К л со а

с

L: О

С

□;

Q =1 Z

С другой стороны, элементарная ячейка партии была сформирована не делегатами составляющих ее объедине­ний (профсоюзы, кооперативы, страховые кассы), а непос­редственно их членами: местная Рабочая лига объединила всех приверженцев партии. Эту структуру уместно сравнить со структурой шведской рабочей социал-демократической партии: в ее местную секцию (arbetarekommun) может всту­пить и отдельный индивид, и объединение: практически — профсоюзы, кооперативы и т. д. Руководители секций из­бирались общим собранием всех членов, каким-либо обра­зом входивших в партию, без особого представительства составляющих ее объединений: организация, таким обра­зом, более прямая, чем британская лейбористская партия. С 1945 г. рабочая партия стала еще более прямой: под дав­лением коммунистов от нее отделились профсоюзы, и она реорганизовалась в партию с индивидуальным членством, подобно другим континентальным социалистическим парти­ям. Однако и тогда ее новый устав предусматривал коллек­тивное членство «экономических, социальных и культур­ных групп, решивших объединить свои усилия с партией >>; обеспечивать эту связь на различных уровнях должны были паритетные комиссии. Но на деле борьба, развернувшаяся тогда в стране против Леопольда III, способствовала ново­му сближению между партией и профсоюзами, объединен­ными с кооперативами и страховыми кассами, сплотивши­мися в рамках Национального комитета общего действия. Четко вырисовывается тенденция возврата к прежним струк­турам.

В1921—1945 гг. бельгийская католическая партия дала пример непрямой структуры, отличной как от лейбористс­кой, так и от рабочей партии. Сразу после войны 1914— 1918 гг. развитие демо-христианских течений ослабило ста­рую Федерацию католических обществ — пробуржуазную консервативную организацию, глубоко чуждую партии. В 1921 г. была осуществлена фундаментальная структурная реформа — с целью восстановить единство, хотя бы отно­сительное, и дать больший простор «социальным» католи­кам и их организациям. Этой реформой в основу партии были положены социальные standen, то есть штаты (в том смысле этого слова, который оно приобрело в дореволюционной Франции: например, в термине «Генеральные Штаты»). Под именем Католического союза отныне слились четыре базо­вые ассоциации: прежняя Федерация католических об­ществ, представляющая консервативную буржуазию;

Boerenbond — Лига фламандских крестьян (которая была дополнена в 1931 г. Валлонским сельскохозяйственным аль­янсом); национальная Лига христианских рабочих, включа­ющая рабочие профсоюзы, кооперативы и страховые кас­сы; и, наконец, Федерация средних классов, объединяющая торговцев и ремесленников. Каждая из этих групп направи­ла в Генеральный совет Католического союза по шесть пред­ставителей, которые по очереди там председательствовали. Влияние Совета было слабым: он не имел почти никаких полномочий, кроме права предложения и арбитража. Его основной функцией было достижение согласия между standen для формирования единых католических списков на выборах. То есть никакой реальной партийной общности не существовало — ни на уровне рядовых членов, ни на уров­не руководства. Прямое вступление в партию было невоз­можно — только в тот или иной standen. Генеральный совет партии был всего лишь собранием выборных представите­лей standen, по крайней мере если судить по его примитив­ной форме. Однако постепенно он приобретал все боль­шую самостоятельность: была учреждена должность постоянного председателя; в нем появились члены, не де­легированные standen, и, наконец, он получил право при­нимать решения. Это были первые, пусть и небольшие, шаги к установлению прямой партийной общности на высшем уровне.

Бельгийский Католический союз 1921—1939 гг., о ко­тором выше шла речь, можно сравнить с современной авст­рийской Народной партией. Он состоял из трех профессио­нальных объединений: одно — крестьянское (Bauernbund), второе — рабочих и служащих (Arbeites und angstellten bund), и третье — средних классов (Wirtschaftbund). К ним присоединились другие ассоциации, например, Молодеж­ное движение (Jungendbevegung), культурные, спортивные группы и т. д. Однако Bunden австрийской народной партии гораздо менее автономны, чем standen бельгийского Като­лического союза. Те были объединены лишь сверху, общим руководством с весьма слабыми полномочиями и конфеде­ративной структурой. Эти же координировались на всех уровнях посредствам сложных иерархических органов с весьма значительными прерогативами, и члены их — не про­сто представители каждого Bund. Возникает вопрос: не идет ли речь о подразделении единой политической общности на корпоративные секции вместо сплочения независимых орга­низаций для совместного политического действия? Тогда

э

л -а го

S -0-

X)

q

о

■<

о

н

га Cl >;

Q_

и

Ш

О.

1)

с

О

A.

CO

Q

z

этот случай ближе к партии прямой, чем к непрямой. Но такая интерпретация неточна: каждый Bund так же эконо­мически и финансово самостоятелен, как и standen; точно так же он является и юридическим лицом. В парламентской группе народной партии можно четко выделить депутатов того или иного Bund (что не всегда возможно в отношении бельгийского Католического союза). Речь идет о партии хотя и непрямой, но с более усложненной и усовершенствован­ной организацией.

ПРИЧИНЫ НЕПРЯМОЙ СТРУКТУРЫ

Прямые партии составляют правило, а непрямые — исключения: это означает, что первые распространены го­раздо больше, чем вторые. Интересно выяснить, какие же факторы вынуждают партию принять непрямую структу­ру, вместо того чтобы следовать классическому пути пря­мых структур? Здесь трудно выявить какие-то общие схемы. Очень часто основную роль играют особые политические об­стоятельства. Так, например, в Бельгии конфликт профсою­зов и социалистической партии, в итоге ограничивший ее не-прямой^чхарактер, — это следствие влияния в 1945 г. В профсоюзах коммунистов, спровоцировавших их на созда­ние автономной организации — F.G.T.B. (ВФТБ — Всеобщая конфедерация труда Бельгии). Во Франции же влияние ком­мунистов, наоборот, повлекло за собой раскол в профсою­зах, и новый, некоммунистический профсоюзный центр — C.G.T.F.O. (ВКТФО —Всеобщая конфедерация труда — «Форс Увриер») оказался еще теснее связанным со старой социалистической партией, чем прежний. В Бельгии подоб­ное же сближение профсоюзов и социалистической партии в 1950 г. было результатом конкретного политического со­бытия: стоял вопрос о судьбе монархии. Объединенный ко­митет действия, направленный против Леопольда III, пере­жил это событие и превратился в инструмент постоянного сотрудничества. Ясно, что попытки вывести в данном слу­чае какие-либо общие правила сталкиваются с немалыми трудностями.

Разумеется, доктринальные мотивы вероятно также сыграли здесь свою роль. Так, велико искушение связать не­прямой характер некоторых католических партий с корпо-ративистскими доктринами христианской демократии, вдох-

новленными папскими энцикликами Rerum Novarum и Qvadragesimo Anno. Это влияние столь же определенно про­слеживается и на примере австрийской народной партии: кор-поративистские доктрины до аншлюсса действительно име­ли глубокое влияние в Австрии, где они выступали даже официальной организационной основой государства. Одна­ко поспешные заключения, как всегда, были бы преждевре­менны. Большинство крупных современных социальных хри­стианских партий, особенно во Франции, Германии и Италии, имеет прямую структуру. Вероятно, подражание социалис­тическим партиям и заимствование их методов сыграло более значительную роль, чем воздействие корпоративистских док­трин: все современные католические партии более или менее тесно связаны с христианскими профсоюзами, подобно тому как социалистические партии — со светскими.

Что касается социалистических партий, то существует еще более сильное искушение объяснить их непрямую структуру доктринальными соображениями. Возьмите мар­ксистскую концепцию партии — носителя классовой поли­тики. Разве не укладывается в это определение самым точ­ным образом структура лейбористской партии? Но тот неоспоримый факт, что как раз лейбористы менее всех дру­гих социалистических партий связаны с учением Маркса, заставляет нас отказаться от такого объяснения. Непрямая структура, как правило, свойственна социалистическим партиям Скандинавии, где марксистская доктрина не игра­ет заметной роли, тогда как латиноязычные партии (в осо­бенности СФИО), где идеологические предпочтения доми­нируют, организованы по принципу прямого членства. Без сомнения, этому нужно дать прямо противоположное объяснение: структура лейбористской и подобных ей партий обусловлена их прагматической ориентацией; они стремят­ся к реформистской деятельности и мало озабочены докт­ринальными проблемами. А вот прямая политическая струк­тура СФИО и подобных ей партий действительно не может быть объяснена вне теоретических соображений. На самом деле не марксизм привел к профсоюзной структуре, а проф­союзная структура, спонтанно сложившись под влиянием реальных обстоятельств, отвергла марксизм, отдав предпоч­тение повседневным эффективным реформам, а не вечной озабоченности планами глобального переустройства обще­ства. Куда больше, чем любые доктрины, на выбор непря­мой структуры безусловно влияет национальный характер. Партии этого типа почти не встречаются в латиноязычных

ф -о

 

п

X)

о

Q_