Тело и эмоции

Действительно ли гештальт является телесно-ориентированной терапией?

Итак, является ли Гештальт телесно-ориентиро­ванной терапией? Именно это часто приходится слышать.

На самом деле вовсе не все разделяют эту точку зрения! Все интересуются телом и внимательно за ним наблюдают — позы, дыхание, взгляд, го­лос, микро-жесты, и т.д., но одни предпочитают об этом говорить, тогда как вторые предлагают к тому же мобилизовать тело клиента и выполнять некоторые телесные упражнения; и, наконец, третьи, включают в работу собственное тело, не стесняются дотрагиваться до своего клиента, до­ходя иногда до истинного «терапевтического те­лом к телу».

Сам Фриц Перлз, оставивший психоанализ ради Гештальта, в начале своей практики держал своих клиентов вытянутыми на диване. Затем он ра­ботал лицом к лицу, заставляя своих клиентов двигаться, но сам не менял места: намного поз­же и лишь изредка он покидал свое легендарное кресло...тогда как его руки были вечно заняты сигаретой!

Напротив, Лора Перлз указывает: «Есть поло­жение, о котором я не достаточно говорила: те­лесная работа составляет интегрирующую часть гештальт-терапии. Гештальт представляет со­бой холистическую терапию — это означает, что Гештальт рассматривает организм в целом, а не просто голос, слова, действие или что бы там еще ни было».

Далее она продолжает: «Я использую все способы физического контакта, если считаю, что это мо­жет облегчить путь пациента хоть на один шаг к его осознанию текущей ситуации [...]. У меня нет особых правил в зависимости от того, является ли пациент мужчиной или женщиной. Я могу прику­рить сигарету, кормить кого-либо с ложечки, уло­жить волосы девушке, схватить за руку или при­жать клиента к груди, если мне кажется, что это средство лучше всего помогает установить несуще­ствующий или прерванный контакт. Я также дот­рагиваюсь до пациентов, и позволяю дотрагивать­ся до себя, если им надо экспериментировать с увеличением их телесного осознания.

 

Начиная с 1959 года она указывала: «Мне кажет­ся, что существуют самые разные точки зрения и огромная неразбериха относительно допустимости физического контакта в терапии». Как известно, такие контакты все еще подвергаются бурной критике (спустя 40 лет), даже «табуируются» в многочисленных культурах и субкультурах*: в тра­диционном психоанализе, в многочисленных ре­лигиях...и в большинстве англосаксонских стран!

Со своей стороны Лора Перлз не отделяла Геш­тальт от художественной и телесной экспрессии. К тому же она сама получила музыкальное и танцевальное образование, а также параллельно с психоаналитической подготовкой специально обучалась различным телесным техникам (Алек-сандер, Фельденкрайс, эвритмия Рудольфа Штейнера и т.д.).

Однако же некоторые известные гештальт-тера-певты крайне редко используют тело активным или интерактивным способом: они предпочитают его наблюдать или обращаться к нему вербально, не вовлекая свое собственное тело. Между тем

' Проксемика изучает символическое значение пространства в различных культурах (Эдвард Холл, 1971), социально санкцио­нированные дистанции и контакты: пожатие руки, объятия, прижимание к груди, поцелуи, и т.д. Тема оптимальной дистан­ции между двумя партнерами является центральной в Гештальте, ведь, очевидно, что это обусловливает качество контакта.

вызывает недоумение, когда терапевт побуждает клиента к целостной и полностью объединенной экспрессии его существа, но сам при этом не вы­ходит за пределы экспрессии, ограниченной вер­бальным контактом!

Конечно, фундаментальные теоретические прин­ципы и особая методология Гештальта не включа­ют в качестве обязательной телесную мобилизацию: феноменологический глобальный подход, теория Self, осознавание текущего процесса в «здесь и теперь» отношении, выявление наруше­ний в цикле контакта и всевозможных защит, и т.д. — все это вовсе не обязательно предполагает активное вмешательство тела. Между тем, на мой взгляд, «бестелесные» терапевты все же лишают­ся мощного терапевтического рычага, способству­ющего интенсивности и глубине работы, что по­зволяет повысить ее эффективность и уменьшить ее продолжительность.

Итак, подавляющее большинство терапевтов, практикующих в настоящее время в Гештальте, единодушны относительно особого места теле­сного опыта клиента —впрочем, как и телесно­го переживания самого терапевта. Они инте­ресуются как. рецептивной чувствительностью («Что чувствуешь ты в данный момент?»), так и моторной деятельностью организма («Я тебе предлагаю встать и сделать несколько шагов...») и при этом не задумываясь движутся сами (из­меняя в случае необходимости материальное рас­стояние или порой устанавливая телесный кон­такт — доходящий иногда до «терапевтической мягкости» или физического столкновения). Воп­рос стоит уже не только о том, чтобы говорить о теле, а скорее о том, чтобы разговаривать со своим телом, посредством своего тела, «телом к телу» — как говорит «душа с душой». Разуме­ется, такой очень близкий контакт предполага­ет взаимное доверие и строгий деонтологичес-кий контроль. На практике такой тесный телесный контакт в индивидуальной терапии слу­чается редко, где существует риск двусмыслен­ного истолкования; но к нему часто прибегают в ситуации группы.

«Игры» и «упражнения»

В калифорнийскую эпоху расцвета Гештальта (1964-1974) было придуманы различные невербаль­ные упражнения, направленные на то, чтобы спо­собствовать контакту, такие, например, как:

• переместиться по комнате, поддерживая в бод­рствующем состоянии все свои чувства (смот­реть, касаться, ощущать и т.д.);

• найти себе «самое лучшее место» в комнате;

• разговаривать с партнером с закрытыми глаза­ми или спиной к спине;

• защитить физически свою «территорию»;

• проверить свое доверие, позволив себе упасть на руки члену группы;

• или свое недоверие, намеренно отгородившись от него...

Такие упражнения помогают разогреву И снима­ют некоторые культурно обусловленные тормо­жения; они могут касаться как всей группы, так и одного единственного клиента. Эти упражнения нацелены на получение самого разного опыта, связанного с осознанием переживаемой забро­шенности, отпускания-притягивания, нежности, заточения, противостояния, риска, открытия, доверия, ограничений и т.д.; они позволяют от­крыть в самом себе новые грани, сделать более явной имплицитную ситуацию, путем ее проигры­вания или амплификации.

Но если они используются без достаточного ос­нования, помимо интересов текущего момента, то могут вызвать эмоциональную или отношенческую ситуацию, спровоцированную извне и совер­шенно не соответствующую актуальному чувству каждого участника. В настоящее время, в общем-то, предлагают использовать такие «игры» лишь по случаю, отдавая приоритет тому, что проявля­ется в спонтанном «здесь и сейчас» переживании каждого конкретного клиента (как правило, ра­бота остается индивидуализированной, проводится ли она в диадной ситуации или в рамках группо­вого опыта).

В диадной ситуации непосредственное телесное взаимодействие между терапевтом и его клиентом крайне ограничено и очень деликатно вследствие нескольких причин:

• материальных: отсутствие партнеров;

• психологических: чувства, связанные с перено­сом терапевта, могут бессознательно влиять на переживания клиента (например, терапевт мо­жет репрезентировать родительский образ, об­раз супруга или партнера клиента и т.д.);

• деонтологических: риск сексуальных двусмыс­ленных коннотаций в обычной манифестации нежности, а также сдерживание прямого агрес­сивного противоборства.

В ситуации же группы такие контакты можно сме­ло использовать, их можно амплифицировать и во всяком случае пространно комментировать:

• «Что ты чувствуешь, когда опираешься на меня?»

• «Что происходит, когда ты чувствуешь себя по­давленным?»

• «Я всегда мечтал устроиться на коленях отца» и т.д.

Как бы там ни было, такие «опыты» или «проигры­вания ситуаций» редко удается запрограммировать заранее (кроме как в ситуации разогрева — как мы говорили — в ситуации начала работы семинара).

Недостаток некоторых терапевтов состоит в том, что в процессе терапевтической практики они со­храняют моменты телесной работы, чередующиеся с моментами вербального обмена, тогда как речь идет как раз о том, чтобы одновременно работать в физическом, эмоциональном, интеллектуальном, социальном и духовном плане. Такая манера по­ведения противоречит самому духу Гештальта — который предусматривает при работе с человечес­ким существом (в ситуации конкретного поля) гло­бальный, холистический способ обращения, с уче­том всех пяти основных качеств человека и их постоянных обоюдных взаимодействий*.

Телесное осознавание (Ашгепезз)

На самом деле гештальт-практик всегда предпо­читает работать с постоянным осознаванием, ко­торое спонтанно появляется «как это произошло и когда это произошло». Он особенно внимателен ко всем телесным проявлениям своего клиента: позы и явные движения, а также полуавтоматические микрожесты, что-то вроде «промашек тела», в которых выражаются процессы, часто бессозна­тельные; как, например, постукивание пальцами, качание ногой, минисжатия челюстей. Разумеется, он следит также за тоном и голосом, ритмом дыха­ния, а также кровообращением — особенно заметные изменения на уровне сонной артерии или прояв­ляющиеся в бледности или покраснении кожи. Он постоянно помнит, что тело одновременно явля­ется как языком персональной экспрессии («я себя чувствую уставшим»), так и языком межличност­ной коммуникации («я тебе показываю, что устал»).

Как я уже говорил в 1 главе, в Гештальте телесный симптом (временный или постоянный) — такой, как чувство удушья, мигрени, боли в спине — обычно используется как «вход», позволяющий осуществить прямой контакт с клиентом; «вход», который учитывает, чаще всего бессознательно, тот путь, который «выбрал» сам клиент.

Итак, клиента побуждают к тому, чтобы он был внимателен к тому, что он чувствует: это и есть гло­бальное осознание или «аыагепезх». Ему как пра­вило предлагают амплифицировать, или усилить, свои чувства или свой симптом — с тем, чтобы его можно было как можно лучше рассмотреть (как через лупу) и в некотором роде «позволить ему го­ворить». В этом заключается своеобразная уста­новка Гештальта, отличая его от традиционного медицинского подхода, нацеленного как раз на­оборот на ослабление симптома: действительно, если тело привлекает наше внимание и если его не слышат, оно начинает «кричать» все громче и гром­че! Целью психотерапии является не «излечение», а именно «открытие».

Не давайте пищу симптомам

Гештальтист не пытается во что бы то ни стало «де­кодировать» все множество симптомов — что дохо­дило порой до «подпитки симптома», как выразил­ся знаменитый психоаналитик Лакан. На самом деле вопреки очень распространенному мнению понима­ние — даже точное — природы или значения какого-то психологического симптома не всегда помогает его одолеть; напротив, оно может способствовать его культивированию, путем его подтверждения.

Например, некто говорит: «если я агрессивный и буйный, то это из-за идентификации с моим от­цом» или «если я бессильный, так это вследствие гиперопеки моей матери, которая меня всегда «ка­стрировала», пресекая всякую инициативу»; по­следствием этих слов может быть детерминистс­кая покорность: «я прощен за то, что агрессивен и беспомощен; принимая во внимание мое детство, это нормально, что я таков» или даже «с такими предками я обречен остаться таким!».