Мифология и искусство Шумера

конечном счете, несмотря на физическую победу, воспринимают ее и подчиняются ей. Культура Вавилона не только устояла перед этими хищниками в человеческом облике, ставшими олицетворе­нием злодейства, но победила их. «Историческая миссия ассирий­ских дарей выражалась в распространении по всем странам, при­легающим к бассейну Евфрата и Тигра, завоеваний халдейской ци­вилизации. А для исполнения этой своей миссии в эту эпоху у них не было никаких других средств, кроме абсолютного деспотизма, кроме угнетения, доведенного до крайности», — великодушно оп­равдывает извергов Л. И. Мечников'.

С Сарданапала и до него, с самого начала цивилизации человек оказался по колено в крови, сопровождавшей его на всем пути. Можно сказать, что культура прорывается к небу и, увы, все время оступается и скатывается в кровавый поток. Как только какая-ли­бо отрасль культуры становится господствующей, так она начинает активно уничтожать соперников. Термин для обозначения этого феномена — подмена, и его объяснение дано ниже.

В конце VII в. до н. э. вавилоняне наносят Ассирии поражение, после которого Нововавилонское царство существует до захвата его Персией в 539 г. до н. э*.

О • Мифология и искусство Шумера

Мифологию Ближнего Востока делят обычно на три группы: мифология Шумера и Аккада, хеттская и ханаанская. Говоря о раз­личиях между мифологией первобытных народов и развитой ми­фологией Ближнего Востока, следует отметить, что за последней чувствуются серьезные теологические и космогонические раз­мышления, которые остаются на заднем плане, постепенно накап­ливаясь, чтобы в свое время и в своем месте прорвать мифологиче­скую оболочку.

Наиболее важным божеством шумерского пантеона был отец богов, «царь неба и земли» Энлиль. Он отделил небо от земли, про­извел на свет «все полезное», изобрел для возделывания земли мо­тыгу, сотворил все деревья и злаки, установил изобилие и процве­тание, т. е. имел все черты культурного героя, который знаком по мифам первобытных народов. Энлиль способен принимать облик

Мечников Л.И. Указ. соч. С. 403.

Культурология в вопросах и ответах

других богов — пример божественных метаморфоз, наводящий на мысль, что египетская неоднозначность богов может иметь такую же причину. Недаром немецкий философ Эрнст Кассирер в качест­ве характерной черты мифологического мира предлагает закон ме­таморфоз, в соответствии с которым внезапная метаморфоза мо­жет превратить каждую вещь в любую другую. Метаморфозы рас­сматриваются Д. Вико как способ различения формы и субъекта на пути овладения абстрагированием формы и свойств от субъекта, т. е. как mar рационализации.

Культурным героем был и бог воды Энки, который занимался творчеством в своей сфере, создавая дождь, болота и тростниковые заросли и наделяя их рыбой. Он же составляет божественные зако­ны, управляющие Вселенной, и следит за их действием.

Соотношение между шумерскими богами, как и между египет­скими, не очень понятно, но постепенно в Вавилоне оно проясня­ется. Трансформация культуры дает возможность проследить ее рационализацию.

В Шумере было развито представление о рае как божественном саде, которое затем перешло к вавилонянам и в Библию (это же от­носится к древу познания добра и зла, сотворению Евы из ребра Адама, всемирному потопу и др.). Прототипом рая (эдема), возмож­но, послужил остров Бахрейн. Миф о потопе возник после действи­тельного наводнения в Южной Месопотамии в III тыс. до н. э.

Как в египетской мифологии главным остается мотив жертвы Осириса, он же основной у шумеров. Он изложен в тексте «С Вели­ких небес к Великим недрам». Тут еще не ясно, почему богиня пло­дородия Инанна должна спуститься в подземный мир, чтобы вос­курить погребальные травы супругу ее сестры Эрешкигаль, хозяйке подземного царства, «взгляд которой смерть». Если судить по ана­логии с египетским мифом, речь идет об одной из основных струк­тур мифологического мышления, которая имеет параллели в сель­скохозяйственном производстве. Для всех сельскохозяйственных культур характерно представление об умирающем и воскресающем боге. Покинуть «страну без возврата» можно, но

Кто из спускавшихся в мир подземный Выходил невредимо из мира подземного? Если Инанна покинет «Страну без возврата», За голову голову пусть оставит!

Так говорят злобные духи подземного мира, осуществляющие его законы, — демоны «галла», которые

Мифология и искусство Шумера

Не ведают голода, не ведают жажды,

Муки просеянной не едят,

Воды проточной они не пьют,

Из объятий человека вырывают жену,

От груди кормилицы отрывают дитя.

У шумерского мифа есть параллели и с греческим мифом об Орфее и Эвридике. Разница при сохранении структуры в том, что сама Инанна убивает своего супруга Думузи, который заменяет ее в подземном мире. Почему Инанна отдает демонам не своего слу­гу, а возлюбленного, можно лишь гадать, так как объяснения нет, да и напрасно было¹ бы на данной стадии развития мифологии его ждать. Думузи удается бежать с помощью бога, который «в лапы ящерицы руки его превратил, в лапы ящерицы ноги его превра­тил», и демоны снова подступили к Инанне, упрекая ее, что она ушла из подземного мира, не обеспечив замены. Тогда Инанна в страхе вцепилась в руку Думузи: «О юноша! Ноги свои в кандалы продень! О юноша! В ловушку бросься! Шею в ярмо продень!»¹ Вторично бог спасает Думузи, превратив в горную змею. Демоны снова нашли его у сестры Гештинанны, которая готова на жертву ради брата, и наконец решение демонов, обращенное к Думузи:

Твой срок — половина года, Твоей сестры — половина года! День твой да придет, И в день тот вернешься. День твоей сестры придет, И в день тот она вернется.

Так решается проблема замены, а шире — проблема жизни и смерти.

Противоречивое поведение Инанны — она оставляет в подзем­ном мире своего возлюбленного вместо себя и сама же плачет о нем — не смущало современников. Очевидны параллели этого ми­фа и с греческим мифом о Деметре и Персефоне.

Первоначальная шумерская письменность к началу III тыс. до н. э. была пиктографической и состояла из свыше 1,5 тыс. зна­ков-рисунков, которые возникли на основе системы «учетных фи­шек» (VI—IV тыс. до н. э.), регистрировавших передачу тех или иных продуктов. Затем фишки заменили оттиски, а их — процарапанные палочкой значки-рисунки. Каждый рисунок означал слово или

Поэзия и проза Древнего Востока. М., 1973. С. 154.

Культурология в вопросах и ответах

несколько слов. Постепенно количество значков сокращалось, и в результате их упрощения и схематизации появились клинописные (состоящие из комбинаций клиновидных оттисков, оставляемых концом трехгранной палочки) знаки. Они означали не только сло­ва, но и отдельные слоги. Такая форма письменности более совер­шенна, чем египетские иероглифы.

С середины III тыс. до н. э. шумерская клинопись использова­лась аккадцами, завоевавшими Шумер. В начале II тыс. до н. э. ее заимствовали хетты. Около 1500 г. до н. э. жители Угарита (го­род-государство в Финикии) на ее основе создают свою упрощен­ную слоговую клинопись, которая, возможно, повлияла на форми­рование финикийского алфавита. Другим ранним письмом было протобиблское (Библ — город в Финикии). В протобиблском пись­ме было 30 знаков, но в XIII в. до н. э. это число было сокращено до 22. Финикийцы изобрели алфавит примерно 3 тыс. лет назад, и, таким образом, до этого момента прошла половина времени от изобретения письменности. В финикийском алфавите не было гласных букв. Они появились в созданных на основе финикийско­го греческом и фригийском (малоазиатский народ) алфавитах.

Шумерские произведения безличны. Иногда имеется примеча­ние «записано из уст бога» или даже «из уст коня».

Отношение к писцам напоминает египетское. В стихе «Труд писцов, собратьев моих» отец говорит сыну: «С тех пор как Энки всему название дал, столь искусной работы, как дело писца, что я избрал, не могу назвать!»¹ Здесь же говорится о важности тради­ций: «Сын да наследует дело отца! А не то — ни почета ему, ни при­вета!»² Письму обучали в специальных школах — «эдуббах», или «домах табличек».

По древней шумерской одежде легко определить, что первона­чально люди носили шкуры животных. Она имитировала мех, на­поминая его длинными ткаными полосами. Любовь к меху переня­ли потом ассирийцы. Их плащи первоначально также были отдела­ны мехом, который впоследствии стали заменять напоминающей мех бахромой. Длина плаща зависела от общественного положения лица. Высшие слои носили длинные, по щиколотку плащи, низ­шие и воины — короткий плащ.

¹ Поэзия и проза Древнего Востока. С. 141.

² Там же.

Мифология и искусство Вавилона