ПРОБЛЕМА ИДЕАЛЬНОГО

 

 

На фоне великих достижений и одновременно разрушитель­ных порождений человеческой мысли в XX столетии перед философией со всей остротой встал вопрос: каков онтологический статус явлений сознания во Вселен­ной? Не коренятся ли все беды человеческого существа как раз в совершенно пре­вратном понимании природы своего сознания и его творческих продуктов? После столетий антропоцентрического противопоставления мысли бытию и интенции на переделывание мира сообразно человеческим прихотям не следует ли вновь вер­нуться к древним и, казалось бы, давно отвергнутым взглядам, когда идеи вовсе не противостояли природе, слово не отделялось от именуемого предмета, а окружаю­щий мир представлялся живым существом, находящимся с нами в перманентном со-знании и со-общении?

Именно такой мотив отчетливо звучит в работе П.А.Флоренского «Общечеловеческие корни идеализма»¹, однако анализ проблем, связанных с понима­нием природы сознания, мы начнем с обращения к противоположной позиции, а именно – к последовательно материалистически-реалистической, как она представлена в диалектическом материализме. Здесь мы поневоле воспроизведем ряд сюжетов, уже обсуждавшихся в рамках онтологического раздела наших лекций, но акцентируем внимание на гносеологических нюансах.

 

 

1. Идеальность сознания

 

В рамках диалектического материализма реальность созна­ния твердо квалифицируется (по крайней мере в большинстве работ) как иде­альная (субъективная) реальность, отражающая реальность материальную (объективную). Иногда эта позиция принимает крайне жесткий дуалистический характер. Например, в виде фразы В.И.Ленина о том, что «назвать мысль матери­альной – значит сделать ошибочный шаг к смешению материализма с идеализ­мом»². Какая аргументация лежит в основе подобной позиции?

Ее сторонники утверждают, что сознание обладает идеальным содержанием в виде идей и образов, в которых, во-первых, нет ничего от материальности³

 

¹ См.: Флоренский П.А., священник. Сочинения. В 4 т. Т. 3. Ч. 2. М., 1999.

² Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 14. С. 231. Любопытно, что она противоречит его же высказыванию о том, что в самом фундаменте материи следует предположить существование свойства, схожего с человеческим ощу­щением. Об этих трудностях гносеологии диалектического материализма мы уже упоминали выше.

³ В смысле физической телесности.

отражаемых с их помощью объектов природного и социального окружения, и, во-вто­рых, в содержании сознания нет ничего от физиологической организации мозга и тех материальных процессов, которые в нем происходят при манипулировании с этим идеально-предметным содержанием. В моем идеальном образе стола, кото­рый я в данный момент созерцаю, нет ничего от материи реального стола, и мне никак не даны те, без сомнения, сложнейшие нейрофизиологические процессы в моем организме, которые этот акт созерцания обеспечивают. Еще более зримый пример: реальный огонь жжется, а вот идея огня в сознании человека не горит, но зато реальный огонь (к примеру, в виде костра или доменной печи) всегда конечен во времени, а, скажем, гераклитовская идея разумного огня, правящего во Вселен­ной, пережила своего прародителя на тысячелетия и вполне может быть признана бессмертной, по крайней мере до той поры, покуда существует человеческая ци­вилизация. Таким образом, мир человеческого сознания представляет собой мир идеально-сущей мысли или, говоря современным научным языком, сферу опери­рования информацией в «чистом виде».

Если диалектико-материалистический тезис о явлениях сознания как иде­альных копиях (образах) объективной материальной действительности не при­нимается многими философскими направлениями, то невозможность причинного объяснения явлений сознания из физиологических процессов мозга признается большинством из них. Еще Г.В.Лейбниц, о чем мы уже упоминали, в своем мыс­ленном эксперименте с мельницей показал, что как бы ни изучались мозговые «ме­ханизмы», «производящие» мысли и восприятия, мы никогда не обнаружим в них, самих по себе, ничего похожего на идеи сознания. С лейбницевскими выводами согласен не только последовательный диалектический материалист Ф.Энгельс с его знаменитым афоризмом о непознаваемости мышления из физико-химических процессов мозга¹, но и представитель естественно-научного материализма Э.Дюбуа-Реймон², и учитель B.C.Соловьева, последовательный теист П.Д.Юркевич, посвятивший критике редукционистско-физиологических подходов к сознанию ряд блестящих страниц³.

Таким образом, с трактовкой сознания как идеальной реальности нельзя не согласиться хотя бы потому, что идея вещи не есть сама физическая вещь, а из физиологии тела и мозга сущность духовных явлений объяснить никак не удается. Однако здесь возникают два вопроса.

1. Что такое идеальность сознания в положительном смысле, т.е. по самому своему существу, ведь выше везде давались ее чисто негативные характеристики типа «идеальное не есть материя отражаемого предмета», «идеальное не объясни­мо из физиологических процессов мозга»?

2. Насколько обоснованна квалификация явлений сознания как сугубо иде­альных, а вещей и процессов природного мира как явлений материальных? Не яв­ляется ли такое деление по меньшей мере слишком грубым?

Постараемся ответить на эти вопросы, подойдя к ним с несколько неожидан­ной стороны.

 

¹ Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 20. М., 1961. С. 563.

² Дюбуа-Реймон Э. О границах познания природы. Семь мировых загадок. М., 1901. С. 21.

³ Юркевич П.Д. Философские произведения. М., 1990. С. 114–116, 132.

2. Идеальность природных процессов

 

Зададимся, на первый взгляд, сугубо онтологическим вопро­сом, вроде бы не имеющим прямого отношения к гносеологии: «что лежит в осно­ве бытия двух берез, одна из которых растет в России сегодня, а вторая росла в Ка­наде два века назад?». Между этими двумя деревьями, принадлежащими к одному и тому же биологическому виду, нет никаких связей в пространстве и во времени, однако они обладают существенными общими свойствами. Какова природа этой общности?

Для сторонника платонических традиций философствования ответ на этот во­прос не представляет особых затруднений. Если всеобщие идеи ведут объективное и сверхвременное существование (в особом платоновском мире эйдосов или в Бо­жественном Уме), то они и выступают в роли причин возникновения множества материальных вещей одного и того же класса. Идея при таком подходе выполняет функцию идеального прототипа, неизменной порождающей основы (субстанции) физической множественности, наподобие идеального образа стола, который в уме столяра предшествует изготовлению реальных столов. Чем точнее в материи во­плотилась идея, тем ближе вещь к идеалу и, стало быть, к истинному бытию.

Первичный смысл категории «идеальное» – ideal – как раз и означает быть идеальным прототипом, эталоном, единым образцом для бытия множе­ства материальных предметов и процессов одного и того же класса.

Любопытно, что и в рамках марксистского материализма существовал (прав­да, в единичном проявлении) именно такой, сугубо платонический взгляд на сущ­ность идеального. Его придерживался М.М.Лившиц, заявлявший, что «идеальное является признаком истинного бытия материального» и что идеальное «есть норма всякого бытия»¹.

Однако если мы являемся последовательными материалистами и категориче­ски отвергаем всякое не зависимое от человеческого сознания бытие идей, то ка­ковым тогда будет наше объяснение общности облика двух берез? Если опираться на данные современной науки (а любой материализм всегда очень любит к ней апеллировать), то можно заявить следующее: их общность обеспечена единством исторического происхождения, воплощенном в генетическом аппарате наслед­ственности, общим для всего биологического вида берез. Вполне материальный генотип выступает в роли всеобщей причины (субстанции) их бытия, и никакое привлечение платоновских идей здесь не требуется.

В этой, казалось бы, последовательной материалистической констатации на самом деле ярко проявляется еще одна и, быть может, важнейшая ипостась проб­лемы идеального. Дело в том, что у непредвзятого и наделенного философской жилкой человека может возникнуть законный вопрос: а как, собственно, общая история вида берез представлена в генотипе индивидуальной особи? В геноти­пе-то нет ничего, кроме той или иной вполне материальной комбинации четырех оснований (аденина, цитозина, тимина и гуанина), образующих триплетный код?! Значит, индивидуальный материальный генотип каким-то удивительным –

 

¹ См.: Лившиц М.М. Об идеальном и реальном // Вопр. философии. 1984. № 10.

косвенным, превращенным, а еще точнее идеальным – образом представляет все­общую историю вида, ведь онтогенез и в самом деле повторяет филогенез, как утверждает биология со времен Э.Геккеля.

Мало того, реализация генотипа в фенотипе – это во многом предзаданный процесс. В генотипе изначально уже закодированы черты будущей взрослой осо­би. Материально организма еще нет, но с момента зачатия он идеально уже есть, ибо каким-то удивительным образом присутствует в комбинации сугубо матери­альных генов.

Таким образом, генотип предстает как идеальное образование по крайней мере в двух смыслах. Он идеально хранит в своей комбинации генов прошлую материальную историю вида и одновременно будущие материальные черты взрослой особи. Собственно материя генотипа и не имеет никакого другого назначения, кроме как идеально нести и манифестировать нечто, от его соб­ственной материи (четырех оснований и их разнообразных комбинаций) от­личное, а именно – всеобщую историю вида в уникальных чертах будущей взрослой особи.

Гегель был, пожалуй, первым, кто подметил этот аспект проблемы идеально­го и назвал его идеальностью – ideele,в отличие от ideal. Что же понимает под идеальностью Гегель?

Для него – это «самополагание» одного тела в другом теле или «видимость» одного тела через другое, где материя и телесность оказываются лишь внешними средствами обнаружения существенного – идеального – измерения бытия. Так, история биологического вида как бы идеально «видится» сквозь тело генотипа; полагает себя через него. Сквозь звуки устной речи и написанный текст просту­пают переданные с их помощью человеческие смыслы, некие идеальные содер­жания сообщений, которые никак иначе не были бы доступны чужому сознанию. Человеческое тело также представляет собой некую идеальность, ибо через телес­ные действия индивида обнаруживается, манифестируется его внутренний мир. В сущности, предназначение человеческого тела как раз и состоит в том, чтобы быть носителем и средством обнаружения сверхтелесного содержания – челове­ческого духовного «Я».

Гегель очень тонко подмечает удивительный факт: мы окружены материально-несущими телами и процессами, чьей единственной функцией оказывается нести некое идеально-сущее содержание, отличное от их чувственно-телесного бытия. Эти категории (сущее и несущее) мы уже использовали при анализе сущ­ности языка. Отметим в этой связи глубинную мудрость русского языка, ведь не­сущее – это то, что нечто на себе несет,но само по себе несущественно с точки зрения переносимого содержания.

По Гегелю, правда, вся природа, все ее формы и процессы оказываются несу­щими образованиями в том смысле, что их единственное назначение и цель – от­сылка познающего человеческого мышления к идеальной субстанции мироздания в виде абсолютной идеи. Иными словами, идеальность бытия (ideele), по Гегелю, оказывается полностью производной от идеального в смысле ideal – изначально предзаданной логической схемы мира, подлежащей рефлексивному осознанию в ходе человеческой истории. Отсюда познание природы, человеческой истории и

творений культуры заключается лишь в снятии разумом инобытия идеи или, как говорит сам Гегель, в их идеализации, т.е. в способности философского разума усматривать за внешними природными, историческими и культурными материаль­но-несущими формами их внутреннее идеально-логическое естество. «В качестве философского мышления, – формулирует суть своей позиции Гегель, – дух за­вершает... идеализацию вещей тем, что он познает тот определенный способ, ка­ким образующая их общий принцип вечная идея в них раскрывается. Посредством этого познания идеальная природа духа, уже в конечном духе проявляющая свою активность, достигает своей завершенной, наиболее конкретной формы, дух воз­вышается до полностью постигающей себя действительной идеи и тем самым до абсолютного духа».¹

Однако если не обращать внимания на отчетливо проступающий у Гегеля дух панлогизма и идеалистического преформизма, то нельзя не согласиться с великим немецким мыслителем в том, что вся природа оказывается пронизанной иде­альными или, как бы мы сказали сегодня, информационными процессами и связями.

Так, даже на уровне сугубо физических процессов эта идеальная связность мира наличествует весьма отчетливо. Предположим, что в Космосе столкнулись две кометы. На обеих остались следы этого взаимодействия. О чем они говорят? С одной стороны, это вроде бы сугубо материальные отпечатки, а с другой – они идеально-информационно указывают на тот объект, который эти следы оставил. Через свои материальные следы одна комета идеально присутствует (видится) в другой комете, а та, в свою очередь, служит как бы символом ее бытия. В свете, идущем от далекой звезды, присутствует информация о ее физико-химическом со­ставе. Свет, таким образом, может рассматриваться как материально-несущее, протосимволическое образование, в чьей телесности идеально присутствует реальная звезда. Тучи на небе несут идеальную весть о приближающейся грозе; в наличии весенних проталин присутствует информация об увеличении длины светового дня и интенсивности солнечного излучения. Подобные примеры можно множить бес­конечно. Стало быть, и идеальность, и протосимволизм – атрибуты самой природы, условие ее целостного бытия. Они вполне могут рассматриваться в качестве онтологических предпосылок появления символических систем челове­ческой культуры² и идеальности человеческого сознания.

Если с подобным выводом сторонник материалистических взглядов на со­знание еще способен согласиться, то предположение о том, что жить – значит находиться в универсальном информационном взаимодействии, со-знании с окру­жающими телами и процессами, скорее всего вызовет у него активное неприятие и упреки в витализме или панпсихизме. Однако именно этот вывод, восходящий еще к неоплатонической философии природы, заставляют сделать самые послед­ние научные результаты из самых разных областей знания.

Так, целый ряд авторов высказывает мысль о том, что главным атрибутом живого является отнюдь не его белково-нуклеиновое строение, обмен веществ или

 

¹ Гегель. Энциклопедия философских наук. Т. 3. Философия духа. М., 1977. С. 20.

² Просто в символическом мире культуры материальное «тело» символа создастся специально для того, чтобы хранить и передавать собственно человеческое идеально-информационное содержание.

размножение, а именно способность воспринимать, передавать и использовать ин­формацию в процессах самоорганизации¹. Ряд же объектов типа вирусов способ­ны вести себя и как неживые, кристаллические, и как живые тела, в зависимости от информационной среды своего обитания. Что касается собственно живого, то жизнь на любом ее уровне подразумевает обязательную включенность в идеаль­но-информационные процессы в мире в виде: а) актуального информационного обмена (со-знания) организма с окружающими телами; б) информационной ре­ализации его филогенетической памяти (со-знание с прошлым); в) способности опережающим образом перестраивать свое поведение в свете возможных событий (со-знание с будущим).

Иными словами, жить и эволюционировать – значит находиться в уни­версальной стихии идеально-информационного со-знания с окружающим миром, даже если сам факт укорененности в этой вселенской стихии никак самим организмом и не осознается. Ясно при этом, что человек качественно от­личается от всех других существ. Он способен сознательно проявлять и конструк­тивно преумножать идеальный потенциал своего знания, т.е. быть творческой и ответственной силой в Космосе.

Здесь, совершив круг, мы вынуждены вернуться к пониманию идеального как реальности внутреннего мира человека, его «жизненного мира». Дело в том, что протосимволизм природы и ее, так сказать, латентная идеальность обнаружива­ются лишь благодаря существованию нашего индивидуального сознания, способ­ного, как мы говорили выше, оперировать информацией в чистом виде. Так, для иностранца в физических буквах и звуках русской речи самой по себе не будет со­держаться никаких идеальных значений и смыслов; наследственной генетической информации нельзя непосредственно обнаружить в сочетаниях четырех азотистых оснований ДНК; в самом по себе свете, идущем от далекой звезды, без современ­ных приборов и теоретических идей не проявить сведений о ее химическом со­ставе.

Чтобы идеальные отношения, свойства и смыслы, которые «несут» вышеназ­ванные материальные образования, обрели статус идеально-сущего в подлинном смысле слова,они должны быть обязательно проявлены нашей индивидуальной психикой. В противном случае они всегда остаются для сугубо материалистически ориентированного сознания какой-то парадоксальной «потенциальной идеальнос­тью»² или «материальной информацией»³.

Из этой же парадоксальности вытекают и знаменитое определение инфор­мации Н.Винера: «Информация – это информация, а не материя и не энергия»⁴, и современные попытки интерпретировать информацию всего лишь как инстру­ментальную понятийную фикцию⁵. В собственно философских построениях эта парадоксальность бытия информации проявляется в двух полярных и равно

 

¹ См.: Бороздин Э.К., Мартынова А.Е. О свойствах живого // Сознание и физическая реальность. 1997. Т. 2. № 4; Казначеев В.П. Проблема живого вещества и интеллекта: этюды к теории и практике медицины III тысяче­летия // Вестн. МИКА (Мсждунар. ин-т космич. антропоэкологии). 1995. № 2.

² Спиркин А.Г. Сознание и самосознание. М, 1972. С. 75.

³ Жуков Н.И. Информация. Минск, 1971. С. 224.

⁴ Винер Н. Кибернетика, или управление и связь в животном и машине. М., 1968. С. 201.

⁵ См.: Соколов А.В. Информация: феномен? функция? фикция? // Филос. науки. 1990. № 9.

двусмысленных взглядах на сознание и процесс познания в целом: реалистическом, так или иначе основанном на теории отражения, и трансцендентально-конструк­тивистском. В первом случае признается, что законы природы и информационные процессы существуют как-то там объективно-материально и лишь отражаются нашим индивидуальным сознанием в собственно идеальной форме, т.е. в обра­зах, в понятиях и т.д. Во втором случае идеально-информационные структуры наделяются автономным и конструктивным существованием, но связываются ис­ключительно с бытием индивидуального сознания, как в феноменологии. Никакое природное существование идеального здесь вообще не признается.

Обе позиции частично справедливы, но в первой совершенно непонятным остается онтологический статус и происхождение идеально-информационных структур и процессов, находящихся в самой природе и вне «пространства» инди­видуальной головы, а во второй – генезис и природа конструктивных идеально-смысловых структур индивидуального сознания. По-видимому, мы все же отража­ем нечто большее, чем сугубо материальные вещи и процессы, и конструктивно оперируем в идеально-информационном плане чем-то большим, нежели смысло­выми продуктами нашей сугубо человеческой субъективности!

В этом плане все же необходимо, по-видимому, признать какое-то объектив­ное существование идеально-информационных структур в самом бытии (идеаль­ное в смысле платоновского мира идей, т.е. как ideal), равно как и отношения объ­ективной идеальной представленности одних материальных вещей и процессов через другие вещи и процессы (гегелевское ideele). Но признать... с обязательным учетом не только идеальности, а и материальности сознания,которую также оставляют без внимания и материалистический реализм, и трансцендентализм, но которая составляет атрибутивную характеристику его бытия. Иными словами, мы теперь ставим под сомнение сугубую идеальность сознания, как раньше постави­ли под сомнение сугубую материальность природы.

 

 

3. Материальность сознания

 

При всей обоснованности нередукционистских взглядов на явления сознания совершенно ясно, что его идеально-сущее содержание каким-то неуловимо-тончайшим и фундаментальным образом связано с материально-не­сущими процессами,обеспечивающими его жизнедеятельность: нейродинамическими структурами мозга; физическими действиями человека; не зависимыми от его воли условиями и влияниями социокультурного окружения. В последнее время также резко активизировался поиск физических переносчиков явлений сознания, предпринимаемый не философами и физиологами, а физиками-профессионалами. В настоящее время уже предложен целый спектр физических моделей, пытающих­ся найти такие переносчики¹.

 

¹ См. общий обзор таких попыток в статьях: Лесков Л.В. На пути к новой картине мира // Сознание и фи­зическая реальность. 1996. Т. 1. № 1–2; Лесков Л.В. Семантическая вселенная: МБК-концепция // Всстн. МГУ. Сер. 7. Философия. 1994. № 4.

Весьма интересными в этой связи видятся попытки объяснить их существова­ние, основываясь на моделях физического вакуума. Так, из работ доктора физико-математических наук Г.И.Шипова следует несколько возможных теоретических состояний вакуума: абсолютный вакуум; первично возбужденный вакуум в виде полей инерции (или кручения), обусловленных торсионной поляризацией; и, нако­нец, третье состояние, которое соответствует виртуальному состоянию материаль­ных объектов¹. По модели Г.И.Шипова, вакуумные поля инерции лежат в основе всех других видов физических полей и частиц. Одновременно эти вакуумные поля кручения, похоже, могут рассматриваться на сегодняшний день в качестве одного из кандидатов на роль несущего основания идеально-информационных взаимо­действий в мире.

В работах доктора физико-математических наук А.Е.Акимова, концепту­ально близких к идеям Г.И.Шипова², постулируется наличие торсионных полей, порождаемых любым вращающимся объектом. Эти поля обладают рядом приме­чательных свойств: скорость их распространения во много раз выше скорости све­та; интенсивность торсионного поля не зависит от среды; одноименные заряды в нем имеют свойства притягиваться и т.д.³ А.Е.Акимовым и членами его группы были экспериментально исследованы некоторые парапсихологические феномены. Выяснилось, что показания физических приборов, регистрирующих торсионные поля человеческого организма, совпадают по ряду объективных параметров (час­тота, интенсивность, правое или левое вращение) с динамикой цветовизуальных образов в психическом мире реципиента.⁴ Таким образом, одна и та же полевая реальность сознания может объективно-энергетически (материально) фиксиро­ваться приборами и одновременно субъективно-идеально (информационно) пере­живаться! Все эти факты, несмотря на то что торсионная теория находится еще на стадии формирования и вызывает критические возражения со стороны многих физиков⁵, дают некоторое основание рассматривать вакуумные поля кручения в качестве одного из возможных физических обнаружений материально-несущих оснований мысли.

Правда, мы не склонны переоценивать эмпирические факты и теоретические гипотезы с переднего края науки. Они в любой момент могут быть опровергнуты. Мы приводим данные по торсионным полям лишь в плане иллюстрации весьма показательной тенденции, к которой не может остаться равнодушной современ­ная метафизика ни в ее онтологических, ни в гносеологических направлениях ис­следований: современная наука выходит на имманентные метафизические проб­лемы и философский уровень обобщений, игнорировать которые философы не вправе, не рискуя потерять профессиональный авторитет и статус рациональной области знаний. Рациональность философии ведь заключается не в том, чтобы везде видеть «идеализм» и «ненаучность», пряча, как страус, голову в песок, а в

 

¹ См.: Шипов Г.И. Теория физического вакуума. М., 1993.

² Многие из работ последнего времени опубликованы ими совместно.

³ См.: Акимов А.Е. Что нас ждет в торсионном поле? // Человек. 1995. № 5.

⁴ Правда, самим физикам редко удается избежать редукционистских соблазнов в понимании природы со­знания, как это свойственно тем же Шилову и Акимову – см. анализ физикалистской программы в теме 2 раз­дела – в лекции 19.

⁵ Вплоть до упреков в антинаучности, с чем категорически нельзя согласиться. Об этой опасности научного иррационализма мы еще поговорим ниже.

том, чтобы давать рациональные интерпретации необычного и нового и делать смелые прогнозы там, где трепещет официальная наука. В конечном счете мета­физика есть искусство «рационального дерзания», сколь бы шокирующе ни звуча­ло данное словосочетание.

Не исключено, что сегодня начинают сбываться предсказания некоторых уче­ний (в частности, учения Агни-Йоги), предполагавших, что именно в научных лабо­раториях будет экспериментально обнаружена и исследована всеначальная психи­ческая энергия мироздания. Дело в том, что в целом ряде религиозно-философских учений обосновывалось представление, будто идеальная деятельность сознания об­ладает своей особой, как бы «тонкой первоматерией», «светоносной» телесностью, невидимой простому человеческому взору. Здесь достаточно вспомнить знаменитые трактаты Плотина «О материи» и «Об умной красоте», учение о высшей материи в «Ареопагитиках»¹. В западной философии мысль о том, что сознание обладает сво­ей особой первоматерией, высказывал П.Тейяр де Шарден в работе «Феномен чело­века»²; в русской же философии с разной степенью обстоятельности и под разными углами зрения учение о «духовной материи» развивали B.C.Соловьев, П.А.Фло­ренский, С.Н.Булгаков. Характеризуя эту первоматерию, B.C.Соловьев именует ее не только «невесомой» и «всепроникающей», играющей роль как бы универсально­го строительного материала в мировом бытии (т.е. имеющей сугубо космофизические функции), но также и «психофизической», «субъективной»³, способной как к переносу человеческой мысли, так и к трансформации под ее воздействием.

Словом, это «живая и чувствующая» первоматерия, которую можно было бы назвать переносчиком информационных процессов в мире (или носительни­цей со-знания). Здесь просматриваются явные аналогии между этой софийной первоматерией⁴ и тем, что в китайской философской традиции именуется энергией «ци», а в буддийской традиции – пустотой-энергией под названием «шуньята». Исключительно глубокие интуиции об этой первоматерии содержатся в юноше­ской, недавно опубликованной работе С.Н.Трубецкого «О Софии»⁵. Возможно, это тот самый случай, когда философское предсказание опережает строгую научную мысль, учитывая многообразные эмпирические подтверждения фактов телепатии и телекинеза, способности человеческого глаза видеть внутренние органы и т.д., о чем мы скажем чуть ниже.

Можно сделать и более сильное философское предположение: существует, по-видимому, прямая связь между идеально-информационным «качеством» мысли (конструктивностью, четкостью, возвышенностью) и ее материаль­но-несущим, энергетическим (т.е. способным совершать какую-то физиче­скую работу) потенциалом. В свое время B.C.Соловьев проницательно отметил: «В общем возвышению идеального содержания прямо пропорционально возрас­тание реальной силы»⁶. Сегодня, в согласии с гипотезой B.C.Соловьева, накапливается

 

¹ См.: Мистическое богословие. Киев, 1991. С. 55.

² Тейяр де Шарден П. Феномен человека. М., 1987. С. 59.

³ Соловьев B.C. Сочинения. В 2 т. Т. 2. М., 1988. С. 239, 542.

⁴ Ибо в русской философии она рассматривается как естество Софии-Премудрости Божией, устрояющей мировое целое.

⁵ См.: Трубецкой С.Н. О Софии // Вопр. философии. 1995. № 9.

⁶ Соловьев B.C. Указ. соч. Т. 1. М., 1988. С. 276.

все больше научно-экспериментальных фактов, подтверждающих непо­средственное влияние идеально-сущей мысли на окружающие тела посредством материально-несущих энергий, пока еще недоступных для строгой теоретической концептуализации. Несмотря на массу шарлатанства и паранаучных спекуляций вокруг этих проблем, сегодня с известной уверенностью можно констатировать следующее.

Во-первых, существуют многократно проверенные в разных странах данные по телекинезу, т.е. способности мысли производить непосредственную физиче­скую работу¹. Во-вторых, еще основоположник парапсихологических исследо­ваний в нашей стране Л.Л.Васильев отмечал, что чем яснее и отчетливее пред­ставляет себе гипнотизер идеальное содержание приказа, тем эффективнее суггес­тивное воздействие его внушения на пациента². В-третьих, необходимо отметить опыты по непосредственному влиянию мыслей человека на комнатные растения, осуществленные К.Бакстером и потом неоднократно верифицировавшиеся дру­гими исследователями в разных странах. Многочисленные примеры подобного влияния приведены в работе А.П.Дуброва и В.Н.Пушкина³. В-четвертых, фактом являются способности индийских йогов мысленно управлять физиологическими процессами собственного тела вплоть до облегчения его физического веса, изме­нения температуры и даже химического состава клеток. Эти факты физической действенности идеальной мысли вынужден был признать даже такой авторитет в области физиологии мозга, как Р.У.Сперри. По его мнению, с экспериментальным подтверждением и изучением такого влияния субъективной и идеальной мысли на телесно-физические процессы можно связывать надежды на революционный переворот в психологической науке⁴. Наконец, в-пятых, накапливается все больше данных о непосредственной реакции, казалось бы, «мертво-вещественного» мира техники (в частности, компьютера) на сугубо ментальные состояния пользователя. Известно, что боязнь поломки технического устройства резко увеличивает вероят­ность его реальной поломки и т.д.

Все это дает известные основания предположить: наше сознание представ­ляет собой не только опосредованную физическим действием, но и непосред­ственную материальную силу в Космосе, которую мы только-только начина­ем научно изучать и которой пока не научились сознательно владеть.

По крайней мере это метафизическое предположение на сегодняшний мо­мент выглядит более теоретически цельным (что мы попытались выше показать), а также, что немаловажно, эмпирически фундированным, нежели вера в то, что наши мысли и идеи обретаются лишь под черепной коробкой и объективируются вовне исключительно в символической форме. В это нам свойственно верить, по­скольку физическая реальность мысли непосредственно не дана. Но ведь мы непо­средственно не видим (и никогда не увидим!) невооруженным физическим глазом

 

¹ Многочисленные эксперименты по телепатии и телекинезу проводились в Новосибирске научной группой под руководством В.П. Казначева. См.: Казначеев В.П. Проблема живого вещества и интеллекта: этюды к теории и практике медицины III тысячелетия // Всстн. МИКА (Междунар. ин-т космич. антропоэкологии). 1995. № 2.

² Васильев Л.Л. Таинственные явления человеческой психики. М, 1963. С. 112–113.

³ См.: Дубров А.П., Пушкин В.Н. Парапсихология и современное естествознание. М., 1989.

⁴ Сперри Р.У. Перспективы менталистской революции и возникновение нового научного мировоззрения // Мозг и разум. М., 1994. С. 27.

ни протонов, ни электронов, ни электромагнитных полей, ни тем более кварков. Однако в их существование большинство из нас верит безусловно! Так почему в одно, чувственно не данное, мы твердо верим, а другое нам свойственно отрицать? И не является ли такое отрицание своеобразной материальности мысли типичным некритическим научным верованием, коренящемся во вчерашнем дне науки напо­добие того, как отрицали реальность электронов и полевых физических процессов большинство физиков конца XIX – начала XX века?

 

4. Перспективы исследования сознания

 

Подытоживая все сказанное выше по проблеме идеального, можно сказать следующее: разорвать и противопоставить друг другу идеальные и материальные процессы невозможно, неважно – рассматриваем ли мы бытие природных объектов, или же реальность человеческого сознания.

Природа, будучи вроде бы сугубо материальной, оказывается идеально-номологически(от греч. nomos – «закон») структурированной(ideal) и про­низанной идеально-информационными связями(ideele). Без этого не был бы возможен сам феномен жизни, ибо жить – значит находиться в со-знании с окружающими телами и процессами, даже если сам факт этого со-знания са­мим организмом никак и не осознается. Подобное осознание – удел человека, наделенного разумом и самосознанием.

Однако и сознание человека, будучи идеальным по своему содержанию¹, нуж­дается, во-первых, в материально-несущих основаниях своего бытия, и, во-вторых, благодаря этим тонким несущим физическим структурам способно выступать в роли не только опосредствованной телесным действием или орудием труда, но и непосредственной силы мирового бытия, сколь бы, повторим это еще раз, подоб­ный вывод ни противоречил нашим сегодняшним верованиям.

Отсюда можно сделать общеметафизический вывод, что и наше сознание, и мировое бытие, органической и творческой частью которого является чело­веческое сознание, имеют монодуалистическую (по терминологии С.Л.Фран­ка и С.Н.Булгакова) – идеально-материальную (или энерго-информационную) – природу. Данный тезис, если помнит читатель, мы старались последова­тельно провести и в рамках онтологической части нашего лекционного курса.

В этом, на первый взгляд неудобоваримом термине «монодуализм» присут­ствуют два принципиальных момента: в основе бытия лежат два противополож­ных (материя и сознание, энергия и информация) и относительно независимых начала (дуализм),но которые друг от друга неотделимы и нуждаются во взаимном опосредствовании (монизм). Любопытно, что монодуализм, наиболее зримо про­являющийся при анализе онтологического статуса явлений сознания, имплицитно (неявно) присутствует в исходных смыслах понятия «информация», столь широко используемом в современной науке. Информация (от лат. informatio) означает ор­ганизованность, внутренний порядок, но в этом латинском слове присутствует еще

 

¹ Или являясь оперированием информацией в чистом виде.

и другой базовый смысл, а именно – истолкование, разъяснение. Информация, стало быть, есть нечто, что обеспечивает структурность и оформленность всего существующего, но что должно быть обязательно понято и истолковано живым сознанием,ибо только в нем и через него выявляется в чистом виде.

Признание сознания не только информирующей нас о мире, но мощнейшей информирующей силой мироздания – по-видимому, закономерный шаг, который должна будет сделать физика в XXI веке. Не исключено, что мы стоим на поро­ге новой эпохи, связанной с научным открытием тончайших материально-несу­щих энергий Космоса, неотделимых от психической жизни человека. Вся наша во многом разрушительная техногенная цивилизация – это телесная проекция вовне грубо физикалистских картин мира (механичес