Глава третья 2 страница

Этот весьма болезненный процесс приспособления человеческого общества происходил па протяжении мезолита и в принципе завер­шился к началу неолита, для которого, за редкими исключениями, были характерны более или менее оседлые общины, ведущие пра­вильное сезонное многоресурсное хозяйство. Оседлость здесь надо понимать не абсолютно, т. е. не как многолетнее постоянное обита­ние на одном поселении, а как освоение площади гораздо меньшего размера, но гораздо интенсивнее, чем прежде. В результате количе­ство поселков и временных стоянок каждой общины несколько со­кратилось, но зато их заселение людьми стало более регулярным и более длительным, т. е. и культурный слой стал более мощным.

Конечно, соотношение оседлости и подвижности в неолите в раз­ных районах мира при наличии разных хозяйственных систем было различным. Однако оно далеко не всегда прямо отражало соотноше­ние и роль различных направлений хозяйства, ибо в зависимости от богатства природных условий и особенностей технических навыков

240 Глава четвертая

и традиций земледелие, равно как охота и рыооловство, могло стиму­лировать как подвижный, так и оседлый образ жизни. Вместе с тем, несмотря на встречающиеся исключения, неолитические общины от­личались от мезолитических и палеолитических большей степенью оседлости в том смысле, в котором это оговорено выше.

Основные технические достижения неолита. Новые условия жиз­ни и новые потребности повлекли совершенствование ряда старых навыков и технических приемов, а также выработку новых, более соответствующих изменепиям хозяйственной и социальной систем. Рост роли рыболовства и собирательства, усовершенствование мето­дов охоты, а кое-где появление земледелия и скотоводства, развитие оседлости, а вместе с пей и изменения в домостроительстве, появление новых средств транспорта, новых видов питания и т. д. — все это привело к усложнению материальной культуры. Такие появившиеся прежде методы обработки камня, как шлифование и сверление, при­обрели в неолите огромное значение прежде всего в связи с возрос­шей потребностью в рубке и обработке дерева. Расчистка лесистых участков для строительства поселков и устройства небольших полей и огородов, использование дерева в домостроительстве, для изготов­ления посуды и домашней утвари, лодок-долбленок, лыж и саней требовало усовершенствования орудий труда и повлекло, в частности, широкое распространение шлифованных топоров и тесел. Экспери­ментальным путем было показано, что в неолите техника производ­ства и использования каменных орудий по сравнению с предшество­вавшими эпохами стала, безусловно, более эффективной. А процесс ее улучшения наблюдался па протяжении всего неолита⁷.

Возросшая потребность в каменных орудиях на фоне роста на­селения и развития оседлости привела в ряде мест к истощению на­земных источников сырья и разработке подземных отложений крем­ня. Появились хорошо известные в неолите Европы и Средней Азии шахты и выработки, требовавшие и новых навыков, и новых орудий ^тРУДа (например, роговых кирок, которые местами использовались также для строительства домов-полуземлянок и землянок и рытья могил). Быстрый износ орудий при интенсивной работе потребовал в некоторых местах замены кремня такими более прочными мате^ риалами, как, например, нефрит. Началось широкое использование обсидиана; орудия из него паходят па неолитических поселепиях порой за многие сотни километров от его месторождения. К эпохе неолита восходит и разработка других минеральных ресурсов. В пе­щерах штата Кентукки (США) в II — I тыс. до н. э. велась добыча гипса и мирабилита, которые использовались в хозяйстве и врачева­нии, в Южной Африке найдены разработки марганцевых руд VI (V) * тыс. до п. э., применявшихся для косметики. Другим важным продуктом стала соль. С возрастанием роли растительной пищи по-

* Обоснования использования в даппой главе двойных датировок даны во введении.

_________ ПОЗДНЕПЕРВОБЫТНАЯ ОБЩИНА_______________ 24£

требность в соли усилилась, и не случайно именно в неолите началась ее широкая добыча и обмен ею ⁸.

Вырубка лесов, широко практиковавшаяся в неолите, существен­но повлияла на окружающую природную среду: усилился процесс эрозии почв, расширились ареалы степей и пустынь, кое-где измени­лись растительные комплексы и произошло сокращение фауипетиче-ских ресурсов. В то же время увеличение площади степных участков, способных служить пастбищами, местами создало предпосылки для возрастания роли скотоводства в хозяйстве.

При строительстве домов в неолите использовались такие основ­ные виды сырья, как дерево и глина, реже — камень. В ряде южных засушливых районов, богатых глиной, прослеживалась эволюция до­мостроительства от глиняных или каменных хижин на каркасной ос­нове до глинобитных и кирпичных домов местами на каменных фун­даментах. Наиболее полно эта линия домостроительства представлена в Передней Азии, она была характерна и для некоторых соседних районов. В других областях, богатых лесом, каркасно-столбовая кон­струкция стала основной в домостроительстве: она была типичной и для домов-землянок и полуземлянок Восточной Азии и Дальнего Востока, и для наземных жилищ большей части Европы, Северной Америки и Новой Гвинеи. В отдельных областях (Швейцария, Юго-Восточная Азия, Новая Гвинея, Южная Америка) некоторое распро­странение получили свайные постройки.

Интенсивное собирательство растительной нищи и земледелие,, хранение запасов и новые способы готовки также существенно по­влияли на развитие материальной культуры. Примитивные терочни-ки, зернотерки и куранты, песты и ступки, жатвенные ножи и пал­ки-копалки использовались местами уже в палеолите и мезолите, но характерными, типичными элементами культуры они стали именно в неолите, когда возникли наиболее удобные и совершенные их фор­мы. Именно в неолите впервые появились настоящие серпы и мотыги. Уже на ранних этапах эволюции земледелия в некоторых районах стали использоваться ирригация (Передняя Азия) и дренаж (Новая Гвинея).

Наиболее отчетливым признаком неолита для многих археологов служит керамика, возникновение которой с полным основанием мож­но связывать с развитием оседлого образа жизни па основе рыболов­ства, усложненного собирательства растительной пищи или земледе­лия. В настоящее время наши знания позволяют выделить несколько самостоятельных очагов возникновения керамического производства в раннем голоцене. Это Восточная и Юго-Восточная Азия, Передняя Азия и южные районы Восточной Сахары в Африке. К началу IV (концу IV) тыс. до и. э. керамическое производство появилось в Южной Америке (в Эквадоре и Колумбии), а в III — II тыс. до н. э. два центра гончарства возникли в Северной Америке. Полнее всего процесс становления керамического производства изучен в Передней Азии, где изготовление глиняной посуды явилось естественным след-

.242 Глава четвертая

ствием широкого применения глины, использовавшейся в раннем не­олите в домостроительстве и для производства глиняных фигурок и настенных рельефных украшений. Появление глиняных сосудов по­могло усовершенствовать способы хранения и готовки пищи, а гон­чарный процесс в некоторой степени мог послужить предпосылкой для развития металлургии. Правда, в некоторых местах обработка металла способом холодной ковки могла возникнуть и до гончарства (Передняя Азия, Северная Америка), а древнейшие литые металли­ческие изделия в отдельных районах Передней Азии появились прак­тически одновременно с ним.

Будучи типичной чертой неолита, глиняные сосуды тем не менее не являлись его неизбежным атрибутом. В отдельных случаях их с успехом могли заменять корзины, а также деревянные и каменные сосуды, как это отмечалось в раннем неолите в некоторых районах Передней Азии. Напомним, что многие земледельцы Новой Гвинеи, не зная керамики, широко пользуются корзинами и сосудами из бам­бука, а некоторые земледельцы Южной Америки и Африки — тык­венными сосудами. Корзины были, видимо, известны человеку по меньшей мере с конца верхнего палеолита, так как их древнейшие находки (пещера Шанидар в Передней Азии и пещера Опасности на юго-западе США) относятся к рубежу плейстоцена-голоцена. Су­ществует мнение, согласно которому обычай обмазывать корзины глиной мог кое-где послужить предпосылкой для возникновения кера­мических сосудов. Это предположение как будто бы подтверждается находками подобного рода корзин в Северной Сирии, Верхнем Егип­те и Кении.

Плетение корзин послужило важной предпосылкой для появления таких усовершенствований в охоте и рыболовстве, как сети, верши, ловушки и капканы, которые распространились уже в мезолите и послужили важным фактором развития производительных сил в не­олите. Па той же основе в неолите возникло ткачество. Первона­чально ткачество представляло собой ручное плетение, принципиаль­но мало чем отличавшееся от плетения корзин. Материалом для него служили волокна дикорастущих растений (крапива, конопля, леи, хлопчатник и т. д.}. С развитием земледелия и скотоводства появи­лись ткани из окультуренных видов льна и хлопчатника, а позже из шерсти. Древнейшее веретено представляло собой простую палочку, которую со временем стали уравновешивать с помощью глиняных и много реже — каменных пряслиц. Пряслица почти повсеместно со­путствуют неолитической культуре. Однако в принципе использова­ние веретена возможно и без них, о чем говорит пример некоторых из перуанских индейских обществ. В позднем неолите — бронзовом веке в отдельных областях появились ткацкие станки: горизонталь­ные (Египет) и вертикальные (Передняя Азия. Европа).

Бурные процессы этнической дифференциации, нашедшие свое выражение в быстром росте количества локальных археологических культур, и интенсивное освоение отдельными группами местных

_________________ П ОЗДНЕПЕРВОБЫТНАЯ ОБЩИНА____________________ 2АЗ>

природных ресурсов привели к возрастанию роли межобщшшых коп-тактов и обмена, потребовавших совершенствования транспортных средств. Именно в неолите широко распространяются лодки-долблен­ки, лыжи, обычные сани и сани-волокуши, начинается использование мускульной силы домашних животных. Применяя тем самым меха­ническую энергию, неолитический человек открыл для себя новый мощный источник воздействия на природу, создающий принципиаль­но новые возможности для обуздания ее слепых сил и использования их в своих интересах.

Если в палеолите воздействие человека на природу имело, как правило, лишь механический характер, то неолитический человек проявил способность изменять физические свойства вещей. Это про­явилось как в гончарстве и зарождающейся металлургии, так и в переработке растительной пищи. Ведь последнее требовало не только удаления несъедобных частей, но и обезвреживания ряда растений, обладавших токсическими свойствами. Конечно, кое-где эти приемы пыли известны уже охотникам и собирателям, но их широкое приме­нение стало необходимым только в неолите. У ранних земледельцев началось также изготовление алкогольных напитков из различных злаковых культур в Старом Свете и из маниока — в Новом. Для тех. же целей в обоих регионах местами использовался и мед⁹.

2. Переход от присваивающего хозяйства к производящему

Как ни велика была роль перечисленных выше достижений не­олитической культуры, однако главным завоеванием неолита, имев­шим поистине всемирно-историческое значение, явился переход к производящему хозяйству, развитие в неолите земледелия и ското­водства. Правда, далеко не все неолитические коллективы перешли к производящему хозяйству. В ряде районов оно появилось лишь в железном: веке; сам этот переход был постепенным, а его последствия, обусловившие огромные преимущества земледельческо-скотоводче-ских коллективов над охотпичъе-рыболовчеекпмп, сказались далеко не сразу. Поэтому во многих районах, как показывают и археологи­ческие и этнографические данные, уровень развития земледельче-гко-скотоводческих общин не намного отличался от уровня развития высших охотников, рыболовов и собирателей, а в ряде случаев был даже ниже. Поэтому переход к производящему хозяйству, предоста­вив человеку новое могущественное средство производства — зем­лю¹⁰, тем не менее еще не привел автоматически к возникновению качественно иных структур, способных противопоставить общества земледельцев и скотоводов всем обществам охотников, рыболовов и собирателей. В. Р. Кабо. попытавшийся недавно вычленить такие ка­чественные различия, вынужден был отметить у высших охотников п рыболовов черты, позволяющие «ставить названные пароды па один уровень с представителями рашгах форм производящего хозяйства» ^п.

: 244 Глава четвертая

Отдавая дань до сих пор преобладающему в науке мнению о том, что общества с присваивающим хозяйством достигали высокого уровня развития лишь в особых благоприятных природных условиях, и счи­тая их редкими исключениями из общей массы отсталых охотников, рыболовов н собирателей, В. Р. Кабо тем не менее отмечает возмож­ность более широкого распространения этого типа присваивающего хозяйства в прошлом ^{! 2}.

Сейчас имеются все основания говорить о том, что у многих не­земледельческих обществ земного шара па основе умелого использо­вания окружающей природной среды возникла довольно развитая со­циальная организация, сопоставимая с организацией ранних земле­дельцев и скотоводов и отличающаяся от организации таких низших охотников и собирателей, как австралийские аборигены, бушмены или западные шошоны ¹³. Во многих случаях эффективное присваиваю­щее хозяйство служило тормозом, который препятствовал проникно­вению в соответствующие районы земледелия и скотоводства, и од­новременно создавало основу для появления относительно развитых форм социальной организации и общественных отношений, почти не менявшихся после возппкповения там производящего хозяйства.

Таким образом, при принципиально иных способах ведения хо­зяйства, отличающих друг от друга доземледельчеекпе и земледель-ческо-скотоводческие общества, их социальные различия, если и вы­являются, то с гораздо большим трудом. По-видимому, здесь следует говорить лишь о том, что производящее хозяйство в перспективе от­крывало более широкие возможности для процесса парцеллнзации собственности и действия механизмов классообразования. Поэтому, если предклассовая ступень составляла тот предел, выше которого общественные отношения уже не могли эволюционировать па основе исключительно присваивающего хозяйства, то развитие земледелия и скотоводства открывало принципиально иные возможности, состав­ляя условие формирования и эволюции классовых социальных орга­низмов.

Здесь, правда, следует оговорить одно исключение, связанное с кочевым скотоводством, которое, хотя и является одной из разновид­ностей производящего хозяйства, однако также не позволяет обще­ству подняться выше предклассовых или в редких случаях ранне­классовых отношений. В исторической перспективе развитие высоко-специализированных обществ охотников, рыболовов и собирателей и кочевых скотоводов представляет собой тупиковые ветви и лишь зем­ледельческое или комплексное земледельческо-скотоводческое хозяй­ство позволяет обществу перешагнуть рубеж классообразования и успешно развиваться далее. В этом смысле и надо, по-видимому, по­нимать суть того революционного переворота, который совершился в истории с переходом к производящему хозяйству.

К проблеме происхождения производящего хозяйства в разные эпохи обращались многие исследователи, высказывавшие по самым различным ее аспектам порой диаметрально противоположные идеи.

_________________ ПОЗДНЕПЕРВОБЫТНАЯ ОБЩИНА_______________ 245

Ранее всего ученых заинтересовал процесс смены одних хозяйствен­ных систем другими. В XVIII и XIX вв. в европейской науке господ­ствовала так называемая теория «трех стадий», по которой люди пер­воначально занимались охотой, потом перешли к скотоводству, а уж от него — к земледелию. Однако если ученые XVIII — начала XIX в. (III. Монтескье, М. Кондорсе, И. Г. Гер дер и др.) относили к охот­ничьей стадии и ручное палочно-мотыжное земледелие, понимая под настоящим земледелием лишь пашенное, то в XIX в. этот нюанс был опущен и возобладало прямолинейное схематичное понимание ука­занной теории (Дж. Леббок, Г. Мортилье, Л. Г. Морган и др.). Боль­шинство исследователей XIX в. считали, что земледелие возникло прежде всего из потребности снабжать домашних животных кормом. Рецедивы этой концепции встречаются и в паши дни ¹⁴.

В конце XIX в. в противовес теории «трех стадий» были выдви­нуты две гипотезы: по первой из них скотоводство и земледелие воз­никли независимо в разных районах и лишь в последующее время в процессе их распространения произошло их слияние в единую си­стему хозяйства (эта концепция была развита Э. Тайлором, подхва­чена венской культурно-исторической школой и в настоящее время отдельные ее положения разрабатываются Г. Польхаузеном ¹⁵ и не­которыми английскими специалистами¹⁶); по второй скотоводство могло возникнуть лишь в оседлоземледельческих обществах (идея выдвинута впервые Э. Ханом и в настоящее время разделяется боль­шинством специалистов).

В советской науке в довоенные годы одни ученые считали, что земледельческо-скотоводческое хозяйство возникло сразу в комплекс­ной форме, другие писали о самостоятельной доместикации живот­ных охотниками. Сейчас большинство советских ученых склонно при­держиваться первого из этих взглядов.

Разногласия касались и количества первичных (независимых) центров становления производящего хозяйства. Если для эволюцио­нистов XIX в. этот вопрос являлся второстепенным и они, как пра­вило, решали его с позиций полицентризма, то в первой половине XX в. он стал ареной драматических баталий в связи с распростра-нением в зарубежной науке теорий диффузионизма и мпграциониз-ма, а с ними и тенденции к решению рассматриваемого вопроса с по­зиций моноцентризма. Где только не искали первичный и единствен­ный очаг возникновения земледелия и скотоводства: в Передней Азии (С. Форд и многие другие), в Египте (Г. Эллиот-Смит и У. Перри), в Сахаре и Северной Африке (Г. Пик и Г. Флер), в Южной Азии (Е. Верт), в Юго-Восточпой Азии (К. Соэр, Г. фон Впссман). Неко­торые ученые, разделяя мнение о распространении производящего хозяйства в Старом Свете из единого центра, допускали существова­ние независимого очага и в Иовом Свете; другие, отстаивая чистоту диффузиоиизма, активно им возражали. По В. Шмидту и В. Коппер-су, скотоводство родилось в Центральной Азии, а земледелие — юж­нее, в тропических азиатских районах.

246 Глава четвертая

Идеи моноцентризма дожили и до нашего времени ^и.

В советской науке с самого начала возобладал полицентристский подход к решению вопроса о центрах возникновения производящего хозяйства. При этом советские ученые опирались па труды Ы. И. Ва­вилова и его коллег-биологов, глубоко обосновавших идею очагового происхождения земледелия и скотоводства. В зарубежной науке в до­военные годы лишь немногие исследователи высказывались в пользу полицентризма. Сейчас же правомерность этого подхода настолько очевидна, что с его позиций выступает большинство западных уче­ных ¹⁸.

Сложен вопрос о времени появления производящего хозяйства. Еще недавно многие специалисты связывали этот переворот с не­олитом, и неслучайно Г. Чайлд назвал его «неолитической револю­цией». Однако теперь имеются бесспорные археологические свиде­тельства того, что в первичных очагах он начался еще в мезолите. В то же время некоторые авторы считают возможным предполагать начатки земледелия уже в верхнем палеолите (Г. Стивене, Е. Верт, О. Дэвис) ¹⁹. То же самое писали у нас о началах скотоводства И. И. Мещанинов, В. Г. Богораз (Тан) и В. И. Равдоникас. В по­следние годы даже высказана идея о зарождении скотоводства у не­андертальцев (Э. Сэксон). О вероятности зарождения земледелия в мустье писал в свое время В. Л. Комаров.

Ученые спорят и о причинах перехода к земледелию и скотовод­ству. Если в XVIII — первой половине XIX в. считали, что основ­ным мотивом этой трансформации являлись хозяйственные потреб­ности, то в конце XIX в. появилась идея о развитии культивации ра­стений и доместикации животных из религиозных ритуалов (Г. Эл­лен, Э. Хан, Ф. Джевонс, С. Рейпак). Эта идея находит своих защит­ников и в наши дни (Ч. Хейзер, Ф. Симунс, Э. Айзек и др.). Хозяй­ственные потребности, способные повлечь переход к производящему хозяйству, разные исследователи также понимают по-разному: если многие из них видят в домашних животных и культурных растениях главным образом источники питания, то некоторые авторы считают, что первые домашние животные использовались на охоте в качестве мапщиков или под вьюк, а первые культурные растения — как сырье для домашних производств (хлопок, тыква-горлянка и др.), а также для украшений, косметики и получения ядов и целебных снадобий. С конца XIX в. бытует и идея о зарождении доместикации из полу­бессознательных симбиотических действий. Тогда же возникла гипо­теза о развитии скотоводства на базе содержания животных-«любим­чиков».

Сторонники религиозной теории доместикации видят истоки по­следней исключительно в сфере эволюции ритуалов и идей. Напро­тив, защитники хозяйственной теории объясняют переход к произ­водящему хозяйству кризисной ситуацией, сложившейся по тем или иным причинам в обществах охотников, рыболовов и собирателей. Их позиция особенно укрепилась в последние годы, когда распространи-

_________________ ПОЗДНЕПЕРВОБЫТНЛЯ ОЫЦИНА_______________ 247

лась идея о том, что, вопреки мнению более ранних авторов, «откры­тие» земледелия и скотоводства не было сколько-нибудь единовре­менным актом. По современным представлениям, охотники и соби­ратели издавна знали о механизмах размножения животных и ра­стений и теоретически могли их использовать. Однако применение этих знаний и навыков на практике возникло лишь в силу суровой необходимости. По мнению разных авторов, это произошло в усло­виях экологического кризиса, вызванного либо природными, либо антропогенными факторами, или же в обстановке роста народонасе­ления, потребностям которого прежние хозяйственные системы уже не удовлетворяли. Впрочем, не все сторонники хозяйственной теории доместикации разделяют идею о кризисе. Р. Брейдвуд и Дж. Мелларт видят в переходе к производящему хозяйству закономерный итог ку­мулятивного развития технологии²⁰. Недавно в пауке появилась еще одна теория, связывающая становление земледелия с социальным фактором — развитием системы лидерства (Б. Бендер) ²¹.

Решение проблемы перехода к производящему хозяйству услож­няется имеющимся разнобоем в использовании таких терминов, как «культивация», «доместикация» и «производящее хозяйство». К со­жалению, их единое понимание до сих пор отсутствует. В частности, это вызвано тем, что специалисты определяют их, исходя из крите­риев, выработанных разными пауками для своих собственных нужд. Например, основным критерием для биологов служит морфофизио-логическая изменчивость. С этой точки зрения к культурным расте­ниям и домашним животным следует относить лишь те виды, кото­рые отличаются от существующих в дикой природе по ряду важных внешних показателей. Однако, как уже не раз отмечалось, эта кон­цепция, с одной стороны, допускает культивирование растений, ди­ких по морфологическим показателям (ситуация, типичная для эпохи становления земледелия), а с другой, включает в число культурных такие виды, которые не использовались человеком, а возникли как побочный продукт его деятельности (сорняки и пр.). С позиций этого подхода в ряде случаев культивация и даже земледелие возможны без доместикации, а доместикация возможна без культивации²². Ясно, что в таком контексте использование этих терминов специали­стами-гуманитариями во избежание путаницы должно быть крайне осторожным. Впрочем, некоторым шагом вперед здесь стало введение термина «синантронизация», означающего косвенное влияние чело­веческой деятельности на дикую природу, вызывающее в пей те или иные изменения²³.

Что касается этнографов, то они часто понимают иод доместика­цией прежде всего изменение отношения человека к ряду прежде диких растений и животных (уход за ними, искусственный контроль за их воспроизводством и прочие манипуляции с ними в интересах человеческого хозяйства) и изменение места последних в его куль­туре. С этой точки зрения доместикация представляется непрерывным процессом количественных изменений, не позволяющих более или

248 Глава

четвертая

менее четко наметить тот рубеж, который отделяет производящее хозяйство от присваивающего. Это дает некоторым исследователям повод вовсе отказаться от постановки такой задачи и объявить доме­стикацию но более чем интенсификацией процесса, который будто бы имел место во все эпохи²⁴.

Другие специалисты пытаются определить указанный рубеж, опи­раясь на такие количественные показатели, как общее соотношение объема пищи, полученной от присваивающих и производящих форм хозяйства. Однако и в этом лагере не существует единства. По мне­нию одних ученых, земледельческо-скотоводческими обществами сле­дует считать те, которые получают от производящего хозяйства не менее 25% пищи, другие поднимают эту цифру до 50% ²⁵. В прин­ципе решение этой проблемы допускает и другие подходы. Можно, например, определить соотношение различных видов хозяйства по затратам энергии, которых они требуют от людей, а можно и осно­вываться на мнении самих носителей тех или иных хозяйственно-культурных типов или на характере отражения различных видов хозяйственной деятельности в их духовной жизни. Совершенно оче­видно, что в зависимости от подхода проблема перехода к произво­дящему хозяйству будет решаться по-разному.

Нам кажется, что общее ее решение должно, во-первых, основы­ваться на качественных, а не количественных показателях, которые могут быть в разных районах различными, а во-вторых, опираться прежде всего на объективные материальные критерии. Важнейшим таким критерием представляется образ жизни, определяющий харак­тер культуры п всегда связанный с ведущими видами хозяйства. По­этому к обществам с производящим хозяйством следует относить прежде всего те, образ жизни которых определяется земледелием и/или скотоводством.

3.

Первичные очаги земледелия и скотоводства

Впервые идея первичных очагов, или центров, возникновения зем­леделия была научно обоснована замечательным советским ученым II. И. Вавиловым на ботанических материалах. Изучая проблему про­исхождения культурных растений, Н. И. Вавилов обратил внимание на тот примечательный факт, что известные ареалы диких сороди­чей культурных растений не совпадают с действительными более узкими центрами формообразования, а следовательно, вопреки мне­нию более ранних авторов (А. Декандоль и др.), их изучение мало помогает в выявлении реальных очагов становления земледельческих культур. Поэтому, писал П. И. Вавилов, находка дикой формы куль­турного растения сама по себе еще не способна решить вопрос о его происхождении. Реальные центры формообразования были об­наружены II. И. Вавиловым преимущественно в горных районах, со­ставляющих лишь малую часть территории гораздо более широких ареалов диких видов. К этим-то горным районам и тяготели первич-

_________________ ПОЗДНЕДЕРВОБЫТНАЯ ОБЩИНЛ_______________ 249

пые очаги возникновения земледелия. Как теперь установлено, при­чиной тому служила неравномерность исторического развития, в силу которой переход к производящему хозяйству в различных районах более широкой области, где имелись для этого необходимые природ­ные предпосылки, происходил неодновременно. Тем самым создава­лись условия для очагового характера становления земледелия и его распространения па соседние территории путем миграции его носи­телей или путем заимствования. В то же время, глубоко обосновав гипотезу полицентризма рассматриваемого процесса, Н. И. Вавилов привел наиболее убедительные доказательства против диффузионист-ской концепции с ее идеей моноцентризма²⁶.