Позитивные герои негативные герои Этап первый Набор 1 -^><:*—• Набор 2

Этап второй Набор 2 -*-~"^^^*- Набор 1

При этом бывшие позитивные герои одновременно «мигрировали» в сферу негатива (например, Павлик Моро­зов), что отражается не только в новых негативных характе­ристиках, но и в уходе их со сцены активного повтора в ви­де школьной программы, фильмов, пьес и т.д.

Сегодня во взрослом мире герой бизнеса превратился в «нового русского» с очень четко очерченными характерис­тиками, которые соответствуют двоечнику времен мультип­ликационного кино. Необычным стало то, что этот отрица­тельный герой соединен в реальности с символами успеха (деньги, машина и тд.). Массовое сознание отвергает его успешность, моделируя в ответ его тупость и т.д., тем самым нейтрализуются характеристики успешности.

Герой движется в рамках основных бинарных противопос­тавлений, которые можно перечислить в следующем виде:

Москва I Провинция
Армия Народ

Партия Народ

Рабочие I Колхозники

Здесь не только присутствует определенная причинно-следственная связь между первым и вторым членом. Пер­вый член — сильный член оппозиции, где необходимое ка­чество выражено максимальным образом, второй член —

Семиотика советской цивилизации

слабый член оппозиции, рассматриваемое качество в нем нейтрализовано. Герой может проявиться только с учетом роли первого члена, в рамках него, поскольку первый член отражает более нормированный элемент общественной структуры.

Герои образуют идеальную структуру общества, реальная структура была, естественно, иной. Героическая структура общества в первую очередь должна проявляться в условиях отрицательных ситуаций, когда вступают в действие иные нормы поведения. Герой олицетворяет представления вож­дей об идеальном гражданине.

Иерархии картины мира заданы вышеназванными би­нарными противопоставлениями. Для признания следует двигаться в Москву, где кремлевские звезды светят над всем миром. Они выполняют тут роль мирового дерева, которое в ритуале задает сакральный центр мира, знак ключевого места-времени [172, с. 119]. В. Топоров связывает миф с ри­туалом: миф «контролируется им и эксплицирует тайные глубинные смыслы ритуала в дискретной форме» [172, с. 115]. Так, в нашем случае движение в Москву в фильме «Волга-Волга» четко задает этот центр.

Мы можем поискать параллели нашей бинарной оппо­зиции с основными типами богов древних славян. В соот­ветствии с реконструкцией В. Топорова речь может идти о трех божествах, принадлежащих основному мифу: Перун, Волос и Мокошь. Перун стремится занять место Партии в нашей модели, поскольку является универсальным богом, который мог заменить любого другого. Ему противостоит Белее, который связан со смертью. Таким образом, Велес является символом нашей вражеской составляющей, т.е. множественность врагов одновременно предполагает су­ществование единого протоврага. В нашем наборе противо­поставлений не хватало противопоставления с врагом, кото­рый и оправдывает появление героя и развитие сюжета.

Мокошь как женский персонаж демонстрирует продол­жение рода, а также сюжеты, связанные с нарушением зап­ретов, за которые потом несет наказание. Этот тип поведе­ния относится к категории Народ. В «Кратком курсе» схема зависимости пар-гаи и народа передается следующим обра-

Г.Г. Почепцов. Семиотика

зом: «Эти гигантские успехи достигнуты рабочим классом, колхозниками и всеми трудящимися нашей страны благо­даря смелой, революционной и мудрой политики партии и правительства» [73, с. 314—315]. В результате перед нами возникает следующая трехчленная структура, позволяющая порождать основной миф сталинской эпохи:

Партия

Перун

Народ

Мокошь

Враг

Белее

В результате для противостояния врагу порождается Ар­мия, а Народ еще дифференцируется на Рабочих и Колхоз­ников. Правда, в идеальной схеме этого деления нет, пос­кольку есть «задача укрепления смычки города и деревни» [73, с. 257]. Теперь наша схема приобретает следующий вид:

Рабочие Колхозники

Партия

Народ

К

Армия-

Враг народа

-** Враг

Подобная схема мира позволяет в каждой из точек выде­лять свои типажи героев, при этом самые важные герои об­разуются в точке пересечения с врагом. Пересечение «враг народа — народ» порождает такую категорию, как «народ­ная милиция»/ «органы» со зловещей формулировкой ста­линского времени: «органы не ошибаются». При этом ста­тус «врага» не декларируемый, а реконструируемый. О враге говорится меньше, но он необходим для правильного фун­кционирования всех остальных элементов. «Краткий курс»

Семиотика советской цивилизации

констатирует: «Капиталистическое окружение, стремясь ос­лабить и подорвать могущество СССР, усиливает свою «ра­боту» по организации внутри СССР банд убийц, вредите­лей, шпионов» [73, с. 315]. В таких прямых высказываниях враг вырастает до вселенских масштабов. В. Топоров пишет об «основном» мифе:

«"Основной" миф был мифом по преимуществу и претен­довал на универсальное значение, на то, чтобы быть руко­водством человека на его жизненном пути. <...> Более то­го, "основной" миф играл центрирующую роль для всего мифопоэтического наследия той эпохи, как бы собиравше­гося в целом "основного" мифа и вместе с тем из него ис­ходящего. В широком смысле слова именно «основной» миф в совокупности его вариантов и версий может рассмат­риваться как рамка и контекст всей мифопоэтической сло­весности той эпохи, которые играли отчетливо объедини­тельную роль. В нем миф соединялся с ритуалом, частное и конкретное с общим, парадигматическое с синтагматичес­ким, случайное с необходимым, исключение с правилом, годовой цикл с жизненным и т.п. Естественно, что такой текст не мог быть забыт» [172, с. 95].

Если мы глянем на советский ритуал, которым форми­ровался годовой цикл — военный парад и демонстрация тру­дящихся,— то можем увидеть четкое выделение данных вы-шеотмеченных составляющих. Военный парад олицетворял потенциал героев в действии. Это АРМИЯ, само наличие которой держит на дальних подступах. Иногда в довоенное время на демонстрации могли присутствовать чучела врага — буржуй, Чемберлен и т.д. В послевоенное время иногда мог появиться дядя Сэм на карикатуре, но ВРАГ не мог своим присутствием испортить подобный праздник. НАРОД пред­ставляли колонны радостных трудящихся, которые приветс­твовали олицетворение ПАРТИИ на трибуне.

Как видим, все основные элементы сталинского мифа находили свое выражение в этом ритуале. Второй, столь же распространенный ритуал, — торжественное собрание — снова четко разделял ПАРТИЮ и НАРОД, а АРМИЯ оли­цетворяла свое присутствие в торжественном карауле у зна­мени. Перед нами проходит кодировка основного мифа уже невербальными средствами.

Г.Г. Почепцов. Семиотика

Что сделала перестройка как таковая? Она принялась на­рушать основной миф. Она изменяла подчиненную роль НАРОДА по отношению к ПАРТИИ,что проявилось в оп­ределенном проявлении ненормированного поведения на демонстрациях. В одном случае поднимали не те флага (Львов), в другом — не те лозунги (Киев), в третьем — про­исходил уход с трибуны олицетворения ПАРТИИ (М. Гор­бачев однажды спешно покинул Мавзолей).

Сталинский мир был достаточно четко структурирован­ным, имел точки пространства и времени, где было возмож­но и необходимо порождение героев. Например, смерть в одной из его точек вызывала соответствующую реакцию в другой.

Сталинский миф системно порождал героев и врагов, ре­ально существуя и реализуясь в последующих наборах выс­казываний. Например, статус ПАРТИИ передавал набор высказываний уже другого уровня: Партия — наш рулевой, Партия — честь, ум и совесть эпохи, Партия — авангард со­ветского народа, Слава КПСС. Тексты в свою очередь служи­ли расширением этих высказываний, находясь уже как бы на третьем уровне по отношению к базовому. При этом строится идеальная общественная схема, которая заранее декларируется как отличающаяся от реальной, сегодняшней. В печально известном докладе А Жданова есть такие слова:

«Показать эти новые высокие качества советских людей, показать наш народ не только в его сегодняшний день, но и заглянуть в его завтрашний день, помочь осветить про­жектором путь вперед — такова задача каждого добросовес­тного советского писателя. Писатель не может плестись в хвосте событий, он обязан идти в передовых рядах народа, указывая народу путь его развития. <...> Писатель должен воспитывать народ и вооружать его идейно. Отбирая луч­шие чувства и качества советского человека, раскрывая пе­ред ним завтрашний его день, мы должны показать в то же время нашим людям, какими они не должны быть, должны бичевать пережитки вчерашнего дня, пережитки, мешаю­щие советским людям щци вперед. Советские писатели должны помочь народу, государству, партии воспитать на­шу молодежь бодрой, верящей в свои силы, не боящейся никаких трудностей» [63, с. 24].

Семиотика советской цивилизации

Здесь речь идет о конструируемой действительности, ко­торая призвана отразить вышеотмеченный основной миф сталинского периода.

Контроль над литературой выступает в роли контроля над сферой желания, попыткой воплотить ее в социально одобренные формы. Поэтому столь важное значение прида­ется писательскому труду в сталинскую эпоху. И делается это всегда с акцентом на советскую молодежь, подрастаю­щее поколение. Литература — это материализация сферы желания, допускающая разнообразные формы контроля. Сквозь литературу и кино можно было контролировать сфе­ру желания советского человека самым быстрым и эффек­тивным способом.