Переворот 3 июня 1907 г. и пресса

3 июня 1907 г. министр внутренних дел П.А. Столыпин распус­тил III Государственную думу, оказавшуюся более революционной, чем хотелось бы правительству. «Столыпинский переворот» означал окончание революции, все завоевания почти трех лет борьбы с само­державием были сведены на нет. Особенно сильно это ощутила на себе пресса. Временные правила о печати были отменены, их заме­нило «Положение о чрезвычайной охране», устанавливающее систе­му штрафов и фактически возрождающее предварительную цензуру. Современники писали, что такого количества штрафов, приостановок, административных взысканий, как в 1908 г., не было за 40 лет (с 1865 по 1904 г.) истории русской журналистики. Доход казны oт административных штрафов только с газет за 9 месяцев 1908 г. составил около 80 тыс. рублей. Штрафы накладывались 165 раз. Газеты и журналы были полны сообщениями об очередных репрессиях26.

При Охтинской полицейской части в Петербурге для журналистов была отведена особая камера, в пей редко находилось менее 40 человек. Все помещения жандармских управлений были забиты конфискованными книгами и номерами газет и журналов. Их со бралось несколько миллионов экземпляров. Особенно трудным оставалось положение провинциальной прессы. Симферопольские «Южные ведомости» в 1910 г. «праздновали» 50-ю конфискацию) «Новый край» (Харбин) за короткий срок приостанавливали несколько раз, и в конце концов газета была закрыта.

П.А. Столыпин начал свою деятельность с требования составит для него список газет с указанием степени их распространения размеров приносимого ими «вреда». К Рождеству 1909 г. Тамбов кий губернатор приказал разослать в библиотеки, читальни и школы циркуляр, где все издания были разделены по рубрикам на «ж дательные», «нежелательные, нетерпимые» и «безусловно нежелательные». К «желательным» относились «Новое время», «Россия», «Московские ведомости», журналы «Исторический вестник», «Рус­ская старина», «Нива»; к «терпимым» — «Петербургская газета», «Русские ведомости», «Вестник Европы», «Русская мысль». «Бе­зусловно нежелательными» были «Речь», «Биржевые ведомости», «Утро России», «Русское слово», «Современный мир», «Русское богатство», «Образование».

В 1909 г. деятели русской журналистики пытались отметить 200-летие провинциальной прессы, по в условиях реакции сделать это не удалось.

Но несмотря на сложнейшие условия, цензурный и администра­тивный гнет русская печать продолжала развиваться и в количе­ственном, и в качественном отношении. Появлялись новые типы из­даний. С июля 1908 г. начала выходить в Петербурге «Газета-Копейка», в 1910—1911 гг. такие «Копейки» появились во многих го­родах страны. Им было суждено сыграть значительную роль в пе­риодике начала XX в. Дешевое бульварное издание при всей недо­стоверности информации и откровенной второсортности остальных публикаций приучало читать периодику малообразованного читателя. Большое распространение «Копейки» имели в рабочей среде.

Годы реакции были очень тяжелы не только для журналистики. После поражения революции 1905— 1907 гг. общество переживало ра­зочарование. Не оправдались надежды, которые связывала с револю­цией почти вся русская интеллигенция. Самодержавие выстояло. Надо было понять причины поражения, подвести итоги, определить даль­нейшие пути развития страны. Разброс мнений был очень велик: от признания несвоевременности вооруженной борьбы до отказа от борь­бы с правительством вообще. Большевики во главе с В.И. Лениным видели причину неудачи московского восстания в отсутствии поддер­жки со стороны крестьянства, двойственная природа которого (труже­ник, с одной стороны, собственник — с другой) помешала ему поддер­жать пролетариат. Меньшевики придерживались мнения, что револю­ционные события начались преждевременно, оказались неподготовлен­ными. Г.В. Плеханов считал, что за оружие браться было рано.

Очень серьезно рассматривали произошедшие события предста­вители либерального лагеря. П.Б. Струве в первом номере журна­ла «Русская мысль» за 1908 г. опубликовал нашумевшую статью под названием «Великая Россия», где провозгласил новую национальную идею: «Национальная идея современной России есть примирение между властью и проснувшимся к самосознанию и самодеятельности народом, который становится нацией. Государство и нация должны органически срастись». Для создания великой Рос­сии, о которой мечтал Струве и многие его соратники, эта идея ока­залась бы очень плодотворной, но в стране, только что пережившей тяжелейший революционный кризис, в разгар реакции такая про­поведь примирения с правительством оказалась преждевременной и вызвала бурю негодования.