Глава 1 3 страницаДва поцелуя. Два самых идиотских поступка в жалкой жизни Джареда. Джеффа перестало хотеться до воя, когда Джаред узнал, что усыновлен. Он не понял, как это сработало, но сработало же! А потом он оказался в одном классе истории с гребаным похуистичным обсосом Дженсеном Эклзом. Надо бросать жалеть себя и пойти уже домой. Соврать что-нибудь Мэг про девчонку и лечь спать. Все равно с такой гудящей башкой нереально готовиться к урокам. За стеной раздался тревожный шум, Джаред распахнул дверь и оказался прямо перед Эклзом. – Атас, копы! – прошипел тот и затолкал Джареда обратно в ванную. Запер замок, прижавшись ухом к двери, а потом повернулся, скользнул по Джареду досадливым взглядом и рванул к окошку. – Чего застыл? Валить надо, у Кука – полные штаны кислоты, у Мишель – три дозы кокса! Подсади… Ничего не соображающий Падалеки приблизился к окну.
Когда Дженсен наклонялся к Джареду, когда смотрел на протестующе сжатые губы, когда изображал из себя хуй знает кого, он только жалел о том, что мать его сейчас не видит. Текила мешалась в желудке с джином, создавая гремучую смесь, от которой внезапно хотелось откровенности, впервые хотелось поговорить о себе, о Маккензи, рассказать всем, какие она рисует цветы… А в итоге… В итоге Дженсен получил лучший поцелуй в своей жизни. Отчаянный, откровенный, пронзительный и такой… словно кому-то не все равно. И это был Падалеки, странный парень, который неплохо разбирался в музыке, которого усыновили в годовалом возрасте, и который знал о себе все. Он знал, чего хотел, когда сопротивлялся Дженсену. Знал, чего стоит бояться. Дженсен поплывшим взглядом обвел ребят. Ни один из них нихера про себя не понимал. Ни один не мог похвастаться таким потрясающим поцелуем – Дженсен был в этом уверен. Он с трудом поднялся и, пробормотав что-то насчет сортира, нетвердым шагом вышел из комнаты. Он остановился, только когда оказался на улице. Зажигалка не желала загораться, он сломал две сигареты, пока удалось нормально прикурить. Интересно, где его айпод? На всю улицу снова гремела Леди Гага. Жаль, музыкой не может вырвать. Дженсен представил, как его тошнит нотами, аккордами, басами, децибелами. До дури хотелось целоваться. Чувствовать под руками чужое тело. Хотелось поделиться с кем-то этим образом, про тошнить музыкой. В конце улицы сверкнуло красно-синим светом, Дженсен пригляделся внимательнее. Полицейская машина приближалась к дому Фитчей. Не нужно быть экстрасенсом, чтобы догадаться, почему. Дженсен выплюнул сигарету и рванул в дом. Он поймал Кэти за локоть. Она лизалась у лестницы с каким-то старшеклассником и умудрилась послать Дженсена жестом, не прекращая увлекательного занятия. – Полиция, Фитч! – Пиздец! – очухалась Кэти и понеслась вглубь дома, по дороге успевая расталкивать гостей и шипеть что-то про наркоту. Дженсен решил не досматривать спектакль. Он рванул по коридору, и тут прямо перед ним открылась дверь ванной. На пороге стоял взлохмаченный больше обычного Падалеки. Дженсен не очень соображал, что делал, заталкивая Джареда обратно в ванную. Окошко было чертовски маленьким и располагалось неприлично высоко. Дженсен чуть не сломал себе шею, когда вываливался на газон. Джаред высунулся наружу. – Ты как? – Нормально, прыгай давай! Подтянешься? – Да, отойди! Падалеки удалось выпрыгнуть из окна намного изящнее, но он замешкался на земле, принялся отряхивать колени. Дженсену было некогда его ждать, поэтому он вцепился в его рукав и приказал: – Да двигай уже! Они помчались по улице, слыша, как за спиной заливаются полицейские свистки. Остановились только возле комбината. Дженсен обнаружил, что до сих пор стискивает рукав куртки Падалеки. Он отпустил Джареда и уперся ладонями в колени, переводя дыхание. Длинный ублюдок даже не запыхался, похоже. На поле стояла кромешная тьма, только высоко под крышей административного корпуса горело окно. В темноте стена казалась больше, чем днем. Он поплелся к ней, путаясь в траве носками кроссовок. Падалеки пыхтел рядом. У стены Дженсен рухнул без сил и сказал, похлопывая по цементу приглашающим жестом: – Располагайся! Джаред сел рядом на корточки. Чистоплюй, бля! Штаны боится запачкать. – Надеюсь, ты не тут живешь? – улыбнулся он. – О, почти. Дом, милый дом… – Дженсен подтянул к себе сумку за лямку. У Джареда округлились глаза. – Да я пошутил, чего ты? Прикольно ты обо мне думаешь. – Мне сложно о тебе думать, я совсем тебя не знаю, – задумчиво ответил Падалеки. Прозвучало как признание. Вот только в чем? – А чего мы сбежали? Ты говоришь, что колеса у Кука, порошок у Мишель. Они по закону ничего не имели права нам сделать. Или у тебя… – Не, я не балуюсь. А ты больно умный, тебе говорили? – Заебали говорить, – зло огрызнулся Джаред и примолк рядом. Дженсен начал мерзнуть, или сказался отходняк от побега. Или это джин с текилой устраивали в его желудке бои без правил. – Прикинь, – простучал зубами Дженсен, – если можно было бы сблевануть музыкой. Джаред перестал привередничать и уселся возле Дженсена. Сразу стало теплее. – Да-а-а, вытошнить Леди Гагу, всю эту Шакиру. Ты весь трясешься, эй! – Нормально… Похолодало. Куртка там осталась. – А чего ты домой не идешь? – А ты? Джаред промолчал. Потом стянул джинсовку, придвинулся к Дженсену и набросил ее им обоим на плечи. Стало ощутимо легче. – Знаешь, от чего людей точно должно тошнить, Падалеки? От твоей правильности и хорошести. Джаред напрягся, но не отодвинулся. Помолчал немного, а потом буркнул своим коленкам: – Я совсем не хороший, Эклз. И ничего в этом нет крутого. – Извини, что я сегодня тебя… ну, когда играли, – невпопад сообщил Дженсен. Джаред повернулся к нему. В темноте нельзя было разобрать, что выражает взгляд, Дженсен только видел, как лихорадочно блестят его глаза. Он поцеловал Джареда просто так. Или не просто, а чтобы проверить себя. Ну, потому что… ведь никогда раньше не хотелось. С парнем. Как проклял кто. Наверное, мать. Джаред застонал и ответил, вцепился в плечи, как будто падал, и Дженсен мгновенно перестал соображать, что происходит. Пальцы срывались с ремня, и молния на штанах Джареда заедала, а джинсы Дженсена наоборот очень легко удалось расстегнуть, будто он похудел за день на размер… Джаред поскуливал нетерпеливо, толкался вверх бедрами. Дженсен чувствовал сразу за двоих: свое острое томление, желание трения, ожидание немедленных прикосновений и бешеное, грязное возбуждение Джареда. Они пытались целоваться, но получалось только что-то одно. Подрочить нужно было немедленно. Чужая рука в трусах казалась каким-то немыслимым избавлением от мучений. Джаред терял ритм, захлебывался рваными стонами, толкался в сжатый кулак Дженсена бархатистым твердым членом – и это тоже было изумительно. Дженсен даже не просек, в какой момент Джаред кончил – тот притих, и на руку брызнуло теплым, и в воздухе запахло спермой, а Джаред сжал пальцы слишком сильно и, должно быть, перестал задерживать дыхание. Потому что Дженсен услышал скороговоркой «господибожемой» и сорвался в ту же секунду от голоса Джареда, от его беспомощности и изумления… А потом Дженсен протрезвел.
Джаред все выходные крутил в голове эту мысль. Его бытие, определенно, стало окончательно невыносимым, только никакой легкости он в принципе не наблюдал. Наоборот. Тяжесть поселилась между ребер, в голове, в яйцах, тяжесть давила на макушку и все выходные не давала встать с постели. Джаред провалялся в кровати с книгами целый уикенд. Мама и Мэган его не трогали, отец, наоборот, все норовил раскрутить на откровенный разговор, а все потому, что когда Джаред в пятницу заявился домой за полночь, его невозможная сестра проорала на весь дом: – Мама, посмотри! Джаред за-це-ло-ван-ный! Мелкая зараза оказалась права. Когда Джареду удалось отбиться от семьи и попасть к себе в комнату, в зеркале шкафа он увидел свою ошалелую физиономию с яркими опухшими губами, со следами укуса на шее – Дженсен оставил, когда кончал. С всклокоченными волосами и мировой скорбью в глазах. Правду говоря, у Джареда были все причины ощущать колючую, выматывающую тоску. Эклз сбежал. Никак иначе нельзя было назвать его бессвязное: «Ой, мне пора. Я обещал сестре… Извини. Ты же найдешь, как отсюда выбраться? Вон там дорога… ну… пока…» Джаред опустился до того, что крикнул ему вслед. Он раза три бессильно проорал в темноту: «Дженсен!», но тот пропал. Джаред сполз на землю и закрыл лицо руками. От ладоней пахло чужой спермой, и он яростно стирал травой терпкий запах, пока не выпачкался землей и зеленью с ног до головы. Один раз не в счет, дальше ничего не будет. Они напились, всякое случается. В смысле… Эклз наверняка не такой. Совсем не такой. Джаред знал теперь, как может быть сладко делить на двоих маетные, горячие потребности своего тела. Собственная рука больше не приносила облегчения. Вечером в субботу Джаред уселся на свою ладонь и сидел так, пока рука окончательно не онемела. Тогда он запер дверь и расстегнул джинсы. Ладонь ощущалась как не своя, но она не была и ладонью Дженсена. Нетерпеливой, сильной, с шершавыми подушечками пальцев и обкусанными ногтями. Джаред мучительно долго не мог кончить, облегчение пришло только когда он, глянув в зеркало, увидел на шее побледневший, едва заметный укус Дженсена. Джаред вытерся влажной салфеткой и включил компьютер. Тот факт, что даже в сети у него не нашлось собеседника, давал какую-то нелогичную свободу. Джаред понял, зачем Энджи велела ему вести блог. Тут он мог написать любую пафосную чухню, любую выворачивающую правду – всем плевать.
Так ли случайны таинственные случайности?
Класс фонтанировал рассказами о гулянке. Кука выпустили под залог, и он теперь врал направо и налево о своем богатом тюремном опыте и громилах из черных банд, с которыми он якобы успел закорешиться. Эклз в школе так и не появился. Джаред подошел к Кэти. – Слушай, а чем все кончилось в пятницу? – О, все было супер, зайка. Спасибо Эклзу, Мишель успела припрятать порошок. А так взяли одного Кука – но придурок сам нарвался. Обдолбан был в хлам. – А… а к тебе Эклз в выходные не заходил? Он вроде бы оставил у тебя куртку? – Ага, и айпод. Я попробовала послушать – дичь какая-то. Вот он и припизнутый такой, все от музыки. – Так не заходил? – А? Не. Эй, Куки! А ты там в душе мыло, случаем, не ронял? Джаред чуть не забыл о докторе Моррис, но мама прислала смс после уроков. Он нехотя пообедал в школе и направился к автобусу. На остановке сидел Эклз. Джаред глянул на часы, на расписание автобуса и уселся на противоположную сторону скамейки. – Чего тебя в школе не было? – спросил он. Дженсен только дернул плечом нетерпеливо. Мол, отстань с глупыми вопросами. Джаред отстал. Эклз пощелкал зажигалкой. Джареду он уже не предлагал закурить. Подумав, Джаред сам отнял у него пачку Кэмела и вытряхнул оттуда сигарету. Дженсен молча прикурил ему. Потом себе. Стало уютно, как будто у них появилась еще одна тайна. Уже третья?
Кашель рвался из груди, Джаред прикрыл кулаком рот и тихонько прочистил горло. Он попробовал не затягиваться. – Че в школе? – скучающим тоном спросил Дженсен. – Кук рассказывает небылицы о своем великом заключении. Дженсен хохотнул понимающе. – Кэти сказала – ты забыл у них айпод. – Ага. Без понятия, что сейчас буду делать в приемной у нашей милой Энджи. – Поехал бы к своему времени, – вырвалось у Джареда злое. Это было зря. Он подставился, показал обиду. Дженсен промолчал, а потом скосил глаза на Джареда и произнес: – Мне правда тогда нужно было идти. Я Маккензи обещал. Сестре. Вся растерянность и злость, накрывавшие Джареда в выходные, мигом растворились. Эклз оправдывался, и это было непривычно. Так, словно имело значение, почему он ушел… тогда. – Хочешь, зайдем за твоим барахлом к Фитчам после сеанса? – предложил Джаред. Дженсен выкинул окурок и только затем кивнул, соглашаясь. Он встал, подошел к краю тротуара, покачался с пятки на носок и процедил раздраженно: – Да где этот ебучий автобус?! – Ты стремаешься появляться рядом со мной на людях? – А? – Я говорю… тебе не хочется, чтобы нас видели… вместе? В школе. – С чего ты взял? – Показалось. – Вот он, гад. Автобус. Пошли. В автобусе Джаред вспомнил про «ауди». – У меня тачка есть, но ее починить надо. – У тебя есть машина? И ты молчал?! – Ну… она в гараже. Надо отогнать в сервис. – А ты сам… в смысле… короче, помощь нужна? Хотя я не вожу. – У тебя нет прав?! Дженсен уставился в окно, на скулах заходили желваки. – А тебе шестнадцать уже есть? – осторожно спросил Джаред. – Сегодня. Да какая разница? В четырнадцать можно права получить, а у меня мать на голову ушибленная, не разрешила. Отказалась автошколу оплачивать. – Погоди… У Джареда в мозгах случился ядерный взрыв. Дженсен только что поделился с ним проблемой. Сам, добровольно. И предложил помощь. И у него сегодня день рождения! – У тебя сегодня день рождения? – Сегодня первое? Марта? Джаред кивнул. – Ну да. С днюхой меня, все такое. Так как тебе с машиной помочь? Я из корыстных побуждений. Ненавижу автобусы. – Погоди, тебе, наверное, после психолога домой надо? С семьей отмечать будешь? – Слушай, Падалеки, чего ты до меня докопался? Вы с Маккензи не знакомы, нет? Не надо мне никуда. Мне айпод обратно нужен. Эй, наша! Опять чуть не проехали.
У Дженсена сегодня не было настроения для игры «психолог – пациент». Он просидел весь сеанс, уткнувшись взглядом в разлохмаченные от старости шнурки на кроссовках. Энджи выписала ему какие-то витамины для мозга. Дженсен «забыл» рецепт на ее столе, когда выходил. Падалеки добыл пива и теперь таинственно лыбился, пока они шли к мосту. За каким хреном они свернули к реке, Дженсен не знал – вроде к Фитчам собирались? Падалеки купил маленькую упаковку Туборга из четырех бутылок, одну Дженсен выхлестал прямо на пороге приемной доктора Моррис. Когда они уселись на песок, Джаред вытянул из рюкзака целлофановый пакет с логотипом супермаркета. – Вот, – стесняясь, сказал он и сунул Дженсену пакет. – С днем рождения. – Когда ты успел? Что это? – Пока у тебя был сеанс. Тут ни хера нет в округе, так что… Я заметил – твои почти сдохли. Дженсен достал из пакета упаковку крутых наушников. Изнутри черепной коробки бились редкие панические мысли. Общий психолог и единственная взаимная дрочка вовсе не дают повода дарить подарки на день рождения. Они не друзья. Не…. Не вместе. Просто, так получилось. И не надо было принимать подарок. Нет. Это бы все усложнило, немедленно! Но Джаред так смущенно улыбался мягкими губами, у него так сияли глаза, и, блядь, что там говорить! Наушники были такие опупенные, что Дженсен сдался. Не хватало еще бороться с хорошими вещами в своей жизни. И, вашу мать. Эта мысль была простая и сенсационно-правильная. Дерьма более чем достаточно, а тут... На этот раз Джаред поцеловал первым. Он неуверенно запустил пальцы Дженсену в волосы, и ему явно нравилось целоваться с языком – он вылизывал рот Дженсена, неумело, но классно. Крупно вздрагивал от каждого прикосновения, втирался в Дженсена и закрывал глаза… у него были пушистые-пушистые ресницы, нежная кожа на щеках, где пробивался первый пушок, он, наверное, еще ни разу не брился. Дженсена скрутило в этот раз даже жестче, чем после вечеринки. При свете дня все странным образом становилось нереальным. – Пойдем… пошли туда… тут место просматривается от дороги. Дженсен поднялся и потянул Джареда за плечо, потащил его в сторону, где бетонная опора торчала из илистого берега, соединяя мост с подходной насыпью. Джаред прислонился к опоре и вдруг выставил вперед руку, не разрешая Дженсену забраться в штаны. – Если ты из благодарности… за подарок… не надо, хорошо? Это необязательно. Мы можем не… не. Дженсен сощурился и язвительно подтолкнул Джареда: – Можем что – не? – Ты знаешь… Падалеки покраснел ушами, на шее появились розовые пятна. Он тяжело сглотнул и отвернулся, уставился на реку. – Эй. Ау, чувак! Глянь на меня. Дженсен расстегнул молнию, спустил джинсы до колен и развел руки. – По-твоему, может так стоять из благодарности? Джаред перевел на Дженсена диковатый взгляд, глянул в пах, где член вызывающе натягивал трусы, и осторожно положил ладони Дженсену на бедра. Рывком притянул к себе. Сейчас получалось совсем бестолково. Они терлись друг о друга, Дженсен задрал школьную жилетку Джареда, стараясь не думать о том, как хорошо их видно с моста. Ноги и задница мигом замерзли, блядская молния на джинсах Падалеки снова заела, и Дженсен матерился и тер ладонью по ширинке; в солнечном сплетении екало от того, что другому человеку может быть с ним так хорошо, что от него можно настолько терять контроль. В какой-то момент все стало совсем несдержанно-несуразно: они бились друг о друга бедрами, трахались через одежду, елозили членом по члену, и Дженсен все пытался справиться с застежкой, когда Джаред охнул и выгнулся, стукнувшись затылком о бетонную опору. Дженсен опешил. Когда Джаред распахнул глаза, в них, кажется, стояли слезы. – Твою мать, – прошептал Дженсен. – Ты… ты спустил в штаны?! Вот теперь румянец затопил лицо Джареда вплоть до кромки лохматых волос… Дженсен завороженно разглядывал эту красноту, впервые видя иллюстрацию выражения «сгореть со стыда». Надо было что-то делать, пока Джаред не наложил на себя руки и не пошел прыгать с моста в мелководье. – Эй, эй, у меня есть бумажные платки, ничего… А сейчас помоги мне, а? Не могу… хочу. Тоже хочу кончить. Джаред быстро облизнул губы и послушно потянулся к члену Дженсена своими длинными тонкими пальцами. Кончая, Дженсен уткнулся Джареду в плечо – ноги не держали.
Перед домом Фитчей он разъяренно выдернул из куртки телефон и выключил звук. А потом повернулся к Джареду и сказал сердито: – Ты прав. Я не хотел, чтобы в школе нас видели вместе. Это потому, что я мудак, Падалеки, тебе не надо со мной контачить! Джаред молча позвонил в дверь. Кэти удивленно воззрилась на них, переводя взгляд с одного на другого. – Чего вылупилась, Фитч? Отдашь плеер или так и будешь на нас любоваться? – огрызнулся Эклз. Джаред его никогда таким не видел. Как правило, Дженсен ни с кем в школе не общался, а если приходилось разговаривать с одноклассниками, он с ледяным равнодушием выказывал крайнюю степень незаинтересованности в беседе. Кэти закрыла дверь перед их носом, но через минуту вернулась, швырнула Дженсену его вещи и снова хлопнула дверью. – Да, – сказал Джаред, удивляясь себе самому, – ты действительно немножко мудак. Но, если ты не против, я все равно хотел бы и дальше с тобой… контачить. Дженсен хмуро взглянул на него и начал теребить пирсинг в брови. А потом буркнул: – У тебя есть ее номер? Джаред продиктовал. Дженсен уселся на нижнюю ступеньку, Джареду сверху было видно, как он печатает смс Кэти: «Извини». – Ты куда сейчас? – спросил Джаред, поправляя лямку рюкзака. – Если хочешь, можем зайти ко мне, мама не будет против. – Слушай, Падалеки, ты вообще общаешься с кем-нибудь кроме меня и этого очкастого задрота… не помню фамилию. – Сид Дженкинс. И не называй его так. И ты сам предлагал помощь с машиной, но, если передумал… Джаред пожал плечами, спустился с крыльца и направился в сторону своего дома. Эклз нагнал его и пошел рядом. – Ты веришь в бога? – вдруг спросил он. Джаред даже сбился с шага. – Н-не знаю. Не думал. Мама, вроде бы, верит. – Я про тебя спрашиваю. – Я не думал. Джефф говорил – он вызубрил все кости в человеческом организме и все известные поля мозга. И для души там места нет. А если нет души… В общем, наверное, так: я не верю в злого дядьку, который все сверху видит и может наказывать за грехи. – А во что веришь? – Дженсен пнул смятую банку, и она прогрохотала по тротуару, пока не врезалась в мусорку. – Только не смейся… В совесть, наверное. В то, что мы сами выбираем, как жить. Эклз покусал губу, хмуро глядя себе под ноги. А потом вскинулся и спросил требовательно: – А если бы он был? Чувак наверху. И он наказал бы тебя за то, что мы… что мы делали… там, у моста. Ты бы не стал? Джаред остановился посреди дороги. Эклз словно залез в его голову и вынул самые потаенные страхи. И Джаред сказал Дженсену то, чего не говорил даже маме, даже психологу, даже Джеффу. Сказал, потому что не мог больше в одиночку об этом думать. Сказал, потому что Дженсен по-настоящему ждал ответа. – Я думаю… думаю, я не могу выбирать. Потому что… это… оно слишком сильное, и мне не хватает воли. – Дело не в воле, ведь так? Тут бесполезно стараться. Джаред не знал, почему ему было так страшно разговаривать о том, что они оба не могли даже назвать вслух. – Я трахался с Мишель Ричардсон, – не в кассу сообщил Дженсен. – О. Джаред ощутил, как по сердцу прошелся острыми когтями неведомый зверь. – А я ни с кем не трахался, – с вызовом сообщил он. – А со мной? Не считается? – с незлым подъебом поинтересовался Дженсен. Джаред неумолимо покраснел. – Ладно. Пошли к тебе. У тебя кто дома? – беспечно перевел разговор Дженсен. Джаред оглянулся по сторонам воровато и поцеловал его в шершавые губы. Дженсен отпрянул, перепуганный, тоже огляделся. А потом поцеловал сам, притягивая Джареда к себе за шею. От того, что они делали это посреди улицы, при свете дня, зашкаливал в крови адреналин.
Дженсен вспомнил, как она всхлипывала в кабинете у Энджи и корила себя за длинный язык. С Падалеки она обращалась как-то слишком бережно, будто он был стеклянным. Это раздражало. А вот сестра у Джареда оказалась прикольная. Дженсену даже подумалось: она считает своего старшего брата младшим. Когда она разговаривала с ним, в ее тоне проскальзывало милое и веселое снисхождение. Дженсену она молниеносно начала строить глазки. – О-о-о… Какая классная сережка! А у тебя есть татушки? А будешь колоть? Я через год хочу набить себе бабочку на пояснице, вот только Джаред против всяких таких «экстремальных штук», – Мэган очень похоже передразнила Падалеки. Экстремальные штуки, значит? Против, значит? Дженсену не стоило приходить сюда. Но дома ждала его собственная зона отчуждения. Конечно, Маккензи все выдумала, и мать вовсе не перестала злиться. Она вела себя так, как если бы Дженсен был домашним питомцем, который нуждается в минимальном уходе, да и все. Поставить тарелку еды за завтраком и ужином, напомнить ровным тоном про психолога, тем же тоном велеть надеть куртку. Ко всему прочему, отец, похоже, тоже злился – редкий случай, когда он искренне принял материну сторону. Но он хотя бы поздравил Дженсена смс-кой. Миссис Падалеки решила добить Дженсена гиперопекой. Она пыталась заставить его съесть третий кусок телятины, суетилась вокруг и подливала Дженсену в стакан апельсинового сока. Видимо, у Падалеки действительно не было друзей. – Вы познакомились в школе? – спросила Мэган, хлопая ресницами и скользя кокетливым взглядом по губам Дженсена. – Мы ходим к одному психологу, – зачем-то выдал Дженсен. Потому что не надо. Не надо считать его другом Джареда, не надо думать, что он вот такой милый парень. Не надо вокруг него прыгать, словно он инвалид! Он-то не приемный и в обмороки не падает. Джаред опустил голову и уставился в свою тарелку. – К доктору Моррис? О, так это здорово! – обрадовалась Шерон. Чокнутая. – Я вспомнила, я тебя видела в приемной с твоей мамой. Ладно, все, я больше не буду вас мучить. Развлекайтесь, мальчики. – А ты знаешь девчонку, с которой Джи в пятницу целовался? Нам он ничего не рассказывает! – отказалась понимать материны намеки Мэган. Уши Джареда стандартно заалели. – Не-а, – сказал Дженсен, начиная получать удовольствие от ситуации. – Не знаю. Мы пока не настолько плотно общаемся, да, Джаред? – Мы в мою комнату, мам… И не лезь к нам, Мэган! – выпалил Джаред и за рукав утащил Дженсена к себе. Оказавшись в комнате Падалеки, Дженсен расхохотался. – И с кем же ты в пятницу… Джаред прижал его к двери и заткнул злым поцелуем. Совсем осмелел на своей территории. Дженсену понравилось. Он скользнул ладонью по ремню Джареда, задрал сзади его рубашку и коснулся горячей голой спины, чувствуя обалденную ответную дрожь. Джаред замычал и отпрянул. В его глазах горели, как в мультике, неоновые буквы: «Паника!» – Не надо… родители. Дженсен послушно отодвинулся. Он прошел к столу и уселся в кресло, расставив колени. Крутанулся, разглядывая комнату. Много книг, действительно много. В основном учебные пособия по медицине, анатомии и фармацевтике. Стена у кровати заклеена картой мира. Над компом – пробковая доска, на которой приколото расписание занятий, бумажка с часами приема доктора Моррис, брошюры для поступающих в Техасский Остинский Университет и плакат с Эдди Поупом. – Увлекаешься футболом? – спросил Дженсен у присевшего на краешек кровати Джареда. – Не, это Джефф... брат. Это его комната. Мы подумали – будет проще переселить сюда меня, чем перетаскивать все его книги. – Он в универе? – Ага. – Собираешься поступать на тот же факультет? Джаред кивнул. – И не скучно? – Что именно? – Ну вот вся эта… медицина. Тебе действительно нравится? На самом деле? Джаред растерялся немного. Снова неуверенно кивнул. Ну да, ну да. Как же: настоящий сын станет крутым доктором, а поддельный, тьфу, приемный? Тоже надо. Соответствовать. Донне Эклз понравилась бы такая мотивация. – А как так вышло, что ты переспал с Мишель? У нее же парень есть, – Джаред теребил угол покрывала и прятал глаза. Дженсен фыркнул. – Моей заслуги в этом точно нет. Тони живет недалеко от меня. Они в очередной раз поцапались, Мишель возвращалась домой, я шел из маркета. Она стрельнула сигарету… – А дальше? – Хочешь знать подробности? – А они есть? Подобности. Дженсен расхохотался. – Зачет, Падалеки… Да, в общем, никаких особых подробностей. Предложила прогуляться, мы дошли до парка, у нее были резинки. Трахнулись у пруда на скамейке, уже темно было. Потом она меня месяц игнорировала. – А сейчас? – Вроде нормально. Но это же Мишель. Кто бы не согласился? Падалеки. Вот Падалеки бы точно отказался. Дженсен вспомнил Мишель, ее потекшую от злых слез косметику, вспомнил клокочущее в груди бешенство после очередной стычки дома. Они использовали друг друга, и, пожалуй, никто не остался в плюсе. – Она брала у тебя в рот? – тихо спросил Джаред. От смутных горячих воспоминаний о Мишель, от короткого поцелуя у двери Дженсен был слегка взбудоражен, но после вопроса Джареда… – Нет. В рот не было, – мгновенно севшим голосом отозвался Дженсен. – А ты… – Я не собираюсь больше про это рассказывать. В самом деле, что за мудак! Презирать одноклассников за длинные языки, за похвальбу еблей, и сдать девчонку вот так, разом! – Тебе понравилось? – упрямо спросил Падалеки, дергая безвинное покрывало. – Джаред… – Ответь. – Все было так быстро. Ну да. Нормально. Дженсена настораживало молчание, которое повисло в комнате. В комнате, где не было даже следа Джареда. Никаких зацепок. Дженсен успел стать специалистом по разному виду молчания, и сейчас было ужасно неловко, но он не мог придумать, что сказать. – Падалеки, чего ты, а? – прозвучало беспомощно и глупо. Дженсен пересел к Джареду и неуверенно положил ладонь ему на колено.
|
