Тело и эмоции
Действительно ли гештальт является телесно-ориентированной терапией? Итак, является ли Гештальт телесно-ориентированной терапией? Именно это часто приходится слышать. На самом деле вовсе не все разделяют эту точку зрения! Все интересуются телом и внимательно за ним наблюдают — позы, дыхание, взгляд, голос, микро-жесты, и т.д., но одни предпочитают об этом говорить, тогда как вторые предлагают к тому же мобилизовать тело клиента и выполнять некоторые телесные упражнения; и, наконец, третьи, включают в работу собственное тело, не стесняются дотрагиваться до своего клиента, доходя иногда до истинного «терапевтического телом к телу». Сам Фриц Перлз, оставивший психоанализ ради Гештальта, в начале своей практики держал своих клиентов вытянутыми на диване. Затем он работал лицом к лицу, заставляя своих клиентов двигаться, но сам не менял места: намного позже и лишь изредка он покидал свое легендарное кресло...тогда как его руки были вечно заняты сигаретой! Напротив, Лора Перлз указывает: «Есть положение, о котором я не достаточно говорила: телесная работа составляет интегрирующую часть гештальт-терапии. Гештальт представляет собой холистическую терапию — это означает, что Гештальт рассматривает организм в целом, а не просто голос, слова, действие или что бы там еще ни было». Далее она продолжает: «Я использую все способы физического контакта, если считаю, что это может облегчить путь пациента хоть на один шаг к его осознанию текущей ситуации [...]. У меня нет особых правил в зависимости от того, является ли пациент мужчиной или женщиной. Я могу прикурить сигарету, кормить кого-либо с ложечки, уложить волосы девушке, схватить за руку или прижать клиента к груди, если мне кажется, что это средство лучше всего помогает установить несуществующий или прерванный контакт. Я также дотрагиваюсь до пациентов, и позволяю дотрагиваться до себя, если им надо экспериментировать с увеличением их телесного осознания.
Начиная с 1959 года она указывала: «Мне кажется, что существуют самые разные точки зрения и огромная неразбериха относительно допустимости физического контакта в терапии». Как известно, такие контакты все еще подвергаются бурной критике (спустя 40 лет), даже «табуируются» в многочисленных культурах и субкультурах*: в традиционном психоанализе, в многочисленных религиях...и в большинстве англосаксонских стран! Со своей стороны Лора Перлз не отделяла Гештальт от художественной и телесной экспрессии. К тому же она сама получила музыкальное и танцевальное образование, а также параллельно с психоаналитической подготовкой специально обучалась различным телесным техникам (Алек-сандер, Фельденкрайс, эвритмия Рудольфа Штейнера и т.д.). Однако же некоторые известные гештальт-тера-певты крайне редко используют тело активным или интерактивным способом: они предпочитают его наблюдать или обращаться к нему вербально, не вовлекая свое собственное тело. Между тем ' Проксемика изучает символическое значение пространства в различных культурах (Эдвард Холл, 1971), социально санкционированные дистанции и контакты: пожатие руки, объятия, прижимание к груди, поцелуи, и т.д. Тема оптимальной дистанции между двумя партнерами является центральной в Гештальте, ведь, очевидно, что это обусловливает качество контакта. вызывает недоумение, когда терапевт побуждает клиента к целостной и полностью объединенной экспрессии его существа, но сам при этом не выходит за пределы экспрессии, ограниченной вербальным контактом! Конечно, фундаментальные теоретические принципы и особая методология Гештальта не включают в качестве обязательной телесную мобилизацию: феноменологический глобальный подход, теория Self, осознавание текущего процесса в «здесь и теперь» отношении, выявление нарушений в цикле контакта и всевозможных защит, и т.д. — все это вовсе не обязательно предполагает активное вмешательство тела. Между тем, на мой взгляд, «бестелесные» терапевты все же лишаются мощного терапевтического рычага, способствующего интенсивности и глубине работы, что позволяет повысить ее эффективность и уменьшить ее продолжительность. Итак, подавляющее большинство терапевтов, практикующих в настоящее время в Гештальте, единодушны относительно особого места телесного опыта клиента —впрочем, как и телесного переживания самого терапевта. Они интересуются как. рецептивной чувствительностью («Что чувствуешь ты в данный момент?»), так и моторной деятельностью организма («Я тебе предлагаю встать и сделать несколько шагов...») и при этом не задумываясь движутся сами (изменяя в случае необходимости материальное расстояние или порой устанавливая телесный контакт — доходящий иногда до «терапевтической мягкости» или физического столкновения). Вопрос стоит уже не только о том, чтобы говорить о теле, а скорее о том, чтобы разговаривать со своим телом, посредством своего тела, «телом к телу» — как говорит «душа с душой». Разумеется, такой очень близкий контакт предполагает взаимное доверие и строгий деонтологичес-кий контроль. На практике такой тесный телесный контакт в индивидуальной терапии случается редко, где существует риск двусмысленного истолкования; но к нему часто прибегают в ситуации группы. «Игры» и «упражнения» В калифорнийскую эпоху расцвета Гештальта (1964-1974) было придуманы различные невербальные упражнения, направленные на то, чтобы способствовать контакту, такие, например, как: • переместиться по комнате, поддерживая в бодрствующем состоянии все свои чувства (смотреть, касаться, ощущать и т.д.); • найти себе «самое лучшее место» в комнате; • разговаривать с партнером с закрытыми глазами или спиной к спине; • защитить физически свою «территорию»; • проверить свое доверие, позволив себе упасть на руки члену группы; • или свое недоверие, намеренно отгородившись от него... Такие упражнения помогают разогреву И снимают некоторые культурно обусловленные торможения; они могут касаться как всей группы, так и одного единственного клиента. Эти упражнения нацелены на получение самого разного опыта, связанного с осознанием переживаемой заброшенности, отпускания-притягивания, нежности, заточения, противостояния, риска, открытия, доверия, ограничений и т.д.; они позволяют открыть в самом себе новые грани, сделать более явной имплицитную ситуацию, путем ее проигрывания или амплификации. Но если они используются без достаточного основания, помимо интересов текущего момента, то могут вызвать эмоциональную или отношенческую ситуацию, спровоцированную извне и совершенно не соответствующую актуальному чувству каждого участника. В настоящее время, в общем-то, предлагают использовать такие «игры» лишь по случаю, отдавая приоритет тому, что проявляется в спонтанном «здесь и сейчас» переживании каждого конкретного клиента (как правило, работа остается индивидуализированной, проводится ли она в диадной ситуации или в рамках группового опыта). В диадной ситуации непосредственное телесное взаимодействие между терапевтом и его клиентом крайне ограничено и очень деликатно вследствие нескольких причин: • материальных: отсутствие партнеров; • психологических: чувства, связанные с переносом терапевта, могут бессознательно влиять на переживания клиента (например, терапевт может репрезентировать родительский образ, образ супруга или партнера клиента и т.д.); • деонтологических: риск сексуальных двусмысленных коннотаций в обычной манифестации нежности, а также сдерживание прямого агрессивного противоборства. В ситуации же группы такие контакты можно смело использовать, их можно амплифицировать и во всяком случае пространно комментировать: • «Что ты чувствуешь, когда опираешься на меня?» • «Что происходит, когда ты чувствуешь себя подавленным?» • «Я всегда мечтал устроиться на коленях отца» и т.д. Как бы там ни было, такие «опыты» или «проигрывания ситуаций» редко удается запрограммировать заранее (кроме как в ситуации разогрева — как мы говорили — в ситуации начала работы семинара). Недостаток некоторых терапевтов состоит в том, что в процессе терапевтической практики они сохраняют моменты телесной работы, чередующиеся с моментами вербального обмена, тогда как речь идет как раз о том, чтобы одновременно работать в физическом, эмоциональном, интеллектуальном, социальном и духовном плане. Такая манера поведения противоречит самому духу Гештальта — который предусматривает при работе с человеческим существом (в ситуации конкретного поля) глобальный, холистический способ обращения, с учетом всех пяти основных качеств человека и их постоянных обоюдных взаимодействий*. Телесное осознавание (Ашгепезз) На самом деле гештальт-практик всегда предпочитает работать с постоянным осознаванием, которое спонтанно появляется «как это произошло и когда это произошло». Он особенно внимателен ко всем телесным проявлениям своего клиента: позы и явные движения, а также полуавтоматические микрожесты, что-то вроде «промашек тела», в которых выражаются процессы, часто бессознательные; как, например, постукивание пальцами, качание ногой, минисжатия челюстей. Разумеется, он следит также за тоном и голосом, ритмом дыхания, а также кровообращением — особенно заметные изменения на уровне сонной артерии или проявляющиеся в бледности или покраснении кожи. Он постоянно помнит, что тело одновременно является как языком персональной экспрессии («я себя чувствую уставшим»), так и языком межличностной коммуникации («я тебе показываю, что устал»). Как я уже говорил в 1 главе, в Гештальте телесный симптом (временный или постоянный) — такой, как чувство удушья, мигрени, боли в спине — обычно используется как «вход», позволяющий осуществить прямой контакт с клиентом; «вход», который учитывает, чаще всего бессознательно, тот путь, который «выбрал» сам клиент. Итак, клиента побуждают к тому, чтобы он был внимателен к тому, что он чувствует: это и есть глобальное осознание или «аыагепезх». Ему как правило предлагают амплифицировать, или усилить, свои чувства или свой симптом — с тем, чтобы его можно было как можно лучше рассмотреть (как через лупу) и в некотором роде «позволить ему говорить». В этом заключается своеобразная установка Гештальта, отличая его от традиционного медицинского подхода, нацеленного как раз наоборот на ослабление симптома: действительно, если тело привлекает наше внимание и если его не слышат, оно начинает «кричать» все громче и громче! Целью психотерапии является не «излечение», а именно «открытие». Не давайте пищу симптомам Гештальтист не пытается во что бы то ни стало «декодировать» все множество симптомов — что доходило порой до «подпитки симптома», как выразился знаменитый психоаналитик Лакан. На самом деле вопреки очень распространенному мнению понимание — даже точное — природы или значения какого-то психологического симптома не всегда помогает его одолеть; напротив, оно может способствовать его культивированию, путем его подтверждения. Например, некто говорит: «если я агрессивный и буйный, то это из-за идентификации с моим отцом» или «если я бессильный, так это вследствие гиперопеки моей матери, которая меня всегда «кастрировала», пресекая всякую инициативу»; последствием этих слов может быть детерминистская покорность: «я прощен за то, что агрессивен и беспомощен; принимая во внимание мое детство, это нормально, что я таков» или даже «с такими предками я обречен остаться таким!».
|