Первые публикации А.Л. Монгайта и Л. П. Жуковской о "Книге Велеса" в Советском Союзе

Поразительно, но, найдя даже имя древнего автора "Книги Велеса" и не имея под рукой никакого иного материала для изучения, кроме 10 строк из самого памятника и каталога XIX века, эти ученые пускались в туманные рассуждения о происхождении книги, а также безосновательно утверждали, что сама рукопись поддельна "из общих соображений" (мол, о чем тут рассуждать, и так все знают, что славяне были неграмотны до Кирилла и Мефодия и пр.). Какой известный прием! "Не видел", "не читал", но... "знаю".

Поражает и то, насколько безответственно и поверхностно подошли к сей проблеме первые советские исследователи. Ведь недостаточно ссылаться на работы предшественников, которые мало кому известны, на письма, которые никто не читал. Цепочка ссылок на предшественников создает видимость "научности".

Но на самом деле именно так и создаются псевдонаучные фальсификации и ложные мнения.

И тем не менее им, и прежде всего Л.П. Жуковской, принадлежит честь находки имени автора "Книги Велеса". Так что и "отрицательное источниковедение" приносит свои плоды.

Помянем же волхва Ягайло Гана, трудами коего был сохранен величественный мир славяноведической веры, сама древнейшая история славян. И пусть его имя стоит рядом с именами великих древних песнопевцев Бояна Вещего, творца "Боянова гимна", также волхва Златогора, творца "Белой книги тризн Буса Белояра".

Он продолжил традицию, идущую от тех первых хранителей веры. А затем традицию Ягайло Гана продолжил и сам творец "Слова о полку Игореве".

ОТКРЫТИЕ О. СТЕФАНА (ЛЯШЕВСКОГО)

Первым понял, что имя древнего автора "Книги Белеса" найдено, живший в Балтиморе, затем в Вальрико (США) протоиерей о. Стефан (Ляшевский).

О. Стефан - эмигрант первой волны, православный публицист, известный богослов и историк церкви. Его богословские и агиологические труды, написанные и изданные в США в 60-е и 70-е годы, были частично переизданы в 90-е в России в конфессиональных издательствах Русской Православной Церкви.

И он же был в числе первых исследователей и публикаторов дощечек. Благословил их издание и исследование и в этом отношении снял имевшиеся у ряда историков, православных верующих, сомнения в их подлинности. Защищал их подлинность от нападок, использовал содержащиеся там сведения в своих научных трудах о первоначальной истории славян и раннем христианстве.

Этому посвящены его книги "История христианства в земле русской с I по IX век" и "Очерки по преистории России" (Балтимор, 1968), "Доисторическая Русь" (Балтимор, 1977).

И именно он остался последним хранителем архивов Ю.П. Миролюбива 20 - 30-х годов, касающихся "Книги Велеса", в том числе ряда не изданных доселе документов и фотокопий дощечек. Эти копии и его неизданные работы по изучению текстов "Книги Велеса", возможно, до последнего времени хранились у издателя журнала "Нива" в Нью-Йорке.

Однако следы издателя сего журнала ныне уже утеряны, как утрачены и следы последней неизданной книги о. Стефана, посвященной переводу и толкованию текстов "Книги Велеса".

Мы имеем только редчайшие издания его книг, посвященных истории раннего христианства и "Книге Велеса", которые у нас не были переизданы и потому совершенно неизвестны.

Чтобы хоть как-то восполнить имеющийся пробел, приведу здесь обширную цитату из его исследования, касающегося открытия имени автора "Книги Велеса", честь которого принадлежит именно о. Стефану.

"В брошюре А.Л. Монгайта "Надпись на камне" (М., 1969) сообщается, что в частном музее А.И. Сулакадзева в Санкт-Петербурге в первом десятилетии XIX века была составлена им опись всяких древностей под таким длинным названием: "Книгорек, т. е. каталог древним книгам как письменным, так и печатным, из числа коих по суеверию многие были прокляты на Собоpax, а иные в копиях сожжены, хотя бы оные одной истории касались, большая часть их на пергаменте, иные на кожах, на буковых досках, берестяных листах, на холсте толстом, напитанном составом, и других".

В этом каталоге есть отдел: "Книги непризнаваемые, коих ни читать, ни держать в домах не дозволено". В этом отделе помещена рукопись "Патриарси", вырезанная на буковых досках числом 45 и довольно мелко, Ягила Гана смерда в Ладоге IX века, о переселенцах варяжских и жрецах и письменах, в Моравию увезено".

Монгайт добавляет от себя, что "к Изенбеку попали буковые дощечки, которые уже более ста лет назад исчезли из поля зрения исследователей".

Это очень ценное свидетельство, доказывающее, что дощечки эти 160 лет тому назад были. Затем А.Л. Монгайт делает совершенно безосновательное предположение, что после того, как дощечки попали к Ю.П. Миролюбову, он подделал все остальные. Зачем же Миролюбову было подделывать, если они уже существовали в конце XVIII и начале XIX столетия в количестве 45 штук?

В то время наука языкознания была еще "в пеленках" и не нашлось в России ни одного человека, который мог бы составить тексты этих дощечек.

Чтобы спасти дощечки от сожжения, полагаю, Сулакадзев и отправил их в имение, видимо, своего близкого друга, помещика Задонского, который, конечно, должен был быть вне всяких подозрений, как иначе он мог бы доверить ему эту тайну, и, чтобы скрыть следы дощечек, написал в своем Каталоге, что они отправлены были в Моравию.

В этом и есть вся разгадка такой таинственности: правительственная цензура не разрешала опубликовывать эту не только дохристианскую, языческую летопись, но прямо враждебную христианству, антихристианскую, полемическую, осужденную на древних Соборах, возможно, не только на Московских XVII века, но и более древних - Киевских.

Но необходимо отметить, что задолго до этих Соборов св. Иоаким Новгородский взял из этой летописи некоторые данные для своей первой русской летописи 1030 года.

Не нужно забывать, что весь XIX век, даже начало XX были эпохой, когда в исторической науке господствовала т. н. "норманнская" теория происхождения Руси, а наличие этой летописи начисто ее опровергает. Даже по одному этому летопись Ягилы Гана не могла быть опубликована, пусть кто-либо из Задонских и попытался бы это сделать, - тогда пришлось бы открыть обман, что летопись не была увезена в Моравию, а скрыта в имении Задонских, несмотря на правительственное запрещение иметь ее в доме, в их Орловском имении, где дощечки и были найдены.

Не следует забывать также и того, что в те времена, когда впервые стали собирать древние рукописи, цензура была очень строгой и действовали законы, основанные на постановлениях Соборов о недозволенности публиковать всякую "языческую нечисть". Если бы эту летопись писал не языческий жрец, полный ненависти к христианству и династии Рюрика, а простой грамотный рус, то возможно, что она не подверглась бы такому запрещению и попала бы в списки древних летописей. Нельзя об этом судить с современной точки зрения, а следует принимать во внимание осуществление суровой цензуры в то время.

Может, конечно, возникнуть вопрос - а почему при министре внутренних дел кн. Голицыне могли сжечь дощечки? Только лишь потому, что это была "языческая нечисть"? Нет. Была еще одна причина - в то время среди власть имущих господствовала "норманнская" теория. И аристократы гордились своим происхождением, как Рюриковичи. Какой вельможа, стоявший во главе министерства просвещения или внутренних дел, мог допустить такую пропаганду против династии Рюрика и вообще против княжеских родов Рюриковичей? При тогдашних цензурных условиях это было не только опасно, но просто невозможно.

По счастливой случайности Сулакадзев указал и содержание дощечек. Следовательно, он кое-что все-таки разобрал в текстах. Его данные полностью совпадают с тем, что мы теперь знаем о содержании дощечек Изенбека.

Приведем сравнительную таблицу:

ДОЩЕЧКИ ИЗЕНБЕКА

ДОЩЕЧКИ ЯГИЛЫ ГАНА

1. Уникум - других подобных нет. 2. Материал - дощечки. 3. О переселенцах варяжских, и жрецах, и письменах. 4. Количество - 44 штуки. 5. Последняя запись - 880 год (по проф. С.Я. Парамонову). 6. Записи враждебны христианству и постоянное восхваление богов. 7. Ничего не известно до Изенбека.

1. Уникум - других подобных нет. 2. Материал - буковые дощечки. 3. О переселении на Русь варяжских князей, о жрецах и письменах. 4. Количество - 45 штук. 5. Последняя запись - 878 год, записанная Ягилой Ганом (по С. Ляшевскому). 6. Подвергнуты анафеме древними Соборами за восхваление языческих богов. 7. Известно о них начиная с древних Соборов и кончая началом XIX века, после чего они исчезают из поля зрения исследователей.

Невозможно допустить, чтобы все это было случайными совпадениями. Нет ни одного факта, противоречащего идентичности, а доказательств - сотни. К ним мы еще вернемся.

(...) Можно ли определить время написания последней записи на дощечках и место написания волхвом Ягилой Ганом сей летописи? (...) Хронологически повествование в дощечках обрывается на 878 г., т. е. за год до смерти Рюрика, о чем летопись обязательно с торжеством бы отметила, как и о воцарении Олега.

(...) Относительно места написания есть два свидетельства: первое - это самого летописца, когда он пишет: "Пошли до озера Ильменя и утворихом Новград..." Получается, что летописец причисляет себя к тому племени, которое некогда основало Новгород.

Нет упоминания о ранних кочевниках - скифах, сколотах-иранцах - или потому, что о них уже память исчезла, или потому, что дощечки утеряны, они ведь далеко не все сохранились, часть была уничтожена еще в древности, как "языческая нечисть", так пишет в своем каталоге Сулакадзев.

Место написания летописи, разумеется, тесно связано с самим летописцем. По нашему мнению, летопись крупными буквами (еще по неопытности) начала создаваться еще в Сурожской Руси, откуда Ягила Ган и привез несколько дощечек. Вероятно, по переезде в Киев он продолжал ее, но последние записи сделал уже в Ладоге, как об этом сохранилась запись самого Сулакадзева в его Каталоге. Он, вероятно, оставил себе только одну дощечку, когда передавал книгу князю Куракину и именно ту дощечку, где было имя летописца Ягилы Гана, - иначе откуда бы он знал его имя?

Был ли Ягила Ган новгородцем? Безусловно, нет, там он пришелец, совершенно не знающий прошлого Новгородского княжества. О чем бы он ни начал говорить или писать, он всегда съезжает на варягов - это его "конек", с которого он не слазит на протяжении всей его летописи.

Киевлянин ли он? Нет, он только жил какое- то время в Киеве, но и там у него была все время вражда к власти варягов. Он даже употребляет в одном месте летописи имена Аскольда и Рюрика в презрительно-исковерканном виде: "Всякие Аски и Ерки пришли и владеют нами". Кроме того, он пишет уже в Ладоге о киевлянах: "У них в Киеве". Так коренной киевлянин не сказал бы.

Там же, в Сурожской Руси, научился он и "роуськой" грамоте и, пылая ненавистью к христианству, видоизменил, чисто внешне, манеру писать не на строчке, а по санскритской традиции - под строчкой. У кого он перенял эту манеру писать под строчкой? Остается только предполагать, что научился этому у пакистанских купцов (пакистанцы до сих пор пишут под строчкой), приезжавших в бывшее Боспорское царство, которое в его время было уже не самостоятельным, но было лишь византийской провинцией, так же как и Херсонес был византийским округом, управлявшимся Ко-митом, т. е. правителем в княжеском достоинстве.

Византия постаралась вытравить все остатки былой Сурожской Руси, что сказывалось и в договорах с Игорем и Святославом, чтобы русы не имели никаких притязаний на земли бывшей Сурожской Руси, и особенно остро это чувствовалось тогда, когда в Тавриде появилось Удельное Русское Тмутараканское княжество и когда даже столица - Боспор - именовалась в императорских указах как Россия, через два "с".

Если бы Ягила Ган был не среди язычников-русов в Тавриде, а вместе с русами-христианами и свой незаурядный талант обратил бы на проповедь христианства, то свою летопись он написал бы совершенно в ином духе. Его ослепили язычество и филоэтизм, т. е. принесение духовных ценностей в жертву политике и национализму, ложно понимаемому.

Между тем он, безусловно, проявляет интерес к христианству, шедшему на смену язычеств, тем, что посещал, и, видимо, не раз, аскольдовскую церковь Пророка Илии на Подоле, и прислушивался к возгласам священника, и даже вставил в свою летопись: "Благословен /Бог/ всегда ныне и присно и от века и до века". Слово "Бог"он пропустил и несколько изменил вторую часть этого возгласа следующим образом: «блвен вождој нојне а прсне о векој а до векој».

Необходимы некоторые пояснения этой фразы: она начертана "сплошняком" без разделения на слова. В этой азбуке только одна буква "I", т. е. десятеричная, а буква "ы" писалась в комбинации букв "OI". Союз "и" всегда писался как "А". Слово "ВОЖДОI" означало - "всегда", сохранившееся в мазурском наречии и до сего времени, наряду с "однажды", "многажды" и др. Последние слова - "от веки и до веки" - сохранились в Болгарии до сего времени, это древняя форма "во веки веков".

Я остановился на этой фразе, потому что она ввела в заблуждение анонимного эксперта из Академии наук. (...) Экспертиза признала, что текст дощечки написан неизвестным докирилловским алфавитом не может быть признан по той причине, что в нем старые формы имеются наряду с поздними. Еще профессор С.Я. Парамонов (С. Лесной) писал, что такое сочетание могло получиться в результате замены очень ветхой дощечки новой, в которой какие-то малопонятные слова были заменены более новыми. И что нужно искать объяснения этого, а не огульно отрицать все.

А объяснение есть, и очень простое. Фраза более поздняя была написана так: «блвенвождојнојнеапрснеовекојадовекој». Ассиролог А. А. Кур и проф. С.Я. Парамонов перевели неверно: "Благословен вождь ныне и присно и от веки и до веки". Вот это и смутило эксперта.

Эта фраза взята с некоторой переделкой из церковного богослужения: "Благословен Бог наш всегда ныне и присно и во веки веков". Мог ли языческий жрец, писавший это, слышать когда-либо этот священнический возглас? А почему же нет? Ягила Ган считал себя в какой-то мере киевлянином, по прежнему месту жительства, потому что он писал: "Аскольд злый потолче князя нашего и был непрошен князь". Вот там, в Киеве, он не мог не поинтересоваться тем, что представляла собой новая религия, на которую Аскольд променял язычество. Бывал, наверно, и не раз, в церкви Пророка Илии на Подоле, и это выражение ему понравилось и запомнилось.

И вот он и вставил это выражение в свою запись. Но как вставил? Написать "Благословен Бог наш" противоречило его многобожию, и он решил просто опустить это слово и написать окончание этого возгласа, не "во веки веков", а "от векы и до векы". Интересно отметить, что в Болгарии до сих пор говорят: "от века и до века", т. е. так, как на дощечке. Только теперь, когда выяснилось, когда написана эта дощечка и кто ее писал, стало понятно, почему так получилось. Академик Виноградов этого, конечно, не знал, но чутье истинного ученого подсказало ему воздержаться от категорического отрицания подлинности дощечки.

Исследователь текстов дощечек В.И. Лазаревич дал полное обоснование, почему слово «вождој» означает "всегда". Значительно легче принять это объяснение, нежели признать десяток совершенно невозможных абсурдов, вытекающих из утверждения, что "Влесова летопись" поддельна.

Что же все-таки представляли собой эти тексты: исторический труд, запись предания отцов, как позже былины, или что другое?

Я высказываю только т. н. "рабочую гипотезу", что это или записи по памяти выступлений верховного жреца (Ягилы) на собраниях, вечах, о которых они часто упоминают, или же подготовительный материал к выступлению, так как почти все тексты содержат восхваления богов или призывы к их почитанию и почти всегда призывы к сопротивлению варягам, захватившим власть над русами. Очень часто они приводят исторические примеры прошлого, передававшиеся из поколения в поколение в языческом жреческом сословии кудесников.

(...) Не знать нашей истории в наше время просто недопустимо. Это ведь не какой-то малый, не известный доселе отрезок времени, а почти целое тысячелетие, которое "выдумать" никто, конечно, не мог.

Как писал профессор С.Я. Парамонов, "это не просто интерес к тому, что когда-то что-то было, а это основа нашего сегодняшнего восприятия нашего места в мировой культуре, откуда все это родилось, и это есть основа суждения о будущем нашего великого народа".

Так, о. Стефан первым открыл имя волхва, создавшего "Книгу Велеса". Мною только отыскано возможное упоминание его имени и в дощечках.

К сожалению, это открытие до сего времени было мало кому известно. Даже среди первых исследователей "Книги Велеса", русских эмигрантов, оно не получило поддержки. Критиковали его и Ю.П. Миролюбов, и переводчик "Книги Велеса" из Австралии П.Е. Соколов-Панин. Они считали это исследование безосновательной фантазией.

А между тем, на мой взгляд, о. Стефан подошел к сему вопросу с максимально возможной добросовестностью. А что же касается "полета фантазии", то не следует забывать, что о. Стефан был священником, который, кроме всего прочего, опирался и на свой духовный опыт. А при исследовании религиозных текстов подобный подход может дать неожиданные и крайне важные результаты.

Труды о. Стефана о раннем христианстве на Руси и "Книге Велеса" не устарели и в наше время. Он в своих работах поднимает огромнейший, тысячелетний пласт собственно христианской русской истории со времен апостола Андрея и до эпохи Владимира Крестителя.

И этот исторический пласт доселе считается запретным, малоизвестным, а он богат событиями, в том числе и внутрицерковной жизни. Известны мученики, просветители, святые и т. д. Славянские епископы, оказывается, участвовали во всех церковных Соборах с IV века. Даже и ныне в Керчи стоит церковь Предтечи, в коей службы идут начиная с V века.

Целая тысяча лет истории! И все это было принесено в жертву династическим притязаниям варяжской династии, а также греческим ортодоксам.

О. Стефан утверждает, что была предана забвению не только "языческая", но и ранняя христианская история Руси. Повторяю: тысячелетняя история!

И, разумеется, труды о. Стефана, разрушающие заговор молчания вокруг этой темы, достойны переиздания и внимательного изучения. Тем более что в них дается точка зрения священнослужителя, признанного богослова.

Будет ли так? Найдется ли такое издательство в наше время? Конечно, это труды малодоступны. Не все они есть даже в спецхранах России. Однако копии материалов о. Стефана имеются у автора настоящей книги.