CL CD 03

Национальный съезд на своем общем собрании из расчета 1 на 250 членов партии, постоянно стоящих на учете в феде­рации, которую он представляет. Съезд — высшая инстан­ция партии, он избирает большинство членов Националь­ного комитета (остальная часть может быть кооптирована); этот последний и обеспечивает постоянное руководство партией. Он может преобразоваться в Генеральный совет, присоединив к себе председателей окружных комитетов, плюс второй представитель от каждого округа и два члена, кооптированных им самим. Генеральный совет представля- • ет промежуточный между съездом и Национальным коми­тетом орган, который позволяет непосредственно и быстро ориентировать федерации по всем значительным вопросам. Организация бельгийской христианско-социальной партии не оригинальна (она в значительной мере подсказана структурой социалистической партии Бельгии). Мы просто приводим ее в качестве свежего примера и в силу ее детали-зированности, но в общем она лишь воспроизводит систе­му, основные черты которой обнаруживаются почти во всех социалистических партиях мира, в большинстве католичес­ких и христианско-демократических и во многих партиях других направлений. В коммунистических и фашистских партиях (а также и во многих иных, не принадлежащих ни к тем, нй*к другим) вырисовывается несколько иной харак­тер общей структуры, поскольку иерархические ступени более многочисленны и географические рамки иные; но ее основной характер идентичен. Речь в данном случае идет о сильной (жесткой) структуре, в противоположность сла­бой (мягкой) структуре французской радикально-социа­листической партии. Партия выступает как организован­ная общность, все базовые элементы которой занимают свое определенное место, обусловленное их взаимным зна­чением. В самой реальности комбинации и перестановки возможны, но лишь в той мере, в какой они имеют поддер­жку партийной общности и составляющих ее групп. Что­бы приобрести влияние в партии, любое течение, как мы это видели на примере французской социалистической партии, должно завоевать известное число сторонников в каждой секции, поддерживающие его секции — в федера­ции, а федерация — на съезде.

Сильную структуру не следует отождествлять с де­мократической. Разумеется, не является таковой и слабая: вся организация радикально-социалистической партии словно для того и задумана, чтобы заглушить голос от-

дельного члена партии и отдать всю власть небольшим оли­гархическим группам. Но и обратное утверждение не бу­дет истинным: жесткая структура может быть демок-ратической, а может и не быть таковой. В социалистических партиях, например, выборность на всех ступенях с четким контролем мандатов и регла­ментацией голосования обеспечивает весьма развитую демократию. В христианско-демократических парти­ях есть немало различных приемов и способов (напри­мер, кооптация в христианско-социальной партии Бельгии), ограничивающих демократию. В коммунис­тических партиях выдвижение руководителей центром фактически ведет к олигархии: жесткость структуры становится здесь одним из элементом этой олигархии, средством укрепления господства вождей над рядо­выми членами партии.

Какие же факторы подталкивают партию к слабой или сильной структуре? Можно сослаться на традиционные особенности национального характера. Если бы не туман­ность и даже некоторая опасность этого понятия, оно было бы не лишено интереса: все же довольно забавно, если бы латиноязычные социалистические партии имели менее сильную структуру, чем социалистические партии сканди­навских стран, а итальянские — менее сильную, чем фран­цузские (фактически, а не только согласно текстам уста­вов). Но с таким объяснением далеко не продвинуться: в действительности компартия Франции организована более жестко, чем немецкая социалистическая, а партия фран­цузских социалистов обладает более сильной структурой, чем партия английских консерваторов, etc. Можно при­нять в расчет и особые исторические обстоятельства: по­требности подпольной борьбы заставили европейские по­литические партии ужесточить свои структуры в период 1940—1945 гг., и следы этого там ощутимы и после Осво­бождения. Но все это факторы весьма и весьма второсте­пенные.

Куда более значительную роль играет здесь избиратель­ная система. Голосование по партийным спискам (особенно в больших округах) обязывает местные комитеты и секции партии установить между собой сильные организационные связи в рамках округа, чтобы быть услышанными при со­ставлении списков. И, напротив, одномандатная система в небольшом округе заставляет по существу превратить каж­дую небольшую местную партийную группу в некую само-

э

(5 ТЗ ГО

■е-

X)

С" X)

Z!

О

 

CL

CL

U

i

a a. ф

с

Га

С о

i

Q

ч:

стоятельную монаду и, следовательно, ослабить партийную структуру. Если голосование списком сочетается еще и с системой пропорционального представительства, а у партии нет опыта создания выборных блоков и установления чет­кого взаимодействия кандидатов, отчего зависит их избра­ние, более настоятельной становится потребность в силь­ной структуре. С пропорциональной системой или без нее, голосование по партийным спискам ведет к необходимости интеграции, выходящей за пределы локального уровня: уменьшая значение людей и увеличивая значение идей, она отдает предпочтение общим программам над мелочными пикировками кандидатов и подталкивает к общенациональ­ной организации партии. Принцип пропорционального пред­ставительства однозначно требует именно такой организа­ции при некоторых системах: например, если оставшиеся мандаты [14] распределяются в общенациональном масш­табе.

Эти выводы подсказаны не теоретическими рассуж­дениями, а достаточно обширными практическими на­блюдениями. В хронологическом порядке можно со­слаться прежде всего на пример Бельгии, партии которой в конце XIX века обладали одной из наиболее сильных структур в Европе, и это совпадало с голосованием по партийным спискам. Отметим далее, что принятие сис­темы пропорционального представительства повсюду усилило внутреннюю интеграцию партий, и весьма по­казательно, что во многих странах официальная статис­тика как раз с этого времени начала классифицировать депутатов по партиям — раньше это не представлялось возможным по причине их организационной рыхлости. Наконец, особенно показателен пример Франции, где слабо интегрированные партии Третьей республики ус­тупили место сильно структурированным партиями Чет­вертой именно в то время, когда голосование в округах стало проводиться по системе пропорционального пред­ставительства. Радикальная же партия просто родом из округа, где всегда сильны были ностальгические настро­ения. Точно так же системе одномандатных округов в США сопутствует очень слабая структурированность американских партий. И все же влияние избирательной системы не представляется решающим: в одной и той же стране можно констатировать весьма заметные разли­чия характера партийных структур. Социалистические партии, например, повсюду имеют более сильную струк-

туру, чем консервативные, какова бы ни была избира­тельная система. Размышляя над политической жизнью современной Франции, нельзя не задаться вопросом: почему гораздо большая жесткость партий Четвертой Республики по сравнению с Третьей не привела в 1945— 1946 гг. к исчезновению слабо структурированных партий (радикалов и умеренных) и росту сильно струк­турированных, семья которых пополнилась лишь одной вновь созданной — МРП [15]?

Реально главным фактором, определяющим харак­тер общей структуры партии, выступает природа базо­вых элементов, лежащих в ее основе. Анализ доказы­вает, что имеется прямая корреляция между природой этих элементов и силой или слабостью структуры. В XIX веке основой партий были комитеты, и, соответ­ственно, слабая структура. И сегодня внимательный на­блюдатель всегда обнаружит у большинства консерва­тивных, умеренных и либеральных партий Европы эти две основные черты; американские партии — тот же вариант. Напротив, партии социалистические и боль­шая часть католических, которые базируются на сек­циях, в то же самое историческое время имеют силь­ную структуру; при этом она обычно значительно сильнее в социалистических партиях, где секция — еди­ница более устоявшаяся и централизованная, чем в хри-стианско-демократических, где она функционирует ме­нее упорядоченно. Наконец, в коммунистических партиях, созданных на базе ячеек, и в фашистских с их милицией в качестве основной клеточки структуриза­ция еще более четкая, жесткая и сильная. Можно, кста­ти, отметить различия в деталях: партия итальянских фашистов, где милиция была менее дисциплинирована, обнаруживала менее сильную структуру, чем немецкая национал-социалистическая, где СА достигли больше­го совершенства. Но, разумеется, эти различия отчасти объясняются и национальным характером.

В поисках объяснения данного явления можно конста­тировать, что система комитетов способствовала развитию крайнего индивидуализма и политического влияния лично­стей, так что слабость структуры выступает в этом случае совершенно естественной. И, наоборот, ячейка в качестве основного базового элемента предполагает весьма строгую координацию и более четкие действия ячеек — этих малых

Л

■о ш

■©■;

X) 3

Z1 X)

о

о

"О

Q_ 03 С CO CL

Q_ I-

и

т а. <и

с

О)

L_

I