РАССУЖДЕНИЕ О МЕТОДЕ ОПРЕДЕЛЕНИЯ ДОСТОВЕРНОСТИ И ОБ ИСКУССТВЕ ОТКРЫТИЯ, ДАБЫ ПОЛОЖИТЬ КОНЕЦ СПОРАМ И В КОРОТКОЕ ВРЕМЯ ДОСТИГНУТЬ БОЛЬШОГО ПРОГРЕССА

 

Это небольшое сочинение посвящено одному из самых важных предметов, от коего в наибольшей степени зависит благополучие человечества, ибо можно смело сказать, что прочные и полезные знания суть величайшее сокровище человеческого рода и истинное наследство, завещанное нам нашими прадедами, наследство, которое мы обязаны употребить с толком и приумножить не только для того, чтобы передать его потомкам в лучшем виде, нежели оно нам досталось, но и, конечно же, для того, чтобы извлечь из него, насколько возможно, выгоду для самих себя во имя усовершенствования духа, ради здоровья тела и удобств жизни.

 

Надобно признать — и возблагодарить за это милость божию, ниспосланную нам, — что, насколько можно судить из истории, никакой другой век не был более подходящим для выполнения этой великой задачи, чем наш век, который, кажется, пожинает плоды всех остальных. Книгопечатание подарило нам средство иметь под рукой самые изысканные мысли и наблюдения величайших мужей древности и нашего времени. Компас позволил заглянуть в потаенные уголки планеты. Телескопические стекла раскрывают перед нами глубочайшие тайны неба и дают ключ к постижению изумительной системы видимого мироздания. Микроскопы показывают нам в мельчайшей частичке целый мир бесчисленных существ, коп прежде всего служат познанию внутреннего устройства тел, нужных нам. Химия, вооруженная всеми элементами, с поразительным успехом трудится над превращением естественных тел в тысячи форм, которые природа не придала им либо придала слишком поздно. Так что кажется теперь, что только от нас самих зависит раз навсегда путем доказательств положить конец спорам, которые служили помехой нашим предшественникам, преду-

 

==480

 

преждать и одолеть тьму бед, нам грозящих, а наипаче утвердить в душах благочестие и любовь к ближнему как посредством воспитания, так и при помощи неопровержимых доводов и сберечь и восстановить наше телесное здоровье лучше, чем это делалось когда-либо, потому что мы бесспорно располагаем средствами, превосходящими все, какими располагали древние, а их знания о человеческом теле не идут ни в какое сравнение с нашими.

 

Что касается математики, то нам известен анализ древних, однако мы знаем его лучше, чем они, и продвигаемся в этой области все дальше. Загадочные приемы Архимеда, которые остались неизвестными даже античным геометрам (настолько он сумел их утаить), ныне все расшифрованы.

 

Если говорить о гуманитарных науках, то история, священная и светская, изучена настолько, что нередко мы оказываемся в состоянии обнаружить ошибки у авторов, писавших о событиях своего времени. Невозможно без восхищения взирать на эту огромную массу реликвий античности, эти ряды медалей, это множество надписей, эти груды манускриптов, как европейских, так и восточных, не говоря уже о сведениях, какие удалось почерпнуть из старинных документов, хроник, установлении и актов, извлеченных из праха, которые открыли нам бесконечное количество фактов о происхождении и судьбах знатных семейств, народов, государств, законов, языков и обычаев; а ведь все это служит не только удовлетворению любознательности, но еще более сохранению и возрождению истории, примеры которой суть живые уроки и благие наставления, а главное — способствует развитию той необходимой критики, которая устанавливает границу между домыслами и истиной, между легендой и историей и служит столь великолепным пособием в доказательствах религии.

 

Не буду говорить об ораторском искусстве, о поэзии, живописи и других изящных искусствах, не стану говорить и о военном деле и всех тех науках, кои учат наносить ущерб и развиваются столь успешно, что остается лишь пожелать, чтобы подлинная наука — наука о природе и средствах усовершенствования жизни — не осталась позади в соревновании с наукой маскироваться и причинять людям вред.

 

Добавлю только, что изобретение пороха для пушек представляется мне все же скорее подарком благосклон-

 

==481

 

ных небес, заслуживающим благодарность всего нашего поколения,: нежели знаком их гнева, ибо очевидно, что именно порох более всего способствовал тому, что удалось приостановить лавину оттоманских турок, не то они затопили бы нашу Европу. Да и сейчас еще впечатление таково, что если когда-нибудь удастся окончательно освободиться от их соседства, то лишь благодаря пороху, а может быть, мы сумеем вызволить часть подвластных им народов из темноты и варварства и дать им возможность вместе с нами наслаждаться прелестью достойной жизни, приобщить их к познанию верховных истин и тем вернуть Греции, матери наук, и Азии, матери религии, сии блага, которыми мы обязаны им.

 

Наконец, я рассчитываю на одно из самых великих преимуществ нашей эпохи — на то, что существует монарх 1, который благодаря редкому и удивительному сопряжению личных достоинств с удачливой судьбой, одержав победу на всех рубежах и утвердив мир и изобилие в своем государстве, возвысился до положения, при котором ему не только некого бояться, но он еще и облечен властью осуществить у себя в стране все, что он пожелает ради блага народов, а это редчайший и драгоценный подарок неба. Ибо приходится наблюдать, что обыкновенно великие государи, особенно завоеватели, одержимые печными треволнениями, были мало расположены печься о благах мира, да и какая-нибудь другая держава зачастую чинила им препятствия. Что касается государей среднего ранга, то эти почти никогда не принадлежат себе и против своей воли следуют за маневрами более могущественных. Лично я знал достаточно таких, чьи заслуги были бесспорно выдающимися, кто вынашивал в уме своем великие и прекрасные замыслы во имя облегчения участи своих народов, а также развития искусств и наук, но далее проектов и пожеланий продвинуться не могли, как бы ни были велики их ум и добрая воля, ибо смута, которая, как они видели, росла вокруг них, принуждала их напрягать все силы и способности ума для самозащиты, да и это удавалось им с великим трудом 2. Д этот великий монарх, которого нетрудно узнать по тому немногому, что я только что о нем сказал, распоряжаясь сам своей судьбой, как и судьбой соседей, и уже свершив то, что считалось невозможным, чему с трудом верили даже постфактум,. — чего только не сотворит он в столь просвещенный век в государстве, обильном

 

==482

 

выдающимися умами, при той великой тяге к открытиям, каковая ныне существует в мире, чего только он не сделает, говорю я, если однажды примет решение сообщить могучий толчок наукам. Я убежден, что одно лишь волеизъявление такого монарха окажется более действенным, чем все наши методы и вся наша образованность, для того чтобы сократить время и дать нам возможность за немногие годы обрести то, что в других обстоятельствах было бы достижением столетий. Даже то, что совершил Александр по совету Аристотеля, не могло бы сравниться с этим, и уже теперь «Записки» Академии s и результаты работы обсерватории бесконечно превосходят его свершения. Но еще большего можно было бы добиться, если бы этот великий монарх распорядился сделать все возможное для осуществления полезных открытий, все, что есть в человеческих силах, иначе говоря, в его собственной власти, которая как бы олицетворяет всю мощь человечества в этой области, так что невозможно назвать ни одного отдельно взятого человека, который мог бы добиться большего, чем он. Его добрая воля не уступает его власти, и, движимый одной лишь любовью к людям, не ища славы, он снизошел до отдельных средств оказания помощи, небольших, но доказавших свою полезность в утешении людей; и хотя мир узнал о них с большим запозданием, я считаю их столь же достойными прославления, как и военные победы. Я не побоюсь сказать, что он способен сделать больше открытий, нежели все математики, и подать больше исцелений, нежели все врачи сумели бы сделать без него, потому что он может отдавать приказы и утверждать законоположения, благодаря которым науки будут развиваться так быстро, что его правление и его эпоха сделаются самыми блестящими среди всех царствований и эпох, и слава достанется прежде всего ему, а потомки будут вечно благодарить его. Все другие великие деяния, совершаемые им, как бы ни были они ослепительны и грандиозны, не являются достоянием всех людей, тогда как полезные открытия, которые служат утверждению истин, необходимых для благочестия и умиротворения духа, отвращают от нас беды и расширяют власть человека над природой, принадлежат всем народам и всем временам. Таким образом, остается лишь осведомить сего великого монарха обо всем, что он может совершить; это — дело выдающихся личностей, которые введут его в курс дела, но так как все они обременены боль-

 

==483

 

шими делами, то кто-то другой должен готовить для них обзорный материал, и, если эта маленькая записка сможет послужить среди прочих выполнению этой задачи она не найдет лучшего применения 4.

 

Между тем, как мне кажется, мы недостаточно оправдываем благосклонность небес, не используем ни успехов просвещения и выгодных условий нашего века, ни той готовности опекать и пестовать науки, какую выказывают величайшие из государей. Право же, я готов сравнить наши знания с большой лавкой, складом или конторой, где нет ни порядка, ни описи всего, что там имеется; ибо мы сами не ведаем того, чем уже владеем, и не умеем пользоваться нашим достоянием в случае нужды. Существует бесконечно много прекрасных мыслей и полезных наблюдений, которые встречаются у авторов, но еще больше их разбросано среди массы людей, практически работающих в любой области. И если бы наиболее драгоценное и существенное из всего этого было собрано, приведено в порядок и снабжено указателями, чтобы можно было отыскать любую вещь и употребить там, гдe она окажется полезной, мы сами, быть может, поразились бы нашим богатствам и горько пожалели бы, что в своей слепоте так мало пользовались ими до сих пор. И подобно тому как те, у кого много есть, способны приобретать больше других, тогда как те, у кого мало, не только приобретают соответственно меньше, но и порой теряют даже то немногое, что у них есть, чего не хватило бы ни на какое предприятие и что вынуждает их перебиваться с хлеба на воду, — так и мы, до тех пор пока мы прозябаем в бедности среди изобилия, не используем ваших преимуществ, даже просто не знаем о них, мы не только не сделаем ни шагу вперед, но, напротив, будем двигаться вспять и, отчаявшись достичь чего-либо хорошего, махнем на все рукой и растеряем без всякой пользы то, что уже держим в собственных руках. Не говоря уже о том, что, как легко убедиться, гораздо больше людей трудится по привычке, по заведенному порядку, ради барыша, развлечения и тщеславия, нежели в надежде и намерении способствовать прогрессу науки.

 

Итак, чтобы ясно и определенно сказать, что надлежит сделать, можно разделить полезные истины на две группы: те, которые уже известны людям нашего времени, по крайней мере у нас в Европе, и те, которые еще предстоит познать. Первые частью записаны, частью нет.

 

==484

 

Те, которые записаны в напечатанных книгах или в рукописях древних или новейших, западных или восточных, находятся частью на своем месте, а частью не на своем. Находящиеся на своем месте или почти на своем месте — это те, которые были отмечены авторами систем или отдельных трактатов там, где этого требовал предмет сочинения. А то, что говорится мимоходом, как и все то, что помещено там, где его трудно отыскать, находится не на месте. Чтобы устранить этот беспорядок, понадобятся ссылки и правильное расположение материала. Что касается ссылок, то надо будет поручить составить каталоги всех имеющихся книг, достойных внимания, иногда с указанием их местонахождения, например что это рукопись или редкая книга, также указать их объем, степень доступности, но главным образом их качество, содержание и для какой цели они предназначены — хотя бы в отношении самых лучших книг, следуя тому прекрасному проекту, который первым попытался осуществить Фотий, патриарх Константинопольский 5 и которому до некоторой степени подражают новейшие журналы. Однако придется уделить больше внимания сути вещей, нежели это делал Фотий, слишком много времени тративший на рассуждения о стиле книг. Понадобятся также сводные систематические указатели, где в алфавитном порядке будут отмечены наиболее интересные отрывки из авторов по каждой теме. Это уже осуществляется довольно широко в области права, но как раз там это менее необходимо, поскольку было бы достаточно здравого смысла и законов, даже когда бы не было других авторов и нам предстояло бы впервые писать по этому вопросу. Зато в медицине книги практического характера никогда не будут лишними и бесполезными, здесь все вертится вокруг наблюдений, а так как отдельный человек наблюдает лишь очень немногое, то именно здесь возникает наибольшая необходимость в опыте и эрудиции других людей, и, более того, нужны многократные подтверждения какого-либо важного факта, так как эта наука в значительной мере еще остается эмпирической. Между тем здесь-то чаще всего и отсутствуют каталоги, в то время как юристы громоздят их сверх всякой меры. Точно так же было бы весьма полезным для медицины поручить кому-нибудь выбрать у авторов правила и афоризмы, и притом как можно в большем количестве. Пусть эти правила не будут абсолютно верными для всех случаев жизни, пускай

 

==485

 

они основываются лишь на догадках, — важно, чтобы люди отдавали себе отчет, какова степень их достоверности, или правдоподобия, на основании каких фактов они установлены. Со временем для них можно было бы найти исключения и проверить, не имеет ли такое-то правило больше исключений, чем подтверждений, и насколько полезно оно на практике. Медики не делают этого в достаточной мере, тогда как иные завзятые законники (о-р Ирнерия до Ясона) 6 делают это слишком усердно, утомляя нас бесчисленными правилами или каверзными случаями, нагромождая их сверх меры вместе со всеми их исключениями и оговорками, с расширительными, ограничительными, разграничительными и прочими толкованиями, не говоря уже о возражениях на возражения. Такая бестолковщина и размазывание хорошо известных вещей весьма обычны у людей: они привыкли делать пли слишком много, или слишком мало и не пользуются хорошими методами там, где эти методы оказали бы наилучшую услугу.

 

Что же касается указателей, то они бывают двух видов: в одних приводятся только простые термины с указанием, что такой-то предмет рассмотрен таким-то автором, другие же содержат подробности, указывают, какие авторы осветили тот или иной вопрос, предвосхитили, отметили, поддержали либо опровергли какое-либо мнение, положение или важное наблюдение. Эти последние — самые лучшие. Думаю, что первый вид указателей может быть алфавитным, второй же — скорее систематическим, так чтобы темы приближались к такому расположению, которое они примут в завершенной системе, где помимо утверждений будут содержаться также доводы или доказательства. Более всего придется потрудиться над упорядоченным изложением таких систем, где столько же мнений, сколько голов размышляло над ними, однако можно наметить предварительную схему, пригодную для тех случаев, когда система еще не достигла полного совершенства, причем сама она должна быть снабжена множеством ссылок, так чтобы большая часть вопросов могла быть рассмотрена с разных сторон; тем большим подспорьем для этого будет указатель. Совершенный научный порядок — это такой, когда предложения излагаются в порядке своих наипростейших доказательств и таким образом, чтобы они вытекали одно из другого, однако заранее такой порядок неизвестен и выявляется

 

==486

 

постепенно, по мере того как совершенствуется наука. Можно даже сказать, что по мере своего роста науки сокращаются — это парадокс, но он отвечает действительности, ибо, чем больше вы откроете истин, тем вернее вы сумеете обнаружить в них закономерную последовательность и тем более и более всеобъемлющими будут ваши положения, так что прочие предложения по отношению к ним окажутся лишь частными случаями либо следствиями и в конце концов может случиться, что содержание толстого фолианта, написанного кем-либо из наших предшественников, сведется к двум-трем общим тезисам. Итак, чем совершеннее наука, тем менее она нуждается в толстых книгах, ибо, коль скоро определены в достаточной мере ее элементы, можно извлекать из них всё при помощи всеобщей науки, или искусства открытия. Однако, как только мы сумеем заполучить эти элементы, потеряют значение раздутые системы, ибо, давая нам в руки стройный перечень главнейших теорем, уже найденных, элементы не только избавят нас от необходимости отыскивать нужное и послужат нам наподобие таблиц с уже вычисленными величинами, но и будут служить для нас поводом к новым размышлениям и практическим выводам. Не говоря уже о том, что прекрасная гармония истин, когда охватываешь ее единым взглядом, в стройной системе, доставляет уму больше удовлетворения, чем самая сладостная музыка, и внушает особое благоговение перед творцом всех существ, являющимся источником истины, в чем и заключается главная польза наук.

 

Что же касается незаписанных знаний, тех, которые рассеяны среди людей разных профессий, то я убежден, что они намного превосходят как по объему, так и по своему значению все зафиксированное в книгах и что лучшая часть нашего богатства еще не внесена в наши записи. Кроме того, всегда существуют такие знания, которые являются достоянием некоторых лиц и исчезают вместе с ними. Нет такого механического ремесла, сколь бы мелким и незначительным оно ни было, с которым не были бы связаны те или иные примечательные наблюдения или соображения, и люди всех специальностей и призваний обладают определенными навыками и находками, разобраться в которых нелегко, но которые тем не менее могут послужить для гораздо более возвышенных обобщений. Можно добавить, что такая важна

 

==487

 

область, как мануфактуры и торговля, не может быть приведена в порядок иначе, как путем точного описания всего относящегося к любому роду ремесел, и что военные, финансовые и морские дела во многом зависят от математических наук и от прикладной физики. Именно в том и состоит главный недостаток многих ученых, что они находят удовольствие лишь в туманных рассуждениях и бесконечных дебатах, тогда как существует столь прекрасное поле деятельности для их ума в основательных предметах, способных принести реальную пользу обществу. Охотники, рыболовы, моряки, торговцы, путешественники, а также игры — как требующие физической ловкости, так и азартные — дают немало такого, что могло бы значительно обогатить прикладные науки. И даже в забавах детей есть нечто, способное привлечь внимание самого крупного математика; по-видимому, именно этим забавам мы обязаны изобретением магнитной иглы, ибо кому же еще, как не детям, пришла бы в голову мысль следить за тем, как она поворачивается, и вполне очевидно, что им же мы обязаны духовой пищалью, ведь именно этим оружием они пользуются, когда затыкают с двух сторон обыкновенную трубочку от птичьего пера, вонзая ее в кусок яблока сначала одним, а потом другим концом, после чего, вдавливая одну пробку внутрь, заставляют другую пробку вылететь под действием воздуха, который сжимается между пробками; лишь много позже один догадливый мастер из Нормандии воспроизвел этот образец в укрупненном виде. Словом, не оставляя без внимания ни одного необычного наблюдения, мы нуждаемся в toai, чтобы иметь перед глазами подлинный музей человеческой жизни, в котором была бы представлена деятельность людей и который был бы совсем непохож на тот, который оставили нам некоторые ученые люди, в коем при всем его величии нет ничего, кроме того, что может быть полезным лишь для высокопарных речей и нравоучений. Чтобы понять, что именно нам надлежит отобрать для этих реальных и полезных для практики описаний, достаточно представить себе, какие знания понадобились бы человеку, который оказался бы предоставленным самому себе на необитаемом острове» или тому, кто одним дуновением ветра был бы перенесен к нецивилизованным народам и должен был бы научить их изготовлять все то полезное и удобное, что в изобилии поставляет нам большой города полный

 

==488

 

искусных работников и всевозможных умельцев; или же надо вообразить, что какое-нибудь искусство утрачено и его приходится создавать заново, и тут все наши библиотеки окажутся бесполезными, ибо, хотя я отнюдь не отрицаю, что со своей стороны книги содержат тоже немало прекрасных вещей, о которых подчас не имеют представления профессионалы-практики и которые могли бы принести им пользу, однако очевидно, что наиболее важные наблюдения и практические навыки в любом роде ремесла и любой профессии все еще не записаны. Это то, что добывается опытом, когда, переходя от теории к практике, хотят выполнить какое-нибудь дело. Нельзя сказать, чтобы эту практику невозможно было в свою очередь записать в книгах: ведь практика по сути дела это та же теория, только более сложная и более специальная, нежели обычная теория. Однако практические работники большей частью не только не склонны передавать свои знания кому-либо другому, кроме своих подмастерий, но и вообще не умеют толково изъясняться на бумаге, а наши писатели обходят молчанием эти частности, которые хотя и важны» но почитаются ими за мелочи; разобраться в них они не желают, не говоря уже о том, чтобы дать себе труд описать их.

 

Однако в мои намерения сейчас не входит подробно излагать все, что нужно для составления всеобщего перечня всех знаний, которые уже накоплены людьми. Каково бы ни было значение этого проекта для нашего благополучия, требуется соучастие слишком многих лиц, для того чтобы можно было надеяться осуществить его в ближайшее время без какого-либо приказа свыше. Вдобавок он требует прежде всего исторических наблюдений и истин, иначе говоря, фактов священной, гражданской и естественной истории, ведь именно факты в наибольшей степени нуждаются в собирании, обосновании авторитетными лицами и описи, и наилучший из имеющихся методов состоит в том, чтобы делать как можно больше сравнений и составлять как можно более точные, снабженные всеми подробностями и по возможности разнообразные указатели. Но я считал бы своей задачей говорить здесь в основном не столько об этом методе добросовестной регистрации фактов, сколько о методе разумного использования всех фактов, добытых как чувствами и разумением других людей, так и светом нашего собственного разума, с тем чтобы отыскать или установить важ-

 

==489

 

ные истины, кои покамест не познаны, не удостоверены или хотя бы не использованы надлежащим образом, дабы просветить разум. Ибо истины, которые требуется установить, бывают двоякого рода: одни известны, но смутно и несовершенно, другие же вовсе неизвестны. Для первых нужно употребить метод определения достоверности, иначе — искусство доказательства, вторые не нуждаются в искусстве открытия. Правда, оба этих искусства не столь резко отличаются друг от друга, как принято думать, и это станет ясно из последующего. Так вот, ясно, что люди в своих рассуждениях часто пользуются положениями, которые не вполне убедительны, и вдобавок каждый день приходится видеть, как они с жаром спорят по некоторым философским вопросам, имеющим значение для религии, этики и естествознания, не заботясь об истинных способах разрешить спор. А главное, мы видим, что искусство открытия мало известно за пределами математических наук, так как топики обыкновенно служат лишь памятными указателями для того, чтобы походя упорядочивать наши мысли, и обычно содержат лишь каталог неясных терминов и максим, кажущихся общепринятыми. Я не отрицаю, что они находят широкое применение в риторике и для изложения разных вопросов общедоступным языком, но, когда необходимо добиться достоверности и отыскать истины, скрытые в теории, а значит, и отыскать новые выгоды для практики, требуются совсем другие приемы. Длительный опыт размышлений на всевозможные темы, увенчавшийся немаловажным успехом в изобретениях и открытиях, убедил меня в том, что в искусстве мыслить, как и во всех других искусствах, есть свои секреты. И в этом состоит предмет всеобщей науки, которую я намерен изложить.

 

==490