Студопедия — Синдром разбившихся надежд 10 страница
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Синдром разбившихся надежд 10 страница






 

Я хотела остаться и всё рассмотреть, но Кэлпурния повела меня по проходу. В дверях она задержалась, чтобы поговорить с Зибо и его семейством, а мы с Джимом поболтали с мистером Сайксом. У меня вертелось на языке сто вопросов, но я решила - после спрошу у Кэлпурнии.

 

– Мы очень рады, что вы пришли к нам сегодня, - сказал преподобный Сайкс. - Ваш папа - лучший друг нашего прихода.

 

Любопытство всё-таки одолело меня.

 

– А почему вы собирали деньги для жены Тома Робинсона?

 

– Разве вы не слыхали? - спросил преподобный Сайкс. - У Элен трое маленьких, и она не может работать.

 

– А почему ей не взять их с собой, ваше преподобие? - спросила я.

 

Негритянки, работавшие на хлопковых плантациях, всегда брали малышей с собой и усаживали их куда-нибудь в тень, обычно между двумя рядами кустов. Тех, кто ещё и сидеть не умел, матери привязывали себе за спину на индейский лад или завертывали в пустые мешки из-под хлопка и клали на землю.

 

Преподобный Сайкс замялся.

 

– По правде говоря, мисс Джин Луиза, сейчас Элен не так-то просто найти работу… Когда наступит время собирать хлопок, я думаю, её возьмёт мистер Линк Диз.

 

– А почему ей сейчас не найти работу?

 

Преподобный Сайкс не успел ответить, Кэлпурния положила руку мне на плечо. И я послушно сказала:

 

– Спасибо, что вы позволили нам прийти.

 

Джим сказал то же самое, и мы пошли домой.

 

– Кэл, я знаю, Тома Робинсона посадили в тюрьму, он сделал что-то ужасно плохое, а Элен почему не берут на работу? - спросила я.

 

Кэлпурния в тёмно-синем муслиновом платье и высокой шляпке шла между мною и Джимом.

 

– Потому, что люди говорят, Том плохо поступил, - сказала она. - Никому не хочется… не хочется иметь дело с его семьёй.

 

– Кэл, а что он такое сделал?

 

Кэлпурния вздохнула.

 

– Старый мистер Боб Юэл заявил, что Том снасильничал над его дочкой, вот Тома и арестовали и засадили в тюрьму.

 

– Мистер Юэл? - Мне кое-что вспомнилось. - Есть такие Юэлы, они каждый год в первый день приходят в школу, а потом больше не ходят. Он из них, да? И Аттикус сказал, они настоящие подонки… Аттикус никогда ни про кого так не говорил. Он сказал…

 

– Вот это они самые и есть.

 

– Ну, если все в Мейкомбе знают, что за народ эти Юэлы, так все рады будут нанять Элен на работу… Кэл, а что это - насильничать?

 

– Спроси мистера Финча, он тебе лучше объяснит. Ты, верно, голодная? Преподобный отец сегодня что-то длинно проповедовал, всегда он не так скучно говорит.

 

– Он совсем как наш проповедник, - сказал Джим. - А почему вы так странно поете псалмы?

 

– Ты про вторенье? - спросила Кэлпурния.

 

– Это называется вторенье?

 

– Да, мы так называем. Так всегда делалось, сколько я себя помню.

 

Джим сказал - отложили бы за год деньги с церковных сборов и купили бы сборники псалмов.

 

Кэлпурния засмеялась.

 

– А что от них толку? Читать-то всё равно никто не умеет.

 

– Как же так? - спросила я. - Столько народу, и никто не умеет читать?

 

Кэлпурния кивнула.

 

– Ну да. В «Первой покупке» читают, может, человека четыре… я в том числе…

 

– Ты в какой школе училась, Кэл? - спросил Джим.

 

– Ни в какой. Дай-ка вспомнить, кто же это меня научил грамоте? А, да, старая мисс Бьюфорд, тетушка нашей мисс Моди Эткинсон.

 

– Да разве ты такая старая?

 

– Я даже старше мистера Финча, - усмехнулась Кэлпурния. - Только не знаю, много ли. Мы с ним один раз стали вспоминать да рассчитывать, сколько же это мне лет… я помню немножко дальше него, стало быть, я и старше ненамного, женская-то память получше мужской.

 

– А когда твой день рождения, Кэл?

 

– Я справляю на рождество, так легче запомнить… а настоящего дня рождения у меня нету.

 

– Но ты по виду совсем не такая старая, как Аттикус, - запротестовал Джим.

 

– Цветные не так быстро стареют, как белые, по ним не так видно, - сказала Кэлпурния.

 

– Может быть, это потому, что они не умеют читать. Кэл, это ты научила Зибо грамоте?

 

– Да, мистер Джим. Когда он был мальчонкой, у нас тут и школы-то не было. А я его всё ж таки заставила учиться.

 

Зибо был старшим сыном Кэлпурнии. Если б я прежде об этом подумала, я бы догадалась, что Кэл уже пожилая - у Зибо у самого дети были почти взрослые, только я как-то об этом не задумывалась.

 

– Ты его учила по букварю? - спросила я.

 

– Нет, я ему велела каждый день выучивать страничку из священного писания, и ещё была книжка, по которой меня учила мисс Бьюфорд, - вам не угадать, откуда я её взяла.

 

Мы и не угадали. Кэлпурния сказала:

 

– Мне её дал ваш дедушка Финч.

 

– Да разве ты с «Пристани»? - удивился Джим. - Ты нам никогда не говорила.

 

– Ясно, с «Пристани», мистер Джим. Там и выросла, между «Пристанью» и имением Бьюфордов. Круглый год работала на Бьюфордов да на Финчей, а потом ваши папа с мамой поженились, я и переехала в Мейкомб.

 

– А какая это была книжка, Кэл? - спросила я.

 

– «Комментарии» Блэкстоуна.

 

Джим был ошеломлён.

 

– И по этой книге ты учила Зибо грамоте?!

 

– Ну да, сэр, мистер Джим. - Кэлпурния застенчиво прикрыла рот рукой. - У меня других книг нету. Ваш дедушка говорил, что мистер Блэкстоун писал превосходным языком…

 

– Значит, вот почему ты говоришь не так, как все, - сказал Джим.

 

– Кто все?

 

– Все цветные. Кэл, а ведь в церкви ты говорила так же, как они…

 

Мне никогда и в голову не приходило, что у нашей Кэлпурнии есть ещё другая жизнь. Оказывается, она может существовать как-то отдельно, вне нашего дома, да ещё знает два языка!

 

– Кэл, - сказала я, - а для чего ты со своими разговариваешь, как… как цветные, ты ведь знаешь, что это неправильно?

 

– Ну, во-первых, я и сама чёрная…

 

– Всё равно, зачем же тебе ломать язык, когда ты умеешь говорить правильно? - сказал Джим.

 

Кэлпурния сбила шляпку набок и почесала в затылке, потом старательно поправила шляпку.

 

– Как бы это вам объяснить, - сказала она. - Вот бы вы с Глазастиком стали у себя дома разговаривать как цветные, - это было бы совсем не к месту, верно? А если я в церкви или со своими соседями стану говорить как белая? Люди подумают - я совсем заважничала.

 

– Но ведь ты знаешь, как правильно! - сказала я.

 

– А не обязательно выставлять напоказ всё, что знаешь. Женщине это и не к лицу. И, во-вторых, людям вовсе не по вкусу, когда кто-то умней их. Они сердятся. Хоть и говори сам правильно, а их не переменишь, для этого им надо самим научиться, а уж если они не хотят, ничего не поделаешь: либо держи язык за зубами, либо говори как они.

 

– Кэл, а можно мне иногда с тобой повидаться?

 

Кэлпурния поглядела на меня с недоумением.

 

– Повидаться, дружок? Да мы с тобой видимся каждый день.

 

– Нет, можно прийти к тебе в гости? Как-нибудь после работы? Аттикус меня проводит.

 

– Пожалуйста, когда захочешь, - сказала Кэлпурния. - Мы тебе всегда будем рады.

 

Мы шли по тротуару мимо дома Рэдли.

 

– Посмотрите-ка на веранду, - сказал Джим.

 

Я оглянулась на дом Рэдли - вдруг его таинственный обитатель вылез подышать свежим воздухом? Но веранда была пуста.

 

– Да нет, на нашу веранду посмотри, - сказал Джим.

 

Я посмотрела. В качалке - прямая, непреклонная и неприступная, с таким видом, будто она здесь провела весь свой век, - сидела тетя Александра.

 

 

 

 

– Отнеси мой саквояж в ту спальню, что окнами на улицу, Кэлпурния, - были первые слова тети Александры. - Джин Луиза, перестань чесать в затылке, - были её следующие слова.

 

Кэлпурния подняла тяжёлый тетин чемодан и отворила дверь.

 

– Я сам отнесу, - сказал Джим и взял у неё чемодан.

 

Слышно было, как чемодан грохнул об пол в спальне. И ещё долго от этого не смолкал глухой гул.

 

– Вы приехали в гости, тетя? - спросила я.

 

Тетя Александра не часто выезжала с «Пристани» и уж тогда путешествовала с помпой. У неё был свой ярко-зелёный солидный «бьюик» и чёрный шофёр, оба сверкали такой чистотой, смотреть тошно, но сейчас их нигде не было видно.

 

– Разве отец вам ничего не сказал? - спросила тетя Александра.

 

Мы с Джимом помотали головами.

 

– Вероятно, забыл. Его ещё нет дома?

 

– Нет, он обычно возвращается только к вечеру, - сказал Джим.

 

– Ну так вот, ваш отец и я посоветовались и решили, что пора мне немножко у вас пожить.

 

«Немножко» в Мейкомбе может означать и три дня и тридцать лет. Мы с Джимом переглянулись.

 

– Джим становится взрослый, и ты тоже растёшь, - сказала тетя Александра. - Мы решили, что тебе полезно женское влияние. Пройдёт совсем немного лет, Джин Луиза, и ты начнёшь увлекаться нарядами и молодыми людьми…

 

Я могла много чего на это ответить: Кэлпурния тоже женщина, пройдёт ещё очень много лет, пока я начну увлекаться молодыми людьми, а нарядами я вообще никогда не стану увлекаться… но я промолчала.

 

– А как же дядя Джимми? - спросил Джим. - Он тоже приедет?

 

– О нет, он остался на «Пристани». Ему надо присматривать за фермой.

 

– А вы не будете без него скучать? - спросила я и сразу спохватилась: это был не очень тактичный вопрос. Тут ли дядя Джимми, нет ли, разница невелика, от него всё равно никогда слова не услышишь.

 

Тетя Александра пропустила мой вопрос мимо ушей.

 

Я не могла придумать, о чём ещё с ней говорить. Сказать по совести, я никогда не знала, о чём с ней говорить, и сейчас сидела и вспоминала наши прошлые тягостные беседы: «Как поживаешь, Джин Луиза?» - «Очень хорошо, благодарю вас, мэм. А вы как поживаете?» - «Хорошо, спасибо. А чем ты всё это время занималась?» - «Ничем». - «Как, неужели ты ничего не делаешь?» - «Ничего». - «Но у тебя, наверно, есть друзья?» - «Да, мэм». - «Так чем же вы все занимаетесь?» - «Ничем».

 

Тетя, конечно, считала меня круглой дурой, один раз я слышала - она сказала Аттикусу, что я отсталая.

 

Что-то было неладно, но расспрашивать не захотелось: но воскресеньям тетя Александра всегда была сердитая. Наверно, из-за корсета. Она была не толстая, но весьма солидная особа и сильно затягивалась - бюст получался такой высокий, что смотреть страшно, талия в рюмочку, сзади всё очень пышно, глядя на эту фигуру, поневоле подумаешь, что раньше тетя Александра была песочными часами. С какого боку ни посмотри, выходило очень внушительно.

 

Остаток дня прошёл в тихом унынии - так всегда бывает, когда приедут родственники, - а потом мы заслышали автомобиль и сразу ожили. Это из Монтгомери вернулся Аттикус. Джим забыл свою солидность и вместе со мной побежал его встречать. Джим выхватил у Аттикуса чемодан и портфель, а я повисла у него на шее; он на лету поцеловал меня, и я спросила:

 

– А книжку ты мне привёз? А знаешь, тетя приехала!

 

Аттикус сказал - привёз и знает.

 

– Тетя будет у нас жить. Ты рада?

 

Я сказала - очень рада, это была неправда, но бывают такие обстоятельства, что приходится и соврать, раз уж всё равно ничего не поделаешь.

 

– Мы решили, что настало время, когда детям необходимо… в общем, вот что, Глазастик, - сказал Аттикус, - тетя делает мне большое одолжение и вам обоим тоже. Я не могу весь день сидеть с вами дома, и этим летом нам придётся трудно.

 

– Да, сэр, - сказала я.

 

Я ничего не поняла. Мне только показалось, что не так уж Аттикус звал тетю Александру, это она сама всё придумала. У неё была такая манера, она заявляла: так лучше для семьи, - вот, наверно, и к нам она поэтому переехала.

 

Мейкомб встретил тетю Александру очень приветливо. Мисс Моди Эткинсон испекла свой любимый торт, до того пропитанный наливкой, что я стала пьяная; мисс Стивени Кроуфорд приходила в гости и сидела часами, причём больше всё качала головой и говорила «гм-гм». Мисс Рейчел зазывала тетю днём пить кофе, и даже мистер Натан Рэдли один раз заглянул к нам во двор и сказал, что рад её видеть.

 

Потом тетя Александра расположилась у нас как дома, и всё пошло своим чередом, и можно было подумать, будто она весь век тут живёт. Её славу отличной хозяйки ещё подкрепили угощения на собраниях миссионерского общества (тетя не доверяла Кэлпурнии печь и стряпать деликатесы, которые должны были поддерживать силы слушателей во время длиннейших докладов Общества распространения христианства на Востоке); она вступила в Мейкомбский дамский клуб и стала его секретарём. В глазах мейкомбского высшего света тетя Александра была последней представительницей аристократии: манерами обладала самыми изысканными, какие приобретаются только в лучших закрытых школах и пансионах; была образцом и авторитетом в вопросах морали; мастерски владела искусством намека и не знала себе равных по части сплетен. Когда она училась в школе, ни в одной хрестоматии не упоминалось о внутренних сомнениях, и тетя Александра понятия о них не имела. Она не ведала скуки и не упускала случая выступить в роли главного арбитра: наводила порядок, давала советы, остерегала и предупреждала.

 

Она никогда не забывала упомянуть о слабостях любого другого рода и племени, дабы возвысить славный род Финчей; эта привычка иногда злила Джима, а чаще забавляла.

 

– Тете надо быть поосторожнее в словах, она наводит критику чуть не на всех в Мейкомбе, а ведь половина города нам родня.

 

Молодой Сэм Мерриуэзер покончил с собой - и тетя Александра наставительно говорила: наклонность к самоубийству у них в роду. Стоило шестнадцатилетней девчонке в церковном хоре разок хихикнуть, и тетя Александра замечала:

 

– Вот видите, в роду Пенфилдов все женщины легкомысленны.

 

Кажется, любая мейкомбская семья отличалась какой-нибудь наклонностью: к пьянству, к азартным играм, к скупости, к чудачествам.

 

Один раз тетя стала уверять нас, будто манера совать нос в чужие дела у мисс Стивени Кроуфорд наследственная, и Аттикус сказал:

 

– А знаешь, сестра, если вдуматься, до нашего поколения в роду Финчей все женились на двоюродных сёстрах и выходили за двоюродных братьев. Так ты, пожалуй, скажешь, что у Финчей наклонность к кровосмешению?

 

Тетя сказала - нет, просто от этого у всех в нашей семье маленькие руки и ноги.

 

И что её всегда волнует наследственность? Почему-то мне представлялось так: люди благородные - это те, от чьего ума и талантов всем больше всего пользы; а у тети Александры как-то так получалось, хоть она прямо и не говорила, будто чем дольше семья живёт на одном месте, тем она благороднее.

 

– Тогда и Юэлы благородные, - сказал Джим.

 

Уже третье поколение семейства, к которому принадлежали Баррис Юэл и его братья, существовало на одном и том же клочке земли за городской свалкой, росло и кормилось за счёт городской благотворительности.

 

А всё-таки в теории тети Александры была какая-то правда. Мейкомб - старинный город. Расположен он на двадцать миль восточнее «Пристани Финча», слишком далеко от реки, что очень неудобно и странно для такого старого города. Впрочем, он стоял бы на самом берегу, если бы не один ловкий человек по фамилии Синкфилд; на заре времён этот Синкфилд держал гостиницу на перекрёстке двух дорог, и это был единственный постоялый двор во всей округе. Синкфилд не был патриотом, он одинаково оказывал услуги и продавал патроны индейцам и белым поселенцам и нимало не задумывался, стоит ли его заведение на территории Алабамы или во владениях племени Ручья, лишь бы дело приносило доход. Дело процветало, а в это самое время губернатор Уильям Уайат Бибб решил упрочить покой и благоденствие вновь созданного округа и отрядил землемеров определить в точности, где находится его центр, чтобы здесь и обосновались местные власти. Землемеры остановились у Синкфилда и сообщили ему, что его постоялый двор входит в пределы округа Мейкомб, и показали, где именно разместится, по всей вероятности, административный центр округа. Не соверши Синкфилд дерзкого шага, чтобы остаться на бойком месте, центр этот расположился бы посреди Уинстоновых болот, унылых и ничем не примечательных. А вместо этого осью, вокруг которой рос и ширился округ Мейкомб, стал постоялый двор Синкфилда, ибо смекалистый хозяин в один прекрасный вечер, напоив своих постояльцев до того, что перед глазами у них всё путалось и расплывалось, уговорил их вытащить карты и планы, малость отрезать там, чуточку прибавить тут и передвинуть центр округа на то место, которое ему, Синкфилду, было всего удобнее. А наутро они отправились восвояси и повезли с собою в переметных сумах, кроме карт, пять кварт наливки - по две бутылки на брата и одну губернатору.

 

Поскольку Мейкомб был основан как административный центр, он оказался не таким неряхой, как почти все города таких же размеров в штате Алабама. С самого начала дома строились солидно, здание суда выглядело весьма внушительно, улицы прокладывались широкие. Среди жителей Мейкомба немало было разного рода специалистов: сюда приезжали издалека, когда надо было вырвать больной зуб, пожаловаться на сердцебиение, починить экипаж, положить деньги в банк, очистить душу от греха, показать мулов ветеринару. Но в конце концов ещё вопрос, мудро ли поступил в своё время Синкфилд. По его милости молодой город оказался слишком в стороне от единственного в ту пору общественного средства сообщения - от речных судов, - и жителю северной части округа приходилось тратить два дня на поездку в город Мейкомб за необходимыми покупками. Вот почему за сто лет город не разросся и остался всё таким же островком среди пёстрого моря хлопковых плантаций и густых лесов.

 

Война между Севером и Югом обошла Мейкомб стороной, но закон о «реконструкции» Юга и крах экономики всё же вынудили город расти. Рос он не вширь. Новые люди появлялись редко, браки заключались между представителями одних и тех же семейств, так что постепенно все мейкомбцы стали немножко похожи друг на друга. Изредка кто-нибудь вернётся из отлучки и привезёт с собою жену - уроженку Монтгомери или Мобила, но и от этого пройдёт лишь едва заметная рябь по мирной глади семейного сходства. В годы моего детства жизнь текла почти без перемен.

 

Разумеется, жители Мейкомба делились на касты, но мне это представлялось так: люди взрослые, мейкомбские граждане нынешнего поколения, прожившие бок о бок многие годы, знают друг друга наизусть и ничем один другого удивить не могут; осанка, характер, цвет волос, даже жесты принимаются как само собою разумеющееся, что переходит из поколения в поколение и только совершенствуется со временем. И в повседневной жизни надёжным руководством служат истины вроде: «Все Кроуфорды суют нос в чужие дела», «Каждый третий Мерриуэзер - меланхолик», «Делафилды с правдой не в ладах», «У всех Бьюфордов такая походка», - а стало быть, когда берёшь у кого-либо из Делафилдов чек, сперва наведи потихоньку справки в банке; мисс Моди Эткинсон сутулится, потому что она из Бьюфордов; и если миссис Грейс Мерриуэзер втихомолку потягивает джип из бутылок от сиропа, удивляться тут нечему - то же делала и её мать.

 

Мейкомб сразу почуял в тете Александре родственную душу - Мейкомб, но не мы с Джимом. Я только диву давалась - неужели она родная сестра Аттикусу и дяде Джеку? - и даже вспомнила старые сказки про подменышей и корень мандрагоры, которыми в незапамятные времена пугал меня Джим.

 

В первый месяц её жизни у нас всё это были просто отвлеченные рассуждения - тетя Александра почти не разговаривала со мной и с Джимом, мы её видели только во время еды да вечером перед сном. Ведь было лето, и мы весь день проводили на улице. Конечно, иной раз среди дня забежишь домой выпить воды, а в гостиной полно мейкомбских дам - потягивают чай, шепчутся, обмахиваются веерами, и я слышу:

 

– Джин Луиза, поди сюда, поздоровайся с нашими гостьями.

 

Я вхожу, и у тети становится такое лицо, будто она жалеет, что позвала меня, ведь я всегда в глине или в песке.

 

– Поздоровайся с кузиной Лили, - сказала один раз тетя Александра, поймав меня в прихожей.

 

– С кем? - переспросила я.

 

– Со своей кузиной Лили Брук.

 

– Разве она нам кузина? А я и не знала.

 

Тетя Александра улыбнулась так, что сразу видно было: она деликатно извиняется перед кузиной Лили и сурово осуждает меня. А когда кузина Лили Брук ушла, я уже знала - мне здорово попадёт.

 

Весьма прискорбно, что наш отец не потрудился рассказать мне о семействе Финч и не внушил своим детям никакой гордости. Тетя призвала и Джима, он сел на диван рядом со мной и насторожился. Она вышла из комнаты и возвратилась с книжкой в тёмно-красном переплёте, на нём золотыми буквами было вытиснено: «Джошуа Сент-Клер. Размышления».

 

– Эту книгу написал ваш кузен, - сказала тетя Александра. - Он был замечательный человек.

 

Джим внимательно осмотрел книжечку.

 

– Это тот самый кузен Джошуа, который столько лет просидел в сумасшедшем доме?

 

– Откуда ты знаешь? - спросила тетя Александра.

 

– Так ведь Аттикус говорит, этот кузен Джошуа был студентом и свихнулся. Аттикус говорит, он пытался застрелить ректора. Аттикус говорит, кузен Джошуа говорил, что ректор просто мусорщик, и хотел его застрелить из старинного пистолета, а пистолет разорвался у него в руках. Аттикус говорит, родным пришлось выложить пятьсот долларов, чтобы его вызволить…

 

Тетя Александра выпрямилась и застыла, точно аист на крыше.

 

– Довольно, - сказала она. - К этому мы ещё вернёмся.

 

Перед сном я пришла в комнату Джима попросить что-нибудь почитать, и в это время к нему постучался Аттикус. Вошёл, сел на край кровати, невозмутимо оглядел нас и вдруг улыбнулся.

 

– Э-гм… - начал он. В последнее время он как-то покашливал, прежде чем заговорить, и я уж думала, может, это он, наконец, становится старый, но с виду он был всё такой же. - Право, не знаю, как бы вам сказать…

 

– Да прямо так и скажи, - посоветовал Джим. - Мы что-нибудь натворили?

 

Отцу явно было не по себе.

 

– Нет, просто я хотел вам объяснить… тетя Александра меня попросила… Сын, ты ведь знаешь, что ты - Финч, правда?

 

– Так мне говорили. - Джим исподлобья поглядел на отца и, верно сам того не замечая, повысил голос: - Аттикус, в чём дело?

 

Аттикус перекинул ногу на ногу, скрестил руки.

 

– Я пытаюсь вас познакомить с обстоятельствами вашего происхождения.

 

Джим ещё сильнее сморщился.

 

– Знаю я эту ерунду, - сказал он.

 

Аттикус вдруг стал серьёзен. Он заговорил своим юридическим голосом:

 

– Ваша тетя просила меня по возможности довести до сознания твоего и Джин Луизы, что оба вы не какие-нибудь безродные, за вами стоит несколько поколений, получивших безукоризненное воспитание…

 

Тут у меня по ноге побежал муравей, я стала его ловить, и Аттикус замолчал. Я почесала укушенное место.

 

– …безукоризненное воспитание, - повторил Аттикус, - и вы должны жить так, чтоб быть достойными вашего имени. Тетя Александра просила меня сказать вам, что вы должны себя вести, как подобает маленькой леди и юному джентльмену. Она намерена побеседовать с вами о нашей семье и о том, какую роль играли Финчи на протяжении долгих лет в жизни округа Мейкомб, тогда вы будете представлять себе, кто вы такие, и, может быть, постараетесь вести себя соответственно, - скороговоркой закончил он.

 

Мы с Джимом были ошарашены и, раскрыв рот, поглядели друг на друга, потом на Аттикуса - ему, видно, стал тесен воротничок. И ничего не ответили.

 

Немного погодя я взяла со столика гребёнку Джима и провела зубцами по краю доски.

 

– Перестань трещать, - сказал Аттикус.

 

Сказал резко и очень обидно. Я не довела гребёнку до конца и швырнула её на пол. Неизвестно почему я заплакала и никак не могла перестать. Это не мой отец. Мой отец никогда так не думал. И никогда так не говорил. Это его тетя Александра заставила. Сквозь слёзы я увидела Джима - он стоял так же уныло и одиноко и голову свесил набок.

 

Идти было некуда, но я повернулась, хотела уйти - и передо мной оказалась жилетка Аттикуса. Я уткнулась в неё и услышала за светло-синей материей знакомые тихие звуки: тикали часы, похрустывала крахмальная рубашка, негромко, ровно стучало сердце.

 

– У тебя бурчит в животе, - сказала я.

 

– Знаю, - сказал Аттикус.

 

– А ты выпей соды.

 

– Выпью.

 

– Аттикус, как же мы теперь будем? Всё станет по-другому, и ты…

 

Он погладил меня по затылку.

 

– Не волнуйся, - сказал он. - Погоди волноваться.

 

И тут я поняла - он опять с нами. Ноги у меня уже не были как чужие, и я подняла голову.

 

– Ты правда хочешь, чтобы мы были такие? Ничего я не помню, как это Финчам полагается по-особенному себя вести…

 

– И не надо вспоминать. Оставим это.

 

Он вышел. Он чуть было не хлопнул дверью, но в последнюю минуту спохватился и тихо её притворил. Мы с Джимом ещё смотрели вслед, и вдруг дверь опять отворилась, и в неё заглянул Аттикус. Он высоко поднял брови, очки соскользнули на кончик носа.

 

– Кажется, я становлюсь всё больше похож на кузена Джошуа? Как по-вашему, может, я тоже обойдусь нашему семейству в пятьсот долларов?

 

Теперь-то я понимаю, чего добивался от нас Аттикус, но ведь он был всего лишь мужчина. А с такими тонкостями воспитания умеют справляться только женщины.

 

 

 

 

От тети Александры мы больше не слыхали про семейство Финч, зато в городе слышали больше чем достаточно. По субботам, если только Джим брал меня с собой (теперь он прямо не переносил, когда я появлялась с ним на людях), мы прихватим, бывало, свои пятаки и пробираемся по улицам в распаренной толпе, а за спиной нет-нет да и скажут:

 

– Вон его ребята!

 

Или:

 

– Видал Финчей?

 

Оглянешься - никого, только какой-нибудь фермер с женой изучает клизмы в витрине аптеки. Или две коренастые фермерши в соломенных шляпах сидят в двуколке.

 

А какой-то костлявый человек поглядел на нас в упор и сказал совсем непонятно:

 

– Кто заправляет нашим округом, им больно наплевать - хоть над всеми подряд насильничай, они и не почешутся.

 

Тут я вспомнила, что давно хотела задать Аттикусу один вопрос. И в тот же вечер спросила:

 

– Что такое насильничать?

 

Аттикус выглянул из-за газеты. Он сидел в своём кресле у окна. С тех пор как мы стали старше, мы с Джимом великодушно решили после ужина полчаса его не трогать - пускай отдыхает.

 

Он вздохнул и сказал - насилие есть плотское познание женщины силой и без её согласия.

 

– Только и всего? А почему я спросила Кэлпурнию, а она не стала мне отвечать?

 

Аттикус поглядел внимательно.

 

– О чём это ты?

 

– Ну, мы тогда шли из церкви, и я спросила Кэлпурнию, что это значит, и она сказала - спросить у тебя, а я забыла, а теперь спросила.

 

Аттикус опустил газету на полепи.

 

– Объясни, пожалуйста, ещё раз, - сказал он.

 

И я ему рассказала, как мы ходили с Кэлпурнией в церковь. Аттикусу это, по-моему, очень понравилось, но тетя Александра до этого спокойно вышивала в своём углу, а тут отложила работу и смотрела на нас во все глаза.







Дата добавления: 2015-10-01; просмотров: 402. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Расчетные и графические задания Равновесный объем - это объем, определяемый равенством спроса и предложения...

Кардиналистский и ординалистский подходы Кардиналистский (количественный подход) к анализу полезности основан на представлении о возможности измерения различных благ в условных единицах полезности...

Обзор компонентов Multisim Компоненты – это основа любой схемы, это все элементы, из которых она состоит. Multisim оперирует с двумя категориями...

Композиция из абстрактных геометрических фигур Данная композиция состоит из линий, штриховки, абстрактных геометрических форм...

Факторы, влияющие на степень электролитической диссоциации Степень диссоциации зависит от природы электролита и растворителя, концентрации раствора, температуры, присутствия одноименного иона и других факторов...

Йодометрия. Характеристика метода Метод йодометрии основан на ОВ-реакциях, связанных с превращением I2 в ионы I- и обратно...

Броматометрия и бромометрия Броматометрический метод основан на окислении вос­становителей броматом калия в кислой среде...

Общая и профессиональная культура педагога: сущность, специфика, взаимосвязь Педагогическая культура- часть общечеловеческих культуры, в которой запечатлил духовные и материальные ценности образования и воспитания, осуществляя образовательно-воспитательный процесс...

Устройство рабочих органов мясорубки Независимо от марки мясорубки и её технических характеристик, все они имеют принципиально одинаковые устройства...

Ведение учета результатов боевой подготовки в роте и во взводе Содержание журнала учета боевой подготовки во взводе. Учет результатов боевой подготовки - есть отражение количественных и качественных показателей выполнения планов подготовки соединений...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.01 сек.) русская версия | украинская версия