Зависимые категории скотоводов

В письменных источниках также практически нет сведений относительно различных категорий бедных и неполноправных лиц, занимавшихся скотоводством у хунну. Единственное упоминание на этот счет относится к китайскому послу Су У, который за свою дерзость был отправлен в ссылку на Байкал пасти баранов [Материалы 1973: 103]. Поэтому в данной ситуации можно руководствоваться только общими соображениями относительно социальной структуры обществ кочевников-скотоводов и предполагать, что так же могло быть и у хунну.

Поскольку в скотоводческих обществах в силу ряда обстоятельств (частная собственность на средства производства – скот; экологическая нестабильность кочевого хозяйства; столкновения из-за скота и пастбищ) имманентно присутствовало имущественное неравенство, там всегда имелись лица, не имевшие достаточного количества животных для пропитания. Они были вынуждены вступать в отношения системы «патрон–клиент* с более обеспеченными скотовладельцами. С другой стороны, лица, имевшие много скота, нередко не могли выпасать скот только собственными силами. К тому же выпас слишком больших по объему стад невыгоден по ряду причин экологического и экономического порядка. В данной ситуации возникал широкий спектр социальных отношений, на одном полюсе которого находились отношения взаимопомощи и престижного дарообмена, а на другом – отношения социально-экономического доминирования и ранние формы эксплуатации [Першиц 1973: 104–110; Хазанов 1975: 148– 151; Марков 1976: 152-154, 199-200, 230-231, 267, 301-303; Khazanov 1984/1994: 152–164; Калиновская, Марков 1987: 61–62; Масанов 1991; 1995а: 160-212; Крадин 1992: 111-118; и др.].

Можно выделить* две основные формы этих отношений. Такая форма неравенства, когда богатый скотовладелец отдавал бедному пастуху скот на выпас, получила в отечественной литературе название саун от одноименного казахского термина, означающего это явление. Саунные отношения (их другие названия: саан, полыш, хасалс, тераз, вадия, сапис и пр.) существовали у многих скотоводческих народов Евразии, Африки, Америки. Помимо отдачи скота на выпас существовал другой канал формирования зависимости в индивидуальных хозяйствах: работа в семье «патрона» в качестве батрака, наемного работника, неполноправного сородича и пр. Этот вариант формирования ранней эксплуатации также был широко

[166]

распространен у многих номадов Евразии, Африки и Америки.

Однако далеко не все обедневшие номады получали возможность продолжать вести кочевой образ жизни. Те, кто не смог найти работу у богатых скотовладельцев, вынуждены были оседать на землю. Судя по имеющимся данным, седентеризацию некоторой части населения можно проследить во многих скотоводческих обществах [Хазанов 1975:13–14,150–152; Плетнева 1982: 77 и ел.; Khazanov 1984/1994: 83–84, 198–201; и др.]. Но седентеризация чаще являлась не причиной стратификации, а следствием кризиса номадизма. Наибольшее распространение она получила с эпохи нового времени. Напротив, в древности и средневековье труд бедных скотоводов с успехом мог использоваться в военных походах и завоеваниях.

В целом, учитывая отсутствие упоминаний на этот счет в летописях, можно допустить, что количество бедных скотоводов в Хуннской державе вряд ли было велико. В качестве аналогии можно воспользоваться результатами анализа социальной структуры скифского общества, согласно которым численность подобной категории населения Скифии составляла примерно 6–8% от общей численности населения кочевников [Генинг 1984: табл. I; Генинг и др. 1990: 206 табл. XXXI].