ПОРТУГАЛЬСКАЯ КОЛОНИАЛЬНАЯ ЭКСПАНСИЯ В БАССЕЙНЕ КОНГО

 

С середины XVI в. происходит решительный поворот в пор­тугальской колониальной политике. Правящие классы Порту­галии уже не удовлетворяет только контроль над морскими пу­тями. Они хотят получать экономические выгоды не только от торговли с Востоком, но и от эксплуатации открытых португаль­цами стран, слухи о баснословных богатствах которых все боль­ше распаляют воображение и аппетиты. Имея сильные опор­ные базы на побережье и убедившись в военной слабости афри­канских государств, Португалия в середине XVI в. переходит от политики «точечной оккупации» к политике завоевания при­брежных районов и государств с целью приобретения заморских колониальных территорий. Из владычицы морских путей Порту­галия стала превращаться во владычицу колониальной империи.

В царствование Жуана III (1521—1557) колониальная поли­тика Португалии претерпевает серьезные изменения. Если в прежние времена португальские короли сами прилагали боль­шие усилия для увеличения политической роли и значения ко­ролей Конго, находившихся в зависимости от Лиссабона, то те­перь новые цели диктовали совершенно иную политику в отно­шении Конго. Могущественное королевство могло оказаться серьезным препятствием на пути осуществления провозглашен­ной Жуаном III программы колонизации африканского побе­режья. С целью ослабить могущество Конго Португалия предприняла попытку усилить соседнее с ним государство Ндонго. Таким образом государство Ндонго оказалось одной из первых жертв военных экспедиций нового этапа португальской коло­ниальной политики.

Первая португальская попытка завязать прямые официаль­ные отношения с Ндонго относится к 1520 г. В этом году ко­роль Мануэл I приказал направить туда экспедицию для полу­чения подробных сведений о местных правителях и о возможно­сти добычи драгоценных металлов. Он назначил капитаном экс­педиции Мануэла Пашеку и писцом Балтазара де Кастру, дав им 16 февраля 1520 г. соответствующее режименто (инструк­цию) [33, с. 436—439].

«Мы, король,— говорится в этом документе,— извещаем Вас, Мануэл Пашеку, наследственного фидалгу нашего двора, и Вас, Балтазар де Кастру, нашего слугу, что мы посылаем вас ка­питаном и писцом на судне для открытия королевства Анголы до мыса Доброй Надежды... Наша главная цель — послать вас в это путешествие, чтобы вы узнали, можно ли добиться, что­бы король Анголы, а также и его народ стали христианами, ибо мы информированы, что он этого желает и уже направил послов в Конго, заявляя, что желает быть христианином» [там же, с 436]. Португальским эмиссарам предписывалось захва­тить с собой на о-ве Сан-Томе одного священника «из тех, ко­торые там есть и который для этого подходит», а также взять с собой некоего Руи де Агуйара, который уже служил викарием в Конго и имеет «большой опыт в этих краях».

Таким образом, как видно из этого документа, португаль­ская корона надеялась применить к Анголе тот же метод мир­ного завоевания с помощью христианизации, который уже дал столь блестящие результаты в Конго [подробнее см. 170], где в 1491 г. был крещен король Нзинга а Нкуву, получивший имя Жуан I, а наследовавший ему сын Аффонсу (1506—1543) пре­вратил страну в вотчину португальских миссионеров. Однако христианизация не была для португальцев, разумеется, само­целью. Она была лишь одним из путей мирного овладения страной, причем она не исключала, а часто подготавливала не­обходимые условия для военного захвата территории.

Подлинная цель экспедиции Пашеку становится ясна, когда мы читаем следующее место в режименто: «Кроме того, нам из­вестно, что в этом королевстве Анголы есть серебро, поскольку я видел его в виде браслетов, присланных нам королем Конго. Постарайтесь узнать место, где находится это серебро, а также и другие металлы, и находятся ли они б стране короля Анголы или в других, и как далеко, и насколько они ценны, и ведется ли работа по их добыче. Постарайтесь привезти нам их образ­цы» [33, с. 437].

О том, что португальская корона заботилась отнюдь не о спасении души правителя Анголы, можно составить вполне четкое представление из следующего места в инструкции: «И если этот король не захочет стать христианином или если там нет серебра или других металлов и чего-нибудь, из чего можно из­влечь выгоду (подчеркнуто мною.— А. X.), тогда направляйтесь от мыса Доброй Надежды вдоль берега, открывая и узнавая, что находится в этих землях» [там же, с. 439].

В 1526 г. Балтазар де Кастру, будучи в Конго, написал пись­мо королю Жуану III. Из этого документа, опубликованного в сборнике Фелнера, мы узнаем много интересного о злоключе­ниях двух португальских лазутчиков в Ндонго, а также (и это гораздо важнее) о самом этом государстве. Как явствует из этого письма, Мануэл Пашеку, бросив якорь в устье р. Кванза, послал Балтазара де Кастру к правителю Ндонго, чтобы уведо­мить его о своем прибытии. Однако тот очень враждебно встре­тил непрошеных гостей, так как был хорошо информирован о деятельности португальцев в Конго.

 

Об этом он знал от многих осведомленных лиц, и в том числе лично от короля Конго, который, по некоторым сведениям, предупредил Нголу, что истинная цель португальской экспедиции — собрать сведения о богатствах Ндонго в связи с готовящимся военным вторжением. Во всяком случае поз­же португальцы корили короля Конго за то, что он советовал правителю соседнего государства Ндонго не вступать в какие-либо официальные отно­шения с Португалией. Подобные же советы давали Нголс и многие торгов­цы с о-ва Сан-Томе, которые, нарушая изданный в Лиссабоне в 1500 г. указ вести всю морскую торговлю лишь через королевских агентов, продолжали нелегально торговать с Конго и Ндонго. Для таких советов были веские ос­нования. По словам Б. Дэвидсона, «идея вторжения в Ндонго уже носилась в воздухе» [274, с. 79].

 

Нгола приказал схватить Б. де Кастру и сделать его неволь­ником и даже намеревался убить эмиссаров португальского ко­роля. Только вмешательство короля Конго спасло их от такой участи. Маниконго (правитель Конго), по-видимому, по требо­ванию португальцев направил в Мбанза-Кабасу (столица Ндонго) священников, имевших своей целью обратить правите­ля Ндонго в христианство и освободить из неволи де Кастру. С первой из этих задач они справились сравнительно легко, а вто­рая оказалась значительно более трудной. Де Кастру сумел освободиться лишь через шесть лет томительного плена. Осво­бодившись от рабства и испытав всевозможные превратности судьбы, де Кастру в 1526 г. добрался до Конго «голодный, из­можденный и совершенно нагой, как самый бедный из тузем­цев» [93, с. 97].

Интересно отметить, что Балтазар де Кастру в своем письме решительно оспаривает информацию посланца короля Конго в Анголу о том, что «он видел горы, содержащие серебро и камни и другие вещи, которые я за шесть лет пребывания в этой стра­не не видел ни разу, хотя я хорошо знаю эту страну» [там же].

Несмотря на это авторитетное мнение, легенда о существо­вании в Анголе драгоценных металлов продолжала жить еще целое столетие, на протяжении которого португальцы не остав­ляли надежды завладеть этими столь желанными богатствами.

Чтобы превратить государство Ндонго в серьезного и опас­ного соперника Конго, необходимо было, как пишет Фелнер, «вызвать ломку хороших отношений, существовавших между ко­ролем Конго и Нгола, осторожно наведя последнего на мысль, что вовсе не обязательно посредничество короля Конго для со­хранения торговых отношений с португальцами, а достаточно направить послов к королю Португалии, как сделал король Конго» [93, с. 102].

Подстрекаемый португальцами Нгола Инене вскоре стал ве­сти себя довольно независимо и даже вызывающе по отношению к Конго, что вызвало весьма болезненную реакцию в Сан-Салвадоре. Воспользовавшись уязвленным самолюбием короля Кон­го, португальцы, жившие там, стали побуждать его начать вой­ну против Нгола, обещав ему свою помощь. Обманутый король поддался уговорам своих коварных «союзников» и в 1556 г. двинул войска к р. Данде, где их ждали войска Ндонго. В по­следовавшей битве войска Конго были разгромлены и принуж­дены отступить. Нгола Инене провозгласил независимость свое­го государства.

В это время Жуан III умер, и ввиду несовершеннолетия дона Себастьяна страной стала управлять в качестве регентши его бабушка Катарина. При ней в Лиссабоне в 1557 г. появи­лись послы из Ндонго от Нголы Инене, на которых, по примеру Конго, была возложена миссия наладить торговлю с Португа­лией и договориться о присылке в его страну священников. Эта последняя просьба была в значительной степени результатом деятельности миссионеров-иезуитов, которые, обосновавшись в Ндонго, стали играть заметную роль при дворе Нголы. По сове­ту руководства Ордена иезуитов в 'состав посольства, которое должно было отправиться в Ндонго, были включены монахи-ие­зуиты Агустинью де Ласерда, Франсиску де Гувейя, Мануэл Пинту, Антониу Мендиш. Племянник Бартоломеу Диаша Паулу Диаш де Новаиш был назначен командующим эскадрой из трех каравелл, везшей отцов-иезуитов. Посольство отправилось из Лиссабона в декабре 1559 г. [50, т. II, с. 446]. К концу следую­щего года оно добралось до Ндонго. К этому времени Нгола Инене уже умер и страной правил его сын Нгола Дамби [50, т. IV, док. 132, с. 552]. Он принял подарки, присланные из Пор­тугалии, приказал привезти послов в г. Мбанза-Кабаса и там задержал их в качестве пленников[6]. Троим из них вскоре было разрешено выехать из Ндонго, но Паулу Диашу пришлось про­жить в неволе еще пять долгих лет [там же, с. 553], а Франсиску де Гувейя никогда больше не вернулся на родину. Нгола Дамби освободил Паулу Диаша де Новаиша в 1565 г., чтобы послать его к королю Португалии с просьбой о военной помощи в связи с восстанием одного из вассально-зависимых вождей, по имени Килуанжи Кука Кванго. Известный специалист по средневековой истории Анголы М. Планкверт связывает отправ­ку Паулу Диаша со специальной миссией в Лиссабон также с тем обстоятельством, что на границах Ндонго в это время поя­вились новые грозные враги в лице храбрых и воинственных кочевников-жага [364а, с. 33]. Нгола нуждался в португаль­ских солдатах и огнестрельном оружии. Именно они спасли от нашествия жага государство Конго в 1571 г. Однако в отноше­нии Ндонго у португальцев были совершенно иные планы.

В начале 1570-х годов португальский королевский двор ре­шил приступить к завоеванию государства Ндонго. Для этого была организована экспедиция, во главе которой был поставлен Паулу Диаш де Новаиш. Подготовка экспедиции велась доволь­но долго. Об этом свидетельствует тот факт, что королевские указы, обещающие всевозможные блага Паулу Диашу, если он осуществит завоевание Анголы, относятся к началу 1571 г., тог­да как экспедиция началась только в 1574 г., т. е. спустя че­тыре года.

В сентябре 1571 г. король пожаловал Паулу Диашу «дарст­венное письмо», в котором писал: «Вследствие большого дове­рия, которое я к нему (Диашу.— А. X.) питаю, и учитывая знания и опыт, которые он приобрел в делах этого королевства, когда он был там как мой посол, и в знак уважения к услугам, которые мне оказал этот Паулу Диаш... а также в знак уваже­ния к услугам, которые оказал короне Бартоломеу Диаш де Новаиш, открыв мыс Доброй Надежды... дарую для Паулу Диаша... и всех его потомков 35 лиг земли на побережье ко­ролевства Ангола к югу от реки Кванза» [50, т. III, док. 4, с. 37]. Паулу Диашу де Новаишу предоставлялось право ото­двинуть границы колонии, губернатором которой он должен был стать, так далеко на восток, как это будет возможно, а также право на третью часть от сбора королевских налогов и ряд дру­гих льгот и привилегий [там же, с. 36—51; 274, с. 86].

Таким образом, Ангола должна была фактически стать капи-танией, пожалованной Паулу Диашу. Часть ее становилась его личным феодальным владением, а на остальной он должен был стать губернатором. Ему предписывалось подготовить условия для поселения в Анголе 100 белых семей в течение шести лет [354, т. I, с. 377]. Португальский королевский двор, щедро раз­давая «заморские земли» своим фидалгу, не учитывал при этом немаловажный фактор, вносивший существенные коррективы в его планы, а именно способность автохтонных народов к сопро­тивлению.

В королевском указе от 10 июля 1573 г. говорилось о том, что Паулу Диаш может взимать с жителей Сан-Томе пошлину размером в тысячу крузадо в год. Здебь же указывалось, что, поскольку жители Сан-Томе активно участвуют в работорговле, это сулит большие барыши от взимания с них пошлин, из чего можно заключить, что названная в королевском указе сумма рассматривалась как чисто номинальная [50, т. IV, док. 79, с. 281—282].

16 января 1574 г. был опубликован другой королевский указ, согласно которому Паулу Диаш де Новаиш получал в аренду на 12 лет все королевские земли и имущество на о-ве Сан-Томе. За это он должен был ежегодно уплачивать королевской казне в качестве арендной платы 200 тыс. рейсов. Аренда предостав­лялась с таким условием, что, как говорилось в указе, «упомяну­тый Паулу Диаш проведет завоевание королевства Анголы», а если он этого не сделает, аренда должна быть у него отобрана. «Если же случится так, что он умрет во время этого завоевания королевства Ангола до истечения этих 12 лет, тогда назначенное им лицо может завершить дело в указанный срок с теми же условиями» [50, т. IV, док. 77, с. 276—277].

Официально экспедиция Паулу Диаша отправилась с торго­выми целями. Следует отмести как совершенно несостоятельную версию реакционных португальских историков о том, что целью экспедиции Паулу Диаша де Новаиша было приобщение «ту­земцев» Анголы к «свету христианского вероучения». Так, пор­тугальский социолог Ж. Алмейда Сантуш писал: «В то время как король Сан-Салвадора был христианином и христианство так или иначе распространилось по всему огромному королев­ству Конго, суверен Донго и его вассалы оказались невосприим­чивыми к свету веры — это и было, несомненно, главным моти­вом, вследствие которого христианнейший д. Себастьян... при­казал подчинить и завоевать королевство Ангола. Это было главным доводом, по которому Паулу Диаш де Новаиш пред­принял завоевание королевства» [203, с. 13]. На самом деле португальские колонизаторы думали не столько о приобщении жителей Ндонго к христианству, сколько о тех богатствах и выгодах, которые сулило им завоевание этого государства.

Поскольку в основе политического мышления правящего класса Португалии лежала идея расового превосходства белых над цветными, подчинение африканцев политическому и рели­гиозному контролю Португалии рассматривалось как естествен­ное, справедливое и богоугодное дело. Типичным образчиком политического мышления того времени могут служить письма иезуита Франсиску де Гувейи, жившего при дворе правителя Ндонго в 1560—1575 гг., т. е. в то время, когда португальцы готовились вторгнуться в это государство. Стремясь найти мо­ральные оправдания для этой акции, Гувейя писал в Лиссабон, что единственное средство обратить этих «язычников» в хри­стианство — это подчинить их португальской власти. Он утверждал, что африканцы якобы «хвастались, что если бы не было моря, то они бы поменялись с португальцами ролями, отправи­лись бы в Португалию и забрали ее богатства». Гувейя призы­вал португальского короля примерно наказать тех, кто выска­зывает такие мысли, и показать раз и навсегда, что он — под­линный хозяин всей Африки [274, с. 70]. Королевский двор пол­ностью разделял эту точку зрения. Паулу Диаш де Новаиш имел тайные инструкции двора, в которых, по свидетельству Лопиша — Пигафетты, наследник престола дон Себастьян «поручил Паулу Диашу подчинить ему народы, живущие от устья Кванзы до 15° южной широты» [120, с. 64]. После длительных приготовлений 23 октября 1574 г. флот, состоявший из двух галеонов, двух каравелл и трех мелких судов с 700 пассажира­ми на борту (из них 350 были солдатами, а остальные ремес­ленниками, купцами, миссионерами), наконец вышел из Лисса­бона и взял курс на юг [50, т. IV, док. 132, с. 553; 303, т. III, с. 38].

11 февраля 1575 г. флот Паулу Диаша достиг о-ва Луанда, Высадившись на острове, Паулу Диаш де Новаиш прежде все­го, по словам хрониста, «воздал благодарственную молитву Всевышнему и устроил пышную религиозную процессию под звуки труб и барабанов» [134, т. 1, с. 194].

По свидетельству современника, на этот шум «сбежалось много черных людей, которые живут на этом острове и зани­маются ловлей нзимбу, считающихся самыми ценными монета­ми в Эфиопии» [50, т. II, док. 32, стр. 554].

Хотя Паулу Диаш имел трудное поручение от дона Себа­стьяна завоевать побережье Анголы к югу от устья Кванзы, он попытался прежде всего наладить дружеские отношения с коро­лем Ндонго, надеясь выполнить свою задачу дипломатическими средствами.

Высадившись на о-ве Луанда, он известил о своем прибытии Нголу Дамби, послав ему королевские подарки с прожившим несколько лет в Португалии конголезцем Педру да Силвой. Нгола Дамби, введенный в заблуждение подарками и решивший, что португальская экспедиция прибыла с чисто мирными целя­ми, оказал ей весьма радушный прием.

Он направил к Паулу Диашу де Новаишу послов с бога­тыми подарками для короля Португалии, состоявшими из ра­бов, скота, съестных припасов, изделий из серебра и меди [134,. т. 1, с. 194—195]. Встретив столь радушный прием, Паулу Диаш, по словам хрониста, послал королю Ндонго «полные до­верху дары, любезности, выражения дружбы и твердые обеща­ния подчинить ему всех врагов короля Анголы» [там же, с. 195]. Усыпляя таким образом бдительность короля Ндонго, коварный конкистадор лихорадочно готовился к открытию военных дей­ствий. С этой целью он оставил о-в Луанда и, нагрузив корабли всевозможными богатствами, высадился на материке, где обосновался в селении, находившемся севернее устья р. Кванза [120, с. 64]. Здесь Паулу Диаш в 1576 г. построил крепость ев. Мигеля, вокруг которой вырос город Сан-Паулу-де-Луанда, и основал небольшую португальскую колонию, объявив себя ее губернатором.

Согласно королевским инструкциям, которые он с собой при­вез, он вскоре приказал построить здесь церковь св. Себастьяна. Положив таким образом начало завоеванию страны и создав необходимую базу для будущей конкисты, Паулу Диаш де На-воиш стал выжидать удобного момента, чтобы двинуть свое войско вверх по р. Кванза.

Вначале правитель Ндонго, будучи уверен в дружеских на­мерениях португальцев, оказывал им всяческое содействие и покровительство. Однако вскоре их недвусмысленные действия стали порождать в его душе первые сомнения и подозрения от­носительно их действительных намерений. Этому в значитель­ной степени способствовал король Конго, который, хорошо зная по личному опыту коварство и алчность португальцев, тайно от них направил послов к Нголе, предупредив его, чтобы он не доверял португальцам и остерегался их, так как они хотят отнять у него королевство и завладеть торговлей и сереб­ряными рудниками [50, т. IV, док. 132, с. 555; т. III, док. 21, с. 141].

Это предупреждение очень испугало Нголу, который стал подозрительно и недоверчиво относиться к Паулу Диашу, и «все португальцы, которые там находились, стали ему внушать страх» [50, т. III, док. 21, с. 141].

Португальцы, жившие при дворе Нголы, пытались успокоить его, уверяя в коварстве и лживости короля Конго, и уже почти добились успеха, когда неожиданный инцидент окончательно убедил правителя Ндонго в неискренности «союзников» и при­вел к открытому разрыву между ними.

Монахи-иезуиты, составившие в 1594 г. интересный доклад «История резиденции отцов Общества Иисуса в Анголе», сооб­щают по этому поводу: «Случай, с помощью которого дьявол помог нарушить этот мир и посеять распри, которые продол­жаются до сегодняшнего дня, был следующий. Командующий [Паулу Диаш де Новаиш] с разрешения короля арестовал 100 португальцев, которые уже провели в Анголе более 25 лет. Один из них, будучи освобожден, решил отомстить губернатору. Он добился аудиенции у короля Ндонго и сообщил ему, что Диаш Новаиш замышляет отнять у него королевство, чтобы за­владеть серебряными рудниками, и для этого в г. Кабасу при­шли 40 солдат, привезено много пороху и на соединение с ними уже двигается в направлении города большое число вооружен­ных португальцев. Перепуганный насмерть король срочно со­звал на совет своих макота, и в их присутствии португалец сно­ва повторил свое утверждение» [50, т. IV, док. 132, с. 558].

 

О поступке португальца упоминают и другие источники. Лопес дс Лимэ квалифицирует историю об этом «как гнусную и позорную легенду», но он не знал «Истории резиденции отцов Общества Иисуса в Анголе», впервые опу­бликованной А. Бразиу в 1950-х годах.

 

На совете, по-видимому, были приняты решения относитель­но срочных мер для предотвращения смертельной угрозы, на­висшей над Ндонго. По свидетельству авторов «Истории рези­денции...», всем португальцам в Мбанза-Кабасе было приказано не выходить из своих домов и ждать дальнейших указаний [там же]. Именно с этим, по-видимому, связано и убийство по приказу Нголы нескольких десятков португальских купцов, на­правлявшихся в Мбанза-Кабасу. Представляется совершенно необоснованным утверждение Лопиша — Пигафетты, что «на­стоящей причиной этой резни была алчность короля Анголы, который хотел присвоить их товары» [120, с. 65]. Сопоставление книги Лопиша — Пигафетты с другими источниками заставляет думать, что гораздо ближе к истине лежит версия, отметаемая авторами книги как несостоятельная, о том, что «эти купцы были шпионами, которые намеревались похитить [правителя Ндонго] и его семью» [там же].

В пользу версии о том, что так называемые купцы на самом деле не были купцами, свидетельствует, в частности, письмо миссионера Ф. Рибейру от 4 марта 1580 г., в котором говорит­ся: «Король Анголы нанес ущерб губернатору, убив 30 порту­гальцев и множество рабов-христиан, которых они имели с со­бой. Эти португальцы вели обмен рабами с неграми и были са­мыми лучшими солдатами из всех, которых имел губернатор» [50, т. III, док. 43, с. 190] (подчеркнуто мною.— А. X.). Следо­вательно, «купцы» были в действительности переодетыми солда­тами, посланными губернатором в Мбанза-Кабасу для какой-то военной или шпионской акции.

Вероятно, сведения, сообщенные португальцем о намерении Паулу Диаша силой оружия навязать Анголе повиновение ко­ролю Португалии, были не лишены основания. Убийство порту­гальских «купцов», которыми скорее всего были переодетые солдаты Паулу Диаша, показало последнему, что правитель Ндонго осведомлен о его действительных планах. Поэтому Пау­лу Диаш, не теряя ни минуты, двинулся по р. Кванза со 150 сол­датами. Оставшемуся войску во главе с Мануэлем Жуаном он приказал войти в область Иламба и подвергнуть ее «опусто­шению огнем и железом» [134, т. 1, с. 199; 50, т. IV, док. 132, с. 566]. Выполняя этот приказ, М. Жуан, по свидетельству мест­ных миссионеров, в 1580 г. сжег дотла поселения в радиусе трех лиг и взял в плен 100 человек, которые были обращены в рабов. «Грабеж продолжался три дня, и лагерь был обеспечен скотом, солью, оливковым маслом и многими припасами» [там же].

Испуганные политикой «выжженной земли» несколько соба Иламбы и Кисамы признали себя вассалами Португалии и обя­зались платить ежегодную дань в 100 рабов. Но многие другие соба не покорились и продолжали борьбу [314, с 52].

Сам Паулу Диаш де Новаиш с частью войска укрепился в форте Анзели (или Нзели). Он послал гонцов к королю Конго Алвару I с просьбой о помощи. Алвару направил ему подкреп­ления в 10 тыс. человек и отряд из 120 португальцев [50, т. IV, док. 83, с. 293]. Во главе армии Алвару I поставил своего ку­зена Манибамбу. Из-за разлива р. Бенго Манибамба не смог организовать переправу. Решив обойти ее и соединиться с ар­мией Паулу Диаша сухопутным путем, он натолкнулся на ар­мию Ндонго. Хотя в ходе битвы успех сопутствовал Манибамбе, он вынужден был из-за нехватки съестных припасов вер­нуться в Конго.

Паулу Диаш, потерпев неудачу в попытке соединиться с союзниками и будучи окружен 12 тыс. африканцев, сумел про­рвать кольцо блокады, переправился через р. Кванза и разбил лагерь на берегу р. Лукала [50, т. III, док. 43, с. 190]. Он укре­пил холм, возвышавшийся между двумя притоками реки, и на­чал совершать оттуда опустошительные набеги на территорию Ндонго [120, с. 69].

«Подвиги» Паулу Диаша подробно описал миссионер Б. Аффонсу в письме от 4 июля 1581 г. «Губернатор и сопровождав­шие его люди,— пишет он,— решили отомстить за смерть наших братьев. Разделив войско между командирами по 150 человек, они отдали им на поток земли этих фидалгу и вызвали самое большое опустошение, которое когда-либо учиняли португальцы. Они убили многих, ворвались вбанза [поселение] одного фи­далгу, взяли у него более 100 рабов и рабынь и стали преда­вать огню дома и банза и грабить; добыча, которую они при­везли в лагерь, была столь велика, что ею можно было напол­нить два судна из Индии» [50, т. III, док. 46, с. 202].

В 1581 г. была завоевана большая часть области Иламба. Правитель Ндонго потерпел ряд военных поражений, несколько зависимых от него вождей были наголову разбиты, а правителя Иламбы Паулу Диаш заменил своим ставленником. В 1582 г. посланный Паулу Диашем опытный военачальник Луиш Серран разбил в Иламбе войско Ндонго, направленное против перешед­ших па сторону португальцев вождей (соба) [134, т. 1, с. 200]. В начале 1583 г. Паулу Диаш приступил к непосредственно­му осуществлению заветной мечты португальских конкистадо­ров — к завоеванию района гор Камбамбе (на северном берегу Кванзы, ниже водопадов), где, как они ошибочно предполагали, имелись богатые залежи серебряных руд.

 

Легенда о существовании серебряных рудников в Камбамбе возникла вследствие того, что еще в 1530 г. король Конго послал в подарок португальской королеве два серебряных браслета, полученные им от одного из вождей в Матамбе [118, с. 50]. Среди подарков Нголы Дамби Паулу Диашу было также несколько серебряных браслетов, которые были отправлены в Лисса­бон и по приказу регента Португалии кардинала Энрике переплавлены в по­тир, подаренный им церкви в Белеме. Легенда о серебряных рудниках в Кам­бамбе настолько прочно укоренилась в сознании европейцев, что живший в 1590—1610 гг. в бассейне Конго английский моряк Э. Беттел называл горы Камбамбе «Серебряными горами» [45, с. 27, 38]. В действительности же в Анголе никогда не было найдено серебро (по крайней мере в сколько-нибудь значительных количествах).

 

Как видно из источников, одной из главных целей экспеди­ции Паулу Диаша был сбор сведений о серебряных рудниках, а затем овладение ими. Рассказывая об истории своей экспе­диции, Паулу Диаш сообщал, говоря о себе в третьем лице: «Перед его отъездом король (да будет он славен!) поручил ему постараться получить сведения о нескольких рудниках, кото­рые, как предполагали, имеются в этом королевстве, обещав большие почести и милости, если он это сделает, так как это было вне обязательств его контракта. Он старался со всем воз­можным усердием, посылая многие дары и подарки фидалгу страны, чтобы они раскрыли ему эту тайну, которая строго охраняется королем, на что он израсходовал много денег и по­терял несколько людей. Когда он убедился в существовании этих рудников, он послал посмотреть их двух рудокопов... и они открыли 24 серебряных рудника» [50, т. IV, док. 120, с. 481].

Подобные утверждения, имевшие мало общего с реальным положением вещей, с одной стороны, были порождением рас­паленного воображения конкистадоров, мечтавших об откры­тии «африканского Эльдорадо», а с другой — преследовали вполне практические цели: преумножить свою славу и побудить королевский двор предоставить им дополнительную военную и финансовую помощь и осыпать новыми милостями.

Как пишет хронист, «имея сведения, что горы Камбамбе со­держат в себе серебряные рудники, что подтверждала традиция и откуда негры извлекали серебро и использовали его для ук­рашений, которые они носили на руках и ногах, Новаиш предпринял завоевание этого нового Потоси и выделил для этого предприятия большую часть из оставшихся у него людей» [134, т. 1, с. 201—202].

По дороге к Камбамбе войска Паулу Диаша де Новаиша были атакованы могущественным соба Бамбантунгу; последний был разбит и «принужден к вассалитету, который наш герой хотел навязать (если это было возможно) всей неведомой Аф­рике» [там же]. Одержав эту победу, Паулу Диаш встал лаге­рем в Тала-Мунгонго, а затем основал укрепленный город Нова-Гая неподалеку от предполагаемого местонахождения рудников [там же; 50, т. IV, док. 132, с. 568].

2 февраля 1583 г., когда португальцы были уже совсем близ­ко от объекта своих вожделений, на них внезапно обрушилось огромнейшее войско, которое, по утверждению современников, было самым большим из всех, какие удавалось собрать повели­телю Анголы.

По явно преувеличенной оценке того же источника, «в нем было сто или двести тысяч человек и оно занимало три лиги земли, покрывая горы и долины» [50, т. IV, док. 132, с. 568].

Располагая помощью нескольких соба и рабов-христиан, Паулу Диаш и Серран разделили свое войско на три колонны и, строго придерживаясь португальской тактики военного ис­кусства, двинулись навстречу африканцам раньше, чем те успе­ли спуститься с холмов. Завязалась битва, в которой португаль­цы, имевшие пушки и ружья, одержали победу[7]. По несомненно завышенным данным авторов «Истории резиденции...», число убитых африканцев составило 40 тыс. человек[8] [там же], при­чем, по словам хрониста, немногим меньше было число тех, кто сбросился со скал, и тех, кто убил друг друга, чтобы расчи­стить путь к бегству [134, т. 1, с. 202]. Потери португальцев, по некоторым сведениям, составили семь человек, сражавшихся на их стороне африканцев — 200 [там же]. После этой победы Паулу Диаш де Новаиш, которого реакционные португальские историки возвели в ранг национального героя, положившего на­чало португальской «цивилизаторской миссии» в Африке[9], на­глядно показал, что собой представляет эта цивилизация. Он приказал отрезать убитым ангольцам носы, набить ими бочки и откатить их к африканским селениям.

В честь своей победы Паулу Диаш основал крепость, назвав се Массангано-да-Виториа [134, т. 1, с. 202].

Крепость была построена на месте захваченного португаль­цами богатого селения, где, по свидетельству Э. Беттела, они обнаружили огромное количество золота. Португальцы построи­ли здесь четыре форта, крепостные стены и земляной вал [45, с. 100—101]. Это была третья и последняя крепость, построен­ная Паулу Диашем за время его кровавой колонизаторской деятельности в Анголе. Эти крепости стали опорными пунктами португальской колониальной экспансии.

Правитель Ндонго, обуреваемый жаждой реванша, созвал на совет макота, военачальников и всех знатных лиц своего го­сударства. По словам хрониста, на этой ассамблее все произ­носили энергичные и торжественные речи и поклялись не возвращаться и не смотреть в глаза королю, пока белые не будут уничтожены, владения короля обезопасены и пока не будет вос­становлена репутация их оружия.

За короткое время была организована новая армия, почта столь же многочисленная, как и прежняя. Автор написанной в XVIII в. «Истории Анголы» ярко описывает последовавшие за­тем события: «Ангола жила надеждой на этот раз покончить с вражеской расой, которая вторглась в эту страну. Неподалеку от нашего непобедимого героя (Паулу Диаша.— А. X.) разве­валась уже тысяча знамен: шум, голоса, свист, перебранка... убедили португальцев в многочисленности врагов. Новаиш по­строил свое маленькое войско в прежнем боевом порядке и вы­шел во главе его на следующее утро, когда спустившийся туман скрыл все предметы... Негры сражались, воодушевленные энер­гией, силой и примером своих макота, которые бились до по­следней капли крови с храбрым португальцем, и их подданные кончали жизнь самоубийством, чтобы не быть в числе многих погибавших на их глазах» [134, т. 1, с. 203].

Превосходство в вооружении и организации и на этот раз дало победу португальцам, хотя африканцы сражались со столь отчаянным мужеством и самопожертвованием, что это вынуж­ден признать даже хронист, ставивший перед собой задачу про­славления побед португальского оружия и с нескрываемой анти­патией относившийся к африканцам. По словам авторов «Ис­тории резиденции...», «в битве погиб цвет фидалгу Анголы, по­клявшихся не возвращаться и не смотреть в лицо короля без победы». Головы трех самых знатных макота и множество бо­чек, набитых отрезанными у африканцев носами, Паулу Диаш приказал отправить в Луанду в качестве свидетельства своего триумфа [50, т. IV, док. 132, с. 569].

В последующих битвах, как сообщал в одном из писем мис­сионер Б. Аффонсу, «наши взяли столько рабов, что их невоз­можно сосчитать. В этой последней битве, как говорят, взяли в плен одного фидалгу, в обмен за которого давали 100 рабов, но ему отрубили голову на площади. В другой битве отрезали 619 носов, а еще в одной было столько трупов, что, говорят, нельзя было пройти иначе, как только по ним» [там же, док. 63, с. 248].

По свидетельству современных авторов, Паулу Диаш разгро­мил в последующих стычках 500 местных вождей[10] и дошел до р. Лукала, где разбил лагерь в 8—10 лигах от столицы Нголы — Мбанза-Кабасы [134, т. 1, с. 203; 50, т. IV, док. 132, с. 569].

К этому времени известия о победах Паулу Диаша де Но-ваиша уже достигли Лиссабона. Там придавали им огромное значение. Паулу Диаш, по-видимому, поспешил, опережая события, уведомить лиссабонский двор о том, что в его руках уже находятся серебряные рудники Камбамбе. Это видно из того, что в 1584 г. из Португалии прибыл флот, который привез ему подкрепление в 200 солдат во главе с капитаном Ж. К. Велезом, а также чиновника Ж. М. де Резенде, назначенного «управляющим казной и рудниками» [134, т. 1, с. 205].

Подкрепление прибыло как нельзя более кстати. Миссионер Б. Аффонсу писал, что в это время «губернатор и все португальцы оказались в затруднительном положении, так как все фидалгу восстали против нас... Этот флот пришел с опозданием из-за того, что был задержан на Сан-Томе и прибыл в страну в самое опасное время» [50, т. III, док. 79, с. 311].

Нгола, собрав новое войско, двинулся против португальцев, но и на этот раз был разбит (25 августа 1585 г.[11]). В том же году капитан Ж. К. Велез со своим отрядом напал на одного из могущественных вассалов короля Ндонго в области Мусеке, по имени Ангола Калунга. Войско этого соба было разбито, а сам он бежал. В руки португальцев попала богатая добыча в виде скота и многочисленных рабов. Однако Ангола Калунга не при­мирился с поражением. Поняв, по-видимому, что сила порту­гальцев заключается в их огнестрельном оружии, что практиче­ски делает почти невозможной победу над ними в открытом бою, он решил прибегнуть к военной хитрости. Собрав остатки своих войск, он подошел с ним к лагерю португальцев в то вре­мя, когда те обедали. Африканцы были без луков и стрел, а Ангола Калунга хлопал в ладоши в знак мира. Велез, уверен­ный, что они пришли для мирных переговоров и для того, чтобы заявить о своем вассалитете, приказал пропустить их в лагерь. Ничего не подозревавшие солдаты продолжали трапезу, когда неожиданно африканцы, вытащив спрятанные ножи, напали на них и, по словам миссионера Диогу да Кошта, «схватили за руки и обезглавили всех до одного» [50, т. III, док. 87, с. 332]. По свидетельству авторов «Истории резиденции...», все солдаты были убиты «в сидячем положении», причем вместе с португаль­цами «погибли соба Камбамбе и его люди и многие другие, сра­жавшиеся на нашей стороне». Причинами этой катастрофы, по мнению этих авторов, были «пренебрежение к врагу, излишняя доверчивость и то, что наши были новичками в этой стране»[12] [50, т. IV, док. 132, с. 574].

По мере того как шло завоевание Анголы, росла экономи­ческая активность португальцев и происходило заселение вновь завоеванных районов иммигрантами из Португалии. Португаль­ские фактории, занимавшиеся главным образом торговлей рабами, основывались вдоль побережья, преимущественно в тех ме­стах, где находились гарнизоны португальских солдат или жили народы, уже «замиренные» португальцами и доказавшие свою лояльность по отношению к ним. Паулу Диаш де Новаиш про­являл огромную заботу о налаживании торговли рабами, сло­новой костью, скотом и т. п. Его письма королю Португалии буквально пестрят упоминаниями о количестве рабов и слоновой кости, вывезенных из Анголы.

Но предметом особо пристального внимания и постоянных забот предприимчивого завоевателя были мифические серебря­ные рудники. Вероятно