Дар исцеления

 

 

Во второй главе этой книги мы уже встречались с Биллом Такером из Милуоки, штат Висконсин. Он тот самый администратор в агентстве недвижимости, который каждый раз открывал рот от удивления, когда чудо супругов Джейсон заходило на новый вираж. Билл рассказал мне, что после той истории его жизнь буквально наполнилась чудесами, и когда он поведал мне одну из таких историй – поразительную и убедительную, – я не смог удержаться и добавил ее в коллекцию чудес этой книги тоже. Она ярко иллюстрирует то, вокруг чего все здесь вращается:

Есть вещи, о которых мы не знаем; между человеком и Богом есть прямая связь, и проявления этой связи намного более распространены, чем многие в нашем обществе готовы признать.

Как «Беседы с Богом» были призваны разрушить наконец иллюзию того, что Бог не говорит больше с людьми напрямую, так этой книгой я надеялся показать Вам, что все необычное обычно.

Как только мы согласимся принять это утверждение, нам становится ясно, что все наши представления о жизни на этой планете до сих пор были по меньшей мере сомнительными, неполными и неточными. И тогда мы с самыми серьезными намерениями принимаемся за поиски правдивой истории.

Те, кто увяз в нашей ограниченной и неполной жизни, в своем стремлении оставить все как было, могут столкнуться здесь с определенными сложностями. С другой стороны, те, кто готов к перерождению в Нового Человека, с радостью поприветствуют эти доказательства нашей готовности и способности к вступлению в новое общество.

 

_“ Все необычное обычно. _„

 

А сейчас я хочу передать слово Биллу Такеру. Это уже вторая интересная история, рассказанная им…

 

Был 1990 год, одним холодным февральским утром из госпиталя Святой Марии в Милуоки мне позвонила мама.

«Ты должен приехать сюда срочно», – умоляла она.

«Что случилось?» – спросил я.

«Твоему папе стало плохо, и я вызвала «Скорую», – рыдала она в трубку, – а теперь они отказываются говорить мне, в чем дело, пока ты не приедешь!»

Я запрыгнул в машину и понесся прямиком в больницу. Там меня отправили в отделение онкологии. Тогда я не знал, что онкология означает рак. Мама повела меня к доктору, и я спросил его, почему с ней отказываются разговаривать.

«Потому что у меня очень плохие новости и я хотел, чтобы кто-то из членов семьи мог поддержать ее».

«Ладно, – сказал я, – так в чем дело?»

«Положите руки на плечи матери и обнимите ее покрепче, – сказал он, и я сделал, как велено. – Ваш отец умирает от рака… и мы ничем не можем ему помочь». Мама застонала: «О, боже, нееееет» – и начала терять сознание. Я поддержал ее.

«Неужели действительно совсем ничего нельзя сделать, доктор?» – умоляла моя мама.

«Мне очень жаль, но он курил последние пятьдесят лет, и восемьдесят процентов его обоих легких просто уничтожены. Мы не можем применять облучение, потому что доза и площадь облучения, которые необходимы, убьют остальные жизненно важные органы. Более того, мы не можем применить химиотерапию, потому что опять же такая доза препарата с наибольшей долей вероятности убьет его еще быстрее, а все, чего мы добьемся, – это причиним ему дополнительную боль и страдания в последние дни. И наконец мы не можем сделать ему операцию, потому что тогда нам пришлось бы удалить ему оба легких, и ему просто станет нечем дышать».

Мама с упорством пыталась отыскать хоть малейший лучик надежды: «Сколько ему осталось?»

Доктор колебался и медленно произнес: «Меньше полугода…» – и кивнул мне, чтобы я снова обнял мать. Я понял, что на подходе еще более страшные новости.

«Доктор, – простонала мама опять, – мы собирались съездить в отпуск во Флориду в июле. Он сможет?»

«Вы не понимаете, – сказал он. – Ваш муж, скорее всего, не доживет до июля».

Мама повернулась ко мне с широко распахнутыми глазами, как будто не была до конца уверена в том, что ей послышалось: «Что он говорит, Билл?»

«Доктор пытается сказать тебе как можно мягче, мам, что папа умрет гораздо раньше, чем через полгода». На этих словах из ее груди вырвался еще один стон, и она обмякла у меня на руках. Нюхательные соли помогли привести ее в чувство.

Маму била крупная дрожь, когда она проговорила: «Пожалуйста, доктор. Просто скажите. Сколько ему осталось?» Я кивком подтвердил, что стоит сказать ей.

«Что ж… конечно, невозможно ничего предсказать точно… – он закатил глаза, – но я не думаю, что он все еще будет с нами через три недели». После этих слов доктор торопливо добавил: «Но мы можем давать ему обезболивающее. Возможно, также сделаем облучение, хотя это не сможет продлить его жизнь, только поможет облегчить страдания».

И тут мама повернулась ко мне и сказала: «Я знаю, у тебя с Богом особые отношения. Сын, ты должен спасти отца!»

«Эй, мам, – сказал я, – я же не Иисус Христос! Что я могу сделать?»

«Думаешь, я не знаю обо всех этих чудесах в твоей жизни? Я знаю, как твоя дочь встала на ноги после полного паралича за невероятно короткое время, – сказала она, – и я знаю обо всех этих деньгах, которые ты добыл себе молитвами. Теперь, – потребовала она, – ты должен исцелить отца!»

И я принял решение. Она была права, конечно, насчет моей дочери. Она выздоровела после практически полного паралича, и я тогда был одним из тех, кто сказал, что она сможет это. Насчет денег она тоже была права. Однажды я попросил Бога дать мне миллион долларов, коротко и ясно, причем нужно было уложиться в две недели. На четырнадцатый день банк дал мне миллион долларов на развитие собственного бизнеса.

И я сказал всем, что здесь это тоже должно сработать. «Бог никогда не подведет», – проговорил я.

Итак, теперь, стоя в госпитале, я понял, что пришло время (надеюсь, Вы простите мне это выражение) ответить за свои слова.

Я повернулся к доктору и сказал: «Ладно. Мой отец теперь исцелен. Он не умрет. У него больше нет рака».

Уверен, это прозвучало нагло, но с моей стороны это не было наглостью. Я был совершенно искренен. Но доктор поднял на меня большие от удивления глаза, явно сомневаясь в моем душевном здравии. «Пустым отрицанием делу не поможешь, сынок, – заметил он справедливо. – Твой отец не сможет бороться с раком дольше месяца».

«Доктор, вы даже не знаете, с чем здесь имеете дело. Но я вам точно говорю, мой отец больше не болен раком».

После этого мы с мамой уехали из больницы.

И я выкинул все это из головы. У меня нет больше причин думать об этом, снова просить или «беспокоиться», исполнит Бог мою просьбу или нет, – «дело уже сделано». Я знал, что чудо уже произошло, вне зависимости от того, можем ли мы разглядеть вещественные тому доказательства или нет.

Отцу делали облучение… в удивительно малых дозах, как мне кажется… одну процедуру в шесть недель в течение пары месяцев. Он держался. Хотя правильнее было бы сказать, что он кое-как выкарабкивался. Тем не менее в июле, по общему признанию все еще изрядно больной, папа отправился с мамой в отпуск во Флориду!

В октябре, будучи капитаном запаса военно-морского флота, я был призван на действительную службу на время операции «Щит пустыни», предвестника «Бури в пустыне». Командование направило меня в Чикаго на место другого капитана, отправленного в Саудовскую Аравию.

В конце февраля 1991 года, как раз после завершения пятидневной наземной операции, мне позвонил папин онколог.

«Капитан Такер… из Милуоки?» – спросил он нерешительно.

«Да, это Билл Такер», – ответил я.

«Слава Богу! Я обзвонил почти все военно-морские части, пытаясь разыскать вас! – обрадовался он. – Вы не поверите, но…»

«Конечно, поверю, доктор», – не дал я ему закончить.

«Нет, нет, послушайте! В это сложно поверить, но ваш отец… у него больше нет рака!»

«Ну конечно нет», – сказал я.

«Нет, нет, я имею в виду, он выздоровел! Это чудо!» – тараторил он в трубку.

«Доктор, где вы были? – спросил я его. – Он выздоровел еще год назад, в прошлом феврале в больнице».

«Что? – спросил он. – Я не понимаю…»

«Доктор, произошло действительно чудо. Но чудо не в переносном смысле, как это слово употребили вы. В прямом смысле. Разве вы не помните, как я сказал вам, что мой папа исцелен?»

«Ну да, я и говорю – чудо … по-другому не назовешь!» – воскликнул он, явно так и не поняв до конца, о чем я ему толкую.

Следующие семь лет мой папа спокойно ходил на работу. Но в один день он снова почувствовал себя плохо. Мы привезли его обратно в больницу, на этот раз в Колумбийский госпиталь. Его врач работал в обеих больницах и направил нас именно туда.

Когда мы вошли, доктор вскочил, чтобы поприветствовать нас у дверей. Затем встал рядом с отцом, приобнял его за плечи и громко объявил, обращаясь ко всем, до кого только можно было докричаться: «Эй, слушайте все! Вот он! Чудо-человек!»

Персонал больницы, очевидно, был в курсе истории чудесного исцеления моего отца, потому что повсюду раздались громкие аплодисменты. Я радовался, что профессиональные медики были готовы признать возможность спонтанного чуда, но меня беспокоило, что они приписывают мне его свершение. Им все еще многое нужно объяснять, подумал я.

После проведения диагностики состояния моего отца доктор пригласил меня войти для консультации.

«Что ж, боюсь, на этот раз болезнь его достала, – сказал он уныло. – У него овсяно-клеточный рак, или, как его обычно называют, мелкоклеточный рак. Это наихудшая разновидность. Он развивается очень быстро и наименее поддается лечению».

«Не стоит беспокоиться, доктор, – сказал я, – он уже исцелен».

Доктор в молчании уставился на меня, его брови хмурились, пока он обдумывал мои слова. А затем он с расстановкой произнес: «Я… так… не… думаю… на этот… раз».

Я лишь посмеялся про себя. «Вы так и в прошлый раз не думали, доктор. А что, по-вашему, Бог с тех пор изменился?»

«Эй! – воскликнул он. – Я не хочу задеть чьи-то религиозные чувства. Мой девиз – хорошо все, что действенно. Однако веруют многие, но не всех Бог излечивает от рака».

«Может, они не просят этого у Бога, доктор. Вы когда-нибудь об этом задумывались? Может, они просто фаталисты, которые не тревожат Бога подобными просьбами, потому что верят в рок. Или, может, они просят, но в душе сомневаются, что Бог действительно придет на помощь. Это, бесспорно, все портит. Посмотрите мне в глаза, доктор. Вы видите хоть каплю сомнения во мне или в моей вере?»

«Ну что ж, тогда нам только остается ждать и наблюдать…» – заключил он.

«Доктор, в ваших словах нет твердой веры. Видите ли, нужно знать – абсолютно точно знать – заранее, что чудо уже свершилось… иначе шансов нет».

Доктор улыбнулся. «Как скажете», – ответил он тихо.

«Именно так, – улыбнулся я в ответ, – теперь-то вы поняли!»

На следующей неделе врач самолично сообщил нам, что мелкоклеточный рак исчез, а затем в изумлении наблюдал за тем, как мы покидаем больницу.

Еще неделю спустя папе пришлось вернуться в больницу – рак появился опять. И снова я произнес мою молитву, и через неделю нам объявили, что рак ушел.

Затем, спустя несколько недель, история повторилась. Мы становились постоянными посетителями Колумбийского госпиталя.

Каждый новый раз рак все глубже и глубже вгрызался в моего отца. Его ноги распухли, и он с трудом передвигался. Дыхание было затруднено. Я видел, что он несчастен.

Следующие семь месяцев прошли в непрестанной борьбе. Каждый раз я просил Бога, и рак уходил, но затем возвращался вновь. Я чувствовал себя виноватым, как будто мешаю осуществить план Всевышнего. Я подумал: неужели я должен делать это вечно? Уверен, он больше не в силах выносить эти страдания.

А потом я понял. Нечто совершенно очевидное, удивительно, как я только не замечал этого раньше.

Это не моя борьба.

Это не моя жизнь.

Это не моя ответственность.

А папы… и Бога.

И тогда я сказал Богу: «Пожалуйста, позволь ему побыть с нами так долго, как это возможно, но, когда настанет время для Тебя и для него, пожалуйста, забери его мягко».

Последний раз, когда мы были в больнице, отец спросил доктора, сможет ли он помочь ему прожить еще несколько недель.

«Будет пятидесятая годовщина нашей свадьбы, док. Хотелось бы отметить этот день с моей второй половинкой».

Доктор посмотрел поверх головы папы на меня, а затем сказал: «Я сделаю все, что в моих силах». – И улыбнулся. Через три недели мы все гуляли на годовщине моих родителей.

Отец к тому времени уже не выходил из дома и по большей части был прикован к постели. Опухшие ноги причиняли ему сильную боль. Вскоре после годовщины отец попытался встать, чтобы добраться до ванной, но упал и разбил очки. Я помог ему снова усесться на кровать. И тогда он поднял на меня взгляд, полный печали, и со слезами сказал: «Сынок, мое время пришло. Я больше не хочу жить с болью. Позволь мне умереть. Пожалуйста».

Я взглянул на небеса и подумал: мы очень любим этого человека, но не будем удерживать против его воли. Боже, да будет воля Твоя.

Мы отвезли его в больницу.

Там спустя несколько часов он скончался.

 

Как и все чудесные истории, рассказанные здесь, эта является прекрасным свидетельством любви Бога и совершенства проявления жизни в каждом Божественном творении.

Каждому отпущен свой срок, свое время для достижения целей земных. Время рождения и смерти. Время сеять и пожинать плоды. Время плакать и смеяться.

Жизнь вечна. У нее нет начала и нет конца. Она только принимает разные проявления в разных точках бесконечного цикла. Смерть – выдумка, на самом деле ее нет, хотя душа действительно покидает тело.

 

_“ Каждому отпущен свой срок, свое время для достижения целей земных. Время рождения и смерти. Время сеять и пожинать плоды. _„

 

Момент, в который душа должна покинуть тело, всегда абсолютно точно подобран. Когда отцу Билла впервые диагностировали рак, его время еще не пришло. Часто с нашим ограниченным восприятием мы не можем вовремя понять это. Нам может казаться, что жизнь человека в этом теле подходит к концу, хотя на самом деле ему еще многое нужно завершить здесь.

Способность «творить чудеса» по большей части лишь означает умение узреть истину, точно узнать, что в каждом конкретном случае должно произойти, и потребовать свершения Божественного плана.

В каждый отдельно взятый момент мы можем выбирать из множества различных возможностей. Это сложно объяснить, не вдаваясь в долгую дискуссию относительно природы времени. Но формат книги требует от меня краткости. Поэтому я только скажу, что времени в привычном нам понимании не существует. Не время проходит. Это мы проходим сквозь время.

 

Способность «творить чудеса» означает умение узреть истину, точно узнать, что в каждом конкретном случае должно произойти, и потребовать свершения Божественного плана.

 

 

«Нет времени, кроме настоящего. Нет момента, кроме данного. Все, что есть, – это «сейчас».

«Беседы с Богом», книга 2

 

Вечное Сейчас вмещает в себя все возможности. В нем заключен любой возможный исход. Это как диск с компьютерной игрой. Любой возможный исход записан на диске. Продвигаясь по ходу игры, Вы не создаете новый сюжет, а лишь выбираете одну из предложенных возможностей. Вы игнорируете остальные возможности, хотя они также существуют.

Повторяю, ничто новое в ходе этого процесса не создается. Вы лишь делаете выбор.

Точно так же происходит и в жизни.

Это если говорить коротко. Во второй и третьей книгах трилогии «Беседы с Богом» детальному объяснению времени посвящены большие разделы. Это захватывающее и интригующее чтение. Суть здесь заключается в том, что можно узнать, даже скорее почувствовать, какой из вариантов развития событий правильный для каждого отдельного случая в определенный момент жизни. Особенно просто это делать становится с возрастом (становясь старше, мы лучше чувствуем «вибрации» жизни).

Теперь позвольте мне объяснить, какое все это имеет отношение к истории Билла.

Сотворение «чуда» есть не что иное, как осуществление выбора из уже существующих возможностей наиболее подходящей для конкретной ситуации Вечного Сейчас. Мы не создаем возможности, всего лишь выбираем из имеющегося уже набора, а затем ясно и четко объявляем о своем выборе.

Именно это сделали мистер и миссис Джонсон, когда они впервые встретились с Биллом Такером поздним вечером в офисе агентства по недвижимости много лет назад. Они настолько ярко продемонстрировали процесс сотворения чуда Биллу, что он не смог этого забыть. И Билл Такер, который годы спустя разговаривал с доктором в больнице Милуоки, был уже не тем Биллом, который повстречался тогда Джонсонам. Он изменился кардинально. Если бы тогда в офисе агентства по недвижимости он знал то, что ему известно теперь, то на рассказ Джонсонов о том, что они попросили Бога дать им дом, он ответил бы: «Согласен. Не вижу причин, почему нет. Пойдемте просто купим его теперь!»

Хотя сегодня он, пожалуй, еще немного поменял бы эту фразу. Вместо «Не вижу причин, почему нет» он сказал бы: «Не буду искать причины, почему нет».

Лишь абсолютный отказ рассматривать любые другие возможности кроме той, что выбрали Вы, подготавливает Поле Вероятностей к чуду. И в дальнейшем отказ от оценки любых событий, какими бы они ни казались на первый взгляд, так как они дают дорогу магии чуда.

Имея дело с чудесами, Вы должны быть готовы не верить собственным глазам, должны заткнуть уши и прекратить думать. Если только Вы начнете размышлять, то непременно найдете дорогу, уводящую в сторону от чуда. Творить чудеса можно лишь не думая.

И наконец, для того чтобы заниматься этим, нужно знать следующее. Нужно понимать, что на самом деле Реальность не такая, какой кажется. Необходимо осознать, что мы живем в мире Алисы в Стране Чудес, где Реально все, что нереально, и то, что Нереально, – реально. Вам следует понять также и то, что в этом мире, как и в Стране Чудес, все согласны с таким положением вещей. Но вот о чем они молчат: своего добивается тот, кто наиболее убедителен.

Билл Такер, может, и не говорил об этом такими словами, а мистер и миссис Джонсон не говорили точно, но именно так все они творили чудеса.

Когда доктор сказал маме Билла: «Не думаю, что он все еще будет с нами через три недели», это прозвучало весьма убедительно. На тот момент казалось, что именно доктор озвучил, что реально, а что нет. Но мама Билла уже видела его в действии прежде, поэтому тут же повернулась к нему и сказала: «Сделай что-нибудь!»

 

Лишь абсолютный отказ рассматривать любые другие возможности, кроме той, что выбрали Вы, подготавливает Поле Вероятностей к чуду.

 

Билл, понимая истинное положение дел (то есть то, что другие совершенно не обязательно должны быть теми, кто определяет, что реально, а что – нет), просто сделал свой выбор. Он выбрал иную возможность. При этом он проигнорировал все «очевидные доказательства». Он не обращал внимания на то, что видел и слышал, и даже отверг все «рациональные доводы».

Билл знал, что в Вечном Сейчас существуют все возможности и абсолютно каждая из них может быть выбрана, все, что ему нужно было сделать, – это лишь объявить о своем решении.

В его задачу не входило создать выход из ситуации, а только лишь выбрать один из уже созданных и просто заявить об этом.

А что заставило сделать его именно такой выбор?

«Каждому отпущен свой срок, свое время для достижения целей земных».

Я думаю, что Билл на каком-то высшем, возможно сверхсознательном, уровне услышал вибрации настоящего момента и отыскал возможность с подобным «звучанием». Выбрал подходящую. Он притянул событие, соответствовавшее моменту. Событие, гармонично вписавшееся в «сейчас».

После этого Билл держался своего выбора. Он обдуманно сделал его, смело о нем объявил, а затем раз и навсегда утвердился в этой точке зрения и исключил любые иные.

Помните, Ваш угол зрения – это все.

БСБ, книга третья:

 

«Поменяй угол зрения, и станешь думать иначе обо всем. Так ты научишься контролировать свои мысли, а в создании жизненного пути контроль мыслей – это все.

Некоторые называют это непрерывной молитвой».

 

Годы спустя, когда его отец заболел снова и так повторялось многократно, даже когда была выбрана иная возможность, Билл снова погрузился в вибрации. Он сумел почувствовать, что на этот раз его отец «звучит» иначе и возможность, которую он выбирает, вступает в диссонанс с этим звучанием.

И опять же, Билл вряд ли стал говорить об этом в таких выражениях (да и вообще кто бы то ни было вряд ли стал бы!). Но я уверен, что в своей основе это именно то, что происходит.

Если использовать более традиционные религиозные «термины», Билл, возможно, сказал бы, что он «спросил Бога», что делать, но затем прекратил искать ответ и покорился «воле Божьей».

Традиционная религия, когда дело касается чудес, также утверждает, что чем больше людей молит об одном и том же, тем больше шансов, что это произойдет. Я думаю, это абсолютно верно. БСБ, книга первая, прямо говорит об этом:

 

«Большие общины или ордены часто обнаруживают чудотворную силу в объединенном мышлении (иначе говоря, в том, что называют коллективной молитвой)».

Здесь нужно внести ясность: даже один-единственный человек, если его мысль (молитва, надежда, желание, мечта, страх) необычайно сильна, может добиться таких же результатов.

 

Миссис Джонсон показала Биллу Такеру, на что способна по-настоящему сильная молитва, и это изменило всю его жизнь. Именно тогда Билл подумал, что может делать то же, что и миссис Джонсон, и оказался прав.

На это способен каждый из нас. Когда мы начинаем понимать, каким образом устроена наша жизнь, мы тоже получаем доступ к тому, что мой друг Дипак Чопра называет Полем Безграничных Возможностей. Дипака однажды спросили: «Обладаем ли мы свободой воли или же наша жизнь предопределена?» На что он ответил: «И то и то. Зависит от уровня вашего сознания».

Он прав. Сознание определяет угол зрения. Угол зрения определяет опыт. Это способ прикоснуться к вибрациям.

В «Беседах с Богом» говорится, что вся жизнь состоит из вибраций. Я видел эти вибрации, когда мне довелось заглянуть в самое сердце фабрики жизни. Я наблюдал за пульсирующими частицами чистой энергии на домолекулярном уровне. Поэтому Богу не нужно много говорить, чтобы убедить меня.

Итак, если вся жизнь – вибрирующая энергия (а так и есть), можно совершать удивительные вещи, просто развив в себе способность «поймать тон вибрации». Именно это умеют провидцы. Именно это умеют целители. И это может научиться делать каждый из нас.

Тренируйтесь слушать вибрации жизни.

Сначала Вам, скорее всего, придется тренироваться, тренировать свой «приемный механизм» (тело и сознание) быть бесшумным, спокойным. Если Вы долгое время не были в спокойствии, не открывали полностью свое сознание для волшебства момента, Вам, возможно, стоит записаться на уроки медитативных практик или почитать о них в одной из сотен тематических книг.

Как только Вам удастся успокоить свое сознание, канал для связи с Божественным готов. Скоро Вы почувствуете в себе гораздо большую чувствительность к вибрациям любых проявлений жизни. Пища начнет звучать для Вас.

 

Можно совершать удивительные вещи, просто развив в себе способность «поймать тон вибрации». И это может научиться делать каждый из нас.

 

Вы не заметите, как станете подбирать меню, основываясь на том, насколько «созвучны» Ваше внутреннее личное звучание и звучание данного конкретного блюда в данный конкретный момент. То же касается одежды. И, да, людей.

А затем, наконец, образ целиком. Вы начнете чувствовать вибрации бесконечных обстоятельств вокруг. Направляя свое внимание внутрь и наружу, Вы начнете ощущать также бесконечные обстоятельства вокруг других людей. И если они еще не научились внутренней тишине, то Вы, возможно, будете слышать вибрации их обстоятельств лучше, чем они сами.

Люди называют это ясновидением. А на самом деле Вы всего лишь способны выделить из Поля Вероятностей вибрацию выбора, который сделал кто-то рядом с Вами. Вот и весь секрет ясновидения. Великие духовные учителя, кстати, делают то же самое, только на высшем уровне.

Вот и все, но этого достаточно. Потому что если Вы научитесь собирать информацию подобным образом, то обретете мощнейший инструмент формирования своего собственного опыта.

Но иногда наши иллюзорные миры создают слишком сильные «помехи» и мешают нам слышать вибрации, понять происходящее, увидеть подходящий выбор. Это происходит, когда мы начинаем слишком надеяться на грубые обыденные умения. Так мы все усложняем. Нам приходится продвигаться вперед, используя громоздкий и неповоротливый инструмент (а именно тело). Жизнь становится статичной, и «тонкая настройка» сбивается, мы больше не можем обрести ту же ясность, что и Билл Такер, когда спрашивал у Бога, что ему дальше делать с болезнью отца.

Если бы мы только могли знать, как поступить! Ну же, Господи, подай нам знак, просим мы. Но выполнит ли Он эту просьбу на самом деле? Я имею в виду, ведь бабочка села на руку Джанис Тук случайно, правда? Бог не станет «подавать нам никаких знаков» по команде!

…или все же станет…