В.З. Демьянков. Доминирующие лингвистические теории

конца ХХ века[5]

 

Условно доминирующими теориями можно назвать те, которые «на слуху» у специалистов в данное время, которые часто упоминаются и оказывают позитивное влияние на ход развития данной научной дисциплины. <…>

4. Функционализм, или:

Для лингвистического анализа существенны

функции элементов выражения, а не сами элементы.

4.1. Общая характеристика подхода

Многие общелингвистические течения двадцатого века можно упорядочить на шкале «функционализм - формализм» (Dirven, Fried 1987, Х1).
В наибольшей степени типичен пражский функционализм, затем идет лондонский и только после этого голландский. Функционализм Женевской школы, прототипично представленный Ш. Балли (с влиянием, оказанным на Теньера, Мартине и Хельбига в других странах), был довольно умеренным (самого Ф. Де Соссюра к функционалистам не относят). По убыванию формалистичности идут: коппенгагенская школа – дескриптивизм – тагметика.

Итак, функционализм является наследием структурализма. Он воплощает идею значимости в терминах «ролей». Исполнителями этих ролей бывают: люди (тогда имеем коммуникативный функционализм) или части выражения (формальный функционализм, воплощенный в различных формальных описаниях языка и речи).

С точки зрения коммуникативного функционализма, язык должен изучаться под углом зрения своей роли в человеческой коммуникации и рассматриваться как система такой коммуникации, а не как бесконечное множество структурных описаний предложений. Главная функция языка – инструментальная: язык – инструмент речевого взаимодействия людей. Функционалист ориентируется на описание языка в терминах типов речевой деятельности и типов конструкций, используемых в ней, стремится только констатировать взаимодействие синтаксиса, семантики и прагматики (в различных школах неодинаковое), не берясь что-либо предсказывать: функциональные теории занимаются системами, а не реальным поведением; а в центре внимания находятся средства, используемые языками для указания на ситуации (и их участников) в дискурсе (Foley, Van Valin 984, 15-25).

Для функционалиста же, описывающего формы языка, главным является «принцип противоположности», соотносящий функцию с объемом употребления языковых форм: «Функции языковых форм определяются объемом употребления этих форм. Поэтому и функция формы должна определяться в отношении к другим формам, употребляемым рядом с ней в данной семантической или синтаксической области» (Курилович 1962а, 131-132). Развернутую характеристику разновидности функционализма в рамках интерпретационного подхода см. (Бондарко 1987).

Где-то посередине можно поместить концепцию трехмерности пространства языка (Степанов 1985), в которой обе разновидности функционализма объединяются для рассмотрения исследовательских парадигм в науках о человеке. <…>

4.2. Интерпретация термина «функциональный»

Назовем только некоторые признаки, на основе которых концепции квалифицируются как функционализм:

1. Единство действия. Кантовское понятие «функция» берется как единство действия, выраженное в упорядочении различных представлений под одним, общепринятым углом зрения (Kant 1781 / 87, 139).

2. Главенство принципов человеческой ментальности. Грамматики человеческих языков, основанные на функциональных принципах (Tomlin 1986, 3), должны быть менталистскими. Ведь синтаксические альтернации, специфичные для конкретных языков, служат для указания на конкретные семантические или прагматические функции, проявляющие общие закономерности (по-своему проявленные в данном языке) относительно представления, хранения и поиска информации в человеческом мозгу. <…>

3. Универсальность функций речевого поведения. Структура каждой языковой системы предопределена конкретными функциями этой системы. Некоторые потребности человека и общества универсальны, поэтому есть и универсальные функции, присущие речевому поведению на любом языке и проявленные в грамматической и лексической структурах (Lyons1977, 249). Свойства кода объясняются через поведение, система определяется процессом. Этот подход реализован в проекте «функциональной грамматики»
М. Халлидея (Halliday 1984, 1985).

4. Телеологичность языка. Язык как целенаправленная деятельность, механизмы которой предопределены целями, мотивирован телеологически. <…> Например: фонологические элементы “служат” выделению значений (вычленению значений из континуума), расположение морфем или слов “служит” цели построения предложений, - так, чтобы предложения и любые их части служили цели выражения или коммуницирования или социального взаимодействия. <…>

5. Вмешательство экстралингвистических факторов в язык и речь. Язык рассматривается не только изнутри, в терминах его формальных свойств (таким было бы формалистское объяснение, устанавливающее отношения между элементами исключительно языкового произведения – текста), но и извне, с точки зрения того, что он дает системам, в которые входит в качестве подсистемы, - культурам, социальным системам, системам мнений и т.п. (в зависимости от профессиональных интересов исследователя) (Leech 1987, 76).

6. Соотнесенность формы и функций языка. Форма языка соответствует функциям языкового употребления, отвечает запросам этих функций. <…>

7. Выявление связи между функцией и ее реализацией как задача анализа. Цели речи первичны, а методы их достижения вторичны, конкретная деятельность может обладать несколькими функциями и, наоборот, одна функция может быть распределена между несколькими видами деятельности. Общие задачи функционального анализа: а) выявить множество функций, важных при обстоятельствах общения, б) исследовать, как различные функции кодируются и воплощаются в речевых действиях. Причем критерии выделения функций могут быть как языковыми, так и внеязыковыми (Andersen, Holmqvist 1986, 13).

8. Конвенциональность функций. Системный аспект сочетается с деятельностным и заключается в описании конвенциализированных функций, присущих средствам выражения, трактуемым в грамматике (Dittman 1981, 164).

9. В центре внимания находится поверхностная структура (Heath 1979, 55). Элементарные единицы – морфемы и правила – рассматриваются как исполнители ролей в формировании семантически точных и легко вопринимаемых, «декодируемых», высказываний, когда стремятся к максимальной прозрачности в объяснении. <…>

10. Связь между общей и индивидуальной компетенциями. <…>

Культурологическое измерение языка. Естественные языки – инструменты культуры, используемые для систематического соединения звуков и значений с целью эффективной передачи символов. Анализ состоит в исследовании инструментальной функций языка и речи. <…>

11. «Ономасиологичность»: типы внеязыковых фактов (положений дел, состояний и т.п.) выявляются и единообразно характеризуются через языковые значения (Coseriu 1987, 97). Составление реестра возможностей языков – «языковых универсалий» (как «возможных» свойств языков) имеет смысл только для «реальных» возможностей языков (species civiles у Лейбница, а не species logica).

 

4.3. Критика функционализма

Функционализм критикуется не как ориентация на «целую» модель языка, а как реализация общего подхода:

1. Понятие функции противоречит (в частности, в концепции Ш. Балли, о чем см. Vossler 1923, 100-101) самому понятию о развитии языка. Если есть нормальное функционирование, то зачем от него отклоняться? Функционалист же, тем не менее, ссылается на неточность и огрубленность научного метода, чтобы не жертвовать понятием развития. Итак, «функция» дает только приближенное представление о языке, чрезмерно абстрактное, и не может охватить прогресс и жизнь. Функциональное объяснение устраняет из жизни все конкретное, полное и подвижное: «Понятие жизни тянет за собой понятие своей функции, как свой собственный труп» (Bally 1913, 101).

2. Методологически функционализм зыбок: туманны определения равновесия системы, неясен инвентарь элементов системы. Кроме того, указывают: замаскированность функциональной телеологии, порочные круги в объяснениях post factum, псевдоэмпирические нормативные критерии функциональности; статичность, неясность статуса и степени точности модели; априорность в констатации функций; генерализация «пустых формул» (редукция сложности) и т.п. Все это – упреки, предъявляемые функционализму как методологии, в частности, в социологии (Pfau, Schönert 1988, 20).

3. Не только свойства языка бывают следствиями свойств языковых механизмов обработки речи, но и наоборот, эти механизмы могут быть результатом свойств языка. Язык – вопреки неявному предположению функционалиста – может заставлять человека модифицировать свои процедуры интерпретации и продуцирования речи (Frazier 1985, 130-131). Так, для объяснения того или иного грамматического свойства на основании систем языкового исполнения (performance), необходимо, по (Chomsky, Lasnic 1977), принять эволюционистский взгляд: по ходу эволюции таких систем нужды обработки речи могут привести к победе одних грамматических принципов над другими. Это сказывается на общих механизмах человеческой языковой способности. Однако объяснение, основанное только на утверждении, что некоторая конкретная грамматическая закономерность облегчает обработку предложения, всегда подозрительно без учета всего бесконечного контекста описываемого языка.

4. Недоразумения в нормальном общении гораздо более часты, чем представляют функционалисты. Особенно часты недоразумения в области фонологического и синтаксического варьирования, морфонологических чередований (Labow 1987, 311).

5. Понятия «стимул», «подкрепление», «депривация», взятые на вооружение в скиннеровском «функциональном анализе» и столь наглядные
в поведении животных, создают чрезмерно упрощенное представление о поведении человека. Наблюдение над физическим окружением говорящего и манипулирование этим окружением, в отвлечении от внутреннего мира, от ментальности человека – научная фикция (Chomsky 1959, 547). Биологическое понятие функции как роли физически наблюдаемого фактора в человеческом речевом поведении непригодно для объяснения механизмов языка.

6. Вопреки общим декларациям, функционалистские исследования обычно не выходят за рамки предложения (Hopper 1987, 140).

 

ВОПРОСЫ ДЛЯ САМОПРОВЕРКИ

1. Почему В.З. Демьянков считает функционализм доминирующей лингвистической теорией ХХ в.?

2. Каковы корни западноевропейского функционализма?

3. Что В.З. Демьянков понимает под формальным и коммуникативным функционализмом?

4. Назовите признаки современного функционализма.

5. Каковы сильные и слабые стороны имеет современное функциональное направление в лингвистике ХХ в.?