Поэтому возникновение противоположно гибели и поте-
ря — получению, но это изменения, а не движения.
Что касается движения в промежуточное — в тех слу-
чаях когда противоположности имеют промежуточное, —
его следует рассматривать в некотором смысле как движе-
ние в противоположное, ибо движение пользуется про-
межуточным как противоположным, в какую бы сторону
[предмет] ни изменялся; например, изменение из серого
в белое [вдет] как из черного, из белого в серое — как в
черное, а из черного в серое — как будто серое было
белым, так как середина считается в некотором смысле
[противоположной] по отношению к каждому из краев,
о чем уже было сказано раньше.
Итак, движение противоположно движению в том
смысле, в каком [движение] из противоположного в про-
тивоположное противоположно [идущему в обратную
сторону движению] — из противоположного в противопо-
ложное.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Так как движению кажется противоположным не
только движение, но и покой, то следует разобраться в
этом. В прямом смысле движению противоположно
[только] движение, но противостоит ему и покой (так как
он есть лишенность, а в известном смысле и лишенность
считается противоположностью). Однако какой [покой]
какому [движению]? Например, [движению] относитель-
но места — [покой] относительно места. Но это говорится
вообще, а противолежит ли пребыванию здесь движение
отсюда или движение сюда? Очевидно, что если движение
происходит между двумя субстратами, то движению из
первого в противоположное противостоит пребывание в
первом, а движению из противоположного в первое —
пребывание в противоположном. Вместе с тем они проти-
воположны и друг другу; ведь [было бы] странно, если бы
движения были противоположны, а противолежащие со-
стояния покоя не противоположны. Таковы они в про-
тивоположных вещах, например [покой] в здоровье
[противоположен] покою в болезни (а [из движений он
противоположен] движению из здоровья в болезнь; ведь
[было бы] неразумно [противопоставлять] его движению
из болезни в здоровье, так как движение туда, где и про-
исходит остановка, скорее есть успокоение, поскольку
ему приходится возникать вместе с движением; но тем
или другим ему быть необходимо), ведь покой в белизне
не противоположен [покою] в здоровье. А для всего того,
что не имеет противоположного, противолежащим будет
изменение, [идущее] из него или в него, например из су-
ществующего и в существующее, но это не будет движе-
нием. И покоя в этом случае не будет, а только неизмен-
ность. И если будет в наличии какой-нибудь субстрат, то
неизменность существующего будет противоположна не-
изменности несуществующего. А если несуществующего
не будет, то может возникнуть вопрос, чему противопо-
ложна неизменность существующего и будет ли она поко-
ем. Но в таком случае или не всякий покой противополо-
жен движению, или возникновение и уничтожение [будут]
движением. Итак, очевидно, что не следует говорить о
покое, если только они не будут движениями, но [лишь]
о чем-нибудь подобном [покою] и о неизменности. А про-
тивоположна она, [неизменность], или ничему, или неиз-
менности несуществующего, или уничтожению, так как
последнее есть [изменение] из нее, а возникновение —
[изменение] в нее.
Можно поставить еще и такой вопрос: почему при
перемене места пребывания и движения могут быть как
согласные с природой, так и противоприродные, а при
прочих качественных изменениях этого не бывает, напри-
мер чтобы одно качественное изменение было по приро-
де, другое против природы (ведь выздоровление и заболе-
вание не могут считаться более согласными с природой,
чем противными природе, так же побеление и почерне-
ние). То же относится к увеличению и уменьшению (так
как ни они не противоположны друг другу в смысле со-
гласного с природой и противного ей, ни увеличение уве-
личению). То же рассуждение применимо к возникнове-
нию и уничтожению: ведь ни возникновение нельзя
считать согласным с природой, ни уничтожение против-
ным ей (ведь старение идет согласно природе), и мы не
видим также, чтобы одно возникновение было по приро-
де, другое против нее. Или если насильственное считать
противным природе, тогда и уничтожение будет противо-
положно уничтожению, одно как насильственное, другое
как естественное? Тогда, следовательно, и возникновения
могут быть насильственными и не вызванными естествен-
ной необходимостью, причем противоположностью им
будут естественные; будут также и насильственные воз-
растания и убывания, например быстрый рост [подрост-
ков], созревающих вследствие [неумеренной]) пищи, или
пшеница, быстро прорастающая, поскольку она не была
прижата [землей]? А как будет обстоять дело с качествен-
ным изменением? Или так же? Т. е. одни будут насильст-
венные, другие естественные, как те больные, которых от-
пускает лихорадка — одних в некритические, а других в
критические дни — и которые, следовательно, изменяют-
ся или против природы, или согласно с ней. Будут ли
уничтожения также противоположными друг другу, безот-
носительно к возникновению? А что же мешает? В неко-
тором отношении могут быть, например если бы одно
[уничтожение] было бы приятным, а другое болезненным,
а потому уничтожение [будет] не просто противоположно
уничтожению, но поскольку одно из них такое, а другое
такое.
Итак, вообще говоря, движение и покой противопо-
ложны указанным образом; например, [движение] вверх
[противоположно движению] вниз, ибо таковы противо-
положности места. Вверх стремится по своей природе
огонь, вниз — земля, и их перемещения противоположны
друг другу. Но огонь [перемещается] вверх по своей при-
роде, вниз — против природы; поэтому его [перемеще-
ние], согласное с природой, противоположно несогласно-
му. То же [справедливо] и для пребывания в покое, а
именно пребывание вверху противоположно движению
сверху вниз; и это пребывание для земли противно приро-
де, а указанное движение согласно с природой. Следова-
тельно, для одного и того же тела пребывание на месте, не
согласное с природой, противоположно движению по при-
роде, так как и движения одного и того же тела противо-
положны таким же образом, а именно одно из них будет
природным — или вверх или вниз, другое — противным
природе.
Возникает вопрос: существует ли для всякого покоя,
если он не вечный, возникновение и будет ли оно оста-
новкой? Конечно, [это означало бы, что] для тела, пребы-
вающего в покое против природы, например для земли,
[находящейся] наверху, существовало бы возникновение:
[она] остановилась, когда насильственно перемещалась
кверху. Но [тело], которое останавливается [в своем есте-
ственном месте], всегда кажется перемещающимся бы-
стрее, а при насильственном [перемещении] наоборот.
Следовательно, [тело, пребывающее в покое против при-
роды], будет покоиться без возникновения покоя. Кроме
того, представляется, что остановка или вообще есть
перемещение в свое собственное место, или [она проис-
ходит] одновременно [с таким перемещением].
Возникает [и другой] вопрос: противоположно ли пре-
бывание здесь движению отсюда? Ибо когда [предмет]
уходит из этого [места] или даже теряет [какое-либо со-
стояние], все еще кажется, что он сохраняет потерянное.
Следовательно, если это состояние покоя противополож-
но движению из этого места в противоположное, то
[предмету] одновременно будут присущи противополож-
ности. Или каким образом [предмет] будет покоиться,
если [он] еще остается? Вообще же у движущегося [тела]
одна часть здесь, другая там, во что [оно] изменяется,
поэтому движению скорее противоположно движение,
чем успокоенность.
Итак, относительно движения и покоя, а также в
каком смысле они едины и что чему противоположно,
обо всем этом сказано.
* * *
Все же может возникнуть вопрос и относительно оста-
новки: существует ли состояние покоя, противостоящее
противоприродным движениям? Было бы странно, если
бы [этого состояния] не было, ибо [фактически вещи]
пребывают в [такого рода] состоянии покоя. Правда, [это
происходит] насильственным образом, так что какая-либо
[вещь] будет [так] покоиться не вечно и без возникнове-
ния. Но очевидно, что [такое состояние] должно быть:
подобно тому как [вещь] может двигаться против приро-
ды, [она] может и покоиться против природы.
А поскольку некоторые вещи могут двигаться как по
природе, так и против природы — например, огонь, кото-
рый [движется] вверх по природе, а вниз против природы, — то спрашивается, будет ли это последнее движение противоположно первому иди [скорее] движение земли? Ведь она по своей природе стремится вниз? Очевидно, что оба, [т. е. движение вниз как огня, так и земли, противопо-
ложны движению огня вверх], но не одинаковым образом:
одно [противоположно] по природе, будучи природным
движением земли, движение же огня вверх противопо-
ложно [его движению] вниз, поскольку природное [дви-
жение какой-либо вещи] противоположно противополож-
ному [движению той же вещи]. Сходные соображения
[относятся] и к состояниям пребывания, хотя, по-види-
мому, в известном смысле покою противостоит [не только
покой, но и] движение.
КНИГА ШЕСТАЯ (Z)
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Если существует непрерывное, касающееся и следую-
щее друг за другом в том смысле, как это определено
выше, а именно непрерывны те [предметы], края которых
сливаются в одно, касаются те, у которых они вместе, а
следуют друг за другом те, между которыми нет ничего
принадлежащего к их роду, то невозможно, чтобы что-
либо непрерывное состояло из неделимых [частей], на-
пример линия из точек, если линия непрерывна, а точка
неделима. Ведь края точек не сливаются воедино (так как
у неделимого нет ни края, ни какой-либо другой части) и
крайние границы не находятся вместе (так как у не имею-
щего частей нет крайней границы, ибо граница и то, чему
она принадлежит, суть разные вещи). Далее, точкам, из
которых составлено непрерывное, необходимо или быть
непрерывными, или касаться друг друга; то же самое рас-
суждение относится и ко всяким неделимым. Но непре-
рывными они не могут быть на основании сказанного;
касаются же друг друга все [предметы] или целиком, или
своими частями, или как целое части. Но так как недели-
мое не имеет частей, ему необходимо касаться целиком;
касающееся же целиком не образует непрерывного, так
как непрерывное заключает в себе то одну часть, то дру-
гую и таким образом резделяется на различные, разграни-
ченные по месту части. Однако и следовать друг за другом
не будет ни точка за точкой, ни «теперь» за «теперь» так,
чтобы из них образовалась длина или время: а именно,
друг за другом следуют [предметы], между которыми не
находится ничего принадлежащего к их роду, а между
[двумя] точками всегда имеется линия и между [двумя]
«теперь» время. Далее, и линия и время разделились на
неделимые [части], если только каждая [вещь] делится на
то, из чего она состоит, но ни одна из непрерывных вели-
чин не делится на части, не имеющие частей. Однако ни-
каких [предметов] другого рода не может находиться
между точками и между [разными] «теперь». Если бы они
находились, то они, очевидно, были бы или неделимыми,
или делимыми, и если делимыми, то либо на неделимые,
либо же на всегда делимые [части], а это последнее и есть
непрерывное. Ясно и то, что все непрерывное делимо на
[части], всегда делимые, ибо если оно будет делиться на
неделимые [части], то неделимое будет касаться недели-
мого, так как в непрерывном концы сливаются в одно
и касаются.
На том же основании величина, и время, и движение
или слагаются из неделимых [частей] и делятся на них,
или же нет. Это ясно из следующего. Если величина сла-
гается из неделимых частей, то движение по ней будет со-
стоять из равного числа неделимых движений. Например,
если [величина] АВГ состоит из неделимых [частей] А, В,
Г, то движение ΔEZ, которым двигалось [тело] Ω по [пути]
АВГ, будет иметь неделимой каждую из своих частей.
Если же при наличии движения необходимо чему-нибудь
находиться в состоянии движения и, [наоборот], если
нечто движется, должно наличествовать движение, то и
само состояние движения будет составлено из неделимых
[частей]. Пусть Ω прошло [путь] А, движимое движением
Δ, [путь] В — движением Е и Г таким же образом [движе-
нием] Z. Если необходимо, чтобы [тело], движущееся от-
куда-нибудь куда-нибудь, не одновременно начало дви-
гаться и завершило движение там, куда оно начало
двигаться (например, если кто-нибудь идет в Фивы, не-
возможно, чтобы он одновременно шел в Фивы и пришел
в Фивы), a Ω двигалось по не имеющему частей [пути]
А, поскольку существовало движение Δ, то, следовательно,
если [Ω] пришло позднее, чем проходило [путь А], то дви-
жение [Δ] будет делимым (ведь когда Ω проходило, оно ни
покоилось, ни уже прошло, но было [где-то] посередине).
Если же оно одновременно проходит и прошло, то иду-
щий [предмет], в то время как идет, уже придет туда и
кончит движение там, куда двигался. Если же что-нибудь
движется по целому [пути] АВГ и движение, которым оно
движется, есть ΔEZ, а по не имеющему частей [пути] А ни-
что не может двигаться, а сразу становится продвинув-
шимся, тогда движение будет состоять не из движений, а
из [мгновенных] перемещений и не двигавшееся сразу
окажется продвинувшимся, ибо А было пройдено без
прохождения. Следовательно, можно будет прибыть куда-
нибудь, никогда не проходя [пути]; прошел его, не прохо-
дя его. Если, далее, необходимо всему или покоиться, или
двигаться, то [Ω] покоится на каждом [отрезке] А, В, Г,
следовательно, будет нечто одновременно покоящееся и
движущееся, ибо оно прошло весь [путь] АВГ и на любой
части [этого пути] покоилось, так что покоилось и на всем
[пути]. И если движения ΔEZ неделимы, то при наличии
движения возможно будет не двигаться, а покоиться, если
же это не движения, то движение состоит не из движений.
Подобным же образом, как длина и движение, должно
быть неделимым и время и слагаться из неделимых «те-
перь», так как если всякое [движение] делимо и тело, дви-
жущееся с равной скоростью, в меньшее [время] проходит
меньший путь, то и время будет делимым. Если же время,
в течение которого [тело] проходит [путь] А, будет дели-
мо, то будет делимо и А.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Так как всякая величина делима на величины (ибо до-
казано, что ничто непрерывное не может состоять из не-
делимых частей, а всякая величина непрерывна), то необ-
ходимо, чтобы более быстрое [тело] в равное время
проходило больший [путь], а в меньшее проходило рав-
ный или в меньшее больший [путь], как и определяют не-
которые [выражения] «более быстрое».
Пусть [тело] А движется быстрее, чем [тело] В. Так
как, стало быть, более быстрым будет то, что раньше из-
меняется, то в течение того времени, когда А изменилось
из Г и Δ (например, за время ZH) В еще не дойдет до Δ, а
отстанет, так что в равное время более быстрое [тело]
проходит больше. Но и в меньшее время оно также
[может пройти] больше; именно, [положим, что] в то
время, когда А будет у Δ, более медленное [тело] В будет
у Е. Так как А дошло до Δ в течение всего времени ZH,
у Θ оно будет в меньшее время, положим ZK. Итак, [путь]
ГΘ, который прошло тело А, больше [пути] ГЕ, время же
ZK меньше всего времени ZH, следовательно, оно в
меньшее время проходит больший [путь]. Отсюда также
очевидно, что и равный [путь] более быстрое [тело] про-
ходит в меньшее время. Ибо так как оно в меньшее время
проходит больше, чем более медленное, а взятое само по
себе проходит больший [путь] в большее время, чем мень-
ший, например ΛМ по сравнению с ΛΞ, то время прохож-
дения ΛМ, а именно ПР, будет больше [времени] ПΣ, в
которое [тело] проходит путь ΛΞ. Следовательно, если ПР
время меньшее, чем ПХ, в которое более медленное [тело]
проходит путь ΛΞ, то и ПΣ будет меньше ПХ, так как оно
меньше ПР, а меньшее меньшего и само меньше. Следо-
вательно, [более быстрое тело] продвинется на равную ве-
личину в меньшее время.
Далее, если всякое [тело] должно двигаться, [проходя
одинаковый путь] или в равное время [с другим], или в
меньшее или в большее, и [проходящее этот путь] в боль-
шее время будет более медленным, в равное время —
имеющим равную скорость, а более быстрое не будет ни
тем, ни другим, то более быстрое [тело] будет двигаться,
проходя тот же путь ни в равное, ни в большее время. Ос-
тается [единственная возможность: оно будет проходить
этот путь] в меньшее время. Таким образом, более бы-
строе [тело] должно проходить равную величину в мень-
шее время.
Так как всякое движение происходит во времени и во
всякое время может происходить движение, и так как,
далее, все движущееся может двигаться быстрее и медлен-
нее, то во всякое время будет происходить и более бы-
строе и более медленное движение. Если же это так, то и
время должно быть непрерывным. Я разумею под непре-
рывным то, что делимо на всегда делимые части; при
таком предположении относительно непрерывного и
время должно быть непрерывным. Так как доказано, что
более быстрое [тело] в меньшее время проходит равный
[путь], то пусть А будет более быстрое [тело]. В — более
медленное и пусть более медленное [тело] проходит вели-
чину ГΔ за время ZH. Стало быть, очевидно, что более
быстрое [тело] пройдет ту же величину в меньшее время;
пусть оно будет двигаться в течение [времени] ZΘ. Обрат-
но, если более быстрое [тело] прошло весь [путь] ГΔ за
время ZΘ, то более медленное [тело] за то же время прой-
дет меньший [путь]; обозначим его через ГК. А если более
медленное [тело] В прошло за время ZΘ [путь] ГК, то
более быстрое проходит его за меньшее время; следова-
тельно, время ZΘ будет опять разделено. При его разделе-
нии в том же отношении разделится и величина ГК.
А если [разделится] величина, то [разделится] и время.
И всегда будет происходить так, если переходить от более
быстрого к более медленному и от более медленного к
более быстрому, пользуясь указанным доказательством,
ибо более быстрое будет делить время, а более медленное —
длину. Следовательно, если такой обратный переход будет
правильным и при обратном переходе всегда происходит
деление, то очевидно, что всякое время будет непрерыв-
ным. Вместе с тем ясно, что и всякая величина будет не-
прерывной, так как время и величина делятся теми же са-
мыми и одинаковыми делениями.
К тому же и с помощью обычных рассуждений легко
уясняется, что величина непрерывна, если время непре-
рывно, поскольку в половинное время проходится поло-
винный путь, и вообще в меньшее время — меньший, ибо
одни и те же деления будут и для времени, и для величи-
ны. И если одно из них бесконечно, то будет [бесконечно]
и другое, и в каком смысле [бесконечно] одно, в таком и
другое; например, если время бесконечно в отношении
концов, то и длина будет [бесконечна] в отношении кон-
цов; если [время бесконечно] в отношении делимости, то
и длина в отношении делимости; если время [бесконечно]
в обоих [указанных отношениях], то в обоих [будет беско-
нечна] и величина.
Поэтому ошибочно рассуждение Зенона, в котором
предполагается, что невозможно пройти бесконечное
[множество предметов] или коснуться каждого из них в
конечное время. Ведь длина и время и вообще все непре-
рывное называются бесконечными в двояком смысле: или
в отношении деления, или в отношении концов. И вот,
бесконечного в количественном отношении нельзя кос-
нуться в конечное время, а бесконечного в отношении де-
ления — можно, так как само время бесконечно именно в
таком смысле. Таким образом, бесконечное удается прой-
ти в бесконечное, а не в конечное время и коснуться бес-
конечного [множества можно] бесконечным, а не конеч-
ным [множеством]. Разумеется, невозможно ни пройти
бесконечное в конечное время, ни конечное в бесконеч-
ное время, но если время будет бесконечным, то и вели-
чина будет бесконечной, и если величина, то и время.
Пусть АВ будет конечной величиной, Г-бесконечным
временем; возьмем от него конечную часть ГΔ, в течение
которой проходится какая-нибудь величина, положим
BE. Она или без остатка уложится в величине АВ, или с
остатком, или превзойдет ее; это безразлично, ибо если
величина, равная BE, всегда проходится в равное время и
если эта [величина] будет служить мерой целому, всякое
время, в течение которого проходится целое, будет конеч-
ным; ведь оно будет делиться на равные [части], как и ве-
личина. Далее, если не всякая величина проходится в бес-
конечное время, но возможно пройти какую-нибудь,
например BE, в конечное время и она измерит всю вели-
чину, а равная величина проходится в равное время, то,
следовательно, будет конечным и время. Что величина BE
проходится не в бесконечное [время], это ясно, раз берет-
ся время, ограниченное с одной стороны; ибо если часть
проходится в меньшее [время], то это [время] должно
быть ограниченным, так как окажется в наличии другой
предел. То же самое доказательство применимо и в том
случае, если длина бесконечна, а время конечно.
Итак, из сказанного ясно, что ни линия, ни поверх-
ность и вообще ничто непрерывное не будет неделимым —
не только в силу только что сказанного, но и потому, что
тогда придется делить неделимое. А именно, так как во
всякое время существует более быстрое и более медлен-
ное и более быстрое в равное время проходит большее, то
есть возможность пройти и двойную и полуторную длину:
ведь может быть такое отношение скоростей. Пусть,
таким образом, более быстрое проходит в то же время
полуторную [длину], и пусть величина эта будет разделена
на три неделимые [части] — АВ, ВГ и ГΔ, а величина,
проходимая более медленным, на две — EZ и ZH. Следо-
вательно, и время разделится на три неделимые [части],
так как равное проходится в равное время; положим, что
время делится на КΛ, ΛМ и MN. И снова, когда более
медленное проходит EZ и ZH, время разделится на две
части. Неделимое, таким образом, разделится, и не имею-
щее частей будет пройдено не в неделимое время, а в
большее. Итак, ясно, что ничто непрерывное не может
быть лишенным частей.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Необходимо, чтобы «теперь», рассматриваемое не по
отношению к другому, а по отношению к самому себе и
первично, было неделимым, и это [свойство] должно
быть присуще ему во всякое время. Ведь оно представляет
собой некий край прошедшего, за которым еще нет буду-
щего, и, обратно, край будущего, за которым нет уже про-
шедшего, что, как мы говорили, есть граница того и дру-
гого. Если будет доказано, что оно таково само по себе и
одно и то же, сразу же станет ясно, что оно и неделимо.
Необходимо, конечно, чтобы «теперь», как край обоих
времен, было одним и тем же; если бы эти края были раз-
личны, они не могли бы следовать друг за другом, так как
непрерывное не состоит из того, что лишено частей; если
же они отделены друг от друга, между ними будет нахо-
диться время; ведь всякое непрерывное таково, что между
границами находится нечто одноименное. Но если в про-
межутке находится время, то оно будет делимо, так как
доказано, что всякое время делимо; следовательно, будет
делимо и «теперь». Если же оно делимо, тогда в будущем
будет некая часть прошедшего и в прошедшем будущего;
ибо где пройдет раздел, там и будет граница прошедшего
и будущего времени. Вместе с тем «теперь» не будет суще-
ствовать само по себе, а по отношению к другому, так как
деление не существует само по себе. Кроме того, часть
«теперь» будет в прошедшем времени, а часть — в буду-
щем, и не всегда в одном и том же прошедшем или буду-
щем, и, конечно, «теперь» не будет одним и тем же: ведь
время можно делить различным образом. Следовательно,
если все это не может быть присуще какому-либо «те-
перь», необходимо, чтобы и в прошедшем и в будущем
«теперь» было одним и тем же. Но если оно одно и то же,
ясно, что оно и неделимо; ведь если оно делимо, снова
произойдет то, о чем сказано раньше. Итак, из всего ска-
занного очевидно, что во времени имеется нечто недели-
мое, что мы называем «теперь».
А что в «теперь» нет никакого движения — это ясно из
следующего. Если бы в нем было движение, то было бы
возможно двигаться в нем и более быстро, и более мед-
ленно. Пусть N будет «теперь», и пусть более быстрое
пройдет в нем [путь] АВ; следовательно, более медленное
пройдет в нем [путь], меньший АВ, например АГ. Так как
более медленное в целом «теперь» прошло [путь] АГ,
более быстрое пройдет его в меньшее время; таким обра-
зом, «теперь» разделится, а оно было неделимым. Следо-
вательно, в «теперь» не существует движения.
Но [в «теперь»] нет и покоя; мы называли ведь покоя-
щимся [предмет], способный к движению и не движу-
щийся в то время, в том месте и таким образом, как ему
присуще по природе; следовательно, раз в «теперь» ничто
не может двигаться, то ясно, что не может и покоиться.
Далее, если одно и то же «теперь» существует в обоих
временах, [которые оно разделяет], и если возможно, что
[какая-либо вещь] в течение первого [времени] будет дви-
гаться, а в течение всего второго покоиться, — а то, что
движется в течение всего [первого] времени, будет дви-
гаться и в любой его [части] в меру своей способности к
движению, и то, что покоится, будет таким же образом
покоиться, — то получится, что одно и то же одновремен-
но покоится и движется, так как граница обоих времен
одно и то же, а именно «теперь». Кроме того, мы называ-
ем покоем одинаковое состояние и самого [предмета], и
его частей — теперь и прежде, а в «теперь» нет прежде,
следовательно, нет и [состояния] покоя.
Итак, необходимо, чтобы и движущееся двигалось,
и покоящееся покоилось во времени.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Все изменяющееся необходимо должно быть дели-
мым. Так как всякое изменение [идет] из чего-нибудь во
что-нибудь и так как, когда [предмет] находится в том со-
стоянии, в которое он изменяется, он уже не изменяется,
а когда он и все его части находятся в том [состоянии], из
которого он меняется, он еще не изменяется (так как ос-
тающееся тем же самым и в целом и в частях не меняет-
ся), то необходимо, чтобы часть изменяющегося предмета
находилась в одном [состоянии], часть — в другом, так
как невозможно сразу быть в обоих или ни в одном. Я го-
ворю «во что изменяется», имея в виду первое по ходу из-
менения, например серое, если изменение идет из белого,
а не черное, так как нет необходимости, чтобы изменяю-
щееся находилось в одном из крайних [состояний]. Та-
ким образом, ясно, что все изменяющееся должно быть де-
лимым.
Движение делимо в двух отношениях: во-первых, по
времени, во-вторых, по движениям частей движущегося
[тела]; например, если АГ движется целиком, то будут
двигаться и АВ и ВГ. Пусть движение части АВ будет ΔЕ,
а [части] ВГ — EZ; [тогда] необходимо, чтобы [целое] ΔZ
было движением АГ. Ведь оно будет двигаться этим дви-
жением, если каждая из частей движется указанными:
ничто не движется движением другого, поэтому все дви-
жение в целом будет движением всей величины. Далее,
если всякое движение есть движение чего-нибудь, то все
движение ΔZ не будет движением ни какой-либо из обеих
частей (ведь каждая часть имеет свое движение), ни чего-
либо иного (ведь где все движение есть движение целого,
там части движения суть движения частей, а части [дви-
жения ΔZ] относятся к АВ, ВГ и ни к чему иному, ибо
единое движение не может быть, [как мы видели, ] дви-
жением многого), и, таким образом, целое движение
будет движением величины АВГ. Далее, если движение
целого есть иное движение, например ΘΙ, то от него надо
будет отнять движения каждой из частей — они будут
равны ΔЕ и EZ, — так как движение одного [предмета]
едино. Следовательно, если движение ΘΙ разделится на
движения частей без остатка, ΘΙ будет равно ΔZ; если
же что-либо останется, например KI, оно не будет движе-
нием чего-нибудь: ни целого, ни частей (так как движе-
ние одного [предмета] едино), ни чего-либо иного (так
как движение непрерывных [величин] непрерывно). То
же самое [будет справедливо], если при разделении [на
движения частей] получится превышение. Следовательно,
если все это невозможно, движение должно быть одно и
то же и равное [самому себе]. Таково деление [движения]
