Карательное правосудие

В процессе отправления правосудия боль и потребности обеих сторон — пострадавшего и преступника — остаются без должного внимания. Больше того, иногда наносится и допол­нительный вред.

В судебном процессе преступление начинает выходить за границы реальности: преступление мистифицируется и мифо­логизируется, его превращают в некий символ, которым мани­пулируют политики и пресса.

На протяжении последних нескольких веков предпринима­лось довольно много попыток преобразовать этот процесс. Бытующее мнение, что «ничто не помогает» и реформаторские усилия не дали никаких положительных результатов, не совсем верно. И все-таки многие реформы, если не большинство, заш­ли в тупик, привели к самым разным непредвиденным послед­ствиям: результаты резко отличались от первоначальных замыс­лов. Тюрьмы, например, исходно рассматривались как гуман­ная альтернатива телесному наказанию и смертной казни; тюремное заключение должно было ответить на потребность об­щества в наказании и изоляции преступников и одновременно содействовать их перевоспитанию — однако уже в течение пер­вых лет введения тюрем они стали местами ужаса. В результате зародилось движение за реформирование тюрем.

Признание того факта, что тюрьмы не соответствуют тре­бованиям, которые к ним предъявлялись первоначально, в ско­ром времени привело к поискам «альтернатив» тюремному зак­лючению (1). Вводилось много альтернатив, но их опыт никак нельзя назвать положительным. Часто они служили альтерна­тивами другим «альтернативам», но не заменой лишения сво­боды. Слишком часто эти альтернативы не доводились до ка­ких-либо официальных действий. Одновременно с распрост­ранением «альтернатив» численность тюремного населения продолжала расти, что вело к увеличению числа людей, под­павших под контроль и наблюдение со стороны государства. «Сеть» контроля и отслеживания разрасталась по всем направ­лениям, но при этом без какого-либо заметного влияния на пре­ступность; основные потребности жертвы и преступника все так же оставались без внимания.

В чем же причина? Почему непосредственные потребности вовлеченных в преступление людей — говорим ли мы о право­нарушителе или о том, чьи права нарушены, — почему их потребности оказываются столь незначимыми для отправления «правосудия»? Почему преобразования, призванные реформи­ровать систему правосудия, часто так бессильны изменить этот стандарт? Ответ коренится в нашем общем понимании сущно­сти преступления и правосудия. И до тех пор, пока мы не обра­тимся к обсуждению этих базовых определений и понятий, вряд ли стоит ожидать подлинных изменений.

Но существуют ли и в самом деле общие, единые для всех определения преступления и правосудия? На первый взгляд, мы обнаруживаем значительные расхождения, даже среди про­фессиональных юристов. Судьи, к примеру, демонстрируют удивительное разнообразие во взглядах на то, какое наказа­ние соответствует тому или иному преступлению, и почему. В этом основная причина такого серьезного недостатка, как от­сутствие единообразия в вынесении приговоров. Расхождение во взглядах и даже в философских концепциях отчетливо про­явилось в ходе исследования, когда нескольким судьям дали на рассмотрение идентичные дела и спросили, какой бы при­говор они вынесли. Разница в результатах поистине захваты­вающая. Каждый судья, каждый прокурор, каждый работник службы пробации действует в соответствии с собственным пониманием того, что справедливо, а представления эти мо­гут значительно расходиться.

Таким образом, существуют разные точки зрения на то, как мы должны реагировать на преступление. Чтобы объяснить это разнообразие, в США часто прибегают к словам «либеральный» и «консервативный». От консерваторов ждут быстрого, уверен­ного и непреклонного приговора, а также пренебрежения пра­вилами, защищающими права обвиняемого. Консерватор, в нашем представлении, должен подчеркнуть осознанность пре­ступных действий подсудимого и необходимость ответственно­сти, игнорируя смягчающие обстоятельства дела. От либералов, напротив, мы ждем большего внимания к правам подсудимого и смягчающим обстоятельствам. И нам кажется, будто у либе­ралов и консерваторов совершенно различные взгляды на пре­ступление и правосудие (2).

Однако эти «противоположные позиции» на самом деле мо­гут не так уж сильно различаться. При более внимательном ана­лизе мы находим, что большинство из нас придерживается взглядов, которые стоят поверх указанных различий. Одни из этих взглядов нашли свое воплощение в уголовном законе, дру­гие нет. Важно понять, в чем их содержание.

При ответе на вопрос, идет ли речь именно о преступлении и как следует на него реагировать, мы исходим из некоторых основных предпосылок. Мы считаем, что:

1) виновность должна быть установлена;

2) виновный должен «получить по заслугам»;

3) справедливое возмездие предполагает страдания;

4) критерием правосудия является надлежащая правовая процедура;

5) действие подпадает под категорию преступления только в том случае, когда имеет место формальное нарушение закона.

Рассмотрим эти предпосылки более внимательно.