не хотели пролезать через них без ключа. Дэвид все предусмотрел.

-Ты идиот? – Том остановился, глядя сверху вниз на сжавшегося в комок близнеца. – Нет, я, конечно, в курсе, что ты идиот, но я тебя уже совсем не понимаю...

-А ты меня никогда не понимал! Я не пойду никуда...

-Придурок...

Старший не собирался больше церемониться с этим капризным ребенком и, схватив его за плечи, дернул на себя. А потом, когда Билл выпрямился, твердо вставая на ноги, повернул его к себе спиной и толкнул вперед к лестнице, ведущей наверх, к спальням.

Том быстро скинул с себя футболку и штаны, оставшись в одних боксерах, и смотрел на брата, который стоял, переступая с ноги на ногу, прижимая к груди жалобно скулящего Казимира, которому не нравилось, что его так сильно тискают.

-Хватит, Билл, да что с тобой такое? Ты весь день был таким тихим. Что теперь? Вроде, ничего нового не происходит. Все это вчера уже было. Или ты видишь какой-то подтекст в наших действиях? – он стоял, раскинув в стороны руки в непонимающем жесте, не стесняясь своего обнаженного тела, а Билл из-за водопада дредлоков тайком оглядывал каждый сантиметр его кожи, который видел в полумраке.

-Я не пойду с тобой в душ, - хрипло почти простонал он.

-Идиот, - Том хлопнул себя по лбу, пытаясь не разозлиться снова. – Так, все, хватит. Или ты раздеваешься, и мы идем в душ сейчас же, или я сам тебя раздену. И поверь, я не буду нежным!

Эти слова заставили младшего близнеца содрогнуться. И снова его фантазия подложила ему жабу, пуская картинками, появляющимися в голове, табуны мурашек по коже. Он представил, как эти крепкие руки стянут с него футболку, как они же спустят по его тонким ногам ткань домашних штанов, и в голове помутнело. Это было бы слишком, слишком приятно, чтобы позволить этому случиться, поэтому Билл бросил животное, которое все еще держал, на кровать, и начал судорожно раздеваться.

-Отвернись, - прошипел он сквозь зубы, когда взялся за резинку голубых треников.

-Чего? Что я там не видел? – усмехнулся Том.

Брат не ответил ему, молча пройдя в ванную. Старшему ничего не оставалось, кроме как последовать за ним, пожав плечами.

-Не смотри на меня, - Билл обернулся и, убедившись, что близнец смотрит в противоположную сторону, зажмурился и спустил с бедер штаны с боксерами одновременно, сразу же шагая в душ под холодные струи воды.

-Черт, Билл, ты решил замерзнуть? Лично я не хочу отморозить себе все достоинства, - пробормотал Том, вставая рядом спиной к спине и прибавляя напор горячей воды.

А младшему уже было все равно. Ледяные капли быстро привели его полу-эрегированный член в спокойное состояние, отбив холодом все ненужные мысли. И он улыбнулся своей маленькой победе.

-И чего мы лыбимся? – спросил старший, заметив в небольшом зеркале, как губы брата расползаются в улыбке.

-Не твоего ума дела. Давай, шевелись, я не хочу застрять здесь на пол ночи...

***

Близнецы Каулитц лежали на широкой постели, стараясь находиться как можно дальше друг от друга. Оба разморенные горячим душем, сонные и изнеженные, медленно засыпали. Ни один не думал ни о чем, что могло бы их напрягать сейчас. Мысли проносились в их головах, оставаясь почти незамеченными. А между их телами вытянулся кот, служивший некоторым гарантом, что они вдруг не окажутся рядом.

Вторая ночь вместе. Та же комната, та же постель, но совсем другое состояние. Странное, недопустимое. В воздухе витал сквозняк, который сейчас приносил не только прохладу с улицы, но и перемены. Парни мирно спали, им снилось что-то приятное, потому что на губах каждого сейчас лежала мягкая улыбка. А их руки, сцепленные наручниками, сейчас оказались совсем рядом. Тонкие пальцы Тома едва касались кончиков наманикюренных пальчиков брата. И от них расходились по телам волны тепла.

Они чувствовали друг друга во сне, хоть и не осознавали этого. И на утро они даже и не вспомнят, не поймут, что ночью были едины. Ведь в таком состоянии они не контролируют себя. Во сне они просто братья, самые настоящие близнецы. И нет ненависти, нет ненужных ссор. Только нежность и спокойствие от ощущения присутствия друг друга. И чем дальше ночь, тем теснее сплетаются их пальцы. Ладонь к ладони, плечо к плечу, тонкое тело в кольце крепких рук. Тепло и спокойно, как было прошлой ночью, но, кажется, что не было уже давно.

Билл повернул голову, утыкаясь своим носиком в подмышку брата, и проснулся. Он мгновенно осознал свое положение, и его сердечко бешено забилось. Он снова был прижат к горячему торсу Тома, который невесомо обнимал его за плечи. Конечно, он спал, иначе уже что-нибудь произошло бы. Поэтому парень попытался как можно осторожнее выбраться из этих объятий. Но не тут-то было. Почувствовав сквозь сон, что он ускользает, старший Каулитц, повернулся на бок и притянул близнеца ближе, прижимая к груди.

-Черт, - выдохнул беззвучно Билл, чувствуя, как снова накатывает это непонятное возбуждение.

Это снова пугало. А как могло быть иначе, как он мог не бояться этого, ведь он хотел! Он хотел своего родного брата, которого всю жизнь люто ненавидел! Необъяснимо, непонятно, страшно. И ведь ему всегда нравились девушки! Никогда, - он был уверен - никогда в жизни не задумывался о том, что может быть бисексуальным, а уж тем более геем. А тут. Парень. Брат. Близнец.

-Черт возьми, отпусти меня! – заорал он, упираясь руками в твердую грудь и пытаясь не касаться его бедра своим уже нешуточным стояком.

-Блять! – воскликнул Том, мгновенно открыв глаза.

Он тут же расцепил руки, ошарашено глядя на Билла, который в один миг перевалился на другой бок и сжался в комок, сваливаясь с кровати на мягкий ковер на полу.

Парень свернулся клубком, изо всех сил сжимая ноги, отчаянно пытаясь унять порхающих в животе бабочек. Но они бились, словно загнанные в ловушку, не давая дыханию успокоиться, а пульсу вернуться в рамки нормы. Билл не выдержал этой пытки и жалобно заскулил, пропуская ладони между животом и коленями, сжимая пальцами напряженный член через ткань боксеров. Из глаз брызнули слезы.

-Нет, нет, - шептал он, едва сдерживая истерику.

-Билл, - позвал Том, свешиваясь с края постели и глядя на сидящего, на ковре к нему спиной брата.

Он не видел его рук, поэтому не мог даже догадаться об истинной причине такого поведения. И его охватило беспокойство. Впервые в жизни его волновало состояние этого человека, который сейчас был очень похож на наркомана, уже несколько дней нуждающегося в дозе, которой нет. Наркомана?

Это слово промелькнуло в голове тенью, пытаясь ускользнуть, но парень остановил ее. Его брат наркоман? Не может такого быть. Ведь Йост всегда строго следил за этим. Да и раньше он никогда не замечал ничего странного за близнецом. Хотя, замечал ли он вообще что-то, связанное с ним? Нет, ему всегда было плевать. И он ведь запросто мог что-то упустить. Что-то важное. Такое, как наркотики.

-Билл... – позвал он, а когда в ответ последовал очередной стон, он протянул руку, осторожно касаясь выпирающих позвонков кончиками пальцев.

Том заметил, что его пальцы дрожат. Это было так странно. Но не было времени обращать на это внимание. Как бы он не ненавидел брата, он не мог допустить, чтобы наркомания коснулась его семьи. И сейчас он должен был что-то делать. Должен был все выяснить и, если подозрения подтвердятся, сообщить Дэвиду.

-Билл...

-Не трогая меня! – закричал во все горло, срывая голос на хрип, младший.

Он сорвал с кровати одеяло и завернулся в него, скрывая свое тонкое тело от старшего брата. Он вскинул покрасневшие от слез глаза на его лицо и, испугавшись этого взгляда, уткнулся лицом в ткань, укрывшую его колени. Что он увидел в глазах Тома? Странную смесь страха, беспокойства, осуждения и презрения. Билл боялся подумать о том, что близнец мог догадаться о чем-то. Это заставляло тело еще сильнее содрогаться. Паника охватывала его, что немного помогало снять ненужное, опасное, преступное возбуждение. И только почувствовав легкое облегчение, он подорвался с пола и, кутаясь в одеяло, не обращая внимания на натянувшуюся цепь, ринулся в ванную.

Старший Каулитц не мог даже слова вымолвить, он только сорвался с кровати вслед за Биллом и, входя в ванную, увидел только худую голую спину, скрывающуюся в душевой кабине. Он уже хотел шагнуть следом, но створка закрылась перед носом, защемив звякнувшую цепь.

-Нет, Том! Я хочу побыть один!

-Не глупи! Не могу же я, как цепной песик, ждать тебя под дверью!

Ответа не последовало. Младший не сказал ни слова и когда вышел из душа, низко опустив голову с мокрыми дредами. В тишине парни оделись и спустились на кухню. Билл дрожащими руками наливал им кофе, а Том, стоя рядом, внимательно за этим наблюдал, решаясь начать разговор. И только когда они уселись за стол друг напротив друга, он открыл рот, чтобы выпалить на одном дыхании:

-Билл, скажи, что ты принимаешь?

Тик-так, тик-так. Чашка с гулким стуком опустилась на столешницу. Карие миндалевидные глаза с дрожащими зрачками смотрели в одну точку напротив. Через несколько секунд побледневшие губы расползлись в усмешке, а черная голова чуть покачалась.

-Я не наркоман, Том, - прохрипел он.

-Дай мне руки!

-Что?

-Дай мне свои руки, черт побери! – воскликнул парень, ставя и свою чашку перед собой.

Каулитц-младший еще шире улыбнулся, переведя взгляд на лицо перед собой.

-Тебя это беспокоит, - прошептал он, послушно протягивая руки ладонями вверх к брату, который почти грубо схватил их за запястья и вгляделся в венки на локтевых сгибах.

Кожа была бледной и абсолютно чистой. Без единого следа от укола. Значит, Билл не колется. Но что тогда?

-Кокс? – только и смог спросить он.

Билл как-то странно посмотрел на него, все так же улыбаясь. Вдруг ему показалось, что все не так плохо, как было сначала.

-Я обещаю тебе честный ответ, Том, если и ты честно ответишь на мой вопрос...

Старшему ничего не оставалось, только молча кивнуть.

-Почему тебя это беспокоит? Тебе не все равно?

Тик-так, тик-так. Снова молчание, снова напряженные взгляды по сторонам. Только не смотреть друг на друга. Но когда черные глаза снова сталкиваются, их уже невозможно отвести.

-Ты же мой брат, каким бы придурком ни был. Я же не могу... вот так... оставить это...

Бил невесело усмехнулся.

-Знаешь, наверное, лучше бы я был наркоманом... – он внимательно посмотрел на близнеца, ожидая реакции на свои слова, но, кроме удивленного взгляда, не было никакого ответа. – Нет, я не наркоман. Все гораздо хуже.

Том нервно сглотнул, не представляя, что может быть хуже этого, хуже наркомании. И боялся спросить. Но его глаза, почти умоляющие, все спросили за него. А в ответ все только лишь молчание. В молчании он смотрел, как младший брат поднимается со стула, как он медленно подходит к раковине и выливает в нее уже не такой горячий кофе, как споласкивает чашку, как ставит ее на полку, а потом все так же мучительно медленно подходит к нему. Парень смотрел снизу вверх на хитро улыбающиеся глаза, но видел в них, кроме смеха, еще и нешуточный страх.

А Билл весь дрожал, понимая, на что решился. Он понимал, что хуже, чем есть все равно не будет. Сейчас или пан или пропал. Поэтому, прогнав все страхи и сомнения, он наклонился к такому похожему лицу и коснулся своими губами его... Да, они такие же мягкие, как он себе и представлял.

Том в ступоре сидел, не в силах пошевелиться. Он широко распахнутыми глазами, словно во сне, наблюдал, как приближается к нему лицо брата, чувствовал робкий поцелуй. Он с трудом осознавал реальность, а в голове билась только одна мысль: его поцеловал брат, и ему это понравилось! А Билл выпрямился и теперь просто смотрел на растерянное лицо, чуть улыбаясь.

#8#