Tour de Force

Все книги автора

Глава 4

Переход с Гурджиевым через Кавказские Альпы

Глава 5 В

Париж — через Тифлис и Константинополь

Глава 6

Ворота Приорэ, или Американские гастроли

Глава 7

«Ключ от его кабинета всегда был у меня...»

(продолжение книги Томаса де Гартмана, написанное Ольгой де Гартман)

 

Приложение

Примечанияи комментарии

 

В России в 1913 году, сначала в Москве, а по­зднее в Санкт-Петербурге, появился необыкно­венный загадочный человек — Георгий Иванович Гурджиев.

Никто не знал о его прошлом, кроме того, что было рассказано о нем Владимиром Полем. Он встретил господина Гурджиева, познакомившись через скульптора Меркулова, семья которого жила по соседству с родителями господина Гурджиева в Александрополе* на Кавказе.

В 1915 году с господином Гурджиевым через В. Поля встретился П. Д. Успенский, который в ре­зультате этого отказался от своего плана возвра­титься в Индию, рассчитывая обнаружить через господина Гурджиева то «чудесное», поисками которого он занимался. Господин Успенский в своей книге «В поисках Чудесного» пишет о го­дах с 1915 до 1920 и дает нам живую, хотя и пол­ностью незавершенную, картину деятельности гос­подина Гурджиева в этот период.

В течение этого времени произошло падение царизма в России.

В этом рассказе Томас де Гартман, который был тогда молодым, но уже выдающимся компо­зитором, подробно повествует о пережитом, вос­производя во многих деталях жизнь с господи­ном Гурджиевым в период с 1917 по 1929 год. Когда революция сделала жизнь в Петрограде** невыносимой, в 1917 году маленькая, но предан­ная группа людей, среди которых находились П. Д. Успенский и Томас де Гартман с женами, последовала за господином Гурджиевым на Се­верный Кавказ в Ессентуки, где в следующем году господин Гурджиев основал свой «Институт гар­моничного развития человека». Гражданская война вскоре сделала жизнь на Северном Кавказе так-

* Ныне г. Ленинакан в Армянской ССР. (Прим, переводчика.) " В 1914 г. Санкт-Петербург был переименован в Петроград, а в 1924 г. ^в Ленинград.

же тяжелой, и господин Гурджиев предпринима­ет переход через Кавказские горы, достигнув в 1919 году столицы Грузии — Тифлиса. Из две­надцати человек, принявших участие в этой экс­педиции, в дальнейшем только пятеро следовали за господином Гурджиевым в течение многих лет, и среди них находился Томас де Гартман с же­ной.

В Тифлисе к господину Гурджиеву присоеди­нились новые люди, среди которых были госпо­дин Александр де Зальцман и мадам де Зальцман. Вскоре, однако, политические события вновь вы­нудили господина Гурджиева тронуться с места. После того, как он прожил около года в Констан­тинополе и еще один год в Берлине, Гурджиев со своими учениками приезжает, наконец, 14 июля 1922 года в Париж.

Господин Гурджиев покупает замок Приорэ в Фонтенбло-Авоне, где он, наконец, получил возможность надлежащим образом организовать свой Институт.

В декабре 1923 года некоторые аспекты его уче­ния, воплощенные в «Священной Гимнастике» и «Музыке», были показаны в Париже в Театре Ели-сейских Полей, а позднее в 1924 году — в Нью-Йорке, Филадельфии, Бостоне и Чикаго.

По возвращении из своей первой поездки в Америку господин Гурджиев оказался жертвой почти фатальной автомобильной катастрофы, пос­ле которой его здоровье восстанавливалось очень медленно. В течение этого времени она начал пи­сать, и первый черновой вариант его двух книг: «Всё и Вся» и «Встречи с замечательными людь­ми» — был завершен в 1929 году.

Он также путешествовал по Европе, всегда вме­сте со своими учениками. Эти поездки никогда не бывали приятными. Они входили в число специ­альных экспериментов, которые господин Гурджи­ев всегда создавал сам для своих учеников.

Условия жизни в замке Приорэ в это время стали очень трудными, и ученики постепенно покидали его. Только несколько наиболее предан­ных учеников оставались с ним.

Принципом гурджиевского метода являлось на­правление учеников на определенной стадии их

работы обратно в мир. Но не все ученики желали покидать господина Гурджиева, и это заставляло его придумывать такие невыносимые условия для этих учеников, что они были вынуждены в конце концов уйти от него.

В 1933 году господин Гурджиев, по своей соб­ственной воле покинутый всеми своими наибо­лее преданными учениками, продал Приорэ и поселился тяа квартире в Париже. Постепенно вокруг него стали собираться новые люди, и с помощью некоторых старых учеников снова была организована группа.

Он осуществил несколько поездок в Нью-Йорк и во время последней поездки после второй ми­ровой войны дал согласие на публикацию труда П. Д. Успенского «В поисках Чудесного», а также решил опубликовать свою книгу «Всё и Вся».

Он умер в Париже и был похоронен в Авоне около замка Приорэ...

* Фокин Михаил Михайлович (1880— 1942) — русский балетмейстер. Широко известен как на родине, так и за рубежом. Нижинский Вацлав Фомич (1890 — 1950) — русский хореограф и танцовщик. С 1911 года жил во Франции. (Прим. Переводчика.)

Когда Томас де.Гартман встретился в 1917 году с господином Гурджиевым, он был уже извест^: ным композитором в Санкт-Петербурге.

Его вторая работа для сцены — четырехакт-ный балет «Аленький цветочек» с Павловой, Фо­киным и Нижинским* в главных ролях был по­ставлен в 1907 году в опере в присутствии царя. Его сочинения для фортепиано и вокала много раз издавались и исполнялись.

Война потребовала его возвращения в полк, по­кинутый им по специальному повелению царя, понявшего его желание освободиться от военной службы. Если бы не это, он мог бы остаться еще на два года в Санкт-Петербурге.

Отец Томаса де Гартмана умер, когда ему было девять лет, и мать была вынуждена определить его в военное училище, не учитывая того, что ему придется находиться целых десять лет на воен­ной службе. Однако он сумел одновременно окон­чить консерваторию и принять активное участие в музыкальной жизни Санкт-Петербурга.

Он родился в имении своих родителей на Украине и получил исключительно хорошее об­разование как от родителей, так и от гувернеров. В возрасте четырех лет он проявил свою склон­ность к музыке и любил выражать свои пережи­вания через музыкальные импровизации. Обра­зы из волшебных сказок преследовали его с дет­ства. От своего деда — Эдуарда фон Гартмана, написавшего «Философию неведомого»¹, он, ве­роятно, унаследовал то стремление к чему-то ир­рациональному, которое привело его со временем к господину Гурджиеву.

Редактор

 

 

Я хочу, чтобы каждый читающий эту книгу забыл на время ту обстановку, в которой он жи­вет сейчас, и попытался погрузиться в другую жизнь, существовавшую сорок лет назад, жизнь с абсолютно другими условиями, иногда совершен­но невероятными с точки зрения современности.

Россия 1917 года, терзаемая войной и револю­цией...

Господин Гурджиев был личностью загадочной и таинственной. Никто не знал ничего о его уче­нии и о его происхождении, о причинах его появ­ления в Москве и в Санкт-Петербурге.

Но каждый, кто сталкивался с ним, испы­тывал желание следовать за ним, как это было с Томасом де Гартманом и со мной.

Ольга де Гаргман

 

Введение

Долгое время я собирался рассказать о годах, проведенных вместе с господином Гурджиевым, о тех годах, в течение которых яне только встречался с ним время от времени, но и жил подле него в период с 1917 по 1921 год, видя его ежедневно не только днем, но и ночью. После этого я никогда больше не встречался с ним, но он всегда оставался для меня моим Учителем.

Я не мог решиться писать; я боялся, что буду слишком субъек­тивным. Но теперь я вижу, что я обязан это сделать, в особеннос­ти потому, что я и моя жена — почти единственные оставшиеся в живых ученики первых лет того периода работы господина Гурджиева; и потому еще, что все, относящееся к нему, хотя бы и незначительное на первый взгляд, представляет большую цен­ность.

Возможно, что некоторые не поймут причин, побудивших меня написать эти строки, но это не имеет значения; если об этом не написать сейчас, то все это будет забыто навеки.

Думая в особенности о тех, кто вообще не был знаком с ним, я постараюсь насколько возможно подробнее нарисовать живой портрет Георгия Ивановича Гурджиева.

Возникает сразу первая трудность: как это осуществить? Внеш­нее поведение господина Гурджиева было настолько разным при различных обстоятельствах в зависимости от личности, которая была связана с этими обстоятельствами, от ступени развития, на которой находилась эта личность, и от того, какая сторона этой личности его интересовала в данный момент, — что при поверх­ностном взгляде характер господина Гурджиева мог показаться очень изменчивым. Но это было не так — он всегда оставался одним и тем же — самим собой; и только впечатление от его наро­читого поведения было различным.

Господин Гурджиев желал — возможно, это была его главная задача — вызвать к жизни в обычном человеке «нечто» такое, о чем он в данный момент не подозревал.

Как он достигал этого, мы могли понять только из его сочинений, о которых я расскажу позднее. А пока я хочу подчеркнуть тот факт, что в своей «божественной работе» с людьми господин Гур-джиев неизменно следовал той линии Работы, которой он придер­живался еще со времени нашей первой встречи с ним в 1917 году, хотя и придавал ей различные внешние формы.

Как, следовательно, я могу описать его?

Мне кажется, что единственным правильным решением будет не описание самого господина Гурджиева, но правдивый рассказ о том, как он работал с нами, так как только рассказывая о своем собственном опыте пребывания с ним, возможно создать правиль­ное представление о Работе Георгия Ивановича и о его отноше­нии к человеку. Это является целью моей книги.

Составляя из фрагментов этих воспоминаний нечто целое, по­добно тому, как решаешь задачу некой житейской головоломки, я часто заново осмысливаю пережитое, вижу, как его идеи более отчетливо обрисовываются в моих мыслях, следуя одна за другой, пока не появится одна целостная картина.

Но идеи господина Гурджиева, когда они рассматриваются людьми, недостаточно активно работающими над собой, теряют свой смысл в соответствии с истиной, выраженной словами Хри­ста, гласящими, что «Вера без дел мертва есть».

Думаю, что слово «вера» должно пониматься здесь как нечто рациональное, но не слепо воспринимающееся. Что же касается слова «дела», то это не обязательно означает положительный труд в обычном представлении. Это слово скорее имеет значение ак­тивной, направленной к развитию, созидательной Работы в соот­ветствии с идеями. У господина Гурджиева все было живым и действенным, и его идеи были неотделимы от жизни.

Он сам был жизнью, движением к развитию. Он был олицетво­рением своей Работы. А для меня воплощением его идей была его Работа с людьми.

Только спустя все эти годы я начинаю понимать, что означала его Работа в целом и какие нечеловеческие усилия приходилось ему затрачивать, чтобы внедрить в нас зачатки нового понимания и нового подхода к жизни.

Я не знаю, насколько правильно было мое собственное пони­мание, да и никто этого не знает, поскольку только человек, нахо­дящийся на одном с господином Гурджиевым уровне бытия, мог бы реально и полно понять значение его Работы.

Георгия Ивановича уже нет, но его Работа с нами будет про­должаться до тех пор, пока мы не забудем его слова: «Помни, почему ты явился сюда!»

 

 

Глава 1