ОБ АЛЬТРУИЗМЕ КАК ВНУТРЕННЕМ УСЛОВИИ ЭФФЕКТИВНОЙ ТЕРАПИИ

В клиентоцентрированной терапии психотерапевт демон­стрирует безусловно позитивное принятие клиента (Rogers, 1961, р. 283). Для того чтобы полностью сконцентрироваться на клиенте, терапевт как бы оставляет свое Я в стороне (Rogers, 1951, р. 35). Проявление глубокой эмпатии — это чисто альтруистическая деятельность. Роль терапевта или любого другого оказывающего помощь человека предпола­гает «взаимоотношения, в которых по крайней мере один из участников стремится содействовать росту (развитию, достижению большей зрелости, улучшению функционирования, умению использовать свой собственный опыт) друго­го человека» (Rogers, 1958, см.: CRR, р. 108).

В процессе этих совместных усилий клиент в отличие от те­рапевта концентрируется на своем Я (Rogers, 1951, р. 136). Именно изменения в восприятии и установках клиента по от­ношению к себе часто рассматриваются как критерий эффек­тивности психотерапии. Клиент сосредоточивается на своем внутреннем мире. В процессе этого он соприкасается с прочув­ствованным ощущением на границе своего сознания (Gendlin, 1978). Следуя за этим «краем», клиент «актуализирует» свое Я.

Данные положения являются исходными посылками, хорошо известными всем терапевтам, работающим в рамках клиентоцентрированного подхода. Согласно теории Роджер­са, если психотерапевт способен создать атмосферу без­условного позитивного принятия, выраженного в форме точ­ной эмпатии, то клиент может конструктивно изменить свою личность (Rogers, 1957).

Далее, касаясь этих базовых принципов, которые четко определяют необходимые условия роста и развития чело­века, я хотел бы сформулировать свой первый вопрос: «само­актуализируется» ли терапевт в ходе психотерапии в той же степени, что и клиент? Роджерс предполагал, что роль клиента в этом взаимодействии состоит в обеспечении его психологического роста, однако мы можем спросить: а спра­ведливо ли все это для роли терапевта?

Если мы отвечаем, что роль терапевта не заключается в обеспечении его собственного развития, возникают даль­нейшие вопросы: стоит ли вообще заниматься психотерапи­ей, в чем, собственно, состоит интерес терапевта и насколько может хватить этого интереса? С другой стороны, если роль терапевта все-таки способствует его психологическому росту и развитию, если процесс психотерапии так же терапевтичен для самого психотерапевта, как и для клиента, то тогда, как мне кажется, обнаруживается другая группа «достаточных условий», отличающихся от тех, которые предлагаются в качестве «необходимых».

Действительно, клиент, скорее всего, не относится к тера­певту ни со сколько-нибудь адекватной эмпатией, ни с безус­ловным позитивным принятием. Согласно теории Роджерса, он по определению инконгруэнтен. Итак, если психотерапев­тический процесс способствует личностному росту и разви­тию терапевта, можно предположить, что это происходит благодаря преимущественному вниманию к другому челове­ку, а не к себе, отказу от собственных интересов и занятию полностью альтруистической позиции независимо от того, будут ли проявлены по отношению к самому психотерапевту эмпатия, позитивное принятие и конгруэнтность. Если лич­ностному росту способствуют только те условия, которые создаются для клиента, то позиция психотерапевта — это позиция самопожертвования.

Мы могли бы, для полноты картины, попытаться решить данную дилемму, выдвинув мысль о нейтральной позиции пси­хотерапевта, однако мысль эта никуда нас не приведет. Если роль терапевта не способствует его личностному росту и не препятствует ему, то тогда терапевты — настолько, насколько это касается их личной жизни,— будут попросту зря тратить время, занимаясь своей профессиональной деятельностью.

Интуитивно мы чувствуем правомерность утверждения, что работа терапевта способствует его психологическому росту и развитию. Можно сказать, что и сам Роджерс «само­актуализировался» благодаря своей психотерапевтической, а не клиентской практике. Итак, если мы признаем, что Пози­ция терапевта способствует его развитию, то, я полагаю, следует допустить существование по крайней мере второй группы «необходимых и достаточных условий».

Однако, когда мы начинаем исследовать эти условия более детально, становится понятно, что термин «условия» не вполне адекватен. Альтруистическая установка, способствующая личностному росту, не задается человеку извне, но возникает изнутри.

Теперь позвольте мне затронуть еще один вопрос. Анализ психотерапевтической практики показывает, что адекватная и точная эмпатия и другие условия могут способствовать получению хороших терапевтических результатов, но не га­рантирует их. Кроме того, не обнаружены средства, посред­ством которых эти условия позволяют добиться позитивных изменений, если они все-таки возникают.

Хотя в теории Роджерса можно рассмотреть некий детер­минизм: «если будет это, это и это, то неизбежно после­дует...» — представляется маловероятным, что сам Роджерс рассуждал подобным образом. Весь образ его мышления, как мне кажется, подразумевает скорее свободу и ответст­венность, нежели детерминизм.

Посмотрим тогда на позицию клиента несколько иначе. Клиент встречается с терапевтом-альтруистом. Допустим, клиент обладает некоторой свободой в этой ситуации, каким образом он отреагирует на нее? Несомненно, таких выборов множество, но наиболее вероятными представляются две возможности: либо регрессия, либо интернализация (или любые комбинации этих возможностей). Иными словами, клиенты могут нарциссически купаться в этих благоприят­ных условиях и/или начать примеривать на себя ту манеру поведения, которая так эффективно демонстрируется тера­певтом (Kohut, 1971). Поскольку клиенты, как правило, выбирают второе, они, по-видимому, стремятся реализовать нашу новую, вторую совокупность «условий».

Вероятнее всего, существует только одна группа усло­вий, причем скорее вторая, чем первая. Если это так, то эф­фективность условий первой группы будет пропорциональ­на эффективности актуализации условий второй группы, а неэффективность условий первой группы может быть объяснена наличием таких клиентов, которые получили тепло, принятие, понимание терапевта, но сами оказались не в состоянии действовать так же.

Итак, если это действительно альтруистическая установка, которая способствует росту и развитию, а не просто «получе­нию» альтруизма, и если ценность «получения» альтруизма — не столько прямая выгода, сколько возможность учиться или переучиваться, осваивая эту альтруистическую установку, то наш первоначальный анализ терапевтической ситуации приобретает иной смысл.

Теперь мы понимаем, что деятельность терапевта спо­собствует его внутреннему росту сама по себе, в то время как деятельность клиента способствует его собственному разви­тию лишь в той степени, в какой клиент осваивает альтруисти­ческую установку. Терапия более полезна для психотерапев­тов, чем для клиентов. Другое важное следствие заключается в том, что, согласно этой новой теории в отличие от исходной позиции клиента и терапевта существенно не различаются. Оба пытаются делать одно и то же — то, что Роджерс, кажется, интуитивно чувствовал, но не мог сформулировать.

Несмотря на некоторую новизну проведенного нами ана­лиза, он, конечно, согласуется с извечной мудростью миро­вых духовных традиций, согласно которым человек, отдавая себя, обретает свое Я.