Комментарии. бурге (i757)> а в l7^ Т- благодаря поддержке русской императрицы был избран польским королем

бурге (i757)> ^{а в l}7^ ^Т- благодаря поддержке русской императрицы был избран польским королем. Польские патриоты, движимые антирусскими настроениями (Барская конфедерация), объявили Понятовского низвергну­тым; подавление их восстания окончилось первым разделом Польши (i773);

Понятовский был вынужден примкнуть к Тарговицкой конфедерации поль­ской знати, стоявшей на стороне России и способствовавшей второму разделу Польши (1793); после третьего раздела (1795) Понятовский отрекся от престола, жил уединенно в Гродно, а после смерти Екатерины по приглашению Павла I приехал в Петербург, где и скончался.

С. 141. Моро Жан Виктор (1763—1813)— французский полководец, сподвижник Наполеона; разочаровавшись в первом консуле, Моро при­мкнул к роялистскому заговору Кадудаля и Пишегрю, за участие в котором был в 1804 г. арестован и выслан из Франции; жил в Америке, в 1813 г. вернулся в Европу и получил от Александра I должность военного советника;

был смертельно ранен в бою под Дрезденом. В начале i820-x гг. за Кюстина сватали— неудачно— дочь Моро; в 1829 г. Кюстин выпустил отдельной брошюрой стихотворное послание «На могилу генерала Моро». Кюстин, мысливший параллелями и антитезами, упоминает могилы обоих изгнанни­ков (польского короля и французского генерала); предшественник же Кюсти­на Ансело ограничился описанием могилы Моро, «которую ни один француз не может видеть без боли. Разве в Петербурге следовало покоиться праху этого полководца, столь славно сражавшегося на поле брани и столь мужественно сносившего удары судьбы?» (Ancelot. P. 227—229).

...при въезде в город, только что покинутый Наполеоном.— у марта 1814 г. вместе с прусским королем и австрийским фельдмаршалом Шварценбергом во главе союзных войск. Наполеон в это время находился в Фонтенбло. Кюстин не присутствовал при въезде союзников в столицу, так как с сере­дины февраля до ю апреля оставался в Нанси среди сторонников графа

д'Артуа.

...к французскому послу.— Речь идет о бароне Проспере Брюжьере де Баранте (1782—1866), после в 1835—1841 гг., беседам с которым, по нашему предположению, Кюстин обязан многими сведениями о России (ср. примеч. к наст. тому, с. 109, 124). К Баранту, выходцу из того же светского и литературного круга, к которому в молодости принадлежала Дельфина де Кюстин, автор «России в 1839 году» относился с симпатией. «Его любезный ум живо напомнил мне Францию доброго старого времени, а тонкость наблюдений сообщила великую занимательность беседе с ним о здешних краях,— писал Кюстин г-же Рекамье 22 августа / з сентября 1839 г. из Нижнего Новгорода,— он смотрит на Россию более снисходительно, чем я,— быть может, по обязанности» (цит. по: Cadot. P. 221).

...бракосочетание... послезавтра...— То есть 2/14 июля.

Письмо десятое

С. 142—143 -..острова... будто попал в английский парк. — Ср. впечатления, какое произвели петербургские острова на Баранта: «Вообразите ^•••^\)

Комментарии

пространство площадью примерно в два квадратных лье — газон, рощи и сады, орошаемые тысячью ручейков, речек и озер, а кругом, до самого берега моря — высокие сосны. Здесь у всех жителей Петербурга имеются загородные дома, прекрасно ухоженные, прекрасно обставленные и утопа­ющие в цветах. Никаких загородок, всякий может гулять, где хочет, и тем не менее дорожки для прогулок в прекрасном состоянии; одним словом,— огромный общественный сад... Что до зелени, догадайтесь сами, свежа ли она? Жизнь здесь ведут городскую, не деревенскую» (Souvenirs. Т. 5- Р- 400). Более скептически отозвался об островах посетивший их почти одновремен­но с Кюстином полковник Гагерн: «...печальная растительность, состоящая из берез и елей, елей и берез, вовсе не такого свойства, чтобы вызвать восхищение. При этом климате садоводство не удается, несмотря ни на какие старания» (Россия. С. 673)-

С. 143- Парижане... назвали бы эту... местность русскими Елшейскими полями...— Парижские Елисейские поля в первой трети XIX века еще не были той роскошной городской артерией, какой они являются сейчас;

в i8oo г. там было всего шесть домов, а в основном пространство было занято садами, прилегавшими к богатым особнякам параллельной улицы — улицы Предместья Сент-Оноре. Застройка Елисейских полей, причем не жилыми домами, но различными увеселительными заведениями (театрами, кафе и проч.), началась лишь в 1830-0 годы.

С. 145- «Жимназ драматик» («Драматическая гимназия») — париж­ский театр, открытый в i8ao г. и представлявший исключительно водевили и музыкальные комедии.

Поль де Кок (i793—'зу') — французский писатель, чье имя сделалось символом фривольной и забавной беллетристики, описывающей жизнь «средних» классов.

С. 146. ...вся зта безлюдная местность отойдет к ее первоначальным хозя­евам.— Постройка Петербурга начиная с XVIII века понималась как деяние нового культурного героя, бросающего вызов силам природы и отво­евывающего земную твердь у враждебной стихии. Во французской словес­ности такая трактовка восходит к Вольтеру, который в «Истории Карла XII» (i732> ^кн- 3) писал, что «царь упорствовал в желании населить край, по видимости не предназначенный для людей», и основал новый город «вопреки препятствиям, какие воздвигали перед ним природа, дух народов и неудачная война»; из ближайших предшественников Кюстина об основа­нии Петербурга как проявлении деспотической воли самодержца особенно подробно писал Ансело (см.: Ancelot. Р. 40—4¹; ^см- также: Вацуро В. Э. Пушкин и проблемы бытописания в начале 18зо-х годов // Пушкин. Исследования и материалы. Л., 1969- Т. 6. С. 164—166). Сходные мотивы встречались и в современной Кюстину французской прессе; см., например, в анонимной статье «Петербург и Константинополь»: «В каждом европей­ском городе <(...)> прошлое связано с будущим и являет собою плод неустан­ных трудов и усилий народа. Петербург же, напротив, есть не что иное, как грандиозная импровизация абсолютной власти. Царь сказал: «Я хочу, чтобы здесь воздвигся город» — и город появился» (Le Polonais. 1834- Т. з.

Комментарии

П. 276). Ср. также у Мицкевича определение Петербурга как «триумфа императорской воли над трупами московитов» (Michiewicz. P. 236—237; ср. с французским прозаическим переводом русский стихотворный: Мицкевич. Т. з- С. або). Что же касается предсказаний гибели Петербурга, то первые из них были зафиксированы еще при Петре в форме заклятий: «Петербургу быть пусту» (см.¹ Анциферов Н. П. Душа Петербурга. Приложение к ре­принтному воспроизведению. М., i99¹- С. а6—27).

С. 147- —среди его подданных... царит то равенство...— Ср. сходное впечатление Баранта о «равенстве в послушании абсолютному владыке» (Notes. P. 109) — диагноз, поставленный применительно к деспотическим государствам вообще, в «Духе законов» Монтескье (ср. примеч. к наст. тому, с. 83). Ниже, в письме двадцать девятом, Кюстин сам опроверг это утверждение о равенстве подданных деспота в России (см. т. а,

с. 172).

С. 148. Русское правительство— абсолютная монархия, ограниченная убийст­вом...— Форма этого афоризма восходит к мысли Шамфора (i74¹—I794)^:

«Французское правительство— монархия, ограниченная песнями» (Шам-фор. Характеры и анекдоты, № 853; в подлиннике у Шамфора и Кюстина одно и то же же слово: tempcree), а содержание— к «славной шутке госпожи де Сталь» (определение Пушкина из «Исторических заметок» 1822 г.): «деспотические правительства, не ограниченные ничем, кроме убийства деспота» («Десять лет в изгнании», 1821); на тот факт, что Сталь перефразировала Шамфора, впервые указал Ю. М. Лотман (см.: Лотмам. С. 364—365) • Приведенную выше мысль Шамфора без ссылки на него цитиру­ет в своем опровержении Лабенский (Labinski. P. 43)- Вообще мысль об удавке как о единственном средстве «ограничить» абсолютного монарха неизменно посещала людей, побывавших при русском дворе; ср. например, письмо сардинского посланника в Петербурге Ж. де Местра сардинскому королю Виктору-Эммануилу I от 2/14 июня 1813 г.: «Здесь много говорят о всемогуществе императора российского, но забывают, что менее всего могуч тот государь, который все может (...) Султан или царь могут, если им угодно, обезглавить или наказать кнутом, и на это говорят: ах, как он могуществен; а следует сказать: ах, как он бессилен! — так как его могут на

другой же день задушить» (РА. 1912. Т. i. С. 59)-

С. 149- Полк кавалергардов— императрица с 1826 г. была шефом этого

полка.

С. 150. ...Петр I пустил на позолоту дукаты... — Из книги Шницлера (см.

примеч. к наст. тому, с. 155) автор «России в 1839 году» мог бы почерпнуть более точную информацию: кирпичное Адмиралтейство было выстроено на месте каменного лишь в 1727 г., после смерти Петра, а золотом дукатов его шпиль покрыли в 1734 ^г-) ^гю приказу Анны Иоанновны. Адмиралтейство, которое видел Кюстин, было выстроено на основе прежнего в 1806—1823 гг.

архитектором А. Д. Захаровым.

Народ здесь красив... Женщины из народа не так хороши...— Критики Кюстина, осведомленные о его сексуальных пристрастиях, нередко ирони­зировали над подобными оценками; меж тем и наблюдатели, не уличенные

Комментарии

в предосудительных наклонностях, высказывали сходные суждения. О том же писал в своей книге о России Кс. Мармье (Marmier. Т. I. Р. 321), полковник Гагерн замечал: «Длинные бороды, придающие лицу мужчин характер и выражение, некоторым образом скрадывают у них безобразие, но среди простого народа не заметишь сносного женского лица: все не только безобразны, но еще и очень рано стареются» (Россия. С. 673)1 доктор Эжен Робер, одновременно с Кюстином побывавший в Нижнем Новгороде (см. о нем ниже, т. а., с. 262), в своей книге о России, по словам А. И. Тургенева, хвалил «добродушие крестьян наших, но не красоту прекрасного пола» (письмо к Е. А. Свербеевой от а6 января 1841 г.— РА. 1896. № а. С. i99)-

С. 151. ...носят лишь кормилицы да светские женщины в дни придворных церемоний...— «Национальные» придворные костюмы, введенные Николаем I по контрасту с предыдущим царствованием, когда общий придворный стиль был максимально европеизирован, состояли из кокошников и «сара­фанов с треном, расшитых золотом» (Тютчева. С. з?)- Их подробное описание и указание на то, что прежде в сарафанах и кокошниках ходили только крестьянки и взятые в город кормилицы, Кюстин мог найти в книге д'0ррера «Преследования и муки католической церкви в России» (HorrerJ.-M. de. Persecutions et souffrances de 1'Eglise catholique en Russie. P., 1842. P. 130—131), которая была ему хорошо известна (ср. наст. том, с. 282). Историю «дамского мундира» в русском стиле, введенного законом 27 февраля 1834 г., но практически появившегося уже в самом начале царст­вования Николая I, в 1826 г., см. в кн.: Кирсанова. С. 245—248.

...расширяющаяся кверху картонная башенка, расшитая золотом.— Кюстин описывает кокошник — старинный женский головной убор в виде высокого щитка разнообразной формы надо лбом. Николай I строго следил за единообразием формы кокошников, и когда «на большом дворцовом балу 6 декабря 1840 г. некоторые дамы позволили себе отступить от этой формы и явились в кокошниках, которые, вместо бархата и золота, сделаны были из цветов, государь тотчас это заметил и приказал министру императорского двора князю Волконскому строго подтвердить, чтобы впредь не было допускаемо подобных отступлений», вследствие чего петербургский военный генерал-губернатор Эссен заставил всех дам и де­виц, к их ужасу, расписываться на листе с письменным объявлением императорской воли «в прочтении сего объявления» (Из записок М. А. Корфа // PC. 1899- № 8. С. 295).

С. 152. ...теперь продавать крестьян без земли запрещено.— Вопрос о запре­щении продавать крестьян без земли имел долгую историю, но не был окончательно разрешен до полной отмены крепостного права: в i8i2 г. было запрещено «выдавать верющие письма и совершать по ним купчие крепости на продажу людей поодиночке и без земли», но касалось это лишь продажи по доверенности; в i8ao и 1823 г. вопрос о запрещении безземельной продажи обсуждался в Государственном совете, но решения принято не было; Николай I поручил рассмотрение этого вопроса секретному комите­ту, созданному 6 декабря 1826 г., и в 1830 r. безземельная продажа едва не

Комментарии

была запрещена, но дело опять-таки кончилось ничем (см.: Семевский В. И. Крестьянский вопрос в России. СПб., i888. Т. I. С. 494—495- Т. 2. С. i6—17). Семевский высоко оценил проницательность Кюстина, сумевшего «понять опасность безземельного освобождения» (см.: PC. 1887. № i2. С. 620). Некоторые сведения о жизни российских крестьян Кюстин мог по­черпнуть из книги француза П.-Д. Пассенана «Россия и рабство в их отношениях с европейской цивилизацией» (1822); о том, что крестьяне, мечтая о свободе, полагают, что вместе с нею им дадут и землю, а когда узнают, что земля принадлежит помещикам, будут крайне разочарованы, писал и Ансело (Ancelot. P. 78).

...император становится кредитором и казначеем всех русских дворян...— Дворянский заемный банк, дававший ссуды под залог имений, был учреж­ден Павлом I в 1797 ^г- Ср. мнение историка о комментируемом пассаже Кюстина: «Это — не случайное объяснение, придуманное для любопытству­ющего иностранца, а официальная точка зрения. III Отделение всерьез полагало, что толчком, побудившим декабристов на террор против царской фамилии, было желание освободиться от своего кредитора. «Самые тща­тельные наблюдения за всеми либералами,— читаем мы в официальном докладе шефа жандармов,— за тем, что они говорят и пишут, привели надзор к убеждению, что одной из главных побудительных причин, поро­дивших отвратительные планы людей «14-го», были ложные утверждения, что занимавшее деньги дворянство является должником не государства, а царствующей фамилии. Дьявольское рассуждение, что, отделавшись от кредитора, отделываются и от долгов, заполняло главных заговорщиков, и мысль эта их пережила...» (Троцкий И. Ш-е Отделение при Николае I. Л., i99⁰- С. 23—24). На то, что обычай закладывать имения приобрел из-за мотовства дворян «важное политическое значение», довольно деликатно и туманно указывает также Ансело (Ancelot. P. 90—94)

С. 155- «Русские сгнили, не успев созреть».— Фраза, приписываемая Д. Дидро, который, впрочем, от авторства отказывался (см.; Tourneux М. Diderot et Catherine II. Р., 1899- P- 582). Смысл этого утверждения был оспорен г-жой де Сталь: «Много восхваляли знаменитые слова Дидро:

„Русские сгнили прежде, чем созрели". Я не знаю мнения более ошибочно­го: даже их пороки, за небольшим исключением, мы должны приписать не их испорченности, но силе их нравственного закала» (Россия. С. 36). Выражение это имело популярность среди критиков России; так, согласно донесению Я.Н.Толстого, адмирал П. В. Чичагов (с 1813 г. живший вне России) в 1842 г. проповедовал в салонах, «что Россия— европейская Ирландия, что она сгнила, не созрев, и проч., и проч.» (ГАРФ. Ф. 109. СА. Оп. 4- № i94- ^- 6i; донесение от 1/13 октября 1842 г.).

Не надейтесь отыскать хоть один путеводитель... — Толстой (Tolstoy. P. 56) упрекает Кюстина в незнании книги Свиньина, изданной в 1816—1818 гг. одновременно и по-французски (перевод, впрочем, аттестован Шницлером как «скверный»— Schnit.aler. P. 229). В самом начале 1839 ^г- (рецензия на него в «Северной пчеле» напечатана 27 февраля 1839) был выпущен «Карманный указатель города Санкт-Петербурга с планом. Manuel portatif

Комментарии

de Saint-Petersbourg avec un plan» на двух языках — русском и француз­ском, очевидно, ускользнувший от внимания Кюстина.

...лучше описание истории и географии России.— Жан Анри (Иоганн Генрих) Шницлер (i8oa—1871)— французский статистик и историк не­мецкого происхождения, в i820-e гг. живший в России; Кюстин пользовался его книгами «Опыт общей статистики Российской империи, с приложением исторического обзора» (1829) и «Россия, Польша и Финляндия» (1835);

прямые ссылки на Шницлера в тексте «России в 1839 году» дали критикам Кюстина (например, Шод-Эгу) повод упрекать его в плагиате— упреки неосновательные, так как Кюстин заимствовал из Шницлера только факты, да и те воспроизводил не всегда точно (ср. примеч. к наст. тому, с. 150). Книги Шницлера были выдержаны в духе «искренней преданности Рос­сии», причем вта доброжелательность не была специально оплачена рус­ским правительством (см. донесение Я. Н. Толстого Бенкендорфу от 30 мая / и июня 1838 г.— ГАРФ. Ф. Ю9. СА. Оп. 4. № i88. Л. 150 об.— 151). Книгу Кюстина Шницлер оценил (в письме к Я. Н. Толстому от 11 октября 1843 г.) как «сочинение намеренно злое, но бесконечно остроумное» (BN. JVAF. № 16606: Fol. 110 verso; ср.: Corbet Ch. L'opinion frar^aise... P., 1967. P. 225).

С. 156. ...сегодня высказывать беспристрастные суждения об этом человеке... небезопасно...— О культе Петра в николаевскую эпоху см., напр.: Арон-сон М. «Конрад Валленрод» и «Полтава» // Пушкин: Временник пушкин­ской комиссии. М.; Л., 1936- Т. 2. С. 43—5°> Костина Н. Г. Освещение Петра I в русской периодической печати в первые годы после 14 декабря 1825 года // Уч. зап. Горьковского гос. ун-та. 1966. Серия ист.-филолог. Вып. 78. С. 653—655; Старые годы. Русские исторические повести и рас­сказы первой половины XIX века. М., 1989. Следует, однако, заметить, что к одному из главных информаторов Кюстина, Баранту, восходит свидетель­ство о достаточно критической оценке петровского «западничества», дан­ной Николаем I (см.: Осповат А. Л. Прения о русской столице // Лотманов-ский сборник. I. М., 1995- ^- 478)- В контексте книги Кюстина, где Петр предстает не только благотворным реформатором, но и безжалостным мучителем людей и убийцей собственного сына (см. письмо двадцать шестое), параллель между двумя императорами наполнялась далеко не только комплиментарным смыслом, на что обратил внимание Сен-Марк Жирарден в своей рецензии на книгу (статья вторая— «Journal des Debats», 24 марта 1844 г.), которую Я. Н. Толстой в своей «антикритике» («Письмо русского французскому журналисту о диатрибах французской прессы») назвал эпизодом «дуэли» между журналистом и монархом {Tolstoy. Lettre. P. 7).

...тайные любовные похождения, которые злые языки приписывают ныне цар­ствующему императору. — Толки о волокитстве Николая Павловича, постоян­но циркулировавшие в Петербурге и проникавшие даже в семейное окруже­ние императора (см.: Сон юности. С. 95)1 впервые в России были опубликова­ны (и преувеличены) в статье Н. А. Добролюбова «Разврат Николая и его приближенных любимцев» (1855; чзд- I9²²)- Фактическая основа некото-

Комментарии

 

°* "•^ ;'^ •If А ft

рых подобных слухов рассмотрена в статье: Цявловский М. А. Записи в дневнике Пушкина об истории Безобразовых // Цявловский М. А. Статьи о Пушкине. М., 1962. С. 240—251. Упоминания о том, что Николай I, который «долгое время был образцом супружеской верности, ныне явно пренебрегает женой» (Times, 26 октября 1837 г.), в конце 18зо-х гг. появлялись на страницах враждебной России европейской прессы довольно часто. Например, осенью 1838 г. сразу несколько французских газет респуб­ликанского направления коснулись отношений российского императора с его фавориткой Амалией Крюденер, женой русского дипломата А. С. Крюденера и кузиной (по женской линии) императрицы Александры Федоровны (ср.: Смирнова-Россет А. О. Дневник. Воспоминания. М., 1989-С. 8—9)- В этой связи Я. Н. Толстому пришлось помещать в субсидируемой им газете «La France» (28 октября 1838 r.) опровержение «коварных измышлений», которые превращают всесильного императора в «героя само­го жалкого романа».

С. 157- Господин Репнин управлял империей и императором...— Князь Николай Григорьевич Репнин (1778—1845)» ^B 1816—1834 it- губернатор Малороссии, с 1834 г. член Государственного совета, вскоре после назначе­ния на эту последнюю должность был уличен в присвоении казенных денег (которые, однако, потратил на постройку благотворительного Института полтавского дворянства— см.: Русский биографический словарь. СПб., 1913- Т. i6. С. 215) и 28 июня 1836 г. уволен от службы, после чего выехал за границу, где жил до 1842 г., а затем вернулся на Украину, где и скончал­ся. Авторы антикюстиновских сочинений подчеркивали, что Репнин не управлял ни империей, ни императором, а был самым обычным губер­натором. Кюстин мог слышать историю Репнина, в 1839 г. уже не яв­лявшуюся свежей новостью, от Баранта, который в свое время (2 июля 1836 г.) доносил Тьеру: «Император только что произвел строгий и всех поразив­ший суд. Князь Репнин — человек, пользующийся большим уважением в армии, в правительстве, при дворе, был два года назад генерал-губер­натором Украины. При принятии мер против неурожая были допущены большие беспорядки по административной части. Узнав об этом, император уверился, что в этих скандальных уступках виновен князь Репнин. Он лишил его всех должностей и учредил судебное дознание» (АМАЕ. Т. 191. Фол. 171; ср. о том же: Notes. P. 155)- Барант, впрочем, интерпретирует историю Репнина иначе, чем Кюстин; для него это — проявление борьбы с коррупцией, которая, однако, ничуть не уменьшается.

...отставка... Щуазеля стала его победой...— Этьенн Франсуа, герцог де Шуазель (1719— ¹ 785)1 государственный секретарь по иностранным делам в 1758—177° ^ГГ-' благодаря покровительству фаворитки Людовика XV г-жи де Помпадур пользовался огромной властью; денежные затруднения госу­дарственной казны из-за больших военных затрат вкупе со смертью г-жи де Помпадур стали причиной его отставки; он удалился в свое имение Шан-телу, немедленно сделавшееся центром оппозиции, и вскоре получил до­зволение вернуться в Париж, где, однако, активной политической деятель­ности уже не вел.