УЧЕНИЯ ПЛАТОНА И АРИСТОТЕЛЯ

Вершинными достижениями античной физики, несомненно, следует считать философские учения Платона и Аристотеля.

Наиболее известно изложение Платоном своего взгляда на мир в одном месте в позднем диалоге «Государство», за кото­рым в литературе прочно закрепилось название «Мифа о пеще­ре». В нем Платон видит мир разделенным на две части — «мир идей», или эйдосов, представляющий собой совокупность иде­альных прообразов реально существующих материальных пред­метов, и «мир вещей», который доступен непосредственному чувственному восприятию человека. Познание мира идей пред­ставлялось Платоном как анамнез (припоминание) того, что видела человеческая душа в мире идеального бытия, когда после смерти переселялась в новое тело, чтобы вернуться в земной «мир вещей». Отрывок из этого диалога приведен ниже.

... люди как бы находятся в подземном жилище напо­добие пещеры, где во всю ее длину тянется широкий про­свет. С малых лет у них там на ногах и на шее оковы, так что людям не двинуться с места, и видят они только то, что у них прямо перед глазами, ибо повернуть голову они не могут из-за этих оков. Люди обращены спиной к свету, исходящему от огня, который горит далеко в вышине, а между огнем и узниками проходит верхняя дорога, ограж­денная — глянь-ка — невысокой стеной вроде той ширмы, за которой фокусники помещают своих помощников, когда поверх ширмы показывают кукол.

— Это я себе представляю.

— Так представь же себе и то, что за этой стеной дру­гие люди несут различную утварь, держа ее так, что она видна поверх стены; проносят они и статуи, и всяческие изображения живых существ, сделанные из камня и дере­ва. При этом, как водится, одни из несущих разговарива­ют, другие молчат <...>.

Когда с кого-нибудь из них снимут оковы, заставят его вдруг встать, повернуть шею, пройтись, взглянуть вверх — в сторону света, ему будет мучительно выполнять все это, он не в силах будет смотреть при ярком сиянии на те вещи, тень от которых он видел раньше. И как ты думаешь, что он скажет, когда ему начнут говорить, что раньше он ви­дел пустяки, а теперь, приблизившись к бытию и обратив­шись к более подлинному, он мог бы обрести правильный взгляд? Да еще если станут указывать на ту или иную мель­кающую перед ним вещь и задавать вопрос, что это такое, и вдобавок заставят его отвечать! Не считаешь ли ты, что это крайне его затруднит и он подумает, будто гораздо больше правды в том, что он видел раньше, чем в том, что ему показывают теперь?

— Конечно, он так подумает.

— А если заставить его смотреть прямо на самый свет, разве не заболят у него глаза, и не вернется он бегом к тому, что он в силах видеть, считая, что это действитель­но достовернее тех вещей, которые ему показывают?

— Да, это так <...>.

— Так вот,... это уподобление следует применить ко всему, что было сказано ранее: область, охватываемая зре­нием, подобна тюремному жилищу, а свет от огня уподоб­ляется в ней мощи Солнца. Восхождение и созерцание вещей, находящихся в вышине, — это подъем души в об­ласть умопостигаемого (Государство, 514—517 b).

Платон. Государство // Собр. соч.: В 4 т. – М., 1994. - Т. 3. — С. 295–298.

 

Аристетель выступал против учения Платона об идеях. Основные контраргументы Аристотеля приведены ниже.

 

1. Эти философы полагают, что из одной материи происхо­дит многое, а эйдос рождает нечто только один раз, между тем совершенно очевидно, что из одной материи получается один стол, а тот, кто привносит эйдос, будучи один, производит много [столов] (Метафизика, 988 а).

2. Однако в наибольшее затруднение поставил бы вопрос, какое же значение имеют эйдосы для чувственно воспринима­емых вещей—для вечных, либо для возникающих и преходящих. Дело в том, что они для этих вещей не причина движения или какого-либо изменения. А с другой стороны, они ничего не дают ни для познания всех остальных вещей (они ведь и не сущнос­ти этих вещей, иначе они были бы в них), ни для их бытия (раз они не находятся в причастных им вещам)...

3....Или должно было бы быть множество образцов для од­ного и того же, а значит и множество его эйдосов, например для «человека» — «живое существо» и «двуногое», а вместе с тем еще и сам-по-себе человек... (Метафизика, 991 а). Аристотель. Ме­тафизика//Соч:. 4т. – М., 1975. - Т. 1. - С. 80, 87-88.

 

В литературе часто утверждается, что учение Платона об идеях положило начало самому влиятельному направлению в западной философии — идеализму, который рассматривал в качестве абсолютной основы мира духовные, нематериальные начала. Впрочем, в оценке творчества Платона существуют и другие взгляды. Показательны в этом отношении высказыванияч Ф.Ницше и В. Соловьева.

Фридрих Ницше:

«Платон — трус перед реальностью, следовательно, он ищет убежища в идеале» (Ницше Ф. Сумерки идолов, или как фило­софствуют молотом //Соч.: В 2 т. - М., 1996. — Т. 2. — С. 627).

Владимир Соловьев связывает творчество Платона с попыткой осмыслить несправедливое осуждение самым демократическим государством тогдашнего мира — Афинами — его учителя Сократа:

«Убит отец, но не кровный, а духовный, воспитатель в муд­рости, отец лучшей души. Это еще личное, хотя и высокое от­ношение. Но вот уже сверхличное, убит праведник. Убит не гру­бо-личным злодеянием, не своекорыстным предательством, а торжественным публичным приговором законной власти, волею отечественного города. Это еще могло бы быть случайностью, если бы праведник был законно убит по какому-нибудь делу, хотя невинному, но постороннему его праведности. Но он убит имен­но за нее, за правду, за решимость исполнить нравственный долг до конца...

Как же жить в этом царстве зла, как жить там, где правед­ник должен умереть..?

Тот мир, в котором праведник должен умереть за правду, не есть настоящий, подлинный мир. Существует другой мир, где правда живет. Вот действительное жизненное основание для Платонова убеждения в истинно-сущем идеальном космосе, от­личном и противоположном призрачному миру чувственных яв­лений» (Соловьев В. С. Жизненная драма Платона // Соч.: В 2 т. - М., 1988. -Т. 2. - С. 601-602, 605).

 

Сам же Аристотель, раскритиковав взгляды своего учителя, предложил собственное учение, представляющее собой как бы переворачивание учения Платона (в результате чего, по леген­де, произошла известная пословица: «Платон мне друг, но ис­тина дороже»): первичны не идеи, а реальные единичные ве­щи — сущности, которые обуславливается 4 видами причин. При всем при этом допускается и наличие внешней причины мира — так называемого «Перводвигателя». Раскрытию сути его подхода к миру посвящены сочинения «Метафизика» и «Физи­ка», отрывки из которых приводятся ниже.

[СУЩНОСТЬ. МАТЕРИЯ И ФОРМА]

...суть бытия каждой вещи, обозначение которой есть ее определение, также называется ее сущностью (Метафи­зика, 1017 b).

... если существуют причины и начала для природных вещей, из которых как первых [эти вещи] возникли не по совпадению, но каждая соответственно той сущности, по которой она именуется, [то следует признать, что] все воз­никает из лежащего в основе субстрата и формы. Ведь об­разованный человек полагается некоторым образом из че­ловека и образованного, так как ты сможешь разложить определение [образованного человека] на определение тех двух. Итак ясно, что возникающее возникает из указанных [начал]... Что касается лежащей в основе природы, то она познаваема по аналогии: как относится медь к статуе, или дерево к ложу, или материал и бесформенное [вещество] еще до принятия формы ко всему обладающему формой, так и она относится к сущности, к определенному и суще­ствующему предмету (Физика, 190 b—191 a).

[ЧЕТЫРЕ РОДА ПРИЧИН]

А о причинах говорится в четырех значениях: одной такой причиной мы считаем сущность, или суть бытия вещи (ведь каждое «почему» сводится в конечном итоге к определению вещи, а первое «почему» и есть причина и начало); другой причиной мы считаем материю, или суб­страт; третьей — то, откуда начало движения; четвертой — причину, противолежащую последней, а именно «то, ради чего», или благо (ибо благо есть цель всякого возникнове­ния и движения) (Метафизика, 983 а).

Причиной называется [1] то содержимое вещи, из чего она возникает; например, медь — причина изваяния и се­ребро — причина чаши, а также их роды суть причины; [2] форма или прообраз, а это есть определение сути бытия вещи, а также роды формы, или первообраза (например, для октавы — отношение двух к одному и число вообще), и составные части определения; [3] то, откуда берет пер­вое свое начало изменение или переход в состояние покоя; например, советчик есть причина, и отец — причина ре­бенка, и вообще производящее есть причина производи­мого, и изменяющее — причина изменяющегося; [4] цель, т. е. то, ради чего, например, цель гуляния — здоровье (Ме­тафизика, 1013 а).

[ПЕРВОДВИГАТЕЛЬ]

Если же необходимо, чтобы все движущееся приводи­лось в движение чем-нибудь — или тем, что приводится в движение другим, или тем, что приводит, и если тем, что приводится в движение другим, то необходимо должен быть первый двигатель, который не движется другим, и если он первый, то в другом нет необходимости (невозмож­но ведь, чтобы движущее и движимое другим составляло бесконечный ряд, так как в бесконечном ряду нет перво­го). И вот если, таким образом, все движущееся приводится в движение чем-либо, а первый двигатель не приводится в движение [ничем] другим, то необходимо, чтобы он при­водил в движение сам себя (Физика, 256 а).

Из последующего также станет ясно, что первому дви­гателю необходимо быть единым и вечным. Ведь мы до­казали [гл. 1], что движение должно существовать всегда. Но если оно существует всегда, оно необходимо должно быть непрерывным, так как всегда существующее непре­рывно, а следующее друг за другом не непрерывно. Но в таком случае, если оно непрерывно, оно единично. Еди­ным же будет [движение], производимое одним двигателем в одном движущемся [предмете], ибо, если он будет дви­гать один раз одно, один раз другое, движение в целом не будет непрерывным, а последовательным (Физика, 259 а).

...ясно, что первый двигатель, и притом неподвижный, не может иметь величины, ибо если он имеет величину, ему необходимо быть или конечным или бесконечным. Что бесконечное не может иметь величины, было доказа­но раньше, в [первых] книгах «Физики», а что конечное не может обладать бесконечною силою и что невозможно че­му-либо приводиться в движение конечным в течение бес­конечного времени, это доказано теперь... А первый двигатель движет вечным движением в течение бесконеч­ного времени. Таким образом ясно, что он неделим, не имеет ни частей, ни какой-либо величины (Физика, 267 b).

Аристотель. Метафизика //Соч.: 4 т. — М., 1975. — Т. 1. – С. 70, 146, 157. 189;

Аристотель. Физика // Соч.: В 4 т. - М., 1981. — Т. 3. — С. 76–77, 234–235, 242, 262.