Центральная, Восточная и Северная Европа
Вся Центральная Европа, от северной Италии до Балтики, была номинально объединена под эгидой Священной Римской империи. Фактически же ее территория была разделена на сотни независимых или квазинезависимых государств, светских и церковных, варьирующихся по размеру от простого владения имперского рыцаря до коронных земель Габсбургов, включавших в себя Австрию, Богемию и Венгрию. После Реформации, в период которой многие светские и даже духовные феодалы приняли новую религию, чтобы получить в свои руки контроль над собственностью церкви, власть императора резко сократилась. Даже на своих собственных территориях Габсбурги, которые были наследственными императорами Священной Римской империи, сталкивались с трудностями в укреплении власти над региональной аристократией и городами. Борьба между местным партикуляризмом и централизаторскими усилиями наиболее сильных монархов и князей составляет главное содержание ранней Новой истории Европы, особенно Центральной и Восточной Европы. В этой борьбе экономический фактор иногда играл решающую роль. В Германии сторонники экономического национализма сформулировали несколько принципов, которые в совокупности почти заслуживают название системы, или по крайней мере квазисистемы. Авторов, писавших в этой традиции, обычно называют каме-ралистами, от латинского слова camera, которое в немецком языке того времени означало сундук с сокровищами или государственную казну. Большинство из этих авторов были действующими или бывшими государственными служащими — т.е. чиновниками князей, боровшихся за политическую и экономическую автономию своих владений. Некоторое представление о направлении политики которое они защищали, можно получить из названия одной из наиболее важных книг соответствующего направления: «Oester-reich uber Alles wann es nur will» («Австрия превыше всего, если она только захочет») Филиппа ван Хорнигка (1684 г.). Стремясь к усилению территориальных государств, камералисты защищали меры, направленные на сокращение зависимости от других государств, — меры, которые, помимо наполнения государственной казны, делали бы страну более самодостаточной в случае войны: ограничение внешней торговли, поддержка промышленности, освоение пустошей, обеспечение занятостью «праздного люда» (что в некоторых случаях предполагало принуждение к труду) и т.д. В XVIII в. в некоторых немецких университетах были созданы специальные кафедры по предмету Staatswissenschaft («наука о государстве») для подготовки государственных служащих. В большинстве своем немецкие государства были слишком малы и лишены необходимых ресурсов, чтобы добиться экономической самодостаточности. Однако существовало несколько примеров политики, проведение которой усилило власть и силу территориальных правителей, хотя при этом оказалось принесенным в жертву благосостояние их подданных. Наиболее показательным примером успешной политики централизации является история подъема Пруссии при Гогенцоллер-нах. Именно этот успех заставил некоторых историков и экономистов отказаться от господствующего осуждения политики экономического национализма. Гогенцоллерны стали правителями курфюршества Бранденбург (со столицей в Берлине) в XV в. Они постепенно расширяли свои владения путем наследования; особенно большой удачей было приобретение восточной Пруссии в 1618 г. Тридцатилетняя война принесла огромные опустошения, но начиная с вступления на престол в 1640 г. «Великого курфюрста» Фридриха Вильгельма, целая череда способных правителей сделала Бранденбург-Пруссию одной из самых больших и сильных стран Европы, и в конечном итоге предшественницей современной Германии. Средства, которыми они пользовались, включали в себя некоторые стандартные инструменты так называемой политики меркантилизма, например протекционистские тарифы, предоставление монопольных прав, субсидирование промышленности и побуждение иностранных предпринимателей и квалифицированных рабочих (особенно французских гугенотов после отмены Нантского эдикта в 1685 г.) к поселению на слабо заселенных территориях. Однако наиболее важным для успеха было рачительное управление внутренними ресурсами страны. Путем централизации управления, обеспечения жесткой подотчетности корпуса профессиональных государственных служащих, ими созданного, пунктуального сбора налогов и бережливости в расходовании государственных средств Гогенцоллерны создали эффективный государственный механизм, не имевший аналогов в Европе того времени. Их любимым детищем была армия, на содержание которой порой уходило более половины государственного бюджета. Позже один прусский генерал заметил, что Пруссия была «не страной, имеющей армию, а армией, которой страна служит местом расквартирования и источником продовольственного снабжения». Однако бережливые и осторожные Гогенцоллерны редко пускали свою армию в бой, да и то только для выполнения ограниченных задач. Например, в 1740 г. Фридрих II Великий осуществил внезапное и неспровоцированное вторжение в габсбургскую Силезию, тем самым раздув пожар войны за австрийское наследство. Однако, как только австрийцы уступили ему эту богатую минеральными ресурсами провинцию, он вышел из войны, бросив всех своих союзников. Прусские короли использовали армию для достижения своих целей не только военным или политическим, но и экономическим путем. Благодаря своей грозной репутации они получали субсидии от союзников, тем самым избегая необходимости делать займы, которые были бичом большинства других абсолютных монархов. Они также эффективно использовали потенциал своих коронных владений, которые включали в себя помимо сельскохозяйственных угодий угольные шахты, металлургические заводы и другие промышленные заведения. Благодаря хорошему управлению и тщательной системе контроля коронные владения Гогенцол-лернов приносили до 50% всех государственных доходов. Однако, каким бы эффективным и сильным ни было государство, уровень развития экономики страны был весьма посредственным по стандартам тех дней. Подавляющее большинство экономически активного населения было по-прежнему занято в низкопроизводительном сельском хозяйстве, и Пруссия далеко не являлась той великой индустриальной державой, которой стала Германия к концу XIX в. Прямой противоположностью возвышению Пруссии было исчезновение Польского королевства. До 1772 г. Польша была третьим по территории и четвертым по населению европейским государством. Но в этом году ее более сильные соседи, Россия, Пруссия и Австрия, начали процесс раздела Польши, который к 1795 г. стер ее с политической карты Европы. Как и в случае с подъемом Пруссии, упадок и расчленение Польши были следствием не чисто экономических, а скорее военных и политических факторов, таких, как слабость выборной королевской власти и принцип liberum veto, в соответствии с которым даже один член сейма мог аннулировать результаты работы его сессии. Но бедность и отсталость страны также внесли свою лепту. Около трех четвертей населения были крепостными крестьянами, прикрепленными к земле и не имевшими других прав, кроме тех, которые им давал их господин. Польское дворянство было многочисленным, составляя около 8% совокупного населения. Однако огромное большинство дворян было бедным и фактически безземельным.
181 Большая часть земли, главного источника богатства в стране, контролировалась примерно двумя дюжинами семей. В XVI — XVII вв. Польша экспортировала большое количество зерна на Запад, преимущественно через Данциг на амстердамский рынок. Однако ввиду расширения сельскохозяйственного производства на Западе в XVIII в. спрос на польское зерно упал, и страна фактически вернулась к натуральному сельскому хозяйству.
181 Рис. 6.2. Курляндия и ее соседи. 181 Хотя отсутствие эффективной центральной власти делало невозможным проведение в Польше последовательной экономической политики, некоторые территории, входившие в состав Польши, такую власть имели. Примером является герцогство Курлянд-ское (рис. 6.2). При энергичном герцоге Якобе (1638-1682 гг.) в середине XVII в. Курляндия, которая занимала часть территории современной Латвии, стала подлинным эталоном меркантилистского государства. Герцог стремился развивать промышленность посредством протекционистских тарифов и субсидий, строить торговый и военный флот и даже купил остров Тобаго в Вест-Индии и маленькую колонию в устье реки Гамбия в Западной Африке. К сожалению, это развитие было прервано шведско-польской войной 1655 — 1660 гг., в ходе которой Якоб был захвачен в плен, а его столица разграблена. Подобно Сизифу, он вернулся к своей задаче после войны, но Курляндия не смогла развить динамичную экономику и исчезла с карты Европы вместе с Польшей в 1795 г. Пример Курляндии показывает ограниченную эффективность обдуманной государственной политики в начале современной эры. Ограниченность возможностей государства влиять на экономику даже в еще большей степени иллюстрируется историей России, самого большого и одного из самых мощных государств в Европе. В XVI —XVII вв. экономическое и политическое развитие России протекало преимущественно в изоляции от Запада. Практически не имея выхода к морю, она вела очень ограниченную внешнюю торговлю, хотя после 1553 г. некоторые торговые операции осуществлялись через северный порт Архангельск, открытый для навигации только 3 месяца в году. Подавляющее большинство населения было занято в натуральном сельском хозяйстве, в связи с чем широкое распространение получил институт крепостничества, который в течение веков приобретал все более жестокие формы. Тем временем, несмотря на многочисленные восстания, гражданские войны и дворцовые заговоры, власть царя укрепилась. В 1696 г., когда Петр I Великий стал единоличным правителем, его власть внутри российского государства была безраздельной. Петр начал сознательную модернизацию — т.е. вестерниза-цию — своей страны, включая ее экономику. Помимо осуществления таких незначительных мер, как вменение в обязанность придворным носить европейскую одежду и брить бороды, он много путешествовал по Европе, наблюдая производственные процессы, осматривая военные укрепления и изучая методы ведения военных действий. Он предоставил субсидии и привилегии западным ремесленникам и предпринимателям, чтобы привлечь их для поселения в России и занятий своими ремеслами и торговлей. Он построил Санкт-Петербург, «окно в Европу», на земле, завоеванной у Швеции в глубине Финского залива Балтийского моря. Это дало ему более удобный порт, чем Архангельск; именно в Санкт-Петербурге он построил свой флот. В основе всей политики Петра и его реформ было желание расширить свое влияние и территорию и сделать Россию великой военной державой. (На протяжении всего долгого правления Петра, за исключением нескольких лет, страна вела войны, обычно наступательные.) Для этого он ввел новую и, как он рассчитывал, более эффективную систему налогообложения и реформировал центральное управление, чья функция, по его словам, заключалась в том, чтобы собирать как можно больше денег, ибо «деньги суть артерия войны». Когда внутренняя промышленность не отвечала потребностям в военных припасах, он основывал государственные арсеналы, верфи, литейные заводы, рудники и текстильные мануфактуры, частично
183 укомплектованные западными специалистами, которые должны были обучать местных рабочих. Но в связи с тем, что местная рабочая сила состояла преимущественно из неграмотных крепостных, которые вне зависимости от своего желания были прикреплены к своим занятиям, эти усилия не имели большого успеха. Только в медной промышленности и черной металлургии Урала, где руда. лес и энергия воды находились в избытке и были дешевы, в тепличной атмосфере протекционистских мер стало возможным возникновение жизнеспособных предприятий. После смерти Петра большинство предприятий, которые он создал, исчезли, его флот пришел в упадок, и даже его налоговая система, предельно регрессивная (в том смысле, что ее основное налоговое бремя ложилось на крестьянство), давала доходы, недостаточные для поддержания армии и многочисленной бюрократии. Одна из его наследниц, Екатерина II (также получившая имя «Великой») осуществила два нововведения в государственных финансах, которые имели пагубное влияние на экономику. Этими нововведениями были иностранные займы и огромная эмиссия бумажных денег. Тем временем крестьянство, подлинная производительная сила страны, надрывалось под бременем тяжелого труда с использованием традиционных сельскохозяйственных технологий, получая после выплат своим господам и государству средства, едва достаточные для физического выживания. В XVI —XVII вв. Швеция играла роль великой политической и военной державы, что было достаточно удивительно ввиду малочисленности населения страны. Причиной такого успеха являлись отчасти минеральные ресурсы, особенно медь и железо, существенно необходимые для создания военной мощи, а отчасти эффективность правительства. Шведские монархи рано достигли такой степени абсолютной власти внутри своего королевства, с которой не могли соперничать даже такие абсолютные монархии Европы, как Франция и Испания. Более того, в целом они использовали свою власть мудро, по крайней мере в экономической сфере, чего нельзя сказать об их военных авантюрах, которые в конечном итоге привели к поражению и к откату на прежние позиции. Они отменили внутренние пошлины, которые были помехой для развития в других странах, стандартизировали систему мер и весов, ввели единообразную систему налогообложения и предприняли другие меры, благоприятствовавшие росту торговли и промышленности. Не все меры были в равной степени благоприятны — например, распоряжение, согласно которому внешняя торговля могла осуществляться только через Стокгольм и некоторые другие портовые города, — но в целом они обеспечили свободу действий и местным, и иностранным предпринимателям (особенно голландским и валлонским, которые принесли с собой специальные навыки и знания, а также свои капиталы) в разработке шведских природных ресурсов. В XVIII в., после упадка полити-
ческого влияния, Швеция стала ведущим поставщиком железа на -европейские рынки. Италия была исключена из нашего обзора политики экономического национализма, поскольку на протяжении большей части раннего Нового времени она была жертвой соперничества великих держав. Постоянно подвергаясь вторжениям и оккупации со стороны Франции, Испании и Австрии, ее города-государства и небольшие княжества имели мало возможностей для проведения независимой политики. Однако существовало одно исключение — Венецианская республика, которая смогла сохранить и политическую независимость, и определенные элементы экономического процветания до тех пор, пока не была упразднена французами в 1797 г. В конце XV в. Венеция находилась на вершине своего торгового могущества, имея обширные владения в Эгейском и Адриатическом морях, а также в материковой Италии. Продвижение турок-османов, открытие морского пути в Индийский океан и постепенное смещение центра тяжести европейской экономики из Средиземного моря в Северное — вместе взятые, эти факторы нанесли удар по позициям Венеции. Венецианцы отреагировали на изменившиеся обстоятельства релокацией своего капитала и ресурсов. В XVI в. они развивали имевшую важное значение шерстяную промышленность в дополнение к своему знаменитому производству предметов роскоши, таких как изделия из стекла, бумага и книги. Когда венецианская шерстяная промышленность в XVII в. столкнулась с жесткой конкуренцией голландцев, французов и англичан, многие венецианские семьи стали вкладывать деньги в сельское хозяйство в материковой части венецианских владений. Правительство — олигархия, состоявшая из представителей наиболее влиятельных семей, — попыталось воспрепятствовать коммерческому и промышленному упадку, но без особого успеха. Стоимостной объем венецианской торговли и промышленной продукции устойчиво падал. К концу XVII в. производство шерстяной ткани составляло менее 12% от того, каким оно было в начале века. Экономика Венеции стагнировала, в то время как остальная Европа переживала экономический рост.
|