ЭМПИРИЧЕСКОЕ НАПРАВЛЕНИЕ В ФИЛОСОФИИ НОВОГО ВРЕМЕНИ

Родоначальником эмпирического направления в филосо­фии Нового времени можно считать Фрэнсиса Бэкона (1561 — 1626) — английского философа и государственного деятеля (лорд-канцлер). Все творчество этого мыслителя было направ­лено на «Великое восстановление наук» (так должен был на­зываться генеральный труд всей его жизни, оставшийся незавер­шенным) — разработку особого научного метода познания, с помощью которого стало бы возможным создание новой карти­ны мира, опирающейся не на Бога, а на материалистическое понимание природы. Решение поставленной задачи, по мысли Ф. Бэкона, состояло из двух частей: «разрушительной» и «сози­дательной». «Разрушительная» часть его «Восстановления» за­ключалась у Ф. Бэкона в очищении нашего ума от «идолов», т. е. «глубочайших заблуждений человеческого ума», которые обма­нывают не в частных вопросах, а «заражают и извращают все восприятия интеллекта». По мнению Ф. Бэкона, идолы бывают как приобретенными (идолы площади (рынка) и идолы театра), так и врожденными (идолы рода и идолы пещеры).

Идолами рода Ф. Бэкон считал ложные представления о мире, которые присущи всему человеческому роду и являют­ся результатами ограниченности человеческого ума и органов чувств. Например, на человеческий ум: «...производит гораздо более сильное впечатление, если факт хотя бы однажды имеет место, чем когда он зачастую отсутствует и имеет место проти­воположное» (Бэкон Ф. О достоинстве и приумножении наук //Соч.: В 2 т. — 2-е изд., испр. и доп. — М., 1978. — Т. 1. — С. 308).

Идолами пещеры Ф. Бэкон называл искаженные представ­ления, происходящие под влиянием внутреннего субъективного мира каждого отдельного человека.

Наиболее тягостными считал Ф. Бэкон идолы рынка или площади — ошибочные взгляды людей, порожденные непра­вильным употреблением слов. «Для примера возьмем какое-либо слово — хотя бы «влажность» — и посмотрим, согласуют­ся ли между собой различные случаи, обозначаемые этим словом. Окажется, что слово «влажность» есть не что иное, как смутное обозначение различных действий, которые не допускают никакого объединения или сведения» (Бэкон Ф. Новый Органон // Там же. – Т. 2. – С. 26).

Под идолами театра Ф. Бэкон подразумевал представления о мире, некритически заимствованные из разных философских систем, которым было «свойственно то же, что бывает и в те­атрах поэтов, где рассказы, придуманные для сцены, более сложны и красивы и скорее способны удовлетворить желания каждого, нежели правдивые рассказы из истории» (Там же. — С. 27).

Искоренив по возможности первые два рода идолов и опре­делив вероятные искажения, коренившиеся в двух других, по мнению Ф. Бэкона, можно было переходить к созидательной части «Восстановления» — разработке индуктивного метода по­знания как основополагающего метода выработки фундамен­тальных теоретических понятий и аксиом естествознания. Метод индукции предполагал выведение знания из обобщения по принципу от частного к общему данных опыта, составленного как из непосредственных наблюдений человека над окружающим его миром, так и целенаправленных экспериментов по его изучению. В этом случае, в отличие от эмпириков, подобно муравьям со­биравших чувственные данные и довольствовавшихся этим, или рационалистов, подобно пауку получавших знание непосред­ственно из собственного разума, исследователь уподоблялся Ф. Бэконом пчеле, которая извлекает материал из садовых и полевых цветов, но располагает и изменяет его по своему уме­нию. Ф. Бэкон полагал, что индукция поможет правильно орга­низовать исследование и избежать недостатков непосредствен­ного чувственного опыта, подобно тому, как циркуль и линейка исправляют несовершенство наших рук.

О сущности индукции вы сможете узнать из помещенных ниже отрывков из трактата Ф. Бэкона «Новый Органон», кото­рый рассматривался автором как одна из частей его «Великого восстановления наук».

 

До сих пор опыт...или совсем не имел основания, или имел весьма ненадежное. До сих пор не было отыскано и собрано изобилие частностей, способное дать разуму зна­ние, в какой бы то ни было мере достаточное по своему количеству, роду, достоверности. Напротив того, ученые (конечно, нерадивые и легкомысленные) приняли для по­строения или укрепления своей философии какие-то слу­хи об опыте и как бы молву о нем или его отголосок и приписали им все же значение законного свидетельства. И как если бы государство стало управлять своими уста­новлениями и делами не на основании писем и сообще­ний послов и достойных доверия вестников, а на основа­нии толков горожан на перекрестках, — точно такой же образ действий был введен в философию в отношении опыта <...>.

Надежду же на дальнейшее движение наук вперед толь­ко тогда можно хорошо обосновать, когда естественная история получит и соберет многочисленные опыты, кото­рые сами по себе не приносят пользы, но содействуют от­крытию причин и аксиом. Эти опыты мы обычно называ­ем светоносными в отличие от плодоносных <...>;.

Не следует все же допускать, чтобы разум перескаки­вал от частностей к отдельным и почти самым общим ак­сиомам (каковы так называемые начала наук и вещей) и по их непоколебимой истинности испытывал бы и устанавли­вал средние аксиомы... Для наук же следует ожидать доб­ра только тогда, когда мы будем восходить по истинной лестнице, по непрерывным, а не прерывающимся ступе­ням — от частностей к меньшим аксиомам и затем к сред­ним, одна выше другой, и, наконец, к самым общим. Ибо самые низшие аксиомы немногим отличаются от голого опыта. Высшие же и самые общие аксиомы (какие у нас имеются) умозрительны и абстрактны, и в них нет ничего твердого. Средние же аксиомы истинны, тверды и жизнен­ны, от них зависят человеческие дела и судьбы. А над ни­ми, наконец, расположены наиболее общие аксиомы — не абстрактные, но правильно ограниченные этими средни­ми аксиомами <...>.

Для построения аксиом должна быть придумана иная форма индукции, чем та, которой пользовались до сих пор. Эта форма должна быть применена не только для откры­тия и испытания того, что называется началами, но даже к меньшим и средним и, наконец, ко всем аксиомам... Индукция, которая совершается путем простого перечис­ления, есть детская вещь: она дает шаткие заключения и подвергнута опасности со стороны противоречащих част­ностей, вынося решения большей частью на основании меньшего, чем следует, количества фактов, и притом толь­ко тех, которые имеются налицо. Индукция же, которая будет полезна для открытия и доказательства наук и ис­кусств, должна разделять природу посредством должных разграничений и исключений. И затем после достаточно­го количества отрицательных суждений она должна заключать о положительном... Пользоваться же помощью этой индукции следует не только для открытия аксиом, но и для определения понятий. В указанной индукции заключена наибольшая надежда <...>.

Бэкон Ф. Новый Органон // Соч.: В 2 т. — 2-е изд., испр. и доп. — М., 1978. — T.1. — С. 58 – 61.

 

Из следующих отрывков из «Нового Органона» Ф. Бэкона вы сможете узнать об основных правилах индуктивного метода, пользуясь которым, его создатель рассчитывал составить пол­ный перечень «форм», или «природ», т. е. наиболее существен­ных свойств или качеств предметов и явлений действительности, бесконечные комбинации которых и составляют все много­образие окружающего нас мира — наподобие того, как всевоз­можные слова представляют собой разнообразные сочетания всего лишь нескольких десятков букв алфавита.

 

Исследование форм происходит следующим образом. Сначала нужно для каждой данной природы представить разуму все известные примеры, хотя бы и посредством са­мых различных материй. И собрание этого рода должно быть образовано исторически без преждевременного ум­ствования или каких-либо чрезмерных тонкостей. [Напри­мер, для исследования формы тепла могут быть собраны: солнечные лучи, огненные метеоры, всякое пламя, выде­ляющая тепло негашеная известь и т. д.* (*В цитируемом тексте Ф. Бэкона приведены примеры автора) — Пример Ф. Бэкона]. Эту таблицу мы обыкновенно называем таблицей сущности и присутствия <...>;.

Во-вторых, должно представить разуму примеры, кото­рые лишены данной природы, ибо форма (как уже сказа­но) так же должна отсутствовать там, где отсутствует при­рода, как и присутствовать там, где она присутствует. Но перечисление этого во всех случаях было бы бесконечным.

Поэтому отрицательное должно быть подчинено поло­жительному, и отсутствие природы должно быть рассмот­рено только в предметах наиболее родственных тем, в ко­торых данная природа присутствует и наблюдается. Эту таблицу мы называем таблицей отклонения, или отсутствия в ближайшем. [Например, лучи Луны, звезд и комет, в отли­чие от солнечных лучей, не оказываются теплыми для ося­зания.] <...>.

В-третьих, должно представить разуму примеры, в ко­торых исследуемая природа присутствует в большей и в меньшей степени. Это возможно или посредством сопоставления роста и уменьшения этого свойства в одном и том же предмете, или посредством сравнения его в различ­ных предметах. Ибо... никакую природу нельзя принимать за истинную форму, если форма не убавляется всегда, когда убавляется сама природа, и подобным же образом не уве­личивается всегда, когда увеличивается сама природа. [На­пример, можно возбуждать тепло в извести посредством обливания ее водой.]. Мы называем эту таблицу таблицей степеней, или таблицей сравнений <...>;.

Задачу и цель этих трех таблиц мы называем пред­ставлением примеров разуму. А после представления долж­на прийти в действие и сама индукция. Ибо на основании представления всех и отдельных примеров следует открыть такую природу, которая всегда вместе с данной природой и присутствует, и отсутствует, возрастает и убывает и яв­ляется (как сказано выше) частным случаем более общей природы. Если разум с самого начала попытается сделать это в положительном смысле.., то произойдут призрачные, сомнительные и плохо определенные понятия и аксиомы, которые надо будет ежедневно исправлять... Поэтому пер­вое дело истинной индукции (в отношении открытия форм) есть отбрасывание, или исключение отдельных при­род, которые не встречаются в каком-либо примере, где присутствует данная природа... Тогда после отбрасывания и исключения, сделанного должным образом (когда все легковесные мнения обратятся в дым), на втором месте (как бы на дне) останется положительная форма, твердая, истинная и хорошо определенная. [Например, тепло есть движение распространения, затрудненное и происходящее в малых частях.].

Бэкон Ф. Новый Органон // Соч.: В 2 т. — 2-е изд., испр. и доп. — М., 1978. – T.2. – С. 88, 90, 100 – 101, 109.

 

Другим известным представителем эмпирического направ­ления являлся Джон Локк (1632 — 1704) — английский философ и общественный деятель, создатель идейно-политической док­трины либерализма. Если Ф. Бэкон обращался к опыту как к чему-то наличному, уже данному, интересуясь в основном тем, каким образом из этого опыта можно извлечь знания, пригод­ные для практического использования, то Дж. Локк поставил себе цель исследовать механизмы возникновения ощущений в процессе общения человека и окружающего его мира. С само­го начала Локк отверг достаточно распространенную в философской традиции теорию врожденных идей (вспомним хотя бы Пла­тона с его переселением души и последующим припоминанием увиденного ею в мире идеального бытия!), поскольку большин­ство общепринятых понятий и принципов «неизвестны детям, идиотам и большей части человечества; отсюда ясно, что они не пользуются всеобщим согласием и не являются общими для всех людей запечатлениями» (Локк Дж. Опыт о человеческом разу­мении //Соч.: В 3 т. – М., 1985. – Т. 1. – С. 112). Собственная же позиция Дж. Локка по данному вопросу такова:

«Так как каждый человек сознает, что он мыслит и что то, чем занят ум во время мышления, — это идеи, находящиеся в уме, то несомненно, что люди имеют в своем уме различные идеи, как, например такие, которые выражаются словами «белизна», твердость», «сладость», «мышление», «движение», «человек», «слон», «войско», «опьянение» и др. Прежде всего, стало быть, нужно исследовать, как человек приходит к идеям...

Все идеи приходят от ощущения или рефлексии. Предполо­жим, что ум есть белая бумага без всяких знаков и идей. Но каким же образом он получает их?.. На это я отвечаю одним словом: из опыта. На опыте основывается все наше знание, от него в конце концов оно происходит. Наше наблюдение, направ­ленное или на внешние ощущаемые предметы, или на внутрен­ние действия нашего ума, которые мы сами воспринимаем и о которых мы сами размышляем, доставляет нашему разуму весь материал размышления. Вот два источника знания, откуда про­исходят все идеи, которые мы имеем или естественным обра­зом можем иметь» (Локк Дж. Опыт о человеческом разумении //Соч.: В 3 т. – М., 1985. – Т. 1. – С. 154).

С механизмами образования простых и сложных идей по Дж. Локку вы сможете познакомиться, прочитав отрывки из его основного труда «Опыт о человеческом разумении»:

Так, снежный ком способен порождать в нас идеи бе­лого, холодного и круглого. Поэтому силы, вызывающие эти идеи в нас, поскольку они находятся в снежном коме, я называю качествами, а поскольку они суть ощущения, или восприятия в наших умах, я называю их идеями. Если я говорю иногда об идеях, как бы находящихся в самих ве­щах, это следует понимать таким образом, что под ними имеются в виду те качества в предметах, которые вызыва­ют в нас идеи.

Первичные качества. Среди рассматриваемых таким об­разом качеств в телах есть, во-первых, такие, которые со­вершенно неотделимы от тела, в каком бы оно ни было состоянии; такие, которые оно постоянно сохраняет при всех переменах и изменениях, каким оно подвергается, какую бы силу ни применить к нему; такие, которые чув­ства постоянно находят в каждой частице материи, обла­дающей достаточным для восприятия объемом, а ум нахо­дит, что они неотделимы ни от какой частицы материи, хотя бы она была меньше той, которая может быть воспри­нята нашими чувствами. Возьмите, например, зерно пше­ницы и разделите его пополам — каждая половина все еще обладает плотностью, протяженностью, формой и подвиж­ностью; разделите его снова — оно все еще сохраняет эти самые качества; разделяйте его дальше так до тех пор, пока части не станут незаметными, и все-таки каждая часть бу­дет сохранять все эти свойства. Названные качества тела я называю первоначальными или первичными. Мне кажется, мы можем заметить, что они порождают в нас простые идеи, т. е. плотность, протяженность, форму, движение или покой и число.

Вторичные качества. Во-вторых. Такие качества, как цвета, звуки, вкусы и т. д., которые на деле не находятся в самих вещах, но представляют собой силы, вызывающие в нас различные ощущения первичными качествами вещей, т. е. объемом, формой, строением и движением их незамет­ных частиц, я называю вторичными качествами...

Как первичные качества производят свои идеи? Ближайший вопрос, который мы должны рассмотреть, сводится к тому, как тела вызывают в нас идеи. Очевидно, посред­ством толчка — единственно возможного для нас спосо­ба представить себе воздействия тел...

Как вызывают их вторичные качества? Можно предста­вить себе, что идеи вторичных качеств так же вызываются в нас тем же самым способом, как и идеи первоначальных качеств, т. е. воздействием незаметных частиц на наши чув­ства. Ведь ясно, что есть тела, и их довольно много, ко­торые так малы, что мы не можем ни одним своим чув­ством обнаружить их объем, форму или движение (таковы, очевидно, частицы воздуха, воды и другие гораздо мень­шие частицы, которые, может быть, настолько же меньше частиц воздуха или воды, насколько последние меньше горошин и градин)......например, фиалка толчком таких незаметных частиц материи особой формы и объема, раз­личной степенью и видоизменениями их движений вызы­вает в нашем уме идеи голубого цвета и приятного запаха этого цветка <...>.

...До сих пор мы рассматривали идеи, при восприятии которых ум бывает только пассивным. Это простые идеи, получаемые от вышеуказанных ощущения или рефлексии. Ум не может создать себе ни одной идеи, которая бы не со­стояла всецело из них. Но ум, будучи совершенно пассив­ным при восприятии всех своих простых идей, производит некоторые собственные действия, при помощи которых из его простых идей как материала и основания для осталь­ного строятся другие... Идеи, образованные таким образом, из соединения нескольких простых идей, я называю слож­ными; таковы красота, благодарность, человек, войско, все­ленная. Хотя эти идеи сложены из различных простых идей или из сложных идей, составленных из простых, ум при желании может рассматривать каждую отдельно как нечто совершенно целое и обозначать одним именем <...>. Если из сложных идей, обозначаемых словами «человек» и «ло­шадь», исключить лишь особенности, которыми они раз­личаются, удержать только то, в чем они сходятся, обра­зовать из этого новую, отличную от других сложную идею и дать ей имя «животное», то получится более общий тер­мин, обнимающий собой вместе с человеком различные другие существа.

Локк Дж. Опыт о человеческом разумении // Соч.: В 3 т. — М., 1985. -Т. 1. – С. 183 – 186, 212 – 213, 469.

 

Подобно другим представителям эмпирического направле­ния Давид (Дейвид) Юм (1711—1776) — шотландский философ, историк, экономист — был также убежден в том, что «уму никогда не дано реально ничего, кроме его восприятий, или впечатлений и идей, и что внешние объекты становятся известны нам толь­ко с помощью вызываемых ими восприятий» (Юм Д. Трактат о человеческой природе // Соч. В 2 т. —2-е изд., доп. и испр. — М., 1996. — Т. 1. — С. 125). При этом, как видим, в структуре человеческого опыта Д. Юм четко различает его «атомы» — впе­чатления, т. е. «все наши более живые восприятия, когда мы слышим, видим, осязаем, любим, ненавидим, желаем, хотим» (Юм Д. Исследование о человеческом познании // Там же. — Т. 2. — С. 15) и идеи — копии впечатлений, полученные в ре­зультате оперирования нашего ума с данными органов чувств. Подробно исследовав мыслительные операции, происходящие в нашем сознании, Давид Юм пришел к выводу, что непрерыв­ность и целостность наших представлений о внешнем мире на основании наших чувственных впечатлений обеспечивается дей­ствием механизма ассоциации идей. Этот принцип означал, что полученные от внешних впечатлений идеи в нашем уме со­единяются в единое целое на основании «сходства, смежности во времени или пространстве и причинности....Портрет есте­ственно переносит наши мысли к оригиналу, упоминание об одном помещении в некотором здании естественно ведет к воп­росу или разговору о других, а думая о ране, мы едва ли может удержаться от мысли о следующей за ней боли» (Юм Д. Иссле­дование о человеческом познании // Там же. — Т. 2. — С. 20). Среди трех установленных им способов ассоциации идей Давид Юм первостепенное значение отводит причинности, поскольку она позволяет получать такие сведения об окружающей дейст­вительности, которые хотя и не являются результатом непо­средственных чувственных впечатлений, но тем не менее со­ставляют большую часть содержания нашего опыта. О сущности причинно-следственного способа ассоциации идей вы можете прочесть в приведенном ниже отрывке из краткого изложения наиболее фундаментальной работы Д. Юма — «Трактат о чело­веческой природе». В нем Юм в конечном итоге приходит к убеждению, что невозможно доказать полное соответствие меж­ду внутренним человеческим опытом и внешним миром (суще­ствование или несуществование внешнего мира кажется равно­вероятным нашему внутреннему опыту), тем самым отстаивая позицию гносеологического скептицизма.

На столе лежит бильярдный шар, а другой шар движет­ся к нему с известной скоростью. Они ударяются друг о друга, и шар, который прежде был в покое, теперь приоб­ретает движение. Это наиболее совершенный пример от­ношения причины и действия, какой мы только знаем из чувств или из размышления......повторяя опыт с теми же

самыми или сходными шарами при тех же самых или сход­ных обстоятельствах, я нахожу, что за движением и каса­нием одного шара всегда следует движение другого. Какую бы форму я ни придавал этому вопросу и как бы ни иссле­довал его, я не могу обнаружить ничего большего.

Так обстоит дело, когда и причина, и следствие даны ощущениям. Посмотрим теперь, на чем основывается наш вывод, когда мы умозаключаем из наличия одного, что существует или не будет существовать другое. Предполо­жим, я вижу шар, двигающийся по прямой линии по на­правлению к другому; я немедленно заключаю, что они столкнутся и что второй шар придет в движение. Это вы­вод от причины к действию. И такова природа всех наших рассуждений в житейской практике. На этом основана вся наша осведомленность в истории. Из этого выводится и вся философия, за исключением геометрии и арифметики. Ес­ли мы сможем объяснить, как получается вывод из столк­новения двух шаров, мы будем в состоянии объяснить эту операцию ума во всех случаях.

Пусть некоторый человек, такой, как Адам, созданный обладающим полной силой разума, не обладает опытом. Тогда он никогда не будет в состоянии вывести движение второго шара из движения и толчка первого...

Следовательно, для Адама (если ему это не дано было через вдохновение) необходимо было бы иметь опыт, сви­детельствующий, что действие следует за столкновением этих двух шаров. Он должен на нескольких примерах на­блюдать, что, когда один шар сталкивается с другим, вто­рой всегда приобретает движение. Если бы он наблюдал достаточное количество примеров этого рода, то всякий раз, когда бы он видел один шар, двигающийся по направ­лению к другому, он заключил бы без колебаний, что вто­рой приобретет движение. Его разум предвосхищал бы его взор и осуществлял бы умозаключение, соответствующее его прошлому опыту.

Отсюда следует, что все рассуждения относительно при­чины и действия основаны на опыте и что все рассужде­ния из опыта основаны на предположении, что в природе будет неизменно сохраняться один и тот же порядок. Мы заключаем, что сходные причины при сходных обстоятель­ствах всегда будут производить подобные действия. Теперь, может быть, стоит рассмотреть, что побуждает нас образо­вывать умозаключения с таким бесконечным количеством следствий...

Предполагать, что будущее соответствует прошлому, по­буждает нас лишь привычка. Когда я вижу бильярдный шар, двигающийся по направлению к другому, привычка немед­ленно влечет мой ум к обычно имеющему место действию и предвосхищает то, что я затем увижу, [заставляя меня] воображать второй шар в движении. В этих объектах, аб­страктно рассматриваемых и независимых от опыта, нет ничего, что заставляло бы меня делать такое умозаключе­ние... Силы, которые действуют на тела, совершенно не­известны. Мы воспринимаем только свойства тех сил, ко­торые доступны ощущениям...

Следовательно, руководителем в жизни является не ра­зум, а привычка. Лишь она понуждает ум во всех случаях предполагать, что будущее соответствует прошлому. Каким бы легким ни казался этот шаг, разум никогда в течение целой вечности не был в состоянии его совершить.

Юм Д. Сокращенное изложение «Трактата о человеческой природе» // Соч.: В 2 т. — 2-е изд, доп. и испр. — М., 1996. - T. 1. – С. 663 – 665.