Мусульманская философия и этика ислама

Понятие милосердия не менее важно в Коране, чем в Новом завете. «Никогда не достигнете вы благочестия, пока не будете рас­ходовать то, что любите» (Коран. 3: 86). В Коране многократно вы­сказывается пожелание милостыни и порицание излишеств.

Коран, как и Библия, обещает исполняющим моральные запо­веди вечное блаженство. «И устремляйтесь к прощению от вашего Господа и к раю, ширина которого — небеса и земля, уготованному для богобоязненного, которые расходуют и в радости и в горе, сдерживающих гнев, прощающих людям» (Коран. 3: 127—128). «А те, которые уверовали и творили благое, те — обитатели рая, они в нем вечно пребывают» (Коран. 2: 75-76).

Тем же, кто делает зло, Коран грозит возмездием. «Да! Тот, кто приобрел зло и кого окружил его грех, то они — обитатели огня, они в нем вечно пребывают» (там же). Возмездие рассматривается Кораном как способ воспитания, и формы его могут показаться очень жестокими уже здесь, на земле, не говоря уже о небе. «Вору и воровке отсекайте их руки в воздаяние за то, что они ни приоб­рели, как устрашение от Аллаха. Поистине Аллах — великий, муд­рый» (Коран. 5: 42). Женщина, по Корану, как и по Библии, долж­на повиноваться мужчине, но опять-таки в Коране это выражено в более сильной форме. «А тех, непокорности которых вы боитесь, увещайте и покидайте их на ложах и ударяйте их» (Коран. 4: 38). В Коране еще резче, чем в Библии, подчеркивается вред сомне­ния. «Истина — от твоего Господа. Не будь же сомневающимся» (Коран. 3:43).

Ислам — это попытка соединения веры и разума, что подтверж­дают частые ссылки мусульманских авторов на греческую фило­софию. В мусульманской философии было два направления: ари-стотелизм как попытка рационального объяснения истин Откро­вения (Аль-Фараби — 870—950, Авиценна — 980—1037) и суфизм как мистическое истолкование Корана (Аль-Газали — 1058—1111, Ибн-Араби — 1165—1240). Арабы первые осуществили синтез рели­гии с философией Аристотеля, который затем продолжил Фома Аквинский. Таким образом они внесли крупный вклад в мировую культуру и подготовили европейское Возрождение.

Суфизм возник как мистико-аскетическое течение в исламе в середине VIII в. на территории нынешнего Ирака и Сирии. Его относят к мистико-пантеистическим учениям, возникшим как протест против ортодоксального ислама. Цель — слиться с Богом путем внутреннего очищения и самосовершенствования. Каждый, по учению суфиев, содержит в себе божественную субстанцию.

Культурология в вопросах и ответах

Существует несколько течений в суфизме от поднимающих чело­века до уровня Бога до призывающих людей к непротивлению злу.

У суфиев было представление о «божественном свете», исходя­щем от Аллаха, который несет в себе часть души человека — «тай­ник сердца», обращенный к Богу. В суфийском учении есть и кон­цепция предвечного договора, заключенного между Аллахом и людскими душами до их появления в материальном мире. Присяг­нув в верности Аллаху, души, обретя телесную оболочку, забыли о договоре. Цель суфия — вернуться к своему предвечному состоя­нию путем внутреннего самосовершенствования.

Суфизм широко представлен в исламе не только потому, что мистицизм свойствен любой религии, но и в силу специфических причин, к которым следует отнести запрет на видимое изображе­ние Бога. Бог как бы уходил из поля зрения людей, затрудняя его рациональное истолкование, и мистика приобретала исключитель­ные права. В суфийской литературе есть притча об изучении слона в темноте. Дотронувшись до хобота, один человек решил, что слон похож на шланг. Второй ощупал ухо и пришел к выводу, что слон похож на опахало. Третьему попалась нога, и он уподобил слона живой колонне. Четвертый, положив руку на спину, решил, что слон — это трон. Все по-своему правы, но никто не смог адекватно оценить Единое. Так стоит ли быть непримиримыми друг к другу, когда изучается столь сложный объект?

В суфизме имеется представление о «стоянках» на «мистиче­ском пути». В отличие от мистических «состояний», которые дару­ются Богом помимо воли человека, достижение «стоянки» требует постоянного самосовершенствования, самоконтроля и неукосни­тельного соблюдения соответствующих правил и ограничений. Только полное выполнение требований предшествующей «стоян­ки» гарантирует обретение последующей, причем добродетели, об­ретенные на низшей «стоянке», сохраняются на более высокой. Первая «стоянка» — раскаяние. Вслед за раскаянием идет осмот­рительность и благочестие. Оно влечет воздержание и аскетизм. Затем идет бедность — «плащ благородства». Бедность предполага­ет терпение, а оно — упование на Аллаха. Упование некоторые су­фии связывают с «гибелью души» (т. е. своего «я»). За упованием идет удовлетворенность, под которой понимается отказ от собст­венной воли и спокойствие, даже ликование сердца при ощущении мистической близости к Богу, слияния к ним. «Стоянки» обрета­ются путем подвижничества, служения и благочестивых упражне-

Искусство и наука в мусульманском мире

ний. «Состояние» же нисходит на сердца, но не длится долго. К «состояниям» относятся наблюдение, любовь, страх, надежда, успокоение и т. д.

У суфийской практики много общего с православным старче­ством — беспрекословное подчинение учителю, правила внутрен­него распорядка и т. п. Суфийские братства с их иерархической ор­ганизацией и определенным уровнем дисциплины напоминают христианские монастыри. Но в отличие от монашеских орденов на Западе они менее строго организованы и не имели централизован­ного управления.

Известный мусульманский мыслитель Ибн-Лраби создал уче­ние о «единстве бытия», включающее в себя суфийскую теософию, мусульманскую метафизику, неоплатонизм и другие компоненты. Оно основано на примате боговдохновенного интуитивного зна­ния. Ибн-Араби считал, что душа, воплощаясь в объекты матери­ального мира, подвергается искажениям «низкой природы» мате­риального бытия, происходящей от мутности материальных эле­ментов. Здесь объяснение жертв, к которым вынуждается культура в мире, и подмен, случающихся, когда соответствующая отрасль культуры достигает материального господства.

Философские вопросы решались и в произведениях искусства. Проблему закона ставит «Шах-наме»:

Ты правый суд зовешь, но где же он? Что — беззаконье, если смерть — закон?

• Искусство и наука в мусульманском мире

Последовательность развития мусульманской культуры напо­минает средневековую европейскую: сначала создается религия, а затем эпос, в котором присутствует религия, дорелигиозная мифо­логия данного народа и частично подлинная история, которая еще не более важна, чем мифология и религия.

К наиболее прославленным поэтам мусульманского мира отно­сятся А. Фирдоуси (ок. 940—1020/1030) — автор грандиозного эпоса «Шах-наме»; Омар Хайям (ок. 1048—после 1122), бывший еще ма­тематиком и философом; Низами (1141 — 1203) — автор знаменитой ^поэмы олюбви «Лейли и Меджнун»; Саади (1203/1208—1292) — его ^ПеРУ принадлежит поэма «Бустан».

Мусульманский эпос — это прежде всего «Шах-наме» («Книга ⁰ Царях»), написанная на рубеже X—XI вв. Исследователи делят

Культурология в вопросах и ответах

«Шах-наме» на три части: мифологическую, эпико-героическую и историческую, что соответствует трем ступеням в развитии искус­ства: мифологической, эпической и реалистической. Сюжеты «Шах-наме» не новы. Если в «Царе Эдипе» сын убивает отца, не зная, что это его отец, то в «Шах-наме» отец убивает сына, не зная, что это сын. В египетской сказке о двух братьях жена одного из них обвиняет в насилии другого брата, отвергнувшего ее домогательст­ва. В «Шах-наме» сын отвергает домогательства жены отца, и за это она ему мстит. Поединок богатыря Сухраба с Гурдафарид на­поминает сказание об амазонках и бой Зигфрида с Брунхильдой в «Песне о нибелунгах». В «Шах-наме» включен мотив подвигов ге­роя. Здесь их не 12, как у Геракла, а 7 в соответствии с иранской традицией. Как в любом эпосе, видим противоречия и логические нестыковки. В одном повествовании шах Кей-Кавус выглядит за­урядным человеком, в другом он богатырь. Низами в самом начале поэмы «Лейли и Меджнун» утверждает необходимость свободы писательского творчества:

Изящество и легкость — вот узда, Чтоб речь была отважна и тверда, А от печали рабской и цепей Она звучит трусливей и слабей. И если нет на волю мне пути, Откуда слово ценное найти!

Написать поэму предложил Низами шах, и он сомневается, что сможет выполнить работу по заказу.

А дальше о том, как относиться к словам: Цени слова дороже всех жемчужин, Чтоб голос твой услышан был и нужен.

«Лейли и Меджнун» — одна из лучших поэм о любви в мировой культуре. Любовь Меджнуна и Лейли поднимается над чувствен­ным желанием. Как писал позже А. Джами (1414-1492), «любви чистота, в коей жажды слияния нет». Это напоминает суфийскую любовь к Богу, которая в свою очередь близка к платонической любви.

Наиболее известной из мусульманской перс идс ко-таджике кой поэзии (ее основоположник — живший в IX-XX вв. Рубаки) при­сущи такие малые формы, как газель — лирическое стихотворение, в котором рифмуются первая, вторая и четвертая строчки каждого четверостишия; касыда ~ аналог европейской оды; рубай — риф­мованное афористическое четверостишие. Наиболее известный