метов, небытия других и непрерывного изменения; оно
служит причиной движения для них, а они — для других.
Следовательно, если движение вечно, будет вечен и
первый двигатель, если он один; если же их много, будут
вечными многие. Но скорее следует признавать одного,
чем многих, и в ограниченном количестве, чем в безгра-
ничном. Ибо если результат получается один и тот же,
всегда следует предпочитать ограниченное количество,
так как природным [вещам] должно быть присуще скорое
ограниченное и лучшее, если это возможно. Но достаточ-
но и одного [двигателя], который, будучи первым среди
неподвижных и существуя вечно, будет началом движе-
ния для всего прочего.
Из последующего также станет ясно, что первому дви-
гателю необходимо быть единым и вечным. Ведь мы до-
казали [гл. 1], что движение должно существовать всегда.
Но если оно существует всегда, оно необходимо должно
быть непрерывным, так как всегда существующее непре-
рывно, а следующее друг за другом не непрерывно. Но в
таком случае, если оно непрерывно, оно едино. Единым
же будет [движение], производимое одним двигателем в
одном движущемся [предмете], ибо, если он будет двигать
одни раз одно, другой раз другое, движение в целом не
будет непрерывным, а последовательным.
Убедиться в существовании некоего первого непо-
движного двигателя можно из всего сказанного и другим
путем, если снова взглянуть на начала движущих [предме-
тов]. Что существуют некоторые предметы, которые иног-
да движутся, иногда покоятся, — это уж [во всяком слу-
чае] очевидно. На основании этого стало ясным [гл. 3],
что, с одной стороны, не все движется и не все покоится,
с другой — не всегда одни [предметы] движутся, другие
покоятся; об этом свидетельствуют [предметы], колеблю-
щиеся между тем и другим и обладающие способностью
иногда двигаться, иногда покоиться. Так как подобные
[предметы] очевидны для всех, мы хотели показать при-
роду каждой из двух других [групп предметов], а именно
что существуют [предметы] и всегда неподвижные и всег-
да движущиеся. Переходя к этому и полагая, что все дви-
жущееся приводится в движение чем-то [гл. 4], причем
это может быть или неподвижным, или движущимся, и
если движущимся, то или самим собою, или всегда дру-
гим, мы дошли до признания [гл. 5], что для движения
есть начало, а именно для движущихся само себя приво-
дящее в движение, для всего вообще — неподвижное. Мы
видим ведь воочию существа, которые движут сами себя,
например те, которые принадлежат к роду одушевленных
существ и животных. Это именно и внушило мнение [гл. 2],
не может ли возникать движение, которого раньше со-
всем не было, так как нам пришлось видеть это в указан-
ных [существах]; ведь будучи какое-то время неподвиж-
ными, они снова начинают двигаться, как кажется. Это,
однако, надо понимать таким образом, что они движут
себя только одним движением, и притом не в собственном
смысле: ведь причина исходит не от самого [животного],
но в животных происходят другие природные движения,
которыми они движутся не сами по себе, например рост,
убыль, дыхание, которые производит каждое животное,
находясь в покое и не двигаясь собственным движени-
ем. Причиной этому служит окружающая среда и многое
из того, что входит внутрь, например для некоторых [жи-
вотных] пища, так как при переваривании ее они спят,
при распределении ее пробуждаются и приводят себя в
движение, причем первое начало движения находится
вовне. Поэтому они и не двигаются непрерывно сами
собой, ибо есть иной двигатель, движимый сам и изме-
няющийся в отношении всего, что движет само себя.
Во всех этих случаях первый двигатель и причина само-
движения движутся, но только по совпадению, а именно
тело изменяет свое место, следовательно, и то, что нахо-
дится в теле, и то, что движет само себя как бы с помо-
щью рычага.
Из этого можно почерпнуть уверенность, что, если су-
ществует какой-нибудь из двигателей, хотя неподвижных,
но движущих и самих движимых по совпадению, он не
может производить непрерывного движения. Таким обра-
зом, если движение необходимо должно быть непрерыв-
ным, должен существовать неподвижный первый двига-
тель, притом не по совпадению, если, как мы сказали, в
существующих [предметах] должно происходить безоста-
новочное и бессмертное движение и существующее долж-
но оставаться самим в себе и в том же состоянии; ибо
когда начало пребывает [в том же состоянии], и Вселен-
ная должна пребывать, будучи непрерывно связана с на-
чалом. Не одно и то же быть движимым по совпадению
самим собой и другим, так как двигаться под действием
другого свойственно и некоторым небесным началам, ко-
торые перемещаются сразу несколькими движениями;
первое же только телам смертным.
Но если всегда существует нечто подобное, именно
приводящее в движение и само неподвижное и вечное,
необходимо, чтобы и первое, приводимое им в движение,
было вечным. Это ясно из того, что иначе не может быть
возникновения, уничтожения и изменения для всего про-
чего, если что-нибудь не будет двигать движущееся, так
как неподвижное всегда будет двигать одним и тем же
способом и единым движением вследствие того, что само
нисколько не изменяется по отношению к движимому.
А приводимое в движение тем, что само приводится в
движение, но приводится в движение неподвижным [дви-
гателем], вследствие того, что его отношение к вещам
будет все время меняться, но будет причиной одного и
того же движения, но из-за того, что оно находится в про-
тивоположных местах или формах, сообщит каждому дви-
жущемуся предмету противоположное движение, а иногда
движение, иногда покой.
Из сказанного стало ясно и то, что сначала вызвало за-
труднения [гл. 3]: почему же не все движется или все по-
коится или одни [предметы] всегда движутся, другие всег-
да покоятся, а некоторые предметы иногда движутся,
иногда нет. Причина этому теперь очевидна: одни пред-
меты приводятся в движение неподвижным и вечным,
поэтому движутся всегда; другие же движущимся и из-
менчивым, поэтому и сами должны изменяться. А непо-
движные, как сказано, поскольку оно просто, однообраз-
но и пребывает в себе, будет сообщать единое и простое
движение.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Однако это будет еще более ясно, если мы примем
другую исходную точку. Надо выяснить, может ли какое-
либо движение быть непрерывным или нет и, если может,
каково это движение и какое из движений будет первым.
Ибо очевидно, что если только необходимо, чтобы движе-
ние продолжалось всегда, то это движение будет первым
и непрерывным, потому что первый двигатель сообщает
такое движение, которое необходимо должно быть еди-
ным, одним и тем же, непрерывным и первым. А так как
существуют три [рода] движении: движение в отношении
величины, в отношении состояния и в отношении места,
которое мы называем перемещением, то именно этому
[третьему] движению необходимо быть первым. Ведь не-
возможно, чтобы рост происходил без наличия предшест-
вующего качественного изменения, так как растущее
иногда увеличивается за счет однородного, иногда же за
счет неоднородного, так как пища считается противопо-
ложным [присоединяющимся] к противоположному, а
все возникающее возникает, когда однородное [присо-
единяется] к однородному. Следовательно, необходимо,
чтобы качественное изменение было переходом в проти-
воположное. Но если происходит качественное измене-
ние, должно существовать нечто изменяющее и делающее
из теплого в возможности теплое в деятельности. Таким
образом, очевидно, что движущее ведет себя не одинаково,
но иногда находится ближе, иногда дальше от качествен-
но изменяемого. А это не может произойти без перемеще-
ния. Следовательно, если движение должно существовать
всегда, то необходимо, чтобы и перемещение всегда было
первым из движений, и, если одно из перемещений пер-
вое, а другое последующее, чтобы существовало первое
перемещение.
Далее, начало всех состояний есть сгущение и разре-
жение, так как тяжелое и легкое, мягкое и твердое, теплое
и холодное представляются некоторого рода сгущениями
и разрежениями. Сгущение же и разрежение есть соеди-
нение и разделение, в результате которых, как считают,
происходит возникновение и гибель существ. А то, что
соединяется и разделяется, необходимо изменяет место.
Но и величина растущего и убывающего также изменяет
место.
Далее, что перемещение есть первое движение, будет
ясно, если рассматривать [вопрос] со следующей точки
зрения. А именно, «первое» в применении к движению,
как и ко всему прочему, употребляется в нескольких зна-
чениях. Так, первым называется то, без чего не будет ос-
тального; оно же без остального может существовать;
затем, [первым называется первое] во времени и [первое]
в отношении сущности. Следовательно, так как движение
должно происходить безостановочно, а безостановочное
движение будет или непрерывным или последователь-
ным, но скорее непрерывным, и лучше ему быть непре-
рывным, чем последовательным, с другой же стороны, так
как мы всегда предполагаем, что природе свойственно
лучшее, поскольку оно возможно, а непрерывное [движе-
ние] возможно (это будет доказано дальше, [гл. 8], а те-
перь примем это как допущение), и такое [движение]
может быть только перемещением, то необходимо, чтобы
перемещение было первым [движением]. Ведь перемеща-
ющемуся [телу] нет никакой необходимости расти или ка-
чественно изменяться, а также возникать и исчезать, а ни
одно из этих [изменений] невозможно без существования
непрерывного [движения], которое производит первый
двигатель.
Кроме того, и по времени [перемещение есть первое]
[движение], так как вечные существа могут двигаться
только таким [движением]. Правда, для отдельного [суще-
ства] из тех, которые возникают, перемещение необходи-
мо будет последним из движений, так как после рождения
сначала следуют качественное изменение и рост, а пере-
мещение будет движением завершенных [существ]. Необ-
ходимо, однако, чтобы прежде было нечто другое, движу-
щееся путем перемещения, которое и будет причиной для
возникающих [предметов], само не возникая, как то, что
порождает порожденное, так как это только кажется, что
возникновение есть первое из движений вследствие того,
что предмет должен сначала возникнуть. В каждом от-
дельном случае возникновения так дело и обстоит, но не-
обходимо, чтобы еще до возникающих [предметов] в со-
стоянии движения было что-нибудь иное, само существуя
и не возникая, а прежде него также иное. Так как невоз-
можно, чтобы возникновение было первым движением
(тогда все движущееся было бы подвержено гибели), то
очевидно, что и ни одно из следующих по порядку движе-
ний не может быть первичным; под следующими по по-
рядку я разумею рост, затем качественное изменение,
убыль и исчезновение: все они позднее возникновения,
так что, если возникновение не более первично, чем пере-
мещение, значит и ни одно из последующих изменений.
Вообще же, возникающее представляется незакончен-
ным и стремящимся к определенному началу, так что
более позднее в процессе возникновения будет по при-
роде более первичным. Перемещение как завершение
присуще всем предметам, находящимся в процессе воз-
никновения; поэтому одни из живых существ вполне не-
подвижны вследствие отсутствия [соответствующего орга-
на], как, например, растения и многие роды животных, а
более совершенным [эти органы] присущи. Таким обра-
зом, если перемещение скорее присуще тем существам,
которые в большей степени достигли своей природы, то и
движение это будет первым по сущности среди других
[движений] как по этой причине, так и потому, что дви-
жущееся в наименьшей степени лишается своей сущности
в процессе перемещения: ведь только в одном этом дви-
жении оно не изменяется в своем бытии, как меняется в
качественно изменяемом качество, в растущем и убываю-
щем — количество. Но больше всего очевидно, что движу-
щее само себя больше всего движет себя этим в собственном
смысле слова движением, т. е. [движением] относительно
места; а ведь мы считаем, что началом движимых и дви-
жущих и первым для движущихся [предметов] должно
быть именно движущее само себя.
Итак, из сказанного ясно, что перемещение есть пер-
вое из движений; теперь следует показать, какое переме-
щение будет первым. Вместе с тем в ходе этого исследова-
ния уяснится и наше теперешнее и прежнее, [гл. 3],
предположение о возможности некоего непрерывного и
вечного движения. Что из всех прочих движений ни одно
не может быть непрерывным, ясно из следующего. Все
эти движения и изменения идут от противолежащего к
противолежащему, например для возникновения и унич-
тожения границами будет сущее и не-сущее, для качест-
венного изменения — противоположные состояния, а для
роста и убыли — большая и малая величина или заверше-
ние величины и незавершенность; а противоположные
[движения] — это те, которые идут к противоположным
[границам]. То, что не всегда движется таким движением,
но существует раньше, должно было раньше покоиться;
таким образом, ясно, что изменяющееся должно будет
покоиться в противоположном состоянии. То же относит-
ся и к [указанным] изменениям: ведь уничтожение и воз-
никновение противолежат друг другу и вообще, и в от-
дельных случаях. Следовательно, если невозможно одно-
временно изменяться в противолежащих друг другу на-
правлениях, изменение не будет непрерывным, но между
изменениями будет [какой-то] промежуток времени. Ведь
совершенно безразлично, будут ли противоречивые изме-
нения противоположностями или нет, если только невоз-
можно, чтобы они одновременно наличествовали в одном
и том же [предмете]; для нашего хода рассуждений это не
имеет значения. Безразлично также и то, необходимо ли
прийти в состояние покоя при изменении в противоречи-
вое и будет ли изменение противоположно покою (так
как, может быть, не-сущее не покоится, а уничтожение
есть изменение в не-сущее). Важно только, что [между из-
менениями] имеется некоторый промежуток времени,
ибо в таком случае изменение не будет непрерывным. И в
прежнем рассуждении, [гл. 5], противоположение не было
нужно, а только невозможность одновременного сущест-
вования [противоположностей].
Не следует также смущаться тем, что одно и то же про-
тивоположно многому, например некоторое движение
может быть противоположно и покою, и противополож-
ному движению; нужно только признать, что противопо-
ложное движение противолежит некоторым образом и
данному движению, и покою, подобно тому как равная
и умеренная величина противолежит и превышающей ее,
и превышаемой ею, и что не могут одновременно сущест-
вовать ни противолежащие движения, ни изменения.
Далее, в отношении возникновения и уничтожения со-
вершенно нелепо думать, что возникшему необходимо
сейчас же погибнуть и не просуществовать ни малейшего
времени; и отсюда может возникнуть уверенность и в от-
ношении других [изменений]: ведь природе свойственно
сходное поведение во всех случаях.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Теперь мы скажем о том, что возможно [движение]
бесконечное, единое и непрерывное и что это есть [дви-
жение] по кругу. Ведь все перемещающееся движется или
по кругу, или по прямой, или по смешанной [линии], так
что если одно из первых двух движений не непрерывно,
то не будет непрерывным и движение, составленное из
них обоих. Что [тело], перемещающееся по прямой, и
притом ограниченной, не может двигаться непрерывно —
это очевидно, ибо оно поворачивает назад, а возвращаю-
щееся по прямой назад движется противоположным дви-
жением. Ведь в отношении места противоположны друг
другу [движения] вверх и вниз, вперед и назад, вправо и
влево, ибо таковы противоположности места. Какое дви-
жение едино и непрерывно, нами было определено рань-
ше, — это движение единого в единое время и в области,
но различающейся по виду. Существуют три [вещи], кото-
рые надо различать в движении: движущееся, например
человек или бог, «когда», т. е. время, и третье «в чем» —
это обозначает место, состояние, вид, величину. Противо-
положности отличаются по виду и не образуют единого;
различия же места были указаны.
Признаком того, что движения от А к В и от В к А
противоположны, служит то, что они останавливают и
прекращают друг друга, если возникают одновременно.
То же относится и к кругу; например, движение от А к В
противоположно движению от А к Г, так как они останав-
ливают друг друга даже в том случае, если они будут не-
прерывны и не могут быть обращены вспять, потому что
противоположности взаимно уничтожаются и препятству-
ют друг другу, но не движение вкось и движение вверх.
Но невозможность непрерывного движения по пря-
мой уясняется больше всего из того, что [тело], поворачи-
вающее назад, необходимо должно остановиться — не
только если оно перемещается по прямой, но и по кругу.
Ибо не одно и то же двигаться круговым движением и по
кругу, так как в одном случае движение непрерывно про-
должается, в другом [движущееся], придя на то место, от-
куда начало двигаться, поворачивает назад. А что ему не-
обходимо остановиться, в этом убеждает не только
свидетельство чувств, но и рассуждение. Начало [этого
рассуждения] таково. Так как существуют три [точки]: на-
чало, середина и конец, середина по отношению к каждо-
му [из отрезков] будет и тем и другим, [т. е. началом и
концом], и, будучи по числу единой, по определению
будет двумя. Далее, одно дело — существовать в возмож-
ности, другое — в деятельности; так что любая точка, ле-
жащая на прямой между ее концами, в возможности есть
середина, в деятельности же не будет ею, пока не разделит
прямую и остановившееся на ней [тело] снова начнет
двигаться. Таким образом середина становится началом и
концом: началом для последующего [движения], концом
для первого. Пусть, например, перемещающееся [тело]
А останавливается в В и снова движется к Г. Когда оно дви-
жется непрерывно, А не может ни находиться в [точке]
В, ни отправляться из нее, а может быть в ней лишь один
момент «теперь» — не в течение какого-нибудь времени,
а лишь поскольку «теперь» делит целое [время]. Если же
предположить, что оно прибыло и ушло, [то это будет
означать, что] движущееся А всегда будет стоять, так как
невозможно, чтобы А одновременно прибыло в В и ушло
оттуда; следовательно, это происходит в разные моменты
времени. Следовательно, в промежутке будет какое-то
время. Таким образом, [тело] А будет покоиться в [точ-
ке] В. То же относится и к другим точкам, так как подоб-
ное рассуждение приложимо ко всем [точкам]. Когда же
движущееся [тело] А пользуется средней [точкой] В как
концом и началом, ему необходимо остановиться, потому
что оно делает [из одной точки] две, так же как это делает
мышление. Но оно отправилось из точки А, как из нача-
ла, и оказалось в Г, когда закончило [движение] и остано-
вилось.
То же надо сказать и по поводу трудности, которая за-
ключается в следующем. Если линия Е будет равна линии
Z и А будет двигаться непрерывно от крайней точки по
направлению к Г и одновременно, когда А будет нахо-
диться в [точке] В, Δ будет равномерно двигаться от край-
ней точки линии Z к точке Н со скоростью, равной ско-
рости А, то Δ, [по-видимому], раньше придет в Н, чем
А в Г, так как прежде двинувшееся и отошедшее должно
прийти раньше. Таким образом, не одновременно А при-
шло в [точку] В и отошло от нее, потому и запаздывает.
Ведь если бы это [произошло] одновременно, оно не за-
поздало бы, но [телу] А необходимо остановиться. Следо-
вательно, нельзя так рассматривать вопрос, что, когда
А пришло в [точку] В, Δ одновременно совершало движе-
ние от края Z (ибо, если А пришло в В, оно и удалилось
оттуда, а это [происходит] не одновременно); между тем
оно было [в В] не в течение какого-то времени, а в точке
разреза времени. Отсюда следует, что о непрерывном
[движении] таким образом рассуждать нельзя; наоборот, о
[движении], возвращающемся назад, необходимо рассуж-
дать именно так. Ибо если тело Н перемещалось по на-
правлению к Δ, а затем, повернув назад, пошло вниз, то
оно воспользовалось конечной точкой Δ как концом и на-
чалом, т. е. одной точкой как двумя; поэтому ему при-
шлось остановиться. И не в одно и то же время [тело Н]
пришло в Δ и отошло от Δ, иначе в одно и то же «теперь»
оно там было и не было. Но указанного выше разрешения
трудности здесь не следует применять, так как нельзя
сказать, что Н находилось в Δ как в точке разреза и, [сле-
довательно], не приходило и не уходило: ведь [здесь] не-
обходимо дойти до конца, существующего в действитель-
ности, а не только в возможности. Точка в середине
[отрезка] существует в возможности, а эта [точка Δ] в дей-
ствительности, и она есть конец снизу и начало сверху; то
же относится и к движению. Следовательно, необходимо,
чтобы при поворачивании назад по прямой линии [тело]
остановилось. Таким образом, непрерывное движение по
прямой не может быть вечным.
Таким же способом следует возразить тем, которые
выдвигают рассуждение Зенона и полагают, что если всег-
да сначала надо пройти половину, а число половин беско-
нечно, то бесконечного пройти нельзя; или тем, которые
формулируют это же рассуждение иначе, утверждая, что
вместе с движением надо отсчитывать половину каждой
возникающей половины, так что, пройдя все расстояние,
приходится сосчитать бесконечное число, а это, по обще-
му признанию, невозможно.
В наших первых рассуждениях о движении мы разре-
шили [этот вопрос], исходя из того, что время заключает
в себе бесконечное множество [частей]; ибо нет ничего
нелепого, если в бесконечное время кто-нибудь пройдет
бесконечное множество; ведь бесконечность одинаково
присуща и длине и времени. Но такое решение достаточ-
но для ответа тому, кто так поставил вопрос (спрашива-
лось ведь, можно ли в конечное [время] пройти или со-
считать бесконечно многое), однако для сути дела и для
истины недостаточно. Если кто-нибудь оставит в стороне
длину и вопрос о возможности пройти в конечное время
бесконечное [множество] и попытается применить это
[рассуждение] к самому времени (ведь время заключает в
себе бесконечное множество делений), то приведенное
решение уже не будет достаточным, но правильно будет
сказать то именно, о чем мы говорили немного выше.
В самом деле, если кто-либо делит непрерывную [ли-
нию] на две половины, тот пользуется одной точкой как
двумя, так как он делает [эту точку] началом и концом;
так поступает и тот, кто считает, и тот, кто делит попо-
лам. При таком делении ни линия, ни движение не будут
непрерывными, так как непрерывное движение есть дви-
жение по непрерывному, а в непрерывном заключено
бесконечное [число] половин, но только не в действи-
тельности, а в возможности. Если же их сделать действи-
тельными, то [движение] не будет непрерывным, но будет
останавливаться, что вполне очевидно произойдет с тем,
кто считает половины; ведь тогда необходимо одну точку
считать за две: одна будет концом одной половины, дру-
гая — началом другой, если считать непрерывную [ли-
нию] не как одну, а как две половинные. Таким образом,
на вопрос, можно ли пройти бесконечное число [частей]
во времени или по длине, следует ответить, что в одном
отношении можно, в другом нет. Если они будут сущест-
вовать в действительности — нельзя, если в возможнос-
ти — можно, так как [предмет], движущийся непрерывно,
прошел бесконечное множество по совпадению, а не
прямо, ибо наличие бесконечного числа половин в линии
есть для нее побочное обстоятельство, а сущность ее и бы-
тие иные.
Очевидно также, что если точку, делящую время на
предшествующее и последующее, не делать всегда после-
дующей в отношении того, что будет последующим для
предмета, то одновременно одно и то же будет существо-
вать и не существовать и нечто возникшее будет несуще-
ствующим. Точка эта, разумеется, является общей для
того и другого, для предшествующего и для последующе-
го, тождественной и единой по числу, но по определению
она Не тождественна (для одного она конец, для другого —
начало), а для предмета она всегда принадлежит последу-
ющему состоянию. Пусть время будет АГВ, предмет — Δ;
он в течение всего времени А светлый, а в течение В не-
светлый; следовательно, в [момент времени] Г он и свет-
лый и несветлый. Ведь будет правильно сказать, что в
любой части времени А он светлый, если все это время он
был светлым; точно так же во время В он не светлый, а в
Г относится и к тому и к другому. Следовательно, нельзя
считать, [что он светлый] во всем [промежутке времени А],
но за исключением конечного момента «теперь» в точке Г.
Этот момент относится уже к последующему [промежут-
ку], и если [предмет] становится несветлым и исчезал как
светлый в течение всего [промежутка] А, то окончательно
стал или исчез в [момент] Г. Таким образом, правильно
называть [предмет] светлым и несветлым впервые в этот
момент, иначе выйдет, что, когда он возник, [в это же
мгновение] его уже не будет, или, когда исчез, останется,
или же он должен быть одновременно светлым и несвет-
лым и вообще существующим и несуществующим.
С другой стороны, если то, что существует, не будучи
прежде, необходимо возникает, а когда возникает, его
еще нет, то невозможно разделять время на неделимые
[промежутки] времени. Ибо если в течение (промежутка)
времени А [предмет] Δ становился светлым, а стал и вмес-
те с тем существует [как светлый] в другом неделимом
[интервале] времени В и если в А он возникал и его еще
не было [в качестве светлого предмета], а в В он уже су-
ществует, то в промежутке должно быть какое-то возник-
новение, а следовательно, и существовать время, в тече-
ние которого [это возникновение] происходило. Иное
будет рассуждение у тех, кто не признает неделимых [ве-
личин], а утверждает, что в то самое время, когда [свет-
лый предмет] возникал, он возник и существует в крайней
точке, за которой нет ничего смежного или последующе-
го, тогда как неделимые [интервалы] времени следуют
друг за другом, — ясно, что, если возникновение проис-
ходило в течение всего времени А, нет больше времени, в
течение которого [предмет] возник и возникал, кроме
только всего того времени, в течение которого он воз-
никал.
Такие и подобные им аргументы, как свойственные
[рассматриваемому вопросу], могут считаться достаточно
убедительными. Логическое рассмотрение приводит, по-
видимому, к тому же результату исходя из следующих [со-
ображений]. Именно, всякое непрерывно движущееся
[тело], если оно ничем не отклоняется в сторону, в какую
точку пришло в ходе своего перемещения, в ту оно и дви-
галось раньше, например если пришло в В, то и двигалось
в В, и не тогда, когда находилось вблизи, а сразу, как
только начало двигаться. Ибо почему в большей степени
теперь, а не раньше? То же относится и ко всем прочим
[видам движения]. [Предмет], движущийся от А [в на-
правлении] к Г, когда он придет в Г, снова должен воз-
вратиться в А, двигаясь непрерывно. Когда он, следо-
вательно, движется от А к Г, тогда же движется и к
А движением, исходящим от Г, так что одновременно
происходят [два] противоположных движения, ибо тако-
вы движения по прямой. Одновременно с этим он изме-
няется из такого [состояния], в котором не находится.
Если это невозможно, ему необходимо остановиться в Г.
Таким образом, это движение не будет единым, так как
движение, разделенное остановкой, не едино.
Кроме того, это ясно из следующих соображений
более общего характера, относящихся ко всякому движе-
нию. Если всякий движущийся [предмет] движется
каким-либо из указанных [в начале главы] движений и
покоится в состояниях покоя, противостоящих [этим дви-
жениям] (ибо других помимо них нет), то, что не всегда
движется одним и тем же движением (разумею другие по
виду движения, а не какую-нибудь часть целого), должно
прежде покоиться противолежащим покоем (так как
покой есть лишенность движения). Если, таким образом,
движения по прямой противоположны, а невозможно
одновременно двигаться по противоположным направле-
ниям, то перемещение от А к Г не будет одновременно
перемещением от Г к А. И так как одновременно переме-
щаться [в обоих этих направлениях] нельзя, а это послед-
нее движение, [от Г к А]., все же имеет место, то перед
ним [тело] должно покоиться в [точке] Г; этот покой, как
мы видели, противостоит движению от Г. Из сказанного,
таким образом, с очевидностью следует, что движение
[А — Г — А] не будет непрерывным.
