Геоэкономическая парадигма региональных исследований

 

С начала 90-х гг. прошлого века в зарубежном регионоведении в России, наряду с традиционным геополитическим, все большим влиянием стало пользоваться геоэкономическое направление. Это было обусловлено тем, что с распадом СССР закончилось военно-политическое противоборство сверхдержав, и мировое и региональное соперничество, как считают представители этого направления, переместилось в область экономики.

Геоэкономический ракурс евразийских исследований обусловлен прежде всего преставлениями о том, что такое геоэкономика. Понятие «геоэкономика» было введено в оборот известным американским политологом, в прошлом консультантом Совета по национальной безопасности и Государственного департамента США Э.Н. Люттваком, который рассматривал геоэкономику в качестве одного из важнейших инструментов геополитики после окончания «холодной войны».

Интерес, проявляемый сегодня в зарубежном регионоведении к геоэкономике, объясняется, с одной стороны, изменениями в структуре и способах функционирования постиндустриальной экономики, а с другой – наличием таких противоположных тенденций в условиях глокализации, как создание интегрированных макрорегиональных блоков, регионализация и ренационализация. Если в индустриальную эпоху рынков было больше, чем государств, и рынки преимущественно совпадали с государствами, то сейчас существует один-единственный рынок, а число государств постоянно растет. Этим государствам приходится, приспосабливаясь к новым геоэкономическим реалиям, вступать в союзы, поступаться частью своего суверенитета, однако стремление к усилению своей мощи у национальных государств остается прежним.

В соответствии с положениями геополитики, сформулированными еще Х. Маккиндером и К. Хаусхофером, могущество государства обусловлено контролем над элементами, обладающими большой массой. Располагать большим количеством разнообразных ресурсов, в том числе и экономических, – значит, обладать мощью. Обладание государственной мощью – гарантия национальной безопасности. Однако в пост­индустриальном мире представления о мощи государства кардинальным образом изменилось.

Как отмечают специалисты в области геоэкономики, государственная мощь и способность поддерживать национальную безопасность и благосостояние своих граждан сегодня все больше зависят от таких величин, как производительность предприятий и конкурентоспособность «систем-стран», чем от таких, как территория и народонаселение. В постиндустриальную эпоху капитал становится интернациональным. Предприятия уже сами начинают выбирать себе государства, в которых намерены размещаться и платить налоги. От умения сообразовываться с глобальными экономическими изменениями зависит теперь внутренняя легитимность государства, его способность обеспечивать определенную социальную справедливость и согласие в обществе. Поэтому сегодня государство уже не может поддерживать уровень благосостояния населения и сохранять свое положение, укрывшись за пологом защитных, протекционистских мер, подобных тем, что предлагались меркантилистскими доктринами в прошлом. Понятия автаркии и жизненного пространства, тесно связанные между собой, в постиндустриальную эпоху лишаются всякого смысла. Государство может обеспечить своим гражданам занятость и благосостояние, лишь привлекая глобальные технологические потоки, сопровождаемые потоками капиталов.

Геоэкономика отождествляет могущество государства с его контролем над международными сетями. Могущество проистекает из способности создавать международные сети (экономические, торговые, информационные) и извлекать из этого прибыль. При этом могуществом обладает тот, кто занимает стратегическое положение в международной сети или в совокупности международных сетей и имеет возможность максимально использовать свои преимущества. Если политическая и военная мощь позволяет навязать свою волю, угрожать и наносить удары, то мощь, которая дает контроль над международными сетями, позволяет оказывать давление, склонять на свою сторону, проникать в лагерь противника. В отличие от военно-политической мощи, геоэкономическая мощь дает возможность государствам или союзам государств добиваться решения проблем более мягкими средствами. Военная геополитика пространств, доминировавшая в прошлом, сменяется экономической геополитикой сетей и потоков, геоэкономическим сотрудничеством и конкуренцией. В связи с этим геоэкономику часто рассматривают как экономическую геополитику государства, идущую на смену, по крайней мере, в экономически развитых странах, военной геополитике прошлого.

Применительно к региональным исследованиям геоэкономика – это научная дисциплина, изучающая те аспекты международного сотрудничества и конкуренции, где главными действующими лицами являются не промышленные корпорации или банки, а государства. Прикладная задача геоэкономики – выработать стратегию действия государства, позволяющую ему обеспечить «своим» компаниям и «своим» хозяйственным комплексам в целом максимальные конкурентные преимущества по сравнению с «чужими» компаниями и экономиками. В этом плане геоэкономика, дающая возможность объединить все экономические установки и структуры какой-либо страны в единую стратегию с учетом международной ситуации, выполняет функции экономического инжиниринга.

При этом геоэкономика, как отмечают специалисты, отличается от экономики тем, что пользуется не только традиционными методами последней (валютная, налогово-страховая политика, политика доходов, рынок труда), но и другими методами, которые можно объединить в две основные группы. Первую группу методов они называют «кольберизмом высоких технологий». Входящие в нее методы ориентированы на рост внутренней конкурентоспособности «системы-страны» как с помощью мер структурного характера (для геоэкономического соперничества – это институциональные механизмы и разведка; для привлечения инвестиций с помощью, например, налоговых льгот – это услуги, инфраструктура, научно-исследовательская деятельность), так и благодаря инвестициям в человеческий фактор для приспосабливания его к новым условиям рынка, чтобы гарантировать собственному населению занятость с наибольшей добавленной стоимостью и, следовательно, более высокий уровень заработной платы. Вторая группа методов – это методы «экономической войны» в узком смысле, т.е. методы использования «ниш» свободы действий, создаваемых глобальной регламентацией рынка и нарушаемых фактически, хотя и не формально (например, с помощью нетарифных барьеров; формально, но не фактически законной поддержкой собственного экспорта; контроля технологии; формальных ассигнований на развитие, а в действительности – на экспансию и защиту собственной экономики с неправомерным использованием механизмов международного регулирования стратегических эмбарго, ради извлечения выгоды для собственных предприятий и т.д.). Поэтому общая стратегическая ориентация геоэкономики сегодня носит наступательный характер, поскольку единственной альтернативой экспансии, как подчеркивают ученые, является рецессия (К. Жан, П. Савона).

Таким образом, геоэкономика в узком смысле – это научная дисциплина, изучающая внешнюю экономическую политику государств (союза государств), обусловленную географическими факторами, а также ее цели и средства, направленные на повышение конкурентоспособности собственной страны (группы стран) на международной арене. В широком смысле геоэкономика – это научная дисциплина, изучающая взаимодействие между Homo economicus и геопространством (влияние пространственных факторов на сферу производства и распределение товаров, использование геопространства для развертывания экономической деятельности в плане специфики локальных экономических систем, в том числе государственных, обусловленных географическими факторами).

Едва появившись, геоэкономика, как подчеркивают специалисты, вызвала острую полемику о месте и роли геоэкономического соперничества в международной конкуренции. Разработчики новой дисциплины склонны считать, что в современных условиях геоэкономическая конкуренция становится главным элементом борьбы, которую на мировом рынке ведут между собой национальные хозяйственные комплексы, и что эффективное использование геоэкономических инструментов является важнейшим условием успеха в этой борьбе. По мнению их оппонентов, новорожденная наука явно преувеличивает значимость геоэкономических аспектов международной конкуренции, играющих в реальной действительности весьма и весьма скромную (чтобы не сказать, второстепенную или третьестепенную) роль (М.Ю. Урнов).

Необходимо отметить, что различия между национальными геоэкономическими концепциями менее заметны, чем в геополитике. В основе западных геоэкономических концепций лежат представления, во-первых, о том, что в условиях глобализации экономика строится на «принципе дополнительности», согласно которому основные экономические функции постепенно переходят от государств к панрегиональным геоэкономическим полюсам и наднациональным институтам, созданным для управления ими; во-вторых, о том, что всемирной глобализации препятствуют два фактора, имеющие серьезные экономические причины и следствия. Один из них связан с созданием региональных блоков между государствами с одинаковым уровнем развития или между богатыми и развивающимися странами. Этот фактор порождает геоэкономическую конкуренцию и геоэкономические конфликты, которые разворачиваются на двух уровнях: на глобальном уровне – между геоэкономическими полюсами, и на региональном – внутри каждого полюса, между различными государствами, а также между регионами и окружающими их странами. Геоэкономические полюсы, стремясь к расширению и экспансии, конкурируют друг с другом в силу разных причин, главными из которых являются угрозы со стороны другого полюса и со стороны периферий с более дешевой рабочей силой.

Другой фактор связан с регионализмом, который захлестнул сами национальные государства. В результате повсеместно наблюдается «бунт» богатых регионов, которые уже не считают, что должны поддерживать более бедные регионы своего государства. Они начинают защищать свои интересы совместно с другими богатыми регионами независимо от национальных государств либо договариваются об этом в наднациональных организациях. В связи с этим в конце XX в. геоэкономический ракурс научных исследований стал увязываться с развитием и деятельностью региональных экономических организаций (зон свободной торговли, таможенных союзов и т.д.).

В рамках западных геоэкономических концепций еще более жестко, чем в геополитике, Россия рассматривается как периферия геоэкономических полюсов, прежде всего таких, как Европа и США. Поэтому в условиях геоэкономической конкуренции Запад, естественно, не заинтересован в усилении России.

Интерес к геоэкономическим сюжетам в российском зарубежном регионоведении обнаружился в первой половине 90-х гг. прошлого века. В дискуссии, развернувшейся в 1994 г. в связи с работой С. Хантингтона «Столкновение цивилизаций», российские ученые заговорили о приближении новой геоэкономической и геополитической революции, суть которой они видели в том, что основу экономической и политической динамики в мире будет составлять развитие не отдельных государств, а целых геоэкономических регионов мира. При этом они отмечали, что в отличие от достаточно устойчивых границ привычной государственно-административной карты планеты очертания геоэкономического атласа мира носят зыбкий, несфокусированный характер. Территории геоэкономических регионов взаимосвязаны и взаимозависимы. В условиях перманентно идущего здесь передела мира их «земли» меняют свою принадлежность, сосуществуют, частично наплывая друг на друга, а внешние контуры – подвижны и изменчивы (А.И. Неклесса).

Описывая генезис геоэкономических регионов мира, российские исследователи выделяют в процессе их формирования взаимодействие двух типов так называемых центров политической и экономической силы. Это – центры англо-американского типа, успешно прошедшие этапы либерализации и модернизации, с ярко выраженной внешнеполитической открытостью и стремлением к повсеместному распространению собственного политического и экономического порядка в качестве универсального. Другие центры – континентального типа, которые остаются в рамках своего географического ареала.

Большое внимание в российских геоэкономических концепциях уделяется также детерминирующей роли геоэкономической и геополитической среды, в которой находятся и действуют государства. Эта среда представляет собой сложную совокупность и взаимосвязь множества ресурсных экономических потоков, каналов политического влияния и взаимодействия. Именно геоэкономическая среда создает благоприятные условия для накопления и мобилизации разного рода ресурсов, которые затем государства могут концентрировать в своих руках. Так и появляются локальные или мировые центры политической и экономической силы. Благодаря процессам, происходящим в этой среде: изменение направления и интенсивности ресурсных потоков, или появление новых каналов политического влияния и взаимодействия, – в значительной мере происходит возвышение или упадок тех или иных центров различных типов.

При этом, как отмечают российские исследователи, в историческом ракурсе наблюдается последовательный пространственный сдвиг каждого нового центра политической и экономической силы относительно предыдущего центра того же типа. В цепи центров первого типа это последовательность: Голландия – Великобритания – США – Япония со смещением к западу от предыдущего. В то же время центры континентального типа сдвигаются к востоку: Франция – Германия – Россия – Китай. В результате ученым удалось создать наглядную картину, которая показывает формирование единой глобальной не только политической, но и экономической системы, в виде образа двух «полуколец», англо-американского и континентального, огибающих с разных сторон земную поверхность (В.В. Лапкин, В.И. Пантин).

Некоторые российские ученые, рассматривая геоэкономику как научную дисциплину, выделяют в ней ряд сущностных моментов, которые, на их взгляд, можно трактовать как ее законы (В.М. Белоусов).

Во-первых, это закон взаимодействия государства и бизнеса. Суть этого закона состоит в том, что геоэкономика, отождествляя государство, как субъекта политической жизни, с корпорацией, как субъектом экономической жизни, рассматривает современное государство как «национальную корпорацию», которая использует геоэкономический инструментарий для деятельности на интернациональных территориальных площадках.

Во-вторых, закон факторной роли пространства во внешнеэкономической деятельности государства (размеры территории, ее насыщенность инфраструктурными коммуникациями, залежи полезных ископаемых, характер местности, граничные стыки территорий, пространство как элемент безопасности при нападении, общность обжитого пространства, наличие и густота городов с их цивилизаторскими функциями – от промышленной до культурной, разнородность территории страны по экономическому потенциалу, плотности населения, комфортности существования).

В-третьих, закон внутреннего экономического порядка мирохозяйственной системы, который предопределен тем, что глобализация производственного и инвестиционного сотрудничества как результат интернационализации производства и капитала модифицирует товарное производство. Оно начинает осуществляться на базе перешагнувших национальные рамки технологических цепей; обмен идет на новых (не международных, а межанклавных) стыках разделения труда товарами, выступающими в новейших формах (товар-группа, товар-объект, товар-программа); субъекты общения также выступают в транснациональной форме.

В-четвертых, закон формирования в недрах мирового хозяйства интернационализированных воспроизводственных ядер (циклов) как своеобразных двигателей мировой хозяйственной системы. Контуры этих ядер (циклов), принимающих блуждающий характер, представляют собой экономические границы, не совпадающие с государственно-административными. В результате политическая жизнь, в том числе мировая политика, начинает вращаться вокруг этих ядер (циклов).

В-пятых, закон борьбы за перераспределение мирового дохода, что является стратегическим ориентиром функционирования национальной экономики на мировой хозяйственной арене. Стратегическая цель высшего ранга – это прорыв к мировому доходу. Для достижения этой цели необходима соответствующая воспроизводственная модель внешнеэкономических связей, важнейшими звеньями которой являются: геоэкономическая организационно-функциональная и управленческая форма внешнеэкономических связей и соответствующий методологический инструментарий – объемно-пространственный геогенезис.

В-шестых, закон новой геоэкономической стратегии. Согласно этому закону, не пассивная конъюнктурная внешнеторговая позиция на мировой арене дает стратегический эффект, а активная, производственно-инвестиционная деятельность обеспечивает выход национальных экономик на конкурентные позиции.

В-седьмых, закон учета влияния отрицательных факторов (санкции, конфликты, войны) на геоэкономическую целостность региона.

В рамках отечественных геоэкономических концепций особое внимание уделяется евразийскому региону. При этом специалисты отмечают, что как ни обозначай «сухопутный океан» Евразии (Российская империя или СССР, СНГ или новые независимые государства), – это, безусловно, своеобразная миро-экономика, во многом еще непознанная terra incognita. Ее полифоничный организм, придя в хаотичное движение на рубеже тысячелетий, пребывает сейчас в мучительных схватках, и, не исключено, – готовится предъявить миру в наступающем веке идущий из глубины социальных разломов и общественных трансформаций некий доселе неведомый «российский проект» (А.И. Неклесса).

При этом ученые делают различные прогнозы по поводу будущего евразийского геоэкономического пространства. Одни из них считают, что будущее этого пространства – не в воссоздании империи и не в расширении России до размеров прежнего СССР, а в создании прочного регионального политического и экономического союза, не устраняющего реальной самостоятельности входящих в него национальных государств. Они подчеркивают, что формы организации такого союза будут специфичными для евразийского культурного, политического и экономического пространства. Говоря о возможных участниках этого союза, многие ученые не видят среди них бывших центрально-азиатских советских республик. Геоэкономическая реальность такова, подчеркивают исследователи, что эти республики вряд ли смогут органично вписаться в новый региональный союз и, вероятно, образуют свое собственное сообщество или примкнут к блоку неарабских мусульманских стран. Что касается Казахстана, то он будет вынужден войти одновременно в разные региональные союзы (В.В. Лапкин, В.И. Пантин).

В последнее время отечественные ученые стали уделять внимание разработке геоэкономических концепций развития России в начале XXI в. При этом они исходят из того, что в настоящее время конкурентоспособность любой страны уже немыслима без учета сложившейся мировой воспроизводственной «архитектуры», где национальные экономики либо их хозяйствующие структуры становятся нерасторжимыми звеньями мировых высокотехнологичных воспроизводственных циклов. Для России выход на геоэкономическую (производственно-инвести­ционную) модель взаимодействия с внешним экономическим миром является залогом успешной реализации стратегических планов по всеобъемлющей модернизации страны на путях инновационных прорывов.

При этом некоторые ученые считают, что успешное оперирование российских хозяйствующих структур на геоэкономическом атласе мира сопряжено с выходом на формирование кластерно-сетевых бизнес-моделей, транснациональных финансово-промышленных группировок стратегического статуса. В связи с этим они предлагают такую геоэкономическую модель внешнеэкономических связей России и институциональных преобразований по широкому спектру взаимодействия с мировым воспроизводственным комплексом, которая предполагает концентрацию сил, средств и ресурсов, направленных на формирование отечественных интернационализированных воспроизводственных ядер (ИВЯ-систем) и выход приоритетных ее отраслей на мировую хозяйственную арену путем участия в качестве звеньев мировых интернационализированных воспроизводственных ядер (ИВЯ-циклов). Центральными хозяйствующими субъектами – операторами на геоэкономическом атласе мира – должны выступить, как считают эксперты, российские транснационализированные структуры, а также системы кластерно-сетевого типа как локального, так и глобального плана (М.Ю. Байдаков, Н.Ю. Конина, Э.Г. Кочетов, Е.В. Сапир, В.Л. Сельцовский, Н.С. Столярова, Е.Д. Фролова).

Иная стратегия развития России в XXI в. предлагается в другой геоэкономической концепции. В ней автор считает, что одна из главных задач, которую необходимо решить России, чтобы достойно ответить на геоэкономические вызовы постиндустриального развития, – это формирование инновационной экономики. Но при этом он отмечает, что геоэкономические войны в настоящее время идут с применением оружия нового поколения – оружия брэндов. Именно поэтому производство знаков и знаковых систем, управляющих массовым поведением (в частности, потребительским), становится сегодня ведущим сектором инновационной экономики, а стратегический брэнд-менеджмент, начав торговать стилями жизни, превратился в ведущий элемент постиндустриальной культуры. Разработка стиля жизни стала проводиться технологическим образом, что привело к возникновению гуманитарных технологий, которые стали «форвардом инновационной экономики». Помимо гуманитарных технологий, в сферу инновационной экономики входят также биотехнологии и новые способы производства и использования энергии. Эти три сферы задают стратегические перспективы постиндустриального развития России и ее геоэкономической стратегии (П.Г. Щедровицкий).