Итак, ашугский абсурд

Сущность абсурда заключается в том, что армянство пытается представить первичность своего «ашугского» творчества, а нам предоставляется великодушная возможность пожинать производные плоды этого «феномена». Поскольку сущность ашугского творчества очевидна для каждого из нас, то, как мы отмечали в предыдущем параграфе, ашугское искусство, опираясь на дастанные и фольклорно-песенние корни, тесно связано с интеллектуальными кражами последних. Раз подвергаются армянской «приватизации» и эпические произведения, то, естественна и потребность в утверждении «армянской первичности» носителей устного народного творчества, коими и выступают озаны-ашуги.

Прежде чем послушать высказывания на сей счет армянских апологетов, по причине, о которой пойдет речь ниже, заметим, что армянство, в первую очередь, предъявляет свои претензии к этимологии слова «ашуг». Делается это, невзирая на то, что «Большая Советская Энциклопедия» подчеркивала корни слова «ашуг» от арабского слова «ешг» («ашк») (БСЭ, III, Втор. Изд. «БСЭ», 1950), и игнорируя сходное разъяснение этимологии этого слова в «Краткой Литературной Энциклопедии» от 1962г. (т.1). Более того, не принимается во внимание даже «Энциклопедический Музыкальный словарь» от 1959г., где авторы идут еще дальше, разъясняя тюркское происхождение слова «ашик» (буквально влюбленный), и, подчеркивая, что это «народный поэт-певец и музыкант у азербайджанцев и армян и соседних с ними народов СССР, а также некоторых стран Востока». В этом же издании очень точно разъясняется, что «ашуги слагают свои песни-импровизации под аккомпанемент струнного инструмента (саз, тар, кеманча)». Точно также известные литературоведы Л.Тимофеева и Н.Венгров в «Кратком словаре литературоведческих терминов» однозначно объясняют слово «ашыг» как термин тюркского происхождения (М., Госучпедгиз, Мин. Прос. РСФСР, 1963). Даже, более поздний «Советский Энциклопедический словарь» от 1985 г. трактует «ашуг» от «ашик» – буквально влюбленного», подчеркивая тюркские корни этого слова и раскрывает сущность этого творчества, когда «кроме песен собственного сочинения в репертуар ашугов входят эпические сказания, народные песни». Скажем больше. Несмотря на свидетельство М.Налбандьяна (Полн. собр. соч., т.1) о том, что «армянских ашугов можно считать армянскими только по той причине, что они родились в армянских семьях» и «что они все время опирались на творчество азербайджанских мастеров» и более того «используемые ими музыкальные инструменты являлись тюркскими – саз, сантур, каман или каманча, баглама», армяне не прекращают претензий к происхождению термина «ашуг» («ашыг») («Армянские ашуги», собрал Е.Т.Пальян, 2 т., Измир, Изд. Мамурьяна, 1941, арм). К примеру, небезызвестный Газ. Агаян давал толкование слова «ашуг», исходя из армянского термина «асог» (Г.Агаян «Армянские гусаны и гусан-ашугское искусство», Ер. «Хайпетрат», 1959, арм.), что значило, согласно его редакции, «стих, песня или их исполнитель».

Наряду с этим, армяне пробовали подступиться к термину «ашуг» и через слово «асел», ибо в древнеармянской литературе, по мнению армянских толкователей, оно было тождественно смыслу слова «ергел», то есть «читать». В частности, акад. Ст.Малхасьянц еще в своем «Толковом словаре армянского языка» (т.1, Ер. Гос.Издат. Арм. Респ., 1944) сумел довести смысл слова «асел» до 40-значного понятия, включая «исполнение», «песнопение», «декламация стихов» и т.п.

Очередной шаг для «обоснования» абсурда был сделан писателем С.Ханзандяном, утверждавшим, что «наш (армянский) народ сумел сохранить на своих специфических местных диалектах слова «асох», «асух», означавших «исполнитель», «импровизатор» (С.Ханзандян, «Развитие народной поэзии Армении, особенности современного гусанского искусства, их формы и массово-политические значение». Доклад на II Всесоюз. семинаре по народной поэзии, октябрь 1949, Москва).

Дальше – еще интереснее, поскольку С.Ханзандян «сумел» объяснить в словах «асох», «асух» замену букв «С» на «Ш», получая тем самым столь желаемые «ашох» или «ашух» созвучные термину «ашуг», но не имеющие к нему никакого отношения. В итоге, нет вам ни исходного арабского корня «ешг», нет и тюркского «ашик», а взамен есть армянские корни «ашох-ашух».

Нелепость была настолько очевидной, что с ней не согласился даже ранее упомянутый армянский ученый Малхасьянц, который был вынужден признать, что «ашик» - «народный поэт, исполнитель, музыкант» по смыслу восходит к арабскому корню (Cт.Малхасьянц «Толковый словарь армянского языка», т.1).

Поскольку исходящий из арабского корня «ешг» тюркизм «ашик» никак не устраивал армян, то они попробовали подступиться иначе. В частности, литературовед М.Чанашьян «определил» происхождение слова «ашыг» или «ашег» из фарсидского корня, что означало «влюбленный» (М.Чанашьян, «История современной армянской литературы», т.1, «Венеция», С.Газар, 1953, арм.). Просим обратить внимание, уважаемые читатели, как это представлялось: «в свое время ашугское (армянское) творчество претерпело фарсидское и тюркское влияние. И оно сказалось даже на псевдонимах, созданных стихах и названиях их. Таких форм насчитывается более 60». Смысл сказанного очевиден: если и было, в том числе тюркское влияние на ашугское творчество армян, то оно перестало быть актуальным. Автору подобного утверждения не мешало бы обратиться к Г.Левоньяну, который в своем первичном исследовании также пробовал придать термину «ашыг» фарсидское происхождение (Г.Левоньян «Армянские ашуги», Александрополь, Изд. Г.Сантурьянца, 1892, арм.), а впоследствии, вынужден был признать, что этимология слова «ашыг» восходит к «ешг» – «любовь» и благодаря тюркам было донесено до армянского языка в форме «ашыг», и далее как «ашуг» перешло в русскоязычную литературу (Г.Левоньян, «Ашуги и их искусство»). Эта мысль была поддержана и Л.Минасяном («Персидские армянские ашуги», Тегеран, 1964, арм).

Настойчивость армянства, достойная, возможно более лучшего применения, требует разъяснений. Словом, в чем непомерная любовь к толкованию арабского слова «ешг» и его тюркизму «ашыг»?

А ларчик открывается просто. По мнению армянских специалистов до армянских ашугов существовали их предшественники – гусаны, випасаны и т.д. и как отмечено в Сов. Энциклопедическом Словаре от 1985г.: «гусаны – армянские народные певцы, рапсоды. В XVII в. и позднее их называли ашугами» (курсив наш). Так вот, поскольку армянские гусаны стали называться с XVII века ашугами, так и надо было постараться найти армянское объяснение тюркскому слову «ашуг». Подобные армянские попытки далеко не случайны, поскольку, если подвергаются «арменизации» эпические произведения, фольклорные образцы, то заодно с ними «приватизируются» и сами носители устного народного творчества – ашуги. Отсюда и абсурдные псевдоразъяснения, связанные с этимологией слова «ашуг».

Оставив в стороне абсурдные попытки армянской этимологической трактовки термина «ашуг», попытаемся, уважаемые читатели, выяснить – почему преемники армянских гусанов перешли в своих исполнениях на азербайджанский язык. Прежде чем обратиться, как обычно, к армянским авторам, напомним, что по общепринятому мнению азербайджанские ашуги являлись наследниками озанов (узанов), а имя-титул «ашуг», как полагают, появилось где-то в XV-XVI вв., а порой считают, что и несколько позже, в XVII веке.

Начнем с того, что же представляла собой армянская ашугская школа?

Согласно классификации Г.Левоняна (известного специалиста, сына ашуга Дживани) существует 3 направления в этой школе, а именно, фарсидско-армянская, тюрко-армянская и грузино-армянская (Г.Левонян «Ашуги и их искусство», Ер., 1944). При этом первое направление датируется XVII в. (Новая Джуга), второе – XVIII в. (Стамбул) и третье – XIX в. (Грузия). Подобная классификация задуманно носит «территориальный» характер, поскольку представители всех трех направлений «работали» на двух языках – азербайджанском и армянском. К примеру, отнесенный к первому фарсидско-армянскому направлению, Дживани стремился создавать произведения, как на армянском, так и на азербайджанском. Подтверждением этому является хранящиеся в Гусанском фонде Музея литературы и искусства Армении, его произведения. Стало быть, он был в соответствии со своим творчеством, ведущим представителем азербайджанско-армянской школы.

Точно также, отнесенный к грузинско-армянскому направлению Саят Нова из 209 стихов своего творчества 115 написал на азербайджанском, 60-на армянском и 34 на грузинском и, стало быть, с полным основанием мог быть отнесен также к представителям азербайджано-армянской школы. В целом такие известные армянские ашуги, как Н.Гучак, Мирин, Саят Нова, Кешиш оглу, М.Бурджю, Ширин, Сайад и другие творили на двух языках – азербайджанском и армянском, а главное, были тесно связаны с азербайджанским фольклором и стремились походить на азербайджанских ашугов.

Не случайно, Г.Левонян, как мы уже отмечали, вынужден был признать, что «как имена, принимаемые армянскими ашугами (псевдонимы), так и названия их стихов и песен – все по-азербайджански» (Г.Левонян «Армянские ашуги», Александрополь, 1892г.). О том, что армянские ашуги были тесно связаны с азербайджанской ашугской школой, опирались на наше фольклорное творчество, многократно свидетельствовали и классики армянской литературы Х.Абовян и Г.Агаян. Об этом мы уже вели разговор в предшествующих параграфах. Напомним, что именно Г.Агаяну принадлежит и такое свидетельство, что «у наших ашугов нет дастанов со стихами, все только на тюркча (азербайджанском)» (Г.Агаян «Произведения», т.3). Или же, уважаемые читатели, мы адресуем вас к предшествующему параграфу, в котором приводилось откровение Г.Агаяна в связи с его приобщением к ашугскому искусству и постижением азербайджанского языка. Наконец, считали бы возможным сослаться и на произведения Г.Агаяна, где повествуется об ашугском искусстве. Вот, к примеру, Г.Агаян в своем романе «Арутюн и Манвел», рассказывая о стихотворных формах, писал: «Первое и последнее слово на тюркском…». Там же в специальном разделе «Ашуги и охотники» из описания состязания ашугов следует, что все исполняемое ими на азербайджанском языке. Более того, вот что говорит он устами своего героя Арутюна: «…Он странный человек. В отличие от других ашугов не исполняет на тюркском. Его песни – на армянском. Однако стихотворная форма по-прежнему тюркская…» (Г.Агаян, сочинения, т.3). Словом его удивляет, что кто-то из армянских ашугов может творить на армянском, а не на азербайджанском.

Итак, уважаемые читатели, армянская ашугская школа была, как правило, двуязычной и азербайджанский язык играл в творчестве ее представителей, едва ли не ведущую роль.

Возникает вполне естественный вопрос: если армянские ашуги творили на азербайджанском, либо находились под огромным влиянием нашего дастанного творчества, то, что представляло творчество их предшественников – гусанов, которых, как отмечается в «Энциклопедическом словаре» (1985), с XVII в. называли ашугами?

Как общепринято, азербайджанские ашуги продолжили творческую линию озанов (узанов). С чем же тогда связано достаточное сходство терминов «озан-узан» и «гусан» и вызвано ли оно только случайностью?

Обратимся, как обычно, к армянским источникам и разберемся, как трактуется ими термин «гусан». Согласно «Армянскому этимологическому словарю» академика Ачарьяна (Ереван, 1930) термин «гусан» употребляется в нескольких смыслах. Во-первых, это «мимос», то есть сатирик, во-вторых, – «исполнитель» (музыкант, певец, аккомпаниатор) и, в-третьих, это «тмбуг» – женщина-исполнитель.

Наряду с этим предполагаются, что слово «гусан» восходит к пехлевийскому «госан». А вот М.Агаян «гусанами» именует армянских народных исполнителей. «У нас (армян) один из древних музыкальных инструментов именовался «гос», а наши языковеды придавали ему смысл «мец тмбуг» (большой тмбуг). Однако зачастую можно встретить одноименные, но различные музыкальные инструменты. Стало быть, и «гус» может быть многозначительным и одно из его значений – название музыкального инструмента» (М.Агаян, «армянские гусаны и гусано-ашугское искусство», Ер., 1959). Просим обратить внимание на пространное и вместе с тем недостаточно убедительное разъяснение. Не случайно, известный армянский ученый-литературовед Ст.Мал­хасьянц в своем «Толковом словаре армянского языка» однозначно определяет, что слово «гусан» может быть привязано только к пехлевийскому «госан» (Ст.Малхасьянц, «Толковый словарь армянского языка», Ер., 1944). Если уж не армянские корни, то пехлевийские, но никак не тюркские!

Попытки найти «местное» происхождение термина «гусан» были предприняты и в более ранних армянских источниках. Так, к примеру, М.Эмин в «Эпосе древней Армении» (М., 1850) проводил параллель между армянскими гусанами и греческими рапсодами. А.Заминян же в «Истории армянской литературы» (1914), отмечал, что наряду с гусанами были еще и випасаны. А вот О.Жамкочьян и др. в «Истории армянского народа» (Ер., 1963) идут еще дальше и привязывают гусанов и випасанов к периоду, предшествовавшему нашей эре (IV-I века до н.э.), ко времени династии Гайказьянов. И это еще не все, поскольку Левонян «находит место» гусанскому творчеству в эллинистической культуре. Оказывается, что в древнегреческий период название «мимос» было неверно переведено на армянский язык и ошибочно представлено как «гусан» (Левонян, «Театр в древней Армении», Ер., 1941). Эти направленные попытки найти местное происхождение слова «гусан», удревнение его происхождения, наконец, стремление во чтобы то ни стало оградить от осмысления его в ракурсе азербайджанского звучания «озан» («узан») совершенно очевидны и не требуют комментариев. Можно только отметить, что азербайджанские термины «узан», «гопуз» исходят из одного корня «уз». «Узлашдыран», «дюзян» как раз и были узаны, способные увязать слова в строки, строки в четверостишия. Это были певцы – поэты, наследниками которых и являются ашуги. Более того, согласно мнению известных историков М.Артамонова, Дегиня и др. «гоц», «гуц», «уц» – все это названия тюркоязычных племен в европейских источниках. Из этого же корня – «огузы», отсюда же и информация от А.Комнина о библейском царстве «Аш-гуз», греческое «скузес», ассирийское «ашгузай», вавилонское – «ишгузай», то есть скифы.

Озанское искусство и традиции продолжают и азербайджанские ашуги и казахские кюйчи и джырчи и туркменские бахши и кыргызские акынчы.

В заключение мы приводим мнение известного ученого, академика В.А.Гордлевского, убедительно показавшего тюркское происхождение слова «озан», восходящее к слову «узан» «…певцы в богатых одеждах – озаны и кобзари играли на там­буре (домбре) и кобузе, слагали песни о завоевании городов, о подвигах багадуров, вспоминали о старых огузских героях (курсив наш) (В.А.Гордлевский, Изб. Соч., в 2-х томах, М., 1960, а также В.А.Гордлевский «Происхождение османского слова» «узан», М., 1930).

Итак, уважаемые читатели, абсурд на то и абсурд… Какому народу принадлежит озан-ашугское творчество, кто и как его перенимал, почему армянские ашуги творили и исполняли на азербайджанском, хотя и «их предшественники восходили к эллинистической культуре», чем порождено сходство терминов «озан-узан» и «гусан» на эти и на другие подобные вопросы, вы, уважаемые читатели, сами без труда найдете ответ.