Схема 5

Римскими цифрами обозначены классы отношений: I — личные отношения ученых;

II — заочные отношения ученых внутри мира науки;

III — отношения между миром науки, с одной стороны, и челове­чеством и природой — с другой.

Каждый из трех классов отношений вводит один из разделов проблематики этики науки — в нашей схеме они обозначены ма­ленькими буквами на стрелках: д. — дискуссия; п. — публикация; пр. — применение.

Немного подробнее остановимся на классах отношений. Главной проблемой межличностных отношений в научном коллективе (I) яв­ляется этика дискуссий (дискуссия может быть и заочной, но этиче­ские требования остаются те же — дискутируют с личностью). Отно­шения внутри научного сообщества (II) регулируются прежде всего этикой публикаций. Отношения между ученым миром и остальным человечеством (III) порождают проблему применения результатов научной деятельности, что становится предметом исследования со­циальной (или «внешней») этики науки (о ней речь впереди).

Теперь рассмотрим основные нормы этики науки.

Начнем с этики научной дискуссии. Основных требований не­много, однако они обязательны для выполнения.

1. При аргументировании своей точки зрения ни в коем случае нельзя сознательно использовать логические ошибки (их пе­речень дается в любом качественном учебнике логики).

2. Недопустимо использовать способы доказательства, при по­мощи которых можно доказать все, что угодно: апеллирование

к интуиции, ссылки на ограниченность человеческого разума и т. п. (в науке недопустимы фразы типа «Данное явление, без­условно, имеет такую-то природу, но рационально это постичь нельзя, ибо нашему разуму сие недоступно»), 3. В научной дискуссии необходимо проводить четкую границу между научной позицией собеседника и его личными качест­вами — особенности личности вообще никак не должны затра­гиваться. Этика публикаций

1. Самое главное требование: публиковать можно только и ис­ключительно свои идеи. Если для подтверждения или иллюст­рации требуется привлечь работы других авторов, на них не­обходимо делать ссылки.

2. До сведения научного сообщества необходимо доводить не только положительные результаты своих исследований, но и результаты отрицательные, опровергающие концепцию, ког­да-то предложенную автором.

3. Публикации должны осуществляться в специализированных научных изданиях, рассчитанных на людей, сведущих в дан­ной области знания, особенно если речь идет о результатах, ко­торые могут быть превратно поняты при отсутствии необходи­мой подготовки (для широкой публики существуют научно- популярные журналы).

Разговор о нормах поведения в научном сообществе неизбежно приводит к теме основных ценностей, которыми должен руководство­ваться ученый, если он хочет не только результативно работать, но и иметь достаточно высокий авторитет среди коллег. Наиболее внят­ное учение об этих ценностях содержится в трудах американского социолога Роберта Мертона (1910-2003). В работе «Нормативная структура науки», вышедшей в 1942 г., Мертон говорит о четырех нормативных регулятивах научной деятельности. + Универсализм. Необходимо предполагать, что изучаемые наукой явления повсюду протекают одинаково (при одинаковости усло­вий), а результаты научных исследований никоим образом не за­висят от «вненаучных» особенностей ученого — расовой принад­лежности, социального статуса, политических убеждений и т. п. + Коллективизм. Научное знание должно по возможности стано­виться достоянием всего научного сообщества.

+ Бескорыстность. Самый главный стимул научно-исследователь­ской деятельности — это поиск истины, все остальное (финансо­вый успех, слава и пр.) — потом и, в общем, не обязательно. + Организованный скептицизм. А. Весьма желательно перепрове­рять данные, на которые опирается исследование, а не просто брать их в готовом виде из работ коллег. Б. Если ученый убедился, что его идея несостоятельна (внутренне противоречива, не согла­суется с опытом и т. п.), нужно иметь мужество от нее отказаться. Когда мы говорили об этически оцениваемых отношениях, была упомянута проблема применения результатов научной деятельно­сти, и тогда же было отмечено, что эта проблема является предметом исследований так называемой социальной (или «внешней») этики науки. Социальная этика науки размышляет о влиянии научных открытий (главным образом уже использующихся практически) на жизнь человеческого общества и на процессы, проходящие в окру­жающей среде.

Надо заметить, что эта дисциплина — социальная этика науки — еще очень молода. Вплоть до конца XIX в. считалось, что любое на­учное открытие безусловно полезно для человечества, и поэтому все, что открыли, надо немедленно вводить в практику и тем самым улучшать и без того неплохие условия жизни homo sapiens. Однако XX в. показал, что все далеко не так безоблачно. В апреле 1912 г. по­шел ко дну «Титаник» — непотопляемое, как считалось, судно, чудо британской инженерной мысли. А 19 июля (1 августа по юлианско­му календарю) 1914 г. начинается Первая мировая война. Именно в этой войне было использовано новое средство уничтожения ближ­него, разработанное наукой, оно же — первое оружие массового по­ражения. Речь идет о горчичном газе S(CH₂CH₂CI)₂, «премьера» ко­торого состоялась 12 июля 1917 г. в боях за город Ипр.

К сожалению, Первая мировая война была только началом «ос­ложнения» отношений науки и общества. В дальнейшем человечест­ву пришлось столкнуться с целым комплексом проблем, вызванных как сознательным введением научных достижений в практику, так и случайным выходом из повиновения различных высокотехноло­гичных систем (примеры приводить не будем, они общеизвестны). Именно этими обстоятельствами и обусловлено появление внутри этики науки такой дисциплины, как социальная этика.

Социальная этика науки — довольно своеобразная область зна­ния. Дело в том, что она практически не дает никаких однозначных

рекомендаций, хотя и работает с данными, по большей части точны­ми, математически выразимыми. Она лишь указывает на проблемы и эскизно намечает возможные варианты их решений. А проблема здесь, по сути, одна, и выразить ее можно в виде вопроса: чем должен прежде всего определяться научный прогресс — объективной логикой развития науки или социальной ответственностью ученого? Из дан­ного вопроса вытекают два других, его развивающих и комменти­рующих.

1. Кто несет ответственность за негативное использование ре­зультатов научных исследований: научный коллектив, разра­ботавший то или иное новшество, или политическое руковод­ство, это новшество применившее?

2. Необходимо ли прекращать научное исследование, если по­степенно становится понятно, что последствия его практиче­ского использования наверняка окажутся деструктивными?

Единственно правильных ответов на названные вопросы пока не найдено (хотя вариантов много). Скорее всего, это дело будущего. Покуда же мы живем в настоящем и должны по возможности к этому настоящему относиться с высочайшей степенью уважения, а глав­ное, понимать: причинить неприятности планете и населяющему ее человечеству гораздо легче, чем потом с этими неприятностями справиться.

Завершить разговор об этике науки можно следующим сообра­жением: соблюдение этических норм в научно-исследовательской деятельности отнюдь не гарантирует немедленных результатов ми­рового значения, но несоблюдение этих норм практически лишает исследователя шансов добиться серьезного успеха.