Двадцать лет спустя.

Отец всегда был для него примером жизни.

Себастьян не подвел сам себя. Еще в 16 лет он знал, что если не решит, как ему жить дальше, то вместо дубликата чести отца получит жалкое существование покойной матери. Со всеми вытекающими последствиями.

Странный мальчик с побитыми руками, впалыми щеками, необычной прической и глазами, полными необыкновенной болью, превратился в громоздкого и очень опасного мужчину 36 лет.

Полковник в отставке, самый разъяренный зверь во всей армии Ее Величества. Его имя на зубок знает каждый, кто участвовал в вооруженных конфликтах за свою страну.

Руки теперь украшают не шрамы от собственных порезов ножом, а шрамы войны. Болотные глаза давно смотрят на все вокруг до гротескного спокойно. Не изменилась прическа, лишь волосы стали чуть темнее. Морщины около глаз, он слишком близко познакомился с такой вещью, как песчаная буря. На его глазах умирали тысячи людей, те, кто его уважал, те, кто его ценил. Он давно знает, чем пахнет смерть.

Низкий голос, высокий рост. Крепкие плечи и вечно напряженная спина. Юношеские резцы давно превратились в невероятной остроты клыки.

Он повзрослел.

В 20 он познакомился с такой вещью, как снайперская винтовка, и понял, что встретил свою судьбу. Больше, чем это оружие, он не любит ничего.

Болезненные воспоминания не покидали его разум никогда, и всегда всплывали на поверхность, как только дело доходило до возможного счастья.
На фронте он встретился с прелестной девушкой, которая всей душой полюбила его. Тогда он и понял, что Джимом Мориарти была сломлена очень важная составляющая его души – способность любить и отвечать взаимностью.

Она мечтала, чтобы он стал ее мужем.
Он разбил ей сердце.

Моран так и не научился безвозмездно дарить свое сердце. То, что ранит неустойчивую психику в самом щекотливом возрасте, не забывается никогда. Несмываемым отпечатком остается где-то в глубине разума. Слишком сильно он полюбил в 16 лет. Слишком остро он пережил предательство. И каждый раз, когда одна за другой говорили ему слова любви, внутри что-то щелкало. Они красивы, умны и заслуживали счастья. Но он не мог им его подарить. Он ничего не мог дать взамен, потому что порочный круг шаблона в голове всегда напоминал ему о том, что любовь это боль. Что любовь это сладкий яд, который превращает человека в мертвеца. Любовь - своеобразная лоботомия, и сделать ее себе добровольно он не позволит, даже если с виду человек и не собирается делать больно.

Десятки влюбленных женщин. Все они остались ни с чем.

Непробиваемая стена, крепость, которую не взять ни огнем, ни стрелами. Со стороны казалось, что Себастьян не человек, а кремень, которому чужды чувства. Он страдал от этого, и никогда в жизни этого не показывал.

Голубые глаза, зеленые глаза, карие глаза. Слезы всех этих женщин он стирал крепкой и грубой мужской рукой, и всегда молчал. Они уходили, оставляя после себя лишь черную вуаль горя.

Он целовал, но поцелуи эти были не нежные. Поцелуи человека, который не любит.
Он испытывал с ними физическую близость, но она была сродни животной. Секс ради секса. Иллюзия ради иллюзии.

Бесконечные и бессмысленные старания обмануть самого себя, но всегда они заканчивались лишь разочарованием. Лишь твердой убежденностью, что счастье и любовь, такие две простые вещи, созданы не для него.
Это страшно, но он терпел. Терпит и до сих пор, обрывая любые попытки на корню. Потому что дарить боль тем, кто этого не заслуживает, ему совсем не хотелось.

***

После того, как он завязал с военной службой, он нашел себе занятие по вкусу.
С самого юного возраста он помнил свои мечты и желания. Он помнил, с каким ярым желанием хотел убивать гнусных выродков, и душегубство стало его хобби. Его страстью, единственным, для чего была создана его душа.

Он неплохо устроился, имея у себя дома арсенал разнообразнейшего оружия. Но любимым всегда оставалась винтовка.
Его снайперскому таланту позавидует любой. Его жажде смерти и прирожденному нюху киллера - подавно.

Одна наводка, один выстрел, очередная жизнь.

Он ни о чем не жалеет, и он уже свыкся в полной мере с тем, что обычное человеческое благополучие - не его стихия. Больше смертей, больше крови, больше денег. Вот тогда он и будет по-настоящему счастлив.

***

Казалось, это было еще одним бестолковым днем, когда совершенно ничего не происходило. Такое бывало, в моменты затишья. Ни заказов, ни дела, лишь беспросветная и убивающая скука.
Себастьян сидел в каком-то баре недалеко от дома, и молча напивался. Он ненавидел такие дни.

Звонок его основного поставщика заказов разрушил тишину стремительно пьянеющего сознания.

- Есть дело.
- Координаты.
- Себ, дело в том, что...

Моран раздраженно вздохнул. Он ненавидел подобные разглагольствования, пустой ширпотреб и хотя бы какие-то увиливания от привычной схемы работы. Исключительные нюансы и изменение плана его всегда нервировали, а судя по тону, дело именно в них.

- Заказчик настаивает на личной встрече.
- Ты же знаешь, я не встречаюсь с клиентами с глазу на глаз. Пускай дает координаты, оплата через тебя, или пусть катится к черту со своим райдером.

В трубке послышалось сердитое цоканье.

- Себастьян, он уважаемое лицо, к тому же богат. Не будь сукой, не срывай нам куш из-за идиотских принципов. Он настаивает и предлагает приличную сумму. Сообщит детали только при встрече.
- Ладно, блять. И постарайся больше не связываться с подобными пафосными мудаками. Ты прекрасно знаешь, по каким правилам и с какими условиями я работаю.
- Не кипятись, детка. Сегодня в нашем месте в девять. Отбой.

Себастьян бросил мобильный телефон на барную стойку и нахмурился. Почему он должен прогибаться под требования других? Это уже порядком заебало, не первый случай. Но в кармане денег остается не слишком много, и, хоть он и не любит поступаться своими методами работы, поступиться придется.

***

В начале десятого высокая и мощная мужская фигура завернула в темную и вонючую подворотню. Место встречи всегда было одним и тем же – около черного выхода заброшенного ресторана, который давно хотят отдать под снос. Здесь безлюдно и тихо, а значит, фактическая анонимность обеспечена.

Вдалеке ревут мигалки полиции, район, в котором он живет считается одним из самых криминальных во всем Лондоне.
Этот город весьма изменился за то время, пока Себастьян служил. Вернувшись сюда, он понял, что, пожалуй, не прочь действительно остаться здесь. В другом Лондоне.

Около тупика Моран увидел невысокого черноволосого мужчину, который стоял к нему спиной. Какое-то неприятное чувство прошлось волной по груди. Интуиция дикого животного застучала в барабаны, предвещая беду.

Себастьян подошел ближе и харкнул в сторону. Весьма специфическая попытка привлечь к себе внимание.

- Привет... – до боли знакомый голос. Чуть пониже, конечно, но тональность, переливы интонации... Без изменений. Моран заметно дрогнул.

Мужчина обернулся и расплылся в злой улыбке.

Себастьян застыл, впившись болотными глазами в его лицо. Повзрослевшее, такое... Чертовски красивое и одновременно безумно отвратительное, как и раньше. Брови, губы, общие черты лица... Этот голос словно поднял из гниющей земли все то, что Моран очень давно пытался зарыть, но так и не зарыл до конца.

Мориарти достал сигареты и прикурил. Зеленоватый фитилек дорогой газовой зажигалки осветил его лицо еще больше, подчеркивая весь его шарм, всю его привычную пафосность. Выпустив дым, он слегка склонил голову, не переставая ухмыляться.

- А ты изменился...

Моран нервно усмехнулся. Вот это встреча... Он совершенно не ожидал его увидеть. Он ничего о нем не знал, да и никогда не стремился узнать. Как и прежде, он ненавидит его всеми фибрами души, которая сейчас просто разрывалась от внутренних противоречий. Он уже давно не шестнадцатилетний подросток, и давно уже не ввязывается в драки. Но люди злопамятны, и Себастьян вовсе не исключение.

- А ты нисколько. – видишь, Джимми, он уже разговаривает чаще. Он уже не боится сказать слово против, уже не молчит, как это было свойственно ему в юные годы. Он мужчина, и жизнь давно ему преподала много уроков. Но самым ужасным, самым болезненным уроком был твой. Слишком душещипательная проповедь, слишком запоминающиеся выводы.

Джим рассмеялся и подошел чуть ближе. Себастьян выпрямился и вдохнул побольше воздуха. Не каждый день встречаешься с человеком, который много лет назад заставил тебя страдать так, что врагу не пожелаешь.
Остатки опыта с ним каждый раз напоминали Морану о нем. Именно из-за того, что Джим сделал, Себастьян не может быть счастливым с другими людьми. Именно из-за этой твари, которая до сих пор точно так же смазливо улыбается.

- Я слышал, ты хороший снайпер... У меня есть для тебя заказ. Исполнишь по старой дружбе? – голос медовый. Кажется, таким смерть баюкает уходящих в загробный мир, лаская перепонки, дурманя рассудок. Ничего не меняется.

Себастьян ухмыляется. Роковая, пожалуй, встреча, и не только для Морана, но и для Джима. Жизнь редко выдает такие шансы расплатиться по счетам, и Себастьян смутно понимает, что это настоящая улыбка фортуны. Не использовать эту возможность просто грех.
Виновник торжества, как некстати, явился на собственные похороны. В голове проворно начал рождаться план, согревая сердце едким и ненормальным теплом.

- Конечно. – блестят глаза Морана. Сладкими отголосками мести шепчут тысячи голосов, напутствуя, даря потенциал и желание. «Зря ты связался со мной, Джимми. Я уже давно не тот "Себби"».

Мориарти исполнил жест, который Себастьян не видел уже очень давно. Снова поднял высокомерно свою голову, снова издевательски улыбнулся. Себастьян не сдает позиций и держится уверенно. Жизнь закалила его, и он не теряет лицо ни в каких ситуациях. Даже в тех, когда все внутри рвет и мечет.

- Отлично. Тогда завтра жду тебя в семь в отеле по этом адресу. – Джим вытащил из кармана бумажку и протянул двумя пальцами Себастьяну. В каждом движении роскошь, в каждом его вдохе читается неизменная надменность. Что двадцать лет назад, что сейчас.

Себастьян взял адрес и запихнул в карман. Повисла пауза, пожалуй, одна из самых тяжелейших пауз, которые приходилось переживать Морану за всю сознательную жизнь.

Он смотрит в глаза. Своими черными, как уголь, зрачками, тщетно пытается распилить все существо. Но не выйдет уже, Джим, сделать это теперь слишком сложно. Война оставляет свои отпечатки, песок окопов заполняет собой пустующие места в душе. Не подцепишь больше ты этим, не сможешь свести с ума. Давно истрачена твоя чарующая манна, уже не действует на человека, больше напоминающего непрошибаемый камень. Слишком поздно...

Моран подмигнул. «Хочешь поиграть, Джимми? Давай поиграем. И это будет последней твоей игрой со мной».

Территория тигров всегда тщательно охраняется. И если старый лиходей дерзнет посягнуть на нее, возмездие будет зверским. Он все помнит, каждое слово, каждый выдох, а ведь прошло два десятка лет. Но такое не забывается. И никогда не забудется. Всегда будет жалить сердце сгнившими, обветшалыми воспоминаниями.

Только вот кое-что, в бесконечном эребе боли, до вызывающего поменялось.

Пришло его время взять реванш.