Преданье

Посвящается С. А. Соколову

Он был пророк

Она – сибилла в храме.

Любовь их, как цветок,

горела розами в закатном фимиаме.

Под дугами его бровей

Открылись взгляды

В выси излитые.

Струились завитки кудрей –

Вина каскады

Пеннозолотые.

Как облачко, закрывшее лазурь,

С пролётами лазури

И с пепельной каймой –

Её лицо, застывшее без бури,

Волос омытое волной немой.

Сквозь грозы

И напасти

Тронулись: была в пространствах дальних –

Нега.

Из багряницы роз многострадальных

Страсти –

Творили розы

Снега.

К потокам Стикса приближались.

Ветер выхватился, белыми шелками вея, –

Розовые зори просветлялись

Жемчугами –

Умирали, ласково бледнея.

На башнях дальних облаков

Ложились мягко аметисты.

У каменистых берегов

Челнок качался золотистый.

Круг солнца ясно ниспадал,

(И тихо плакала сибилла) –

Средь изумрудов мягко стлал

Столбы червонные берилла.

Пророк сказал: «Любовью смерть

И смертью страсти победивший,

Я уплыву, и вновь на твердь

Сойду, как бог, свой лик явивший».

Сибилла грустно замерла,

Откинув пепельный свой локон.

И ей надел поверх чела

Из бледных ландышей венок он.

Тянулись дни. Он плыл и плыл.

От берегов далеких Стикса,

Всплывая тихо, месяц стыл

Обломком матовым оникса.

Чертя причудливый узор,

Лазурью трепетной сквозили

Стрекозы бледные. И взор

Хрустальным кружевом повили.

Вспенял крылатый, легкий челн

Водоворот фонтанно-белый.

То здесь, то там средь ясных волн

Качался лебедь онемелый.

И пряди длинные кудрей,

И бледнопепельные складки

Его плаща среди зыбей

Крутил в пространствах ветер шаткий.

И била временем волна.

Прошли года. Под сенью храма

Она состарилась одна

В столбах лазурных фимиама.

В закатный час, покинув храм,

Навстречу богу шли сибиллы.

По беломраморным щекам

Струились крупные бериллы.

И было небо вновь пьяно

Улыбкой брачною закатов.

И рдело золотом оно

И тёмным пурпуром гранатов.

Забыт теперь, разрушен храм,

И у дорической колонны,

Струя священный фимиам,

Блестит росой шиповник сонный.

 

Забыт алтарь. И заплетён

Уж виноградом диким мрамор.

И вот навеки иссечён

Старинный лозунг: «Sanctus amor».

И то, что было, не прошло...

Я там стоял, оцепенелый:

Глядясь в дрожащее стекло –

Качался лебедь, сонный, белый.

И солнца диск почил в огнях.

Плясали бешено на влаге, –

На хризолитовых струях

Молниеносные зигзаги.

«Вернись, наш бог», молился я,

И вдалеке белелся парус.

И кто-то, грустный, у руля

Рассыпал огненный стеклярус.

В этом стихотворении Андрей Белый иносказательно изображает историю его любви и разрыва с Ниной Петровской из кружка «аргонавтов», супругу которой он и посвятил этот поэтический труд. Воспоминание о романе с Перовской превращено поэтом в эзотерическую мистерию и, вполне понятно, изобилует различными самоцветами. Обратим внимание на краски заката, среди которых есть аметист, пурпурный гранат, хризолит. Особо выделим «столбы червонные берилла» среди изумрудов. Важным диагностическим признаком берилла является именно столбчатая форма его кристаллов. Однако червонные, то есть красные, бериллы являются чрезвычайно редкими цветовыми вариациями этого минерала, а в год написания стихотворения – 1903 – они ещё не были известны. Чрезвычайно редкий красный берилл – биксбит – встречается в США (штат Юта) и впервые был описан в 1904году. Свое название самоцвет получил в 1912 году в честь американского минералога и коллекционера М. Биксби (Maynard Bixby, 1853–1935), составившего каталог минералов штата Юта. Заметим, что, согласно правилам Международной конфедерации по ювелирным камням, изделиям из серебра, алмазам и жемчугу (CIBJO), название «биксбит» не рекомендовано к использованию в качестве торгового названия для ювелирного берилла красного цвета. Более обычные бериллы розового цвета были описаны под названиями «воробьевит» (на Урале) и «морганит» (в США) в 1908 и 1911 годах соответственно. Еще один розово-красный берилл был найден на Мадагаскаре в самом конце XX века. Детальное изучение особенностей химического состава отдельных образцов берилла розового и малиново-красного цвета из пустот в гранитном пегматите Сакавалана (провинция Фианаранцуа, центральный Мадагаскар) позволило описать их в качестве нового минерального вида. Новый минерал получил название «пеццоттаит» (pezzottaite) в честь итальянского минералога Федерико Пеццотта. Вызывает удивление и восхищение столь глубокое и точное художественное и научное предвидение поэта в отношении красных и розовых бериллов. Сопоставление поэтом месяца с «обломком матовым оникса», скорее всего, определяется требованием рифмы. Название этого самоцвета происходит от греческого «ноготь», и объясняется полосчатым рисунком камня.

Одним из активных участников в истории отношений Андрея Белого и Нины Петровской был Валерий Брюсов. Между поэтами разворачи-вается поэтическая дуэль, и Брюсов посвящает Белому несколько издевательский перепев его «Предания», который также изобилует самоцветами. Так месяц Брюсов также сравнивает с ониксом, но только «тусклым».