Глава третья 3 страница

Основные положения концепции Н. И. Вавилова нашли подтверж­дение в ходе последующих исследований, проводимых ботаниками, зоологами и в особенности археологами, и до сих пор не утратили своего основополагающего значения²⁷. В то же время в свете новей­ших исследований, значительно обогативших наши знания о диких предках культурных форм и их древних ареалах, направлениях эво­люции культурных видов и путях их распространения, времени, ме­сте и обстоятельствах этих сложных процессов п т. гг., некоторые частные выводы Н. И. Вавилова требуют уточнения и даже пере­смотра. Вместе с тем нельзя признать удачной попытку некоторых ботаников вообще отказаться от идеи очагового становления земле­делия и вернуться к прежней гипотезе о параллельном независимом переходе к производящему хозяйству па всей территории распро­странения диких сородичей тех или иных культурных форм²⁸. Как правило, эти авторы указывают на два момента. Во-первых, они от­мечают несовпадение в ряде случаев предполагаемого центра проис­хождения, с одной стороны, и очага ботанического многообразия, с другой: второй мог иметь и часто действительно имел вторичный характер. Однако этот факт неоднократно подчеркивал сам II. И. Ва­вилов ²⁹, и значение его вовсе не в том, что он будто бы противоречит вавиловской концепции центров происхождения, а в необходимости более строгой интерпретации ботанических материалов с учетом ис­торических данных. Во-вторых, полемизируя с Н. И. Вавиловым, его современные оппоненты указывают, как правило, на такие еще мало изученные в археологическом отношении регионы, как, например, Африка или Юго-Восточная Азия, что делает их построения в выс­шей мере гипотетичными. Характерно, что районы, в которых пере­ход к производящему хозяйству археологически прослежен (Перед­няя Азия, Мезоамерика, Южная Америка), полиостью подтверж­дают концепцию Н. И. Вавилова.

Современные археологические данные позволяют выделить не­сколько безусловно первичных очагов становления производящего хозяйства. Это Передняя Азия, Северо-Восточная Африка, Юго-Во­сточная Азия, Мезоамерика и андийская область Южной Америки. Возможно, к этому списку в скором будущем добавится еще несколь­ко очагов, таких, например, как Восточная Азия, Западная Африка

250__________________ Глава четвертая

или низменности Южной Америки. Однако изученность последних сейчас еще недостаточна для определения степени первичности в них рассматриваемого процесса.

Передняя Азия. В Передней Азии в настоящий момент вычленя­ется несколько районов, в которых переход к производящему хозяй­ству совершился самостоятельно. Лучше всего этот процесс изучен в Палестине и Сирии, где в конце плейстоцена — начале голоцена отмечались устойчивые тенденции к развитию оседлости и усилению таких видов хозяйственной деятельности, как собирательство диких растений и рыболовство. Указанные тенденции с особой силой про­явились в период существования натуфийской культуры XI— X (X—IX) тыс. до н. э.³⁰. Натуфийцы вели сезонное многоресурспое хозяйство, что в археологическом материале нашло свое отражение в сочетании базовых поселков с временными охотничьими стоянка­ми. Поселки, занимавшие площадь от нескольких сотен до 2—3 тыс. кв. м (0, 2—0, 3 га), состояли из нескольких круглых или овальных каменных наземных домов, а чаще полуземлянок диаметром 2, 5— 10, 0 м, по обычно 5—7 м. Иногда использовались хижины из дере­вянных жердей и шкур, а также пещеры. В домах имелись открытые очаги и ямы-хранилища. В наиболее крупных поселках могло обитать до 200—300 человек, по, как правило, размеры общий были меньше. Натуфийцы занимались охотой, собирательством и местами рыболов­ством. Со временем роль сбора диких растений (эммера, ячменя и бо­бовых) возросла. Соответственно увеличивался и сопутствующий этому инвентарь — жатвенные ножи, ступки, песты, терочникп, зер­нотерки, каменные сосуды, возможно, уже Имелись корзины. По-ви­димому, поздние патуфийцы умели выращивать растения. Они имели домашних собак, но к скотоводству еще не перешли (вопреки мне­нию ряда авторов о том, что они пасли прирученных коз и джейра­нов). Судя по материалам могильников и некоторым другим данным, в натуфе уже существовала определенная социальная дифференциа­ция³¹.

В IX (VIII) тыс. до н. э. па основе натуфа в Палестине сформи­ровалась местная культура раннего докерамического неолита А, во многом продолжавшая и развивавшая его традиции. Именно в этот период здесь впервые появились прямые данные о земледелии — зерна культурного эммера³² и ячменя, что не позволяет согласиться с утверждением Ж. Перро об отсутствии земледелия в Палестине в период докерамического неолита³³. Потомки натуфпйцев жили в круглых или овальных однокомнатных домах-полуземлянках пло­щадью 9—15 кв. м. Как и прежде, дома имели каркасно-столбовой остов, но их степы строили теперь не только из камня, но и из сыр­цовых кирпичей. Крыша, возможно, была сводчатой. Наряду с преж­ними видами инвентаря теперь появились подшлифовапные топоры и тесла и широко распространились разнообразные наконечники стрел. В Бейде были найдены деревянные сосуды, корзины, обмазан­ные глиной или битумом, а также зафиксированы первые опыты но

ПОЗДНЕПЕРВОБЫТНАЯ ОБЩИНЛ 251

производству керамики. Поселки этой фазы были крупнее натуфий- ских и иногда достигали площади 3 га (Иерихон). В Иерихоне име­лись мощные степы, одна из которых была связана с высокой камен­ной башней.

Во второй половине X (IX) тыс. до н. э. натуфийцы проникли в Северную Сирию и осели по берегам Евфрата, занимаясь там охотой, рыболовством и собирательством таких растений, как пшеница-од­нозернянка, ячмень, чечевица и вика. В IX (VIII) тыс. до н. э. они, видимо, перешли к их культивации. Во всяком случае в Западной Сирии под Дамаском разведение всех указанных растений в этот период уже было известно³⁴. Нуждам собирательства, а позже и зем­леделия служили жатвенные ножи, ступки, песты, каменные сосуды, а также специальные ямы, в которых обжаривали зерно, а, возмож­но, даже пекли хлеб. На рубеже X— IX (IX— VIII) тыс. до н. э. в этом районе зафиксированы первые глиняные изделия — маленькие сосуды ц фигурки. Но затем их производство временно прекратилось, чтобы возродиться вновь в середине VIII (VII) тыс. до н. э. Древней­шие евфратские поселки (Мурейбит, Шейх Хассап, Абу Хурейра), достигая размеров 2—3 га, состояли первоначально из типично позднепатуфнйских глинобитных или каменных домов каркасно-стол- бовой конструкции диаметром 2, 5—4, 0 м, однако позже, с переходом к докерамическому неолиту, здесь началось строительство прямо­угольных многокомнатных домов из камня или сырцовых кирпичей. Эти прямоугольные строения первоначально предназначались для амбаров. На протяжении неолита в VIII (VII) тыс. до н. э. в поселке Абу Хурейра, разросшимся теперь до 11, 5 га, возникло скотоводство (козы и овцы), проникшее сюда, видимо, с востока, и появился куль­турный эммер, ннтродуцированный несомненно из Леванта. Предпо­лагается, что в это время здесь уже зарождалось примитивное оро­шение ^Зь.

В Юго-Восточной Турции переход к земледелию и скотоводству зафиксирован во второй половине IX—начале VIII (втор. пол. VIII — нач. VII) тыс. до н. э. па поселении Чайоню-Тепези, где воз­делывали пптешщу-однозернянку, эммер и бобовые, а в поздний пе­риод начали разводить скот (коз и овец). Как и в Северной Сирии, здесь наблюдался постепенный переход от круглых или овальных полуземлянок к прямоугольным многокомнатным домам из камня или сырцовых кирпичей. Указанное поселение интересно и тем, что здесь в докерамическом комплексе были найдены древнейшие кова­ные изделия из самородной меди³⁶. Судя по некоторым данным, один из видов культурной пшепицы-однозерняпки был принесен в Чапо-ню из Западной Анатолии, где, следовательно, его разводили по меньшей мере с первой половины IX (пер. пол. VIII) тыс. до и. э.³⁷

Раннеземледельческий поселок VIII (VII) тыс. до и. э. Телль-Магзалия был открыт советской археологической экспедицией в Се­верном Ираке в предгорьях Синджара. Он также состоял из много­численных глинобитных мпогокомнатиых домов, а со временем здесь

252 Глава четвертая

была построена каменная оборонительная стена. И здесь встреча­лись предметы, сделанные из меди способом холодной ковки. Помимо каменных сосудов и плетеных корзин, жители Магзалпи начали использовать гипсовую посуду, подхватив традицию, известную в этот период на ряде памятников Северной и Западной Сирии. На­селение Магзалии выращивало главным образом ячмень, пшеннду-однозернянку и эммер и разводило коз и овец³⁸.

В горах Загроса наследники верхнепалеолитической культуры зарзи в XI—IX (X—VIII) тыс. до п. э. вели правильное сезонное хозяйство, обитая поочередно то в пещерах, то на открытых времен­ных или более постоянных стоянках размером до нескольких га. По­добно патуфийцам, они строили круглые или овальные каменные на­земные дома или полуземлянки диаметром 3—4 м (по порой до 10 м). Население занималось охотой и в небольшой степени рыбо­ловством. Со временем росло значение собирательства, которое по­степенно переросло в земледелие. Этому сопутствовало развитие та­ких нидов инвентаря, как жатвенные ножи, ступки, песты, зернотер­ки, появление корзин и каменных сосудов, устройство ям-хранилищ. Для вырубки лесов и обработки дерева использовались топоры с под-шлифованным лезвием. В IX (VIII) тыс. до н. э. жители Загроса перешли к разведению культурных растений (пшеница, ячмень, бо­бовые) и одомашнили коз и овец³⁹. С конца верхнего палеолита у них имелись собаки. В IX (VIII) тыс. до н. э. в некоторых поселках Загроса (Гандж Дарех и др.) появилось древнейшее керамическое производство.

Таким образом, в течение IX (VIII) тыс. до п. э. в ряде районов Передней- Азии на основе использования местных видов фауны и флоры совершился самостоятельный переход к производящему хо­зяйству. В то же время уже в этот период между отдельными микро­очагами развивался обмен сырьем, готовыми изделиями, а также от­дельными культурными видами растений и животных, который в те­чение VIII—VII (VII—VI) тыс. до и. э. привел к окончательному формированию переднеазиатского земледельческо-скотоводческого комплекса. Впоследствии этот комплекс воздействовал па соседние с Передней Азией общества, благодаря чему производящее хозяйство начало распространяться па соседние территории.

Северо-Восточная Африка. Уже в конце верхнего палеолита в некоторых районах Верхнего Египта и Нубии, тяготеющих к ниль­ской долине, из среды охотников, рыболовов и собирателей выдели­лись отдельные общины, в хозяйстве которых со временем возрастала роль интенсивного собирательства растений. Наиболее ранние из та­ких стоянок встречены в Вади Куббапия и относятся ко второй по­ловине XVIII—XVII (втор. пол. XVII-—XVI) тыс. до н. э. Со вре­менем роль рыболовства здесь падала, а значение сбора плодов ди­ких растений, напротив, возрастало, что привело в XIV—XII (XI11— XI) тыс. до н. э. к возникновению относительно крупных долговре­менных стоянок, население которых имело довольно развитую со-

_________________ ПОЗДНЕПЕРВОБЫТНАЯ ОБЩИНА___________________ 253-

цпальную организацию, нетипичную для многих из современных им охотников и собирателей. Лучше всего такие стоянки изучены под Иеной, где главным видом растительной пищи был, по-видимому, ячмень. Предположение о его выращивании здесь в верхнем палео­лите пока что не подкрепляется бесспорными фактическими мате­риалами, но идею о некоторой заботе о нем, его охране и, возможно, примитивном искусственном орошении вряд ли можно оспаривать. Росту собирательства сопутствовало появление жатвенных ножей, те-рочников, ступок и пестов⁴⁰. К сожалению, ход дальнейшей эволю­ции этих собирателей мало известен из-за плохой изученности ран-неголоценовой эпохи в Египте. Ясно лишь, что в ряде случаев изме­нение природной обстановки привело к затуханию собирательской¹ активности и возврату к интенсивному рыболовству. Однако к концу VIII (VII) тыс. до н. э. в районе Набта Плайя возникли раниеиеоли-тпческие поселки, жители которых уже не только охотились и лови­ли рыбу, а и выращивали ячмень. Они обитали в более пли менее прочных домах столбовой конструкции, рыли колодцы для воды и уже обладали шлифовапными топорами и теслами, а также керами­ческими сосудами. Не позднее рубежа VII—VI (VI—V) тыс. до п. э. они начали выращивать эммер и разводить крупный рогатый скот, а к концу VI (V) тыс. до п. э. здесь появились козы и овцы. Аналогич­ные данные о ранненеолитическом скотоводстве происходят и из оазиса Харга⁴¹. В последние годы данные о раннеземледельческом хозяйстве VIII (VII), а, возможно, даже и IX (VIII) тыс. до н. э. были получены из района дельты Нила. Есть основания полагать, что в этот период местное население развивалось в тесных контактах с обитателями Леванта. Характер этих связей и их роль в становле­нии древнейшего земледелия требуют дальнейших исследований.

Западная Африка. Судя по ботаническим и этнографическим дан­ным, Западная Африка являлась важным земледельческим очагом, в котором были окультурены такие растения, как африканский ямс, масличная пальма, африканский рис и ряд других. На этом основа­нии некоторые специалисты, главным образом, ботаники и этнографы (Дж. Мэрдок, Р. Портер, Д. Курси и др.), отстаивают идею самостоя­тельного становления здесь земледелия⁴². Однако за неимением точ­ных фактических подтверждений тезис о полной независимости этого очага пока что не может считаться доказанным. Правда, благодаря новым археологическим исследованиям в последние годы в Запад­ной Африке постепенно выявляются все более древние комплексы с керамикой и шлифованными топорами. В настоящее время наиболее ранний из них Шум Лака датируется VII—VI (VI—V) тыс. до и. э. Однако пока что этих данных еще недостаточно для того, чтобы де­тально изучить процесс становления местного земледелия пли хотя оы датировать его. До некоторой степени картину проясняют послед­ние лингвистические данные, позволяющие говорить о наличии ран­него земледелия уже у иротобанту и протоубангийцев по меньшей мере в III тыс. до н. э. И те, и другие выращивали ямс, а протобанту

254 Глава четвертая

знали к тому же и разведение масличной пальмы. Кроме того, в пер­вой половине IV (втор. пол. IV) тыс. до и. э. два западноафрикан­ских растения — фонио и масличная пальма — были известны па тер­ритории Республики Судан, куда они были, несомненно, занесены с запада.

Все это позволяет предполагать наличие западноафриканского раннеземледельческого очага по меньшей мере к началу IV тыс. до ш. э. Вместе с тем проблема его возникновения остается открытой. Подавляющее большинство специалистов и ныне отрицают его само­стоятельность, связывая его происхождение с какими-либо импуль­сами из Сахары. И хотя археологически это предположение пока что не находит строгих обоснований, отметим, что лингвистические дан­ные до некоторой степени его подтверждают. Об этом говорит нали­чие в протобанту термина для обозначения коз, а козы могли попасть в Западную Африку только от сахарских скотоводов.

Как бы то ни было, даже если па становление западноафрикан­ского земледелия повлияли какие-то внешние импульсы, уровень развития местного населения был достаточно высок, чтобы па основе синтеза местных и привнесенных из Сахары традиций началось фор­мирование своеобразного западноафриканского очага в том виде, в котором он дожил до европейской колонизации.

Юго-Восточная Азия и Южный Китай. Формирование земледель­ческого комплекса Юго-Восточной Азии и Южного Китая с его ос­новными компонентами ямсом, таро и рисом началось, по-видимому, в раннем голоцене, когда здесь обитали носители хоабинской куль­туры. Хоабиньцы жили мелкими группами и вели подвижное сезон­ное хозяйство, включавшее охоту, рыболовство, собирательство мол­люсков, по главным образом использование диких растении. Их стоянки располагались как в горных пещерах, так и на открытых участках речных пойм и побережий. В результате раскопок ряда пещер было установлено, что их обитатели употребляли растения для самых разнообразных целей: не только в пищу, по и в качестве лекарственных средств, наркотиков, ядов, а также для поделок. Бедность н неразработанность каменного инвентаря хоабиньцев так­же являлась следствием широкого использования дерева, в частности бамбука. Однако прямых свидетельств земледелия у хоабипьцев пока что определить не удалось⁴³.

Вместе с тем есть все основания предполагать зарождение земле­делия именно в хоабине, хотя, безусловно, не все группы хоабпньцев приняли участие в этом процессе — некоторые из них еще долго оста­вались охотниками и собирателями и обитали рядом с развитыми земледельцами и скотоводами по меньшей мере до III — II тыс. до и. э. Как нетрудно заметить, ареал хоабиньской культуры в основном совпадал с областью, с которой ботаники склонны связывать домести­кацию целого ряда растений и животных⁴⁴. Район, в пределах кото­рого могла произойти доместикация риса, протянулся от Северо-Во­сточной Индии и северных районов Бангладеш до Северного Вьетпа-

_________________ ПОЗДНЕПЕРВОБЫТНАЯ ОБЩИНА_______________ 25&

ма и южных пределов Китая. Древнейший культурный рис был пред­ставлен своей тропической разновидностью сяньдао (Oryza sativa L. subsp. hsien Ting). В районе Янцзы на ее основе позже была вы­ведена другая холодоустойчивая разновидность — гэндао (Oryza sa­tiva L. subsp. keng), а в южных областях — крупнозерная (яванская) разновидность булу, распространившаяся позже из Индонезии на Филиппины, Тайвань и Японию. Рис — гидрофильное растение, и, как считают теперь большинство ботаников, его первоначальная куль­тивация могла происходить только во влажных степных пли лесо­степных районах. Следовательно, влаголюбивые сорта культурного риса предшествовали суходольному его виду. В пользу этого как будто бы говорит тот факт, что наиболее разнообразные и примитив­ные разновидности риса связаны сейчас именно с низменностями, тогда как суходольные формы повсюду обладают довольно развиты­ми морфологическими чертами⁴⁵.

Южным пределом рисоводческих культур стали Западная Индо­незия и Западная Микронезия. Находки культурного или по крайней мере переходных к нему форм риса в VI — IV (V—IV) тыс. до н. э. в Северо-Восточном Таиланде, в долине Ганга и в устье Янцзы, при­чем в последнем случае далеко за пределами района первичной доме­стикации ⁴⁶, свидетельствуют о становлении рисоводства по меньшей мере в VII—VI (VI—V) тыс. до н. э. В принципе рис мог быть окуль­турен повсюду в пределах указанной выше области, однако глубоко­обоснованное теперь данными лингвистики, палеоантропологии и эт-пографии положение о формировании в южногималайском очаге мощ­ного этнического массива, откуда различные группы населения рас­селялись в период неолита⁴⁷, позволяет связать этот демографический взрыв и экспансию, в частности, с возникновением рисоводства⁴⁸.

Ареал диких сородичей важнейших видов культурного ямса про­стирается сейчас от долины Ганга до Южного Китая, по некоторые ботаники локализуют район их доместикации в более узкой обла­сти — в северной и центральной частях Юго-Восточной Азии. Ямсы умеренных широт, по мнению некоторых специалистов, могли разво­диться еще рыболовами и охотниками культуры дземои в Японии. В Индонезии некоторые второстепенные сорта ямса также могли быть введены в культуру самостоятельно. В отличие от таро ямс менее вла­голюбив. Он вошел в культуру, видимо, на границе засушливых сте­пей и влажных лесов. Другой клубнеплод — таро начали выращи­вать, по-видимому, в треугольнике Бангладеш — Ассам — Верхняя Бирма или же в Индонезии. Однако так как океанийские виды таро_т по данным цитогенетики, близки именно южноазиатским, то первый район и следует считать важнейшим центром доместикации таро, хотя дикие его разновидности встречаются и в Индонезии. Таро и ямс должны были войти в культуру не позже, чем возникло рисоводство, так как основанное на их выращивании земледелие проникло на Но­вую Гвинею, видимо, еще до расселения австронезийцев, знавших ри­соводство ⁴⁹.

.256 Глава четвертая

Одним нз главных видов растений, окультуренных в Юго-Вос­точной Азии, был также один вид банана. Другой вид вошел в куль­туру уже на Новой Гвинее. Кроме указанных растении, в Юго-Во­сточной Азии и Южном Китае было одомашнено еще несколько бо­лее второстепенных видов.

Одно время считалось, что древнейшее земледелие в Юго-Во­сточной Азии было связано с выращиванием исключительно клубне­плодов. Сторонники этой теории, согласно которой рис первоначально рассматривался ранними земледельцами как сорняк н лишь позже был введен в культуру, встречаются и до сих пор. Однако новейшие •открытия заставляют от нее отказаться⁵⁰. Теперь представляется бо­лее правдоподобным, что различные группы обитателей гималайских предгорий могли вначале иметь дело с разными растениями: одни — •с рисом, другие — с различными видами клубнеплодов, а некоторые — с тем и другим вместе, чему способствовал гидрофильный характер диких разновидностей таро и риса. Кроме того, благодаря последнему ■ обстоятельству разведение и таро, и риса с самого начала должно было быть связано с примитивным искусственным орошением.

Часть раннеземледельческих коллективов могла начать расселе­ние из южногималайского очага до овладения полным набором мест­ных культурных растений. Поэтому в некоторых маргинальных райо­нах выращивание клубнеплодов преобладало до недавнего времени. В одном из таких районов, в Индонезии, удалось проследить посте­пенное распространение рисоводства и падение роли клубнепло­дов⁵¹. Становление земледелия в Юго-Восточной Азии и Южном Ки­тае происходило на фоне существенных палеогеографических и па-леоклиматических изменений⁵². Кроме того, ему, видимо, сопутство­вали сложные этнические процессы, вызванные проникновением из Южного Китая на юг южных монголоидов и их смешением с мест­ными австралоидами. Видимо, в этих условиях в конце VIII — VII (конец VII — VI) тыс. до н. э. у поздних хоабиньцев и появились шлифованные топоры-тесла, керамика и характерные цельнокамен-ные ножи, судя по этнографическим аналогиям, использовавшиеся при жатве.

Из важнейших животных, одомашненных в Юго-Восточной Азии, следует отметить гаура (митхен, или гаял), баптепга (балпйскнй скот) и буйвол (болотная порода). Здесь же впервые были приру­чены куры, дикие сородичи которых (красные куры джунглей) и ны­не обитают от Кашмира до Вьетнама. Некоторые пароды Индокитая (сеноп) и сейчас еще приручают кур.

Восточная Азия. Восточноазиатский древнеземледельческий очаг охватывает Северный Китай, Монголию и соседние районы Совет­ского Дальнего Востока. С этим очагом связано введение в культуру прежде всего чумпзы, родина которой предположительно локализу­ется в Северном Китае и горных областях Монголии⁵³³. К сожалению, археологическая изученность этих районов еще недостаточна для вы­явления обстоятельств перехода к земледелию, а интерпретация

_________________ ПОЗДНЕПЕРВОБЫТНАЯ ОБЩИНА_______________ 257

имеющихся данных вызывает споры и самые противоположные суж­дения. Одни специалисты считают, что древнейшая оседлоземледелъ-ческая культура Северного Китая япшао сложилась на основе мест­ного палеолита или мезолита, а позже потомки ее носителей разне­сли земледельческие навыки на соседние территории вплоть до Юго-Восточной Азии⁵⁴; другие выводят предков носителей культуры яп­шао с юга, но связывают их переход к земледелию с приходом на лёссовые равнины излучины Хуанхэ⁵⁵; по мнению третьих, они по­явились в лёссовом районе, уже зная земледелие, обучившись этому на юге⁵⁶. Кроме того, существует еще представление о миграции предков носителей культуры яншао с запада⁵⁷. В противовес этим идеям недавно были высказаны соображения о ряде независимых местных микроочагов в пределах восточпоазиатского центра, к кото­рым были отнесены, в частности, некоторые районы Монголии, Маньчжурии и Советского Дальнего Востока⁵⁸. В последние годы Чжан Гуанчжн изменил свою первоначальную точку зрения и при­знал существование в Южном Китае независимых от япшао других местных очагов земледелия⁵⁹.

Недавние открытия в Северном Китае, позволившие выявить но­вый, дояншаоский раннеземледельческий пласт, отодвигают рубеж начала здесь земледелия на одно-два тысячелетия раньше. Это значи­тельно снижает роль яншао в решении проблемы возникновения зем­леделия, но не делает эту проблему менее острой, так как и доян- шаоские культуры крашеной керамики (лаогуапьтай, пэйлиган, ци-шаиь) имели уже относительно развитый земледельческий облик и их носители издавна выращивали чумизу. Поэтому из-за скудности имеющихся данных реконструировать сколько-нибудь окончательно процесс становления земледелия в Восточной Азии сейчас невозмож­но. Достаточно очевидным представляется лишь резкое отличие ран­неземледельческих культур крашеной керамики в Северном Китае от соседних более северных неолитических культур. Если первые еще в VII—V (VI — IV) тыс. до н. э. обладали довольно развитым зем­ледельческим комплексом, то этого нельзя с полной уверенностью утверждать об их соседях, которые, правда, занимались не только охотой и рыболовством, но и интенсивным собирательством. Поэтому предположение о самостоятельном переходе последних к производя­щему хозяйству теоретически не лишено основания. Отстаивая эту гипотезу, ее сторонники обычно указывают на развитие оседлости и распространение терочников и другого инвентаря, необходимого для уборки и обработки съедобных растений, у населения Монголии, Маньчжурии и Приамурья в неолите. К сожалению, многие неолити­ческие поселки этих районов еще слабо изучены и плохо датированы, а там, где степень их изученности достаточно высока, как, например, в Приамурье, «земледельческие» черты в их инвентаре оказываются довольно поздними и появляются в III — II тыс. до и. э. Таким обра­зом, с полной уверенностью сейчас можно утверждать лишь о воз­никновении земледелия в излучение Хуанхэ к VII (VI) тыс. до п. э.,

' История первобытного общества

258 Глава четвертая

а в Среднем Приамурье и соседних областях — не позднее III— II тыс. до н. э. Проблема же происхождения в этих районах земле­делия остается открытой⁶⁰.

Америка. В древней Америке возникло несколько самостоятель­ных очагов первобытного земледелия. Наибольшее распространение со временем получили две земледельческие системы: одна, основан­ная на выращивании маиса — тыкв — фасоли, другая — па разведе­нии маниока. Кроме того, раннее земледелие включало и такие растения, как батат, перец, картофель, хлопчатник, киноа, арахис, под­солнечник и др. В отличие от Старого Света скотоводства на боль­шей части территории Америки не было, что заставляло даже разви­тых земледельцев уделять относительно много внимания охоте. Един­ственный локальный очаг скотоводства возник в Центральных Ан­дах, где были одомашнены гуанако и морские свинки. В ряде других областей индейцы спорадически разводили домашних птиц, напри­мер индюков в Мезоамерике и южных районах США. Собаки по­пали в Америку, видимо, с одной из ранних воли переселенцев из Старого Света. Встреченные недавно на Камчатке остатки лайковид-ной собаки X (IX) тыс. до п. э.⁶¹ хорошо увязываются в этом отно­шении с находками собак X (IX) тыс. до н. э. в Северной Америке и VII—VI (VI—V) тыс. до н. э. в Центральных Андах⁶².

Основными очагами становления земледелия в Америке счита­ются горные районы Мезоамерикн и Центральных Анд, хотя неко­торые растения могли быть введены в культуру и в других местах (в тропических низменностях Центральной и Южной Америки, на юго-востоке США и т. д.). Как теперь выяснено, различные виды одних и тех же растений могли быть одомашнены независимо и в Центральной и в Южной Америке. К таким растениям относятся фасоль, маниок, тыквы, перец, бархатик и т. д. Сложнее обстоит дело с маисом. Одни специалисты предполагают, что он был одомашнен независимо в Мезоамерике и в Южной Америке, другие локализуют единственный очаг его доместикации в Мезоамерике, отмечая, что различные его разновидности были выведены в разных районах в ус­ловиях его интродукции и адаптации к новой природной обстановке и в процессе гибридизации. Дикий предок культурного маиса неиз­вестен, и это вызывает среди специалистов споры о его происхожде­нии. Одни (П. Манглсдорф) настаивают на его эволюции от гипоте­тического дикого маиса, другие (Дж. Бидл) выводят его из местного мезоамериканского злака теосинте.