Эволюция научной картины мира и ее исторические формы

Понятие «научной картины мира» — одно из фундаментальных поня­тий философии науки. Подобное сочетание слов говорит само за себя. Очевидно, что речь идет о некоторой форме мировоззрения (карти­на мира), характер которого определяется преимущественно науч­ным познанием (научная). И действительно, согласно определению, «научная картина мира... — это синтетическое, систематизирован­ное и целостное представление о природе на данном этапе развития научного познания» ^[101] .

Таким образом, уточняется, что та форма мировоззрения, кото­рой является научная картина мира, во-первых, имеет исторический, или эволюционный, характер, а во-вторых, обладает синтезирующей, или обобщающей, направленностью.

Эволюционность научной картины мира соответствует эволюци­онному характеру научного знания как такового, которое кумуля­тивно и динамично не случайным образом, но по своей сути. Дина­мика научного познания, или так называемый научный прогресс, задается ни чем иным, как устремленностью к возрастанию очевид­ности и наглядности собственных законов природы, и лежит в самом основании новоевропейской науки, исходные методические прин­ципы которого были сформулированы еще в конце XVI-XVII вв.

Ф. Бэконом и Р. Декартом. Даже название бэконовского сочине­ния — «О достоинстве и приумножении наук» — закономерно, тем более — его содержание, в котором он ясно дает понять, что челове­ческому познанию все открыто, и единственным препятствием на пу­ти его абсолютного совершенства является краткость жизни^[102]. Отсю­да выражение: «То, что сегодня кажется нелепым, завтра окажется действительным» и ему подобные. Закономерным следствием дина­мичности научного познания является так называемая парадигмаль- ность понятия научной картины мира, где под «парадигмой» следу­ет понимать совокупность научных воззрений, свойственных той или иной исторической эпохе.

Интегративность научной картины мира состоит в том, что она является центром собирания, систематизации и согласования дан­ных отдельных наук с целью создания целостного образа мира. Следует учитывать, что научная картина мира принципиальным об­разом возвышается над неполными образами мироздания отдельных дисциплин и предполагает высшую форму научного обобщения. При этом зависимость отдельных наук и научной картины мира взаимо- обратна. С одной стороны, научная картина мира — это совокуп­ность результатов научного познания отдельных областей исследо­вания, с другой стороны, она служит предпосылкой дальнейшего развития познания и его истинности.

Вышесказанным определяется еще одна характерная черта поня­тия «научной картины мира» — ее эвристичность. В. С. Степин об­ращает внимание на следующий факт:

«Картина мира, как и любой познавательный образ, упрощает и схематизирует действительность. Мир как бесконечно сложная, развивающаяся действительность всегда значительно богаче, не­жели представления о нем, сложившиеся на определенном этапе общественно-исторической практики»^[103].

Таким образом, между действительным миром и картиной дейст­вительности, «написанной» наукой, существует неустранимый за­зор, который и провоцирует бесконечное стремление научного по­знания к дальнейшему движению, к все новым и новым открытиям.

Научная картина мира есть сугубо новоевропейский феномен. И хотя до Бэкона и Декарта уже не только существовало понятие «науки», но и была сформирована некая совокупность естественно­научных воззрений, а также был сделан ряд чисто научных откры­тий, все же до начала Нового времени говорить о научной картине мира неверно и даже бессмысленно.

Согласно античному миропониманию, благодаря которому эту эпоху принято называть космоцентризмом, все сущее представляет собой единый и неделимый космос, т. е. такой гармоничный порядок бытия, в котором всякому сущему принадлежит свое собственное место и уготована своя судьба. Все имеет свое предназначение, и со­стоит оно в реализации собственной «природы», т. е. того содержа­ния, которое заключено в том или ином сущем от самого его рождения. Соответственно, познать то или иное явление либо вещь и означало познать его природу, или причину, почему эта вещь такова, а не иная.

Средневековый способ мировосприятия также был далек от по­нимания мира как научной картины. Сотворенный всеблагим и все­могущим Творцом мир понимался как иерархически упорядоченное строение, восходящее и стремящееся к совершенству Бога, но никог­да его не достигающее. В этом мире, как и в античном, нет места зри­телю, который бы мог обозревать мир, как картину, но все существа в нем вовлечены в единый процесс самосовершенствования с це­лью спасения. Подобный способ мироистолкования, основанный на истине христианских догматов, принято называть теоцентризмом (от слова theos — Бог, который действительно выступает средоточи­ем всех явлений и событий в мире). Логично было бы предположить, что и способ познания также определяется личностью Творца. И вер­но: познание сущего ничего не говорит о самом этом сущем, но есть слово о его Создателе. И в этом смысле «ученый» был прежде всего знатоком священных текстов, поскольку любому явлению действи­тельности он мог найти объяснение, исходя из истины божественно­го откровения.

Познание впервые становится свободным, т. е. самоудостоверяю­щим истинность бытия всего сущего, в Новое время, а именно в связи с философским учением Декарта. Заслуга последнего состоит в том, что он, сформулировав понятие «Мыслящего Я», придал зарож­дающейся новоевропейской науке методологическое обоснование. Декарт обнаружил, что, освободившись от прежних религиозных авторитетов, выступавших критерием истинности бытия всего суще­го, познание утратило всякие критерии собственной достоверности.

В результате возникла необходимость найти такой критерий. Под­вергнув все источники познания методологическому сомнению, в ре­зультате чего не уцелели ни математическая наука, ни воспитание, ни опыт, Декарт обнаружил, что единственной достоверностью, не подверженной процедуре сомнения, является само мыслящее (в том числе и сомневающееся) сознание, Ego Cogito. Именно оно, это «Мыс­лящее Я», заняло отныне исходную позицию в познании, определив в существовании представляемое ясно и отчетливо и лишив бытия то, что представлялось неясным и невразумительным. В результате мыслящее сознание начертало себе образ мироздания, который мож­но в собственном смысле назвать «научной картиной мира».

Античные и средневековые способы объяснения физических яв­лений, с точки зрения собственно научного знания, кажутся наивны­ми и надуманными (смешна аристотелевская «теория левитации», нелогичен план творения бытия из ничего и т. д.). Напротив, мир со­временной физики кажется просто физическим миром, самой при­родой, который исследователь познает естественными чувствами, здравым смыслом и опять-таки «естественным разумом». Однако следует помнить, что «новая философия» и связанные с ней экспери­ментальная и математическая физика казались в свое время скорее «модернистской выдумкой», не считающейся ни с нормами мыш­ления, ни с простыми очевидностями повседневного опыта. Для средневекового человека астрономические открытия Коперника ка­зались столь же нелепыми, как в наши дни геоцентрическая система устройства Вселенной. А в ответ на рассуждения Галилея о движе­нии тел в пустоте современники неизменно вопрошали: где в приро­де существует пустота, о которой он говорит? И причина подобного непонимания вовсе не в косности и догматизме предшествующего знания, но прежде всего в различии исходных способов миропо­нимания. Античная Вселенная представляет собой плоскую Землю и полусферу неподвижных звезд не потому, что греки не имели теле­скопа, чтобы «увидеть истину своими глазами» (даже когда теле­скоп уже был изобретен, большинство ученых считало этот прибор искажающим зрение, ибо увиденное противоречило непреложной истине божественного Слова), но потому, что исключительно в зем­ном существовании, осиянный светом неподвижных звезд, человек обретал свою судьбу и чувствовал себя дома.

Следует твердо уяснить себе, что характер научного познания той или иной эпохи не является конституирующим для нее, но, напротив, научное познание производно от общего характера ми­ровосприятия, свойственного той или иной эпохе, так называемой «фундаментальной метафизической позиции» (если использовать вы­ражение М. Хайдеггера). Лишь в Новое время (начиная с XVII сто­летия) наука приобрела статус конституирующего, т. е. основопо­лагающего, элемента мировоззрения. Всем временам свойственны воззрения на мир, определенного рода миропонимание, однако на­учный характер, согласно которому наука служит основанием и оп­ределенностью истолкования мира, той призмой, сквозь которую преломляется свет истины и является глазам современников, это мировосприятие приобретает лишь на новоевропейской почве.

Первый этап развития научной картины мира соответствует «эта­пу додисциплинарной науки» (В. С. Степин) и представляет собой механистический образ мироздания. В соответствии с ним реаль­ность подчинена причинно-следственной связи, и любой природный процесс может быть описан и изучен подобно механизму, каждая де­таль которого выполняет ту или иную вполне определенную функ­цию. Научная картина мира данного периода, который еще называ­ют «классическим», имеет в своем основании открытия Коперника, Галилея и Ньютона.

В дальнейшем под воздействием первых теорий термодинамики механистическая картина мира лишилась своего основания и была поколеблена. Выяснилось, что жидкости и газы невозможно пред­ставить в качестве механических систем. Более того, сложилось убеждение, что случайные процессы в термодинамике имеют не внешний характер: они имманентны, т. е. внутренне присущи систе­ме. Таким образом, оказалось невозможным ожидать направленного развития системы, которая в каждый момент времени не является однозначно детерминированной. Исследователю оставалось лишь фиксировать вероятности того или иного события. Возникшая в кон­це XIX — начале XX в. новая картина мира получила название веро­ятностной, соответствующей «неклассической» ступени развития науки.

В свою очередь, образ вероятностной картины мира был рассеян новыми открытиями в области синергетики (Г. Хакен, И. Приго- жин) — теорией самоорганизации, исходной установкой которой яв­ляется то, что в любой данный момент времени будущее остается неопределенным, поскольку является самопроизвольным. Смысло- образующими понятиями синергетики являются «самоорганизация», «нелинейность», «открытые системы», «стихийно-спонтанный струк- турогенез», которые неоднозначно указывают на то, что в новой кар­тине мира царят становление и многовариантность.

К ключевым понятиям современной научной картины мира отно­сится также понятие «информации», которое впервые получило обоб­щающий характер в связи с работами Н. Винера, предложившего «информационное видение» кибернетики как науки об управлении и связи в живых организмах, обществе и машинах, а затем в рам­ках «информационной теории управления», развиваемой школой Б. Н. Петрова. Развитие молекулярной генетики выявило всеобщ­ность принципов записи генетической информации в молекулах ДНК при историческом развитии органического мира. Было выявлено, что информация служит основной формой обобщения и передачи знания как такового. Таким образом, постепенно область применения понятия «информация», изначально принадлежащего области кибер­нетики, было расширено до объективной характеристики материаль­ных систем и их взаимодействия. В результате «понятие информа­ции стало общенаучным понятием, то есть общим для всех частных наук, а информационный подход, включающий в себя совокупность идей и комплекс математических средств, превратился в общена­учное средство исследования, заложив основание информационной картины мира» ^[104] .