Становление стрелка

Джим Чирилло мастерски владел оружием. Об этом ушедшем на покой офицере нью-йоркского полицейского депар­тамента среди полицейских и инструкторов по боевому делу хо­дили легенды, в соответствии с которыми он участвовал в боль­шем количестве перестрелок, чем любой полисмен, ковбой или мафиози с момента изобретения пороха. В октябре 2006 г. я встретилась и побеседовала с ним в процессе сбора информации для данной книги. Он не пожалел для меня времени, щедро поде­лился своим опытом и попросил меня прислать ему экземпляр книги с автографом. Через девять месяцев 76-летний Чирилло по­гиб в автомобильной катастрофе недалеко от своего дома к севе­ру от Нью-Йорка. Так внезапно и трагично закончилась его дол­гая жизнь. Я благодарна судьбе за возможность поговорить с ним и сожалею, что никогда не смогу сделать этого снова.

Когда мы беседовали, мне стало ясно, что он совсем не считает себя легендарным человеком. Чирилло отказался говорить о ко­личестве перестрелок, в которых ему пришлось принимать уча­стие. «Я очень не люблю говорить об этом, — сказал он, — потому что люди начинают думать, что со мной что-то не так...» Сам он считал себя трусоватым человеком. «В департаменте я даже нико­гда не сдавал кровь, — признался он, — потому что очень не хо­тел, чтобы в меня втыкали иголки».

Вступая в ряды сотрудников нью-йоркского полицейского депар­тамента, Чирилло надеялся, что ему никогда не придется ни в кого стрелять. Почти десять лет, пока он работал инструктором по стрельбе, ему это удавалось. Он сделал тысячи выстрелов, но ни ра­зу не стрелял по живому человеку. Затем, в конце 1960-х гг., город сотрясла волна жестоких ограблений местных магазинов. Одного из владельцев полиция нашла застреленным преступниками прямо в его заведении, и преступление по всем признакам больше походило на казнь. На руке у погибшего был вытатуирован номер узника кон­центрационного лагеря. «Выходит, этот несчастный приехал в нашу страну, чтобы его здесь убили?» — говорит Чирилло, и даже через столько лет ему не удается скрыть своего отвращения.

Комиссар полиции Говард Лири, от которого требовали немедленных действий, организовал новое специальное подразделение — отряд охотников. Департамент предложил Чирил­ло и другим инструкторам стать добровольцами. Учитывая риск, почти все они, включая Чирилло, отклонили предложение. Но, под­давшись на уговоры своего партнера, настаивавшего, что это будет престижное, теплое и сухое место, Чирилло записался в отряд.

Он понял свою ошибку уже через два часа после того, как вы­шел в свою первую засаду. Они с партнером заступили на ночное дежурство в крупном молочном магазине в Квинсе, который уже несколько раз грабили одни и те же преступники. Офицеры за­брались на крышу будки управляющего магазином и замаскиро­вали свою позицию рекламными объявлениями: и афишами. В ма­газин вошли четыре явно нервничающих человека. Чирилло про­сто почувствовал, что они собираются ограбить заведение. Он знал, что ему придется что-то предпринять. Но это осознание со­провождалось шоковым ударом страха. «Я почувствовал, что весь будто расклеиваюсь, что у меня вот-вот отвалятся руки, а сам я сольюсь вниз ручьем воды, — сказал он мне. — Я знал, что отлич­но стреляю, но не знал, что будет, если кто-нибудь начнет стре­лять в меня». Одновременно с этим Чирилло охватил стыд за свою реакцию. Поэтому, когда трое из грабителей достали оружие и приставили его к головам кассира и управляющего, он заставил себя вскочить над стенкой из купонов.

Он уже стоял, когда от его пуленепробиваемого жилета отвали­лась и со стуком упала на пол деталь, защищающая промежность. Грабители повернулись и направили на него оружие. Произошед­шее дальше было истинным чудом, говорит Чирилло. Управление моими действиями перехватили натренированные навыки. Глаза уверенно и спокойно, как на стрельбище, сфокусировались на при­целе. Он обнаружил, что может подсчитать количество зазубрин на мушке своего револьвера. Все вокруг начало двигаться в замед­ленном темпе. Прицеливаясь, он увидел, как один из грабителей размахивает каким-то светлым предметом. Его сознательное мыш­ление среагировало на это таким образом: «Я сказал себе: ой, неу­жели он сдается? Это у него белый платок?» Внезапно он услышал выстрел и увидел, как из ствола его собственного револьвера вы­рвался сноп огня. «Мое подсознание спасало мне жизнь», — рас­сказывает Чирилло. Он почувствовал, как револьвер несколько раз подпрыгнул у него в руке. А сознание спрашивало: «Кто это, черт возьми, стреляет из моего оружия?»

Когда рассеялся дым, он обнаружил, что трое грабителей убе­жали. (Двое из них были арестованы немного позже, когда обра­тились за медицинской помощью с огнестрельными ранениями.) Четвертый, умирая от пули Чирилло, лежал рядом с кассой. Ни­келированный револьвер, которым и действительности оказалось То, что полицейский чуть было не принял за белый флаг, так и остался в руке грабителя. Преступник успел выстрелить всего один раз, и пулю от этого выстрела нашли застрявшей в банке арахиса Planters Peanuts прямо перед позицией Чирилло.

Позднее Чирилло узнал, что его партнер, стоявший во время перестрелки рядом с ним, стрелял из дробовика на расстоянии всего шести дюймов от его головы. Чирилло не видел его и почти не слышал выстрелов. Вместе они успели выстрелить семь раз. Но после всего этого у Чирилло даже не было звона в ушах! Каза­лось, его мозг не только приглушил звук выстрелов, но и каким-то образом отключил ухо, чтобы оно не могло получить никаких фи­зических повреждений.

Как же Чирилло удалось так хорошо справиться с ситуацией, несмотря даже на пронизывающий его тело страх? Будучи инст­руктором, он очень серьезно относился к тренировкам. Он выра­ботал подсознательные схемы моторной памяти для стрельбы од­ной рукой, двумя руками и из любого положения, какое только можно себе представить. Поэтому, когда приходило время стре­лять, ему не надо было думать.

С каждым новым дежурством в засаде он стал все больше и больше ценить свое подсознание. Чирилло понял, что лучше всего оно работает, когда он не мешает ему. Другими словами, ему надо было научиться отключать сознательную часть мышления, чтобы посторонние мысли не отвлекали его и не оттягивали на себя дра­гоценные ментальные ресурсы. Он начал тренировать себя с при­менением исключительно позитивных образов, чтобы очистить свое сознание от вгоняющих в сомнение сознательных мыслей. По­сле пяти перестрелок Чирилло сказал себе: «Я во всем разобрался. Я ко всему привык и больше не поддаюсь страху». Во время де­журств в засадах он перестал чувствовать, что «растекается» от страха, а даже ощущал необъяснимый эмоциональный подъем: «Иногда мне даже почти хотелось, чтобы пришли эти бандиты».

Чирилло начал тренировать других офицеров, используя уп­ражнения позитивной визуализации. Вместо того чтобы сообщать им, что «если спусковой крючок нажать резко, цель не будет поражена», он говорил: «Фокусируясь на процессе прицеливания и плавно нажимая спусковой крючок, им легко обеспечите попадание в цель». Уйдя на пенсию, Чирилло начал путешествовать по стране и обучать офицеров полиции превращать свои навыки в подсознательные действия. «Ваше подсознание — самый удиви­тельный инструмент на свете, — говорил он, — и при его помощи вы сможете делать то, что никогда не получится у вас на созна­тельном уровне».