Глава 12. И станут друг против друга те, кто закутан плащом

 

— Георг, пожалуйста. Я бы с радостью, но ты же знаешь…

— Ваше величество…

— Билл. Не надо… Ты же друг моего… Ты друг Тома. Значит, мой друг. Билл…

— Билл… Мы будем ехать очень быстро. Том легче меня. Он из нас самый легкий. Вы с ним вместе весите, как средний мужчина. Я тяжелее него. Это уже у нас будет крепкий мужчина. А с Густавом вы будете весить, как толстый мужчина. Лошадям будет тяжело, а ехать надо быстро и далеко.

Цветочек сник и отошел, пробурчав под нос:

— Тогда я вообще пешком пойду.

— Ваше вели… Билл… Это глупо. Для того варианта, который был, Том — самое удачное решение.

— Я не поеду с ним.

— Билл, — подошел Густав. — Георг прав. Одному тебе ехать нельзя, ты не справишься, если лошадь понесет или на нас опять нападут, а с Томом тебе и удобнее, и спокойнее. К тому же Том ранен, в бою он не сможет без тебя.

— Нет, — тихо пробормотал он, качнув головой. — Не поеду с ним. К тому же в замке нас все равно убьют. Лучше уж самому свернуть себе шею, свалившись с лошади, чем доверить такое важное дело брату. Еще рука дрогнет — буду мучиться, — последние фразы он сказал достаточно громко, чтобы Том услышал, глядя на него в упор.

Том услышал. Отвернулся. Начал подтягивать подпругу, регулировать ремень стремени.

Цветочек обвел взглядом собирающихся воинов, удовлетворенно отметив, что вчера они потеряли троих, и решительным шагом направился к Рихарду.

— Рихард, я поеду с вами, — жестко сообщил он охраннику.

— Не думаю, что это хорошая идея, — осторожно произнес он.

— А вам не надо думать, вам надо исполнять. Это приказ.

— Я не подчиняюсь вам, милорд, — поклонился Рихард.

— Я — король. Вы на территории моего государства. Вы — мой подданный. Вы обязаны мне подчиняться.

— Вас пока что не короновали.

— Я — кронпринц. После смерти короля, я становлюсь первым лицом в государстве. Вы обязаны подчиняться.

Мужчина улыбнулся, словно оскалился, и подчеркнуто вежливо сказал:

— Престолонаследником является Томас, ваш старший брат.

— А это еще доказать надо. Мало ли похожих на меня людей. Я всех должен ко двору пускать?

— Билл, успокойся, — Георг попытался развернуть его и увести от Рихарда подальше. — Я поеду с тобой.

— Нет! — недовольно поджал Цветочек губы, вырываясь. — Я поеду с Рихардом. Это моя прихоть, мой приказ. Он обязан мне подчиняться!

— Пойдем, — к нему подошел Том и взял за руку. — Перестань истерить.

— Я не пойду! Я поеду с Рихардом! Убирайся вон! — сорвался Билл на крик, выдергивая руку. Зашипел ему в лицо: — Что ты чувствуешь, зная, что убьешь меня?

— Я абсолютно счастлив, — спокойно ответил Том.

Билл вздрогнул, словно от пощечины, замолчал. Улыбнулся обреченно. Кивнул каким-то своим мыслям. Уголки губ поползли вниз. Глаза заблестели.

— Зачем ты так? — с укором посмотрел на друга Георг, взял Цветочка за плечи и повел к своему коню. — Он шутил, не обращай внимания.

— Нет… Он сказал правду… — прошептал Билл. — Я никому не нужен… Я всю жизнь был лишним… Сначала я был не нужен отцу, теперь бра… теперь этому. Он ведь даже меня по имени ни разу не назвал… Он никак меня не называет.

Георг лишь плечами пожал.

Всю следующую дорогу принц хмурился и молчал. С Георгом оказалось не так удобно, не так уютно и вообще как-то особенно погано, да еще сидел сзади, из-за чего было не видно дорогу. Лошади шли галопом, и, как и предсказывал парень, быстро выдыхались. Пока их меняли, Билл стоял в сторонке, понурившись, и молчал. От предложенной еды он снова отказался. Из-за этого тело постепенно наполняла слабость, а голова немножко кружилась. Настроение окончательно испортилось. Том тоже ни с кем не общался. Сидел или лежал на траве, наслаждаясь редкими минутами отдыха на небольших остановках. Его беспокоила рука. Билл видел, как тот болезненно морщится, стоит лишь немного ее задеть, как бережно прижимает к телу. Густав прикладывал к большой ране листья, перевязывал чистыми повязками, читал какие-то заговоры. Том был бледный и вялый. Густав заставлял его много пить. На последнем привале Том поднялся и едва не упал — повело в сторону, словно пьяного. Хорошо Георг успел.

— Рихард, ему надо отдохнуть, — сказал Густав.

— Нет, у нас нет времени.

— Ему надо отдохнуть, — четко разделяя каждое слово, повторил он.

— Густав, он прав, у нас нет времени, — мрачно отозвался Том.

— Тогда тем более нам некуда торопиться, — припечатал Георг, потягиваясь. Снял плащ, расстелил его на земле, сложив вдвое. Густав отдал свой, положив его поверх плаща друга. Улыбнулся, приглашая Тома на импровизированное ложе. Тот, аккуратно придерживая руку, лег, сжался сразу же, укутываясь в свой плащ.

— Рихард, мне нужно несколько человек, — Густав перекинул через голову ремень дорожной сумки. — У него жар, нужно лекарство. Пусть кто-нибудь принесет чистой воды и вскипятит ее. Я скоро вернусь.

Билл проводил взглядом Густава, скрывшегося в лесу с тремя охранниками. Посмотрел на Георга, севшего рядом с Томом и обнажившего меч. С ними осталось тоже три человека. Один ушел за водой, другой собирал хворост, чтобы развести костер. Рихард неторопливо точил меч.

— У нас есть какой-нибудь план спасения? — едва слышно спросил Билл у друга. — Нас с Томом убьют. Вас, скорее всего, тоже. Сейчас самый лучший момент, чтобы напасть на них. Уберем Рихарда, с остальными будет проще справиться. Давай, я отвлеку его.

— Когда я нападу, поднимай Тома и постарайтесь убраться отсюда подальше. Если он слег, значит, дела наши совсем плохи. Мне бы лук… Иди к Тому. Как подам команду, уводи его в лес.

Билл кивнул и на четвереньках подполз к брату. Дотронулся до горячего лба, провел по волосам. Том открыл глаза, посмотрел на него устало. Цветочек улыбнулся.

— Рихард, поделитесь со мной своим абразивом. Мое где-то затерялось, — душевно улыбаясь, направился к мужчине Георг.

Принц склонился над братом, прошептал:

— Приготовься, нам сейчас надо быстро-быстро добраться до коня. Я помогу тебе.

— Вы с ума сошли? — зашипел Том.

— Это ты с ума сошел, если доверяешь дяде. Он всю жизнь был врагом нашей семьи, всегда хотел стать королем, мечтал убить нас с отцом! Надо пробовать вырваться сейчас, потом будет поздно.

— Уходите! — потонуло в громком свисте и звонком лязге металла.

Билл подхватил Тома подмышки и резко дернул вверх, заставляя подняться. Поддерживая, довел до коня. Помог забраться верхом. Том здоровой рукой закинул его позади себя. Обернулся, увидел, что друг не справляется с Рихардом, направил животное на сражающихся.

Они ворвались между ними. Том ногой отшвырнул мужчину. Георг уцепился за седло. Билл схватил его за шкирку, не давая свалиться. Что произошло дальше, принц не понял. Конь под ним вдруг встал на дыбы. Том, чтобы сохранить равновесие, поддался вперед, Цветочек же спикировал назад. В ту же секунду, его грубейшим образом перевернули на живот, заломив руку, и прижали к земле коленом.

Какой же я идиот, — расстроено пронеслось в голове.

Принц, как смог изогнулся, чтобы посмотреть удалось ли друзьям удрать. Выругался не хуже отца в день пропажи брата. Они стояли шагах в тридцати от него. Просто стояли. С оружием наготове. Стояли и ничего не делали.

— Связать их, — приказал Рихард.

Связанного Георга пару раз пнули. Билла не тронули, но руки затянули так, что они почти сразу же начали неметь. Не пощадили и Тома — веревка в двух местах перетянула рану, отчего она снова закровила. Судя по тому, как парень кусал губы и обливался потом, ему было очень больно. Веревки постепенно пропитывались кровью. Когда она начала капать на траву, а взгляд брата стал совсем мутным, Цветочек не выдержал и разорался:

— Немедленно развяжите его! Я требую, чтобы вы развязали его! Том, ты только не умирай, Том! Развяжите его немедленно!

Но никто не обращал на него никакого внимания. Рихард, как и прежде, неторопливо точил меч, двое других разводили костер.

— Вы убьете его, придурки! Развяжите! Немедленно развяжите! — кричал он, извиваясь.

— Что случилось? — подлетел к друзьям Густав. — Том! Том! — выхватил кинжал, разрезал путы. Вспорол рукав. Выругался. — Рихард! Вы с ума сошли?! — завопил он зло. — Кто дал вам право так обращаться с венценосными особами? У него рана открылась! Неужели вы не видите?! Вы… Вы… Вы за это ответите!

— Можешь подать на меня жалобу милорду, — равнодушно ответил Рихард. — А если ты сейчас не заткнешься, то присоединишься к ним. Я доступно объясняю?

Густав скрипнул зубами, перерезал веревки Биллу и Георгу. Те тут же принялись растирать почерневшие конечности. Том не шевелился, лишь тяжело дышал. Лоб покрыт испариной.

— Георг, мне нужен кипяток. Билл, посмотри у меня в сумке ступку. Сейчас, потерпи, Том, сейчас станет полегче.

Ведун заварил листья, веточки и коренья, велел укутать в плащи, чтобы те настоялись. Сам превратил в зеленую кашицу принесенные из леса листья, добавил в массу растопленный внутренний жир. Еще раз обработал рану, смыл всю кровь. Намазал полученной мазью, перебинтовал.

— Это остановит кровь. Заживляет хорошо, — бормотал себе под нос. — Билл, держи ему голову, надо чтобы он выпил отвар.

Цветочек аккуратно приподнял голову брата и положил себе на колени.

— Держись давай, — улыбался ведун, осторожно вливая в него мутное пойло с ложечки. — К вечеру оживешь. Это из-за того, что крови много потерял. Организм ослаблен. А мы ему немного поможем. Идиоты, как вы могли затеять все это и не удрать. Три идиота. Как вы смели так по-дурацки подставиться?

— Я с лошади упал, — потупился Цветочек. — Мы бы ушли…

— Это я виноват, — буркнул Георг. — Не удержал нас.

— Хороши, — недовольно протянул Густав. — Три идиота, безмозглые дураки. Что вот теперь делать? Они и шагу не дадут ступить без надзора.

— Выберемся, — глянул на друзей Том.

— Особенно ты… — поджал губы Густав. — Ты ехать-то сможешь? Нам надо миновать Черное озеро до заката. Ночевать там вредно для здоровья.

— Я все могу, — вяло улыбнулся Том.

Густав перелил снадобье во флягу.

— Будешь пить, когда рука сильно разболится или упадок сил случится. Только понемногу, буквально несколько глотков. Я сильное очень сделал. Много выпьешь, радугу поймаешь.

— Как это? — оживился больной.

— Ерунда всякая мерещится будет. Запомнил, что я сказал?

Через полчаса они снова тронулись в путь. Рихард им даже оружие отдал. Сказал, что еще одна такая выходка, и он переломит мечи, посетовал, что милорд слишком добр к таким выродкам, как они. В этот раз Билл сидел за Томом и крепко держал его за талию. Он чувствовал, что тот дрожит, напряжен. Спина мокрая.

Зелье Густава действовало. Тому действительно стало лучше, по крайней мере, внешне. Он с видимым удовольствием пререкался с Рихардом, явно раздражая мужчину своими колкостями. Билл внимательно наблюдал за перемещением их конвоя. Сейчас все были сосредоточены на паре Густав — Георг. Рядом с ними ехали только Рихард и молчаливый мужик, который, впрочем, то догонял товарищей по оружию, то отставал и пристраивался рядом с Томом. Значит, мальчишки — это своего рода их залог того, что Том никуда не денется. Чем же они его привязали? Ответ нашелся неожиданно быстро. К вечеру они добрались до Черного озера. Еще не стемнело, но солнце уже висело низко, а тени стали длинными. Пока коней расседлывали, Георг ушел с кем-то за кроликами, коих тут у самой кромки леса носилось неожиданно много. Они решили, что передохнут, поужинают и поедут дальше. Густав опять возился с рукой Тома. Билл же покрутился перед всеми и спустился к воде. Озеро большое, другой берег как будто в дымке. Там за лесом уже их река и город. Там дом. Там смерть… Как же хочется жить… Интересно, у Тома есть какой-нибудь план? Наверняка есть, он же обещал, что они выберутся. А Тому он верил. Том всегда сдерживает свои обещания.

— Мы завтра днем будем в городе, — услышал Билл из-за кустов, затаился. — Кажется, милорд дал тебе поручение. Он настоятельно просил меня проследить, чтобы все было исполнено так, как он просил… — с собеседником Рихарду явно не повезло, он оказался неразговорчивым. — Я знаю, как тебе тяжело сейчас, понимаю тебя, но пророчество надо остановить. Он тиран, который уничтожит наше государство. Сам же видел, как он орал сегодня. Под маскою овцы скрывается серый волк… — Похлопал кого-то по плечу. Впрочем, Билл, кажется, знает кого. — Это тяжело, я знаю… Хочешь, я тебе помогу? Мои люди скрутят его, тебе всего лишь надо будет перерезать ему глотку. Это не сложно — чик и всё готово. Главное, встать правильно, а то кровью зальет. Или воткнуть нож в сердце. Тут вообще крови будет мало… Ну, если тебя вид крови смущает… Я бы сам тебе помог с удовольствием, но только ты можешь его убить. Если бы не это скромное обстоятельство, то тебя бы никто и беспокоить не стал по таким пустякам — его бы давно уже убили. А завтра коронация, завтра начнется новая жизнь. Ты станешь королем, самым лучшим королем в истории государства. В общем, я сейчас скажу, чтобы для тебя все приготовили. Ну, чтобы нам не затягивать с этим.

— Не надо, — голос Тома звучал так глухо, что, казалось, он и говорит-то с трудом. — Я сам. Не хочу, чтобы он боялся меня, не хочу, чтобы друзья это видели. Вы гарантируете им жизнь?

— Слово дворянина. — Рихард тихо рассмеялся: — Меняю голову принца на жизнь твоих друзей. Слово чести, что ни одного волоса не упадет с их голов. По-моему, ты и так все видел сам — я их не трогаю. Но я жду от тебя того же — исполнения договоренности.

— Хорошо… Только оставьте нас. Я… Я хочу, чтобы хотя бы перед смертью он улыбался. Я не хочу, чтобы он боялся.

— У тебя есть полчаса. Только не думайте сбегать. Я не буду вас искать. Я сделаю то, что обещал — твои друзья доживут до утра, но ты сам себя проклянешь за это.

— Ладно. Я выполню волю дяди.

Билл словно окаменел. Широко открытыми глазами он смотрел на бронзовое в солнечных лучах озеро и не мог даже думать. Его как будто бы парализовало. В самой глубине ошарашенного сознания билась жилка-мысль, что надо срочно бежать. Не важно куда, просто подняться и бежать. Так вот почему Том все это время даже не предпринимал попыток как-то спастись. Вот почему он срывался на нем, отгонял от себя — чтобы не привыкать, чтобы потом не мучиться, что принес в жертву родного брата. Он будет счастлив. Да, ребята спасутся, а он, Билл, он никому не нужная радость жизни. Он даже жизни не достоин…

Том «случайно» нашел его через четверть часа. Пришел, чтобы позвать на ужин. Сказал, что сейчас они немного перекусят, а ночью перед сном уже поедят нормально. Глаза лихорадочно блестят, на щеках красные пятна. Цветочек так и сидел, как неживой, так и смотрел на воду невидящим взглядом. Том всегда сдерживает свои обещания. Просто тут ему, Биллу, не повезло немного.

— Что с тобой? — заинтересованно посмотрел ему в глаза Том, толкнул несильно, выводя из задумчивости. — Ты давно тут сидишь?

— Нет… Красиво, да? — тихо и спокойно отозвался Цветочек. — В замке и на болотах совсем другие закаты. Лес красивый. Мир такой красивый. Я бы хотел увидеть мир, хотел бы побывать в разных странах, есть чужую пищу, общаться с чужими людьми.

— Посмотришь еще, — смеялся Том.

Он качнул головой.

— А еще я бы хотел умереть на закате. И чтобы вот так же было красиво-красиво. Смотри, солнце красное, листья красные, вода красная… Как кровь…

— Ты просто устал. Ничего, завтра отоспишься.

— Теперь уже, наверное, да, отосплюсь…

— Обещай, что выполнишь мою просьбу?

Билл повернулся к нему. Кинжал в ножнах. Постарался улыбнуться, но вышло криво и натянуто.

— Хочу, чтобы ты улыбался. Вот всегда-всегда, даже когда совсем плохо, хочу, чтобы ты улыбался.

Он кивнул. Лицо спокойное и пустое. Взгляд никакой.

Том покрутил головой, привстал, чтобы убедиться, что за ними никто не следит. Завалил податливое тело на спину. Завис над ним, разглядывая и улыбаясь.

— Я не могу тебя пощекотать, мне не удобно, рука очень болит. Но я прошу тебя, улыбайся. Я обожаю твою улыбку. Она самая прекрасная, самая восхитительная. Я не видел, чтобы кто-нибудь когда-нибудь улыбался так же красиво, как ты.

Билл посмотрел на него. Сделал безуспешную попытку растянуть губы. Глаза наполнены страхом, обреченностью, покорностью. Том поцеловал его. Долго мусолил губы, пытаясь заставить язык отвечать. Том гладил и ласкал тело. Щекотал и покусывал шею. Цветочек лежал трупом, даже руками не шевелил. Пустой взгляд в небо.

— Ты не хочешь? — нахмурился Том, когда понял, что взаимности ему сегодня не обломится. Более того, Билл, который заводился с полу-взгляда, сейчас так и вовсе не подает никаких признаков возбуждения. — Ты же хотел…

Цветочек как-то странно на него посмотрел.

Том просиял. В глазах плясали чертики.

— Я знаю, как ты любишь.

Он стащил с него брэ и шоссы. Принялся щекотать яички, ласкать онемевшую от верховой езды промежность, гладить бедра. Потом взял член в рот. Через пару минут весьма напряженной работы губ и рук, Цветочка удалось возбудить. Рука уверенно заходила по напряженному стволу. Он зацеловывал его. Каждый поцелуй, словно пощечина — отчаянная, истеричная. Последняя… Билл все так же не шевелился, не закрывал глаза, смотрел в темнеющее небо, едва заметно, сбивчиво дышал. Том осторожно ввел палец, начал медленно двигать, стараясь расслабить мышцы. И опять никакой реакции. Потом второй. Было неудобно. Раненная рука болела, он старался пристроиться поудобнее, но все равно каждое неловкое движение беспокоило рану. Двумя руками он бы сделал ему гораздо приятнее. Приходилось обходиться одной и ртом. Цветочек расслабился только перед самым оргазмом — тихо сдавленно застонал и кончил. К тому моменту Том устал и перевозбудился, в паху неприятно тянуло. Он несколько секунд смотрел на дрожащее тело, потом собрал с живота сперму и размазал ее по своему члену и его анусу. Еще раз помассировал вход, ввел палец. Второй. Билл смотрел на него, не отрываясь. Глаза черные, волосы взъерошенные. Том мягко толкнулся бедрами вперед. Цветочек зажался, зашипел. Глаза стали большими, испуганными.

— Расслабься, — мягко попросил Том, делая еще один осторожный толчок, чувствуя, как мышцы зажимают его.

Билл выдохнул, закусил губу. Больно, неприятно, некомфортно. Но он будет терпеть и будет молчать. Хотя бы перед смертью узнать, как это. Глупо умирать девственником.

Том по чуть-чуть проникал внутрь. Мышцы все такие же — напряженные, то и дело сжимаются, словно тиски. Неприятно. Он не знал, что делать, не знал, как справиться с этими далекими от удовольствия ощущениями, как расслабить его. И спросить не у кого. Похоже, что и самому Цветочку все это не нравится. Было бы время, он бы сделал все по-другому. Но времени нет. Ничего уже нет. Оба измучались.

Над губой выступил пот. По вискам тоже стекают капельки. Руки судорожно вцепились в траву. Больно. Ужасно. Мышцы сжимаются сами собой, хочется вытолкнуть его, изгнать, выжать. Том шипит, замирает. Опять просит расслабиться, говорит, что еще совсем немного, что почти вошел, а он не может, не может больше терпеть.

— Я не хочу, — выдает Билл, рывком отодвигаясь от него. Больше нет сил, слишком больно.

Том смотрит с обидой и недоумением. Он неудовлетворен, все еще возбужден, он хочет ласки, жаждет разрядки, но Билл сегодня пас. Ему даже целовать его не хочется, даже трогать неприятно. Закрыл глаза. Наверное, надо привести себя в порядок. Умирать без штанов не по-королевски.

Рихард дал ему полчаса. Сколько они здесь возились? Сколько еще осталось? Как Том будет это делать? Наверное, как-то тайно. Он ведь не хотел, чтобы Цветочек боялся. Он и не боится. Пусто как-то. Помолиться что ли? Скоро он увидит отца. И маму. Маму он никогда не видел. Интересно, она красивая? И кормилицу увидит. Он так по ней соскучился. Только Лолу он видеть не хотел. Он все равно упрямо верил, что она жива. Он мысленно произнес молитву, попросил у всех прощения. Простил брата. Глупый… Дядя убьет его. Но отдать жизнь, чтобы жили два простых человека — это по меньшей мере благородно. С другой стороны, ну кто он Тому? Они выросли вместе, они друг за друга горой, а он… Губы задрожали. Так должно быть.

Цветочек неловко поднялся, поморщился. Дьявол, больно-то как… Том сидел в нескольких шагах от него, уткнувшись носом в колени, закрыв голову рукой. Маленький и жалкий. Билл подошел к нему сзади, обнял, прижался всем телом к сгорбленной спине. Поцеловал в шею.

— Я уважаю твой выбор, — сказал очень тихо и медленно, словно каждое слово произносится через силу. — Давай уже покончим с этим.

Том вздрогнул и резко обернулся.

— Только постарайся с первого раза… Я попытаюсь не бояться. Только улыбаться не проси.

Задрожал.

— И дядя… Он убьет тебя. Остерегайся его. Я знаю. — Цветочек поднялся, поправил на себе одежду, пригладил руками волосы. — Георгу и Густаву передай привет. Больше у меня и нет никого. А! Тетя Унгина… И обещай, что не будешь себя ни в чем винить. Так надо. Я знаю. Я бы тоже всё отдал, за жизнь друзей.

Том отвернулся. Вздохнул. Достал длинный кинжал, больше похожий на короткий меч с узким лезвием. Встал. Взгляд пустой.

— Последнее желание, — и голос Цветочка не дрожал, был тихим и уставшим. — Поцелуй. Ты ведь хотел.

Шаг вперед, руки вокруг шеи, прижаться к такому родному телу. Губы ласкают губы. Язык пробирается в рот настойчиво, упрямо. Том не отвечает. Не обнимает в ответ. Просто не мешает. Насладиться, насытиться. Отступить.

Пальцы Тома скользят по губам, по щеке. По глазам… Короткий удар. И принц с тихим вскриком мягко падает к его ногам.

Том опустился перед ним на колени. Мягко и нежно коснулся губ. Всосал их, язык скользнул по зубам. Прижался щекой к его щеке. Провел рукой по телу, запоминая его.

— Прости меня, — всхлипнул, закусил губу.

Острие легко вспороло тонкую кожу. Кровь брызнула на лицо, залила руки и выбеленный батист рубахи. В воздухе пахло смертью и страхом. Том вытерся рукавом, поморщился, когда раздался неприятный хруст ломающейся шеи, а кинжал не сразу преодолел препятствие в виде позвонков.

Встал. Еще раз посмотрел на лежащее тело.

— Ты прав. Жизнь друзей дороже.

Он возвращался к отряду без единой мысли в голове. Лишь страшная усталость навалилась на плечи и тошнило от запаха и вида крови. Мешок, что он нес, был неожиданно тяжелым и сочился кровью. Она капала на все еще зеленую траву, словно кто-то рассыпал рубины, мерцающие в лучах спешащего за горизонт солнца. Он видел, как побледнел Густав, как отшатнулся от него Георг. Он прошел мимо друзей, даже не повернувшись в их сторону.

— Король умер. Да здравствует король, — швырнул ношу на землю.

— Забери, — кивнул ближайшему к мешку стражнику Рихард.

Том остановил его черным взглядом.

— Густав, Георг, там у реки тело. Похороните по-человечески. Не хочу, чтобы его растащили дикие звери. Все-таки брат…

— Мои люди помогут, — опрометчиво предложил Рихард.

Том оскалился и зашипел зло:

— Я сказал Георг и Густав. Что не ясно? У нас был договор! Я его выполнил! Что еще? Хотите проверить? Не доверяете?

— Простая предосторожность, милорд.

На берег тут же отправился один из солдат.

Том перекинул кровоточащий мешок через луку и закрепил его. Сел верхом. Конь, почувствовавший запах крови, начал беспокойно гарцевать и тихо ржать.

Густав и Георг с ужасом следили за резкими движениями друга.

— Все в порядке, — вернулся воин. — Там столько крови…

Том повернулся к онемевшим ребятам:

— Коронация в полдень. Не опаздывайте.

Резко ударил пятками по лощеным бокам, и вороной жеребец в дорогой сбруе с места рванул в карьер.