Глава двадцать первая
Июнь, помимо предательств, приносит с собой еще крестины, на которых я исполняю роль крестной матери, и ночь с бывшим бойфрендом по имени Лоуренс. Наши отношения были настолько долгими, что все решили: за него-то я выйду. Я и сама так решила, но потом передумала. В итоге он меня бросил. Не надо было с ним спать после двухлетнего перерыва, это была ошибка, впрочем очень приятная. Но больше это не повторится. Не знаю, о чем я думала, когда согласилась. Одного дня, проведенного вместе, мне хватило сполна. День был пьяный, насыщенный воспоминаниями, сожалениями об упущенных возможностях и уверенностью в том, что прошедшего не вернуть. Водка в летнюю жару – плохой советчик. Мне, наверное, хотелось к кому-нибудь прильнуть, почувствовать, что меня кто-то любит и что я сама кого-то люблю. Но «никогда не возвращайся к прежнему». Не сработает. И поэтому в два часа ночи я стою у тебя под окнами с бутылкой розового вина и двумя пустыми стаканами. Ты что, спишь, что ли? Вставай – слышишь, я тебе камешки в окно кидаю. О, открыл шторы и выглянул. Чего такой заспанный? Аж волосы дыбом. Да-да, это я. Спускайся давай, я подожду. Усаживаюсь на твое место во главе стола. Ну наконец-то выполз. Какой ты несветский в своем тренировочном костюмчике! Ну, что улыбаешься? Да, я нетрезва. Не надо, не надо щуриться и делать умное лицо. Что-то ты очень голубоглазый… и очень симпатичный. Улыбочка еще эта. – Так-так-так. Это ли наша Джесмин? Хороша, нечего сказать. – Надо срочно устроить собрание. Зови всех соседей. – Спокойно, сейчас я свалюсь со стула, но это не страшно. Протягиваю тебе стакан и жестом показываю – наливай. – Я пас. – Накрываешь стакан рукой. – Что, так и не пьешь? – Я тебя будил среди ночи, чтобы открыла мне дверь? – Нет. Нет, не будил. – Заметь, уже целый месяц. Верчу свой стакан и размышляю. – Предатель. – Пьяница. – Отш… отщ… отступник. – Типа того. – Ты даже не алкоголик. Ты пьянь – есть разница. – О как. Спорный тезис. Объясни, пожалуйста. – Ты кретин, вот и все. Самодовольный. У тебя проблемы не с пьянкой, а с жизнью. Ты бы поговорил с кем-нибудь, что ли. А? – Нет. Хотя доктор Джей подходит? – Не, не считается. Он на пенсии. – Доктор Джей – алкоголик. Не пьет уже двадцать лет. Ты мало чего о нем знаешь. – Я не могу скрыть удивления, и ты снисходительно улыбаешься. – Его жена сказала, что не будет рожать, пока он не протрезвится. Ну а он не просыхал до пятидесяти лет. Было слишком поздно. Она все равно не ушла, так и жила с ним. – Ладно. Она уже умерла. – Опустошаю свой стакан. Ты хмуришься. – Да, Шерлок. Она уже умерла. – В итоге ее здесь нет. – Трудно сказать, зачем я это говорю. Наверное, просто хочется сказать гадость. Тебе же часто этого хочется? Вот, я – как ты. Мне тоже в кайф. Ты встаешь, выходишь из-за стола и уходишь в дом. Видимо, с концами. Нет, возвращаешься, приносишь тарелку с нарезанным сыром. – А дети у тебя? – Крис с Кайли попросились остаться еще на день. Им тут хорошо. – А-а, Крис и Кайли. Ну, они похожи. Имена такие… как у близнецов. – Они близнецы. – Вот так. Ты смеешься. У тебя за спиной, в темноте, просматривается огород. – Завидуешь, Джесмин? – Вот еще. Не надо пыжиться, Мэтт Маршалл. – Оба смотрим через дорогу: у меня самый лучший сад на всей улице. – Тебе до меня как до звезд, старичок. – Да я и не мечтаю. – Ты иронично усмехаешься. – Это Финн все еще на что-то надеется. – Ну и зря. – Я задумчиво провожу пальцем по ободку стакана. – Хоть ты пукни. – Хороший совет. – При чем здесь хороший? Я реалист. За добрым словом иди к доктору Джею. И все будет чики-пуки. – Я так и делаю. – Ему еще повезло. Как он не пригробил кого-нибудь из пациентов? – Док из тех, кто отлично сочетает работу и алкоголь. Худший тип алкоголизма, не лечится. – Повезло тебе – ты не из таких. Как я тебя уела: ты и пьянь, и работать не можешь. – Да. Он мне это объяснил. Молча сидим за столом, я – попивая вино, ты – пощипывая сыр. Как обычно, я на тебя нападаю. Почему так? – А меня все мужики, с которыми у меня что-то было, бросили. Я тебе говорила? – Нет. – Опять эта ироничная усмешка. – Но не скажу, что ты меня удивила. Кажется, ты мне даже сочувствуешь. Только все равно саркастически улыбаешься. – Потому что со мной очень трудно, – поясняю я, и ты задираешь брови. – Почему же с тобой трудно? – Потому что я хочу, чтоб все было по-моему. И не люблю, когда люди ошибаются. – Черт, со мной ты бы точно не смогла жить. – Истинная правда. Молчим. – Ты чего сегодня такая? – Переспала со своим бывшим. Смотришь на часы. Два часа ночи. – Я ушла, когда он заснул. – Или, может, притворился, что спит. – Не знаю. Не думала об этом. – Я сам так делал много раз. – Ну что же, сработало. Она ушла. Тебе не кажется, что это смешная шутка. Может, потому, что это не очень-то и шутка. – Ну и что, он тебе сказал, что с тобой трудно? – Да нет. Я сама догадалась. Поняла, после того как… – Смотрю на свой чудесный, великолепный сад, из которого я черпаю житейскую мудрость. Чем глубже проникаю к корням, в почву, тем больше знаю о самой себе. – А с чего ты вообще это взяла? Может, с тобой вовсе не так уж и трудно? Может, ты просто красивая, успешная, деловая женщина, которая хочет только самого лучшего – и почему бы и нет? Я так тронута, что едва не плачу. – Ну а может, конечно, ты в постели ужас что такое и жить с тобой невозможно. Ты ржешь, и я бросаю в тебя кусок сыра. – Он мне сказал сегодня ночью, что ему со мной было одиноко. Поэтому он ушел от меня. Молчим. – Одиноко было с тобой… – Одиноко… Ну представь, каково мне было – выслушивать такое. Одиноко ему со мной, черт бы его взял. Кошмар, да и только. Он меня любил, а ему со мной было одиноко. Не очень-то приятно такое слышать. Но и ему, наверное, не очень было легко. – А он это сказал до того, как вы переспали, или после? – До. Я поняла, о чем ты. Нет, дело не в этом. – Именно в этом. Ну представь: он видит тебя после долгого перерыва, ты вся такая из себя, рыжая, с большими сиськами, да еще и безработная… Вокруг куча старых друзей, все при деле, а ты вроде как и часть компании, но при этом немного всем чужая. Он на тебя смотрит и вычисляет твое слабое место… Я фыркаю и стараюсь не засмеяться. – У тебя тушь размазалась. Вытираю глаза салфеткой. – У него два варианта: либо ты его пошлешь куда подальше, либо проникнешься чувством вины. Второе срабатывает в девяти случаях из десяти. – Господи боже мой праведный – цитируя доктора Джея. А ты вот не воспользовался девятью из десяти. – Я воспользовался, но попал в один к десяти. Смеюсь. – Слава богу, она наконец улыбнулась! Ты смотришь на меня с ласковой усмешкой. Закуриваю сигарету. – Ты ж не куришь. – Только когда пью. – Дурында. Закатываю глаза. – Ну и что, расскажешь обо всем этом своему воздыхателю? – Какому еще воздыхателю? – Такой симпатичный, последнее время здесь ошивается. Но не кузен. – Ты смеешься. – Ну прости, не удержался, само вырвалось. – Никакой он не воздыхатель. Это Санди. Хедхантер. Хотел меня на работу устроить. – Санди? – Он родился в воскресенье. – Супер. И Санди, охотник за головами, охотится на тебя. Мне не нравится, как ты улыбаешься. – Охотился. Или ты думаешь, здесь тоже дело было не в этом? – Что ты меня все время подкалываешь, надоел уже. – И куда он тебя хотел… устроить? – Кретин. Это была работа для David Gordon White. – Налоговым консультантом? – У них новый проект, связанный с изменением климата. Ты смотришь на меня в упор. – Ты же стартапами занимаешься. – Это новое начинание. Тоже, в общем, стартап. – И ты мне говоришь, что он не пытается затащить тебя в койку? – Увы, нет. Ты смеешься, и я бросаю сигарету на землю. Затаптываю ее каблуком. У меня промелькнуло желание затушить ее об стол, но я вовремя остановилась, вспомнив, как его драили твои дети. – Ну все равно, сейчас уже не о чем говорить. Я не пошла на собеседование. – Почему? Испугалась? – Ты больше не иронизируешь. – Нет. Хотя да, испугалась, но не насчет работы. Сказать тебе правду? Объяснить, как я тряслась, потому что Хизер куда-то поехала сама, без меня? Я не хочу вдаваться в дискуссию о людях с синдромом Дауна. У тебя стандартная позиция, которую я не разделяю. Тем сложнее мне было бы объяснить, почему я сделала то, что сделала. Она вернулась неделю назад, и мы общаемся по телефону – Хизер, конечно, со мной разговаривает, иначе и быть не могло бы, но что-то неуловимо изменилось. Она отдалилась от меня. Что-то, что нас накрепко связывало, исчезло. – Ты не пошла на собеседование, потому что напилась? – сочувственно спрашиваешь ты. – Нет, – фыркаю я. – Ну ладно, ладно. Просто эта тема, похоже, актуальна в последнее время, я подумал, что надо спросить. – Ты примирительно поднимаешь руки. – Я в порядке. Ну просто… – беспомощно морщу нос и вздыхаю. Не могу я ничего толком объяснить. – Да. Я понимаю. И мне кажется, ты правда меня понимаешь. Мы молча сидим за столом, нам хорошо вместе, и я вспоминаю, как сидели рядышком Хизер с Джонатаном. – Мужчина, который периодически приходит к тебе в гости с маленькой девочкой, – твой отец? Киваю. – Похоже, он хороший отец. Сначала я думаю, что ты меня опять подкалываешь, но ты задумчиво водишь рукой по столу, и я понимаю – ты размышляешь о себе и своих детях. – Теперь хороший. – Мне хочется добавить: «Но не для меня», однако я молчу. Ты поднимаешь голову и внимательно на меня смотришь. Ненавижу этот твой взгляд, точно ты стремишься проникнуть в потаенные глубины моей души. – Интересно. – Очень, – вздыхаю я. – Чего ж тут интересного? – Наконец стало ясно, почему ты говорила мне гадости. – Я тебе говорила, что ты хреновый отец, потому что так оно и есть. – Но ты это подметила. Тебе это важно. Ничего не отвечаю. Делаю приличный глоток вина. – И что, сейчас он пытается наладить отношения? – Нет, он пытается влезть в мою жизнь. Это разные вещи. – Ты вопросительно поднимаешь бровь, и я поясняю: – Он хочет найти мне работу. В своей бывшей фирме. Воспользоваться прежними связями. – Звучит неплохо. Он старается помочь. – Нет, это кумовство. – А работа-то хорошая? – Вообще да. Финансовый директор, в подчинении восемь сотрудников. Сорок штук в год. – На самом деле очень приличная работа. – Просто супер. Я так и сказала. – Он бы не стал предлагать ее кому ни попадя. – Нет, конечно. – Но тебе надо пройти собеседование. – Конечно. Это же больше не отцовская фирма. Он просто может замолвить за меня словечко. – Но при этом он в тебя верит. Считает, что ты справишься. Мне кажется, он дорожит своей репутацией и не стал бы рисковать, рекомендуя тебя, если бы ты того не заслуживала. Не знаю, что тебе на это сказать, и молчу. – На твоем месте я бы расценил это как комплимент. – Мне все равно. – Вы очень похожи с Финном. – Понятно, ты хочешь сказать, что я веду себя как ребенок, но я пользуюсь случаем, чтобы снова тебя поддеть. – Тем, что у нас обоих дерьмовые отцы? Ты устало вздыхаешь. – А если б я тебе сказал, что знаю кого-то, у кого есть отличная идея для стартапа, и он ищет, кто бы мог ее разработать, тебя бы это заинтересовало? – Этого кого-то случайно не Каролина зовут? – Я чисто гипотетически. – Да, я бы с ними встретилась. – Но твой отец знает такого человека, и, однако, ты не хочешь с ним встретиться. Мне нечего на это ответить, поэтому пожимаю плечами, точь-в-точь как Финн. – Я бы на твоем месте не стал упускать такой шанс. – Мне не нужна его помощь. – Да нет, нужна. Молчу. – Есть хедхантер, который подыскал тебе работу, и, если бы ты хоть немного была в этом заинтересована, ты бы ее уже получила. Есть подруга, которая хочет, чтобы ты помогла ей разработать сайт для продажи одежды. Не смотри так, я был в доме, когда вы это обсуждали. Совершенно очевидно, что тебе нужна помощь. Молчу. – Я знаю, тебя не интересует чужое мнение. Ты считаешь, что оно неверно. И не правдиво. Да-да, ты сама мне об этом рассказывала. Иногда – не всякий раз, а именно иногда – мне кажется, что ты неправильно смотришь на вещи. Не знаю, от чего ты все время защищаешься, но, по-моему, ты зря так себя ведешь. Повисает долгое молчание. Раньше, когда я тебя ненавидела, было гораздо проще. А теперь ты достаешь меня до кишок, и мне, черт возьми, нечего тебе возразить. – А почему «Ганз н’ Роузес»? Ты сбит с толку. – Не понял? – Почему всегда «Город-рай»? Ты возвращался домой только под эту песню. – Ни почему. Просто у меня в джипе плеер зажал этот диск. И играет только это. Я в растерянности. Там, где мне чудился какой-то символичный подтекст, ничего не обнаружилось. Я опять попала пальцем в небо. – Ладно, пойду спать, а то завтра дети рано встанут. Мы хотим собрать горох и посадить помидоры. Делаю вид, что мне до лампочки. Но втайне завидую вам. У меня-то горох не уродился. – Ты как, нормально? – Угу. – И просто чтоб ты знала, Джесмин: я бы о тебе никогда так не сказал. Наоборот, если бы не ты, мне было бы очень одиноко. А с тобой я ни секунды не чувствовал себя одиноким. У меня перехватывает дыхание. Ты идешь в дом, и я медленно провожаю тебя взглядом. Хмель улетучивается, я абсолютно трезва. И хотя в голове шумит, мысли ясные, как стекло. Сижу во главе стола, там, где обычно сидишь ты. Вот как столы оборачиваются в этой жизни.
|
