чтобы он перешел в состояние здоровья, а не во что-ни-
будь иное. Таким образом, утверждать непрерывность ка-
чественного изменения — значит сильно противоречить
очевидности. Ведь качественное изменение идет в свою
противоположность, а [упомянутый] камень не становит-
ся ни тверже, ни мягче. Что же касается перемещения,
было бы удивительно, если бы мы не заметили, падает ли
камень вниз или лежит спокойно на земле. Далее, и
земля, и каждое из прочих [простых] тел по необходимо-
сти пребывают в свойственных им местах и удаляются от-
туда насильственным путем; поскольку, следовательно,
некоторые из них находятся в свойственных им местах, то
необходимо [признать], что не все предметы перемеща-
ются.
Итак, что невозможно всему всегда двигаться или на-
ходиться в покое, можно убедиться из приведенных и
других подобных [рассуждений]. Но так же недопустимо,
чтобы одни [предметы] всегда покоились, другие всегда
двигались и не было бы таких [предметов], которые иног-
да движутся, а иногда покоятся. Следует сказать и о том,
почему это невозможно, так же как и относительно изло-
женного выше (ведь мы видим, что указанные изменения
происходят в одних и тех же вещах). И кроме того, возра-
жающий против этого борется против очевидности, так
как ни возрастания, ни насильственного движения не
будет, если не станет против природы двигаться то, что
раньше покоилось. Следовательно, такая точка зрения
устраняет и возникновение и гибель. Да и само состояние
движения представляется всем каким-то возникновением
и уничтожением, так как, во что изменяется [предмет],
тем он становится или в этом [нечто появляется], а из
чего идет изменение, то это уничтожается или оттуда
[нечто уходит]. Таким образом, очевидно, что порой одни
предметы движутся, другие покоятся.
А положение, что все [предметы] иногда движутся,
а иногда покоятся, следует связать с только что изложен-
ными рассуждениями. Начать же следует снова с тех опре-
делений, с которых мы начали прежде, а именно что из
существующих вещей или все покоятся, или все движут-
ся, или одни покоятся, другие движутся. И если одни по-
коятся, другие движутся, то необходимо, чтобы или все
[предметы] иногда покоились, иногда двигались, или
одни всегда покоились, другие всегда двигались, или, на-
конец, одни всегда покоились, другие всегда двигались, а
третьи иногда покоились, иногда двигались. И вот о том,
что всем покоиться невозможно, уже было сказано рань-
ше, однако повторим это и теперь. Если поистине дело
обстоит таким образом, как утверждают некоторые, а
именно что сущее бесконечно и неподвижно, то таким
оно — для чувственного восприятия [во всяком случае] —
не кажется, но [наоборот], многие из существующих
вещей находятся в движении. Если, таким образом, суще-
ствует это ложное мнение или вообще мнение, то сущест-
вует и движение, если бы даже это было воображением и
если иногда кажется так, иногда иначе: ведь воображение
и мнение также считаются движениями некоторого рода.
Но вести рассмотрение такой точки зрения и подыскивать
обоснование тому, чем мы владеем настолько хорошо, что
оно не нуждается в обосновании, — значит плохо разби-
раться в том, что лучше, что хуже, что достоверно и что
недостоверно и что есть начало и что не может быть на-
чалом. Равным образом невозможно, чтобы все [предме-
ты] находились в движении или же чтобы одни всегда
двигались, а другие всегда покоились. Против всего этого
достаточно одного довода, ведь мы видим, что одни
[предметы] иногда движутся, иногда покоятся. Таким об-
разом, ясно, что в равной мере невозможно всем [предме-
там] покоиться или всем непрерывно двигаться, так же
как одним всегда двигаться, другим всегда покоиться. Ос-
тается, следовательно, рассмотреть, все ли [предметы] та-
ковы, что способны и двигаться и покоиться, или одни
ведут себя таким образом, другие всегда покоятся, третьи
всегда движутся; это именно и надо нам установить.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Из [предметов] движущих и движущихся одни движут
и движутся по совпадению, другие сами по себе: по со-
впадению — те, которые связаны с движущими или дви-
жущимися [предметами] или движутся их частью; сами по
себе — те, которые движут и движутся не потому, что они
присущи движущим или движущимся [предметам], и не
потому, что какая-либо часть их движет и движется. Из
[предметов], которые движутся сами по себе, одни [при-
водятся в движение] сами собой, другие — чем-нибудь
другим; одни движутся по природе, другие насильственно
и против природы. Ведь то, что приводится в движение
самим собою, движется согласно природе (например,
каждое живое существо, так как живое существо движется
само собой, а о всех тех [предметах], начало движения ко-
торых лежит в них самих, мы говорим, что они движутся
согласно своей природе; поэтому животное в целом дви-
жет само себя по природе, однако его тело может двигать-
ся и по природе и против природы; различие заключается
в том, каким движением оно будет приведено в движение
и из какого элемента оно состоит). А из [предметов], при-
водимых в движение чем-нибудь другим, одни движутся
согласно природе, другие против нее; против природы,
например, когда землистые тела движутся кверху, а огонь
вниз. Кроме того, части животных движутся часто против
природы, против их положения и [обычных] способов их
движения; и в большинстве случаев движение, вызванное
чем-нибудь другим, наглядно проявляется в [телах], дви-
жущихся против природы, так как здесь ясно, что они
движутся другим. После [тел], движущихся против приро-
ды, это видно на движущихся по природе, которые дви-
жут сами себя, например живых существ: здесь неясно не
то, приводятся ли они в движение чем-нибудь, а как сле-
дует разграничить в них движущее и движимое; по-види-
мому, как в судах и [предметах], не возникших по приро-
де, так и в живых существах следует разграничивать
движущее и движимое, и именно таким путем целое дви-
жет само себя.
Наибольшие затруднения доставляет последний слу-
чай только что проведенного разделения: из [предметов],
приводимых в движение другим, одни, как мы установи-
ли, движутся против природы; остается противопоставить
им те, которые движутся согласно природе. Вот они-то и
могут представить затруднение при решении вопроса, чем
они приводятся в движение, например легкие и тяжелые
[тела]. Ведь в противоположные места они движутся си-
лой, а в свойственные им — легкое вверх, тяжелое вниз — по
своей природе; а чем они приводятся в движение — это
еще не так ясно, как в том случае, когда они движутся
против природы. Сказать, что они движутся сами собой,
невозможно, ибо это свойственно живым и одушевлен-
ным [существам], и они могли бы [в этом случае] остано-
вить сами себя (я имею в виду, например, что если кто-то
есть причина хождения для самого себя, то, значит, и не
хождения), так что, если бы огонь сам собою мог нестись
вверх, ясно, что он мог бы сам собою двигаться и вниз.
Но неразумно, чтобы было лишь одно движение, которым
[предметы] могут двигаться, если они движут сами себя.
Далее, как может нечто непрерывное и сросшееся двигать
само себя? Поскольку оно едино и непрерывно не вслед-
ствие соприкосновения, постольку оно не может испыты-
вать воздействия [со стороны самого себя], но, поскольку
оно разделено, постольку одна его часть по природе ока-
зывает воздействие, другая испытывает его. Следователь-
но, никакой из таких [предметов] никогда не движет сам
себя (они ведь сращены), так же как ни одно из прочих
непрерывных [тел], но в каждом из них движущая часть
необходимо отделена от движимой, как это мы видим у
неодушевленных [тел], когда их движет что-либо одушев-
ленное. Но и им приходится двигаться всегда под дейст-
вием чего-нибудь; это станет ясно, если мы разберем при-
чины [движения].
Сказанное можно приложить и к [предметам] движу-
щим: одни из них способны двигать против природы, как,
например, рычаг способен передвигать тяжесть не по
природе; другие — по природе, как, например, теплое в
деятельности может приводить в движение теплое в воз-
можности; то же относится и ко всему прочему в том же
роде. Но способно двигаться по своей природе также и то,
что в возможности представляет собой некоторое качест-
во или количество или расположено в определенном
месте, когда содержит начало движения в самом себе, а не
по совпадению: ведь одно и то же может быть и качест-
вом, и количеством, но так, что одно совпадает с другим
и не присуще ему само по себе. Огонь же и земля приво-
дятся в движение чем-либо насильственно, когда они
движутся против природы, и согласно природе — когда,
находясь в возможности, они переходят в свойственные
им состояния деятельности.
А так как выражение «в возможности» имеет разные
значения, то это и есть причина неясности — чем именно
приводятся в движение подобные [предметы], например
что огонь движется кверху, а земля вниз. В разном смысле
[употребляется это выражение, когда говорят, что] уча-
щийся есть ученый в возможности и тот, кто обладает
[знаниями], но не занимается наукой; всегда же, когда
производящее воздействие и испытывающее его оказыва-
ются вместе, возможность может стать деятельностью, на-
пример обучающийся из одного состояния возможности
переходит в другое (так как обладающий знанием, но не
занимающийся наукой является в известном смысле уче-
ным в возможности, но не таким, как до обучения).
И когда он достигает такого состояния, если ничто не по-
мешает, он действует и занимается наукой; или же он
окажется в противоречии [со своей возможностью] и
будет пребывать в невежестве. Подобным же образом об-
стоит дело и с физическими [процессами]: ведь холодное
есть теплое в возможности; когда же оно подвергнется
превращению, оно уже огонь и жжет, если ничто ему не
помешает и не воспрепятствует. То же относится и к тяже-
лому и легкому, так как легкое возникает из тяжелого, на-
пример из воды воздух: ведь вначале оно таково [лишь] в
возможности, но вот уже становится легким и будет дей-
ствовать, если ничто не помешает. Деятельность легкого
тела состоит в том, чтобы оказаться в некотором месте, а
именно наверху; если оно находится в противоположном
месте, [внизу], то [это значит, что] ему что-то препятству-
ет. И так же обстоит дело с количеством и качеством.
Однако исследуется ведь такой вопрос: почему, собст-
венно, легкие и тяжелые [тела] движутся в свои места?
Причина этого заключается в том, что они по природе
определены куда-нибудь, и в том именно и состоит разли-
чие легкого и тяжелого, что одно стремится вверх, а дру-
гое вниз. Легкое и тяжелое в возможности, как было ска-
зано, может иметь различный смысл; когда есть вода,
легкое некоторым образом уже имеется в возможности, и
когда [возникает воздух], он еще только в возможности
[легкий] (так как допустимо, что в силу препятствия он
еще не находится наверху), но, когда препятствие устра-
няется, он действует и все время подымается вверх. По-
добным же образом проявляет свою деятельность, изме-
няясь, и качество: ведь человек ученый, если ему ничто не
мешает, сейчас же приступает к занятиям наукой. И вели-
чина расширяется, если ничто не мешает. Тот же, кто убрал
противодействующее и препятствующее, отчасти может
считаться движущим, отчасти же нет, например кто выта-
щил подпирающий столб или снял камень с [надутого] ме-
ха, находившегося в воде, так как он приводит в движение
предмет по совпадению, так же как отраженный от стены
шар был приведен в движение не стеной, а тем, кто его
бросил. Итак, что ни один из этих [предметов] не движет
сам себя — это ясно; однако начало движения они в себе
имеют, но не в смысле приведения в движение или дейст-
вия, а в смысле способности испытывать воздействие.
Если же все движущиеся [предметы] движутся или по
природе, или вопреки природе и насильственно и в по-
следнем случае всегда [приводятся в движение] чем-то
иным, а из [предметов], движущихся по природе, те, ко-
торые движутся сами собой, опять-таки приводятся в дви-
жение чем-нибудь, так же как и те, которые сами собой
не движутся, например [тела] легкие и тяжелые (ведь они
приводятся в движение или тем, что их породило и сдела-
ло легким и тяжелым, или тем, что устранило помехи и
препятствия), то в результате все движущиеся [тела] при-
водятся в движение чем-нибудь.
ГЛАВА ПЯТАЯ
И это происходит двояким образом, а именно: или
движение производится не самим движущим, а чем-ни-
будь другим, что приводится в движение движущим, или
им самим; и в этом последнем случае [движущее может
быть] или первым после крайнего [движимого], или [оно
движет] через посредство нескольких [предметов], так,
например, палка движет камень и движется рукой, приво-
димой в движение человеком; а он уже не приводится
в движение ничем другим. Мы говорим, что движет и то и
другое: и последний и первый из движущих [предметов],
но скорее первый, так как он движет последний [пред-
мет], а не последний первый, и без первого последний
[предмет] не будет двигать, а первый без него будет, как,
например, палка не будет двигать, если человек не будет
приводить ее в движение. Если же необходимо, чтобы все
движущееся приводилось в движение чем-нибудь — или
тем, что приводится в движение другим, или тем, что не
приводится, и если тем, что приводится в движение дру-
гим, то необходимо должен быть первый двигатель, кото-
рый не движется другим, и если он первый, то в другом
нет необходимости (невозможно ведь, чтобы движущее и
движимое другим составляло бесконечный ряд, так как
в бесконечном ряду нет первого). И вот если, таким обра-
зом, все движущееся приводится в движение чем-либо, а
первый двигатель не приводится в движение [ничем] дру-
гим, то необходимо, чтобы он приводил в движение сам
себя.
Но то же доказательство можно провести еще следую-
щим образом. Все движущее движет что-нибудь и чем-ни-
будь, причем оно движет или самим собой, или другим;
например, человек движет или сам, или при помощи
палки, и ветер повалил [что-нибудь] или сам, или камнем,
который он толкнул. То, посредством чего производится
движение, не может двигать без движущего само себя, но,
если оно движет само себя, нет необходимости, чтобы
было другое, чем оно движет; если же есть другое, посред-
ством чего производится движение, то имеется нечто, что
будет двигать не чем-либо иным, а самим собою, иначе
получится бесконечный ряд. Следовательно, если движу-
щееся [тело] приводит в движение что-нибудь, необходи-
мо [где-то] остановиться и не идти до бесконечности: ведь
если палка движет, потому что приводится в движение
рукой, рука движет палку; если же движет что-нибудь
другое, то и у нее будет другое движущее. А коль скоро
[движущее] всегда приводится в движение чем-нибудь от-
личным от него, необходимо, чтобы первым [в этом ряду]
было движущееся само собой. Следовательно, если это
последнее движется и его не движет иное, оно по необхо-
димости движет само себя; таким образом, и согласно
этому рассуждению, или движущееся [тело] сразу приво-
дится самодвижущимся, или когда-нибудь дело дойдет до
него.
К сказанному [надо добавить, что] тот же результат
получается и при следующем рассмотрении вопроса. Если
всякий движущийся [предмет] приводится в движение
движущимся [предметом], то это присуще предметам или
по совпадению (так что движущийся предмет хотя и дви-
жет, однако не потому, что сам всегда находится в состо-
янии движения), или не по совпадению, а сам по себе.
В первом случае, если это происходит по совпадению, нет
необходимости движущемуся [всегда] находиться в состо-
янии движения. Если же это так, очевидна возможность
того, что когда-нибудь ни один из существующих [пред-
метов] не будет двигаться, так как в происходящем по со-
впадению нет необходимости: оно может и не быть. Если,
таким образом, мы положим в основу возможное, то из
этого не получится в результате чего-либо невозможного,
но может быть [только] ложное. Но невозможно допус-
тить, чтобы не было движения, так как раньше было до-
казано, что движение необходимо существует всегда.
И это оказалось вполне обоснованным. Ведь для дви-
жения необходимы три [вещи]: движимое, движущее и то,
чем оно движет. И вот, движимое необходимо должно
двигаться, но двигать ему нет необходимости; то же, по-
средством чего происходит движение, должно и двигать и
двигаться, ибо оно соизменяется вместе с движимым, на-
ходясь одновременно в том же [состоянии]; это ясно при
перемещениях [тел], так как здесь они должны до некото-
рой степени касаться друг друга. А [первичный] двига-
тель, поскольку он не есть передатчик движения, непо-
движен. Так как мы видим то последнее [в этом ряду], что
может двигаться, не имея, однако, в себе начала движе-
ния, и то, которое приводит в движение, движимое дру-
гим, а не самим собою, то вполне основательно, если не
необходимо, предположить и третье — то, что приводит в
движение, оставаясь неподвижным. Поэтому правильно
говорит Анаксагор, утверждая, что Разум не подвержен
воздействию и не смешан, после того как он сделал его
началом движения, ибо только таким образом он может
двигать, будучи неподвижным, и может владычествовать,
будучи несмешанным.
Но если движущее приводится в движение не по со-
впадению, а по необходимости и если бы не двигалось, то
и не двигало, тогда необходимо, чтобы движущее, по-
скольку оно движется, двигалось бы или тем же видом
движения, [какое оно сообщает], или другим. Я имею
в виду следующее: или нагревающее и само нагревается и
исцеляющее исцеляется, перемещающее перемещается,
или же исцеляющее перемещается, а перемещающее уве-
личивается. Но ясно, что [это] невозможно: ведь утверж-
дать это следует, доводя деление вплоть до неделимых,
например что обучает геометрии, то и само обучается гео-
метрии или, что бросает, то и само таким же образом бро-
сается; или же так не бывает, а одно движение одного
рода, другое другого, например то, что перемещает, уве-
личивается, вызывающее это увеличение качественно из-
меняется под влиянием другого, а вызывающее измене-
ние движется каким-нибудь другим движением. Однако
необходимо где-нибудь остановиться, так как число дви-
жений ограничено. Поворачивать же вспять и говорить,
что вызывающее качественное изменение перемещается,
будет равносильно прямому утверждению, что переме-
щающее перемещается, а обучающее обучается (ясно ведь,
что всякий движущийся предмет приводится в движение
также и тем двигателем, который лежит выше, а больше
всего тем, который из всех двигателей будет более первич-
ным). Но это как раз невозможно, так как тогда выходит,
что обучающий учится, а из них один по необходимости
не имеет знания, другой же его имеет.
Но еще более противоречит разуму положение, что все
способное двигать будет подвижным, если все движущее-
ся приводится в движение движущимся: ведь оно будет
подвижным на таком же основании, как если сказать, что
все имеющее целебную силу и исцеляющее будет исцели-
мым и способное строить — способным строиться — или
прямо, или через посредство нескольких [звеньев] (я
разумею, например, если все способное двигать будет
движимым, но не тем движением, которым оно движет
ближайший предмет, а иным — например, способное ис-
целять станет предметом обучения; однако при дальней-
шем восхождении мы придем когда-нибудь к тому же
виду движения, как мы сказали раньше). Таким образом,
первое из этих [предположений] невозможно, второе явно
измышлено; действительно, нелепо утверждать, что спо-
собное производить качественное изменение по необхо-
димости будет способно к возрастанию. Следовательно,
нет необходимости, чтобы движущееся всегда приводи-
лось в движение другим [предметом], который в свою
очередь приводится в движение; значит, [где-то] надо
будет остановиться. Таким образом, первое движущееся
будет получать движение от покоящегося или будет дви-
гать само себя.
Но уж если надо рассматривать вопрос, что есть при-
чина и начало движения: движущее само себя или движи-
мое другим, всякий предпочтет первое, так как сущее
само по себе всегда первичнее того, что само существует
как причина, но посредством другого. Итак, приняв иную
исходную точку, следует рассмотреть следующее: если
что-нибудь движет само себя, как и каким способом оно
движет?
Необходимо, чтобы все движущееся было делимо на
всегда делимые [части]; ведь раньше, в общем учении о
природе, было доказано, что все само по себе движущееся
непрерывно. Невозможно, конечно, чтобы само себя дви-
жущее целиком двигало само себя: оно перемещалось бы
тогда в целом и передавало бы то же самое перемещение,
будучи единым и неделимым по виду, или качественно
изменялось бы и вызывало качественное изменение; сле-
довательно, одновременно учило и училось, исцеляло и
исцелялось бы тем же самым исцелением. Кроме того,
было установлено ранее, что движется способное дви-
гаться, а оно есть движущееся в возможности, а не в
действительности, возможность же переходит в действи-
тельность — ведь движение есть незавершенная действи-
тельность способного к движению [тела]. А движущее су-
ществует уже в деятельности, например теплое нагревает,
и вообще то, что имеет определенную форму, порождает.
Таким образом, одновременно само по отношению к себе
будет теплым и не теплым. То же относится и к каждой из
прочих [вещей], у которых движущее по необходимости
одноименно [со своим действием]. Следовательно, в том,
что само себя движет, одна часть движет, другая движется.
А что нельзя двигать себя самого таким образом,
чтобы каждая из двух частей двигала другую, ясно из сле-
дующего. Во-первых, если каждая из двух частей будет
двигать другую, тогда не будет первого движущего (ибо
предшествующее в большей степени причина приведения
в движение, чем последующее, и будет больше двигать;
ведь двигать, как мы говорили, можно двояким образом:
во-первых, когда само движущее приводится в движение
другим, во-вторых, самим собой, и ближе к началу то, что
расположено дальше от движимого, чем то, что лежит по-
середине). Кроме того, движущему нет необходимости
двигаться, если только оно не движется само собой; сле-
довательно, вторая часть будет вызывать противодвиже-
ние только по совпадению. Предположим, что ей возмож-
но не двигать; тогда, следовательно, одна часть будет дви-
жимой, а другая — неподвижным движущим, так как нет
необходимости, чтобы движущее находилось в состоянии
противодвижения, а ему необходимо либо двигать что-
нибудь, оставаясь неподвижным, либо же двигать самого
себя, если только необходимо, чтобы движение существо-
вало вечно. И еще: [если бы существовало такое противо-
движение], тогда движущее двигалось бы тем самым
путем, которое оно вызывает, так что [получилось бы,
что] нагревающее нагревается.
Однако даже в [предмете], первично движущем самого
себя, ни одна какая-нибудь часть, ни несколько частей не
будут двигать сами себя в отдельности, так как если целое
движется само собою, то оно будет приводиться в движе-
ние или какой-нибудь из своих частей, или как целое
целым. Итак, если оно движется вследствие движения
какой-нибудь части самой по себе, то она и будет первым
самодвижущим (ибо отделенная [от целого], она будет
двигать сама себя, но уже не целое). Если же целое при-
водится в движение целым, то части будут двигать сами
себя [только] по совпадению. Таким образом, раз это не
является необходимым, мы примем, что части не движут-
ся сами собой. Следовательно, в целом движении одна
часть будет приводить в движение другую, оставаясь не-
подвижной, другая будет движимой; только таким обра-
зом возможно самодвижение какого-нибудь [предмета].
Далее, если целое движет само себя, то одна его часть
будет двигать, другая двигаться; таким образом, АВ будет
двигаться и само собой, и под действием А. Так как дви-
жение производится и тем, что приводится в движение
другим, и неподвижным, а движется как то, что приводит
в движение, так и то, что не приводит, то движущее само
себя необходимо должно состоять из неподвижного, но
движущего и еще из движущегося, но приводящего в дви-
жение не в силу необходимости, а случайно. Пусть А бу-
дет движущее, но неподвижное, В — движущееся под дей-
ствием А и приводящее в движение Г, причем последнее
движется под действием В, но само ничего не движет
(если даже движение будет передаваться Г через несколь-
ко [промежуточных членов], мы положим, что передается
через одного), а АВГ в целом движет само себя. Если я от-
ниму Г, АВ будет двигать само себя, причем А будет дви-
жущим, В — движимым, Г же не будет двигать само себя
и вообще не будет двигаться. Но ВГ также не будет дви-
гать само себя без А, так как В движет благодаря тому, что
приводится в движение другим, а не какой-нибудь частью
себя. Необходимо, таким образом, чтобы само себя дви-
жущее заключало в себе, во-первых, двигатель, и притом
неподвижный, затем движимую часть, ничего в силу не-
обходимости не приводящую в движение, причем обе
части или взаимно касаются друг друга, или одна другой.
Итак, если движущее непрерывно (ведь движущееся по
необходимости непрерывно), то ясно, что целое движет
само себя не потому, что в нем заключается нечто такое,
что способно двигать само себя, а движет само себя в
целом, двигаясь и приводя в движение благодаря тому,
что в нем есть нечто движущее и движимое. Именно, оно
движет не как целое и движется не как целое, а движет в
нем А, движется же только В; что же касается Г, то оно не
приводится в движение А, так как это невозможно.
Возникает следующий вопрос: если отнять что-нибудь
от А (предполагая, что двигатель непрерывен и неподви-
жен) или от движимой части В, будет ли остаток А дви-
гать, а остаток В двигаться? Если это произойдет, [то это
будет означать], что АВ не есть [нечто] первично движи-
мое само собой, так как после отнятия части от АВ ос-
тальная часть будет двигать себя. [Ответ состоит в следу-
ющем: ] ничто не препятствует тому, чтобы или обе части
или одна, движимая, были делимы в возможности, в дей-
ствительности же они неделимы, а если будут разделены,
уже не будут иметь той же силы; следовательно, ничто не
препятствует, чтобы [самодвижение] первично было при-
суще делимому в возможности.
Итак, из всего этого явствует, что существует первич-
ный неподвижный двигатель: так как независимо от того,
заканчивается ли [ряд вещей, каждая из которых есть]
движущееся, и притом движущееся другим, непосредст-
венно первым неподвижным, или же [он заканчивается]
движущимся, которое само себя приводит в движение и
останавливает, — и в том и в другом случае выходит, что
первично движущее для всех движущихся [предметов] не-
подвижно.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Так как движение должно существовать всегда и не
прекращаться, то необходимо существует нечто вечное,
что движет, как первое, будь оно единым или в большем
числе, и должен существовать первый неподвижный дви-
гатель. Будет ли каждый из неподвижных двигателей веч-
ным — это не имеет отношения к нашему рассуждению,
но что необходимо должно существовать нечто, остаю-
щееся неподвижным при всякой внешней перемене, про-
исходящей как непосредственно, так и по совпадению, но
могущее двигать другое, —это очевидно из следующего.
Допустим — если кто-нибудь этого пожелает — воз-
можность того, что некоторые [предметы] иногда сущест-
вуют, иногда нет без возникновения и уничтожения (дей-
ствительно, если нечто не имеющее частей иногда
существует, иногда нет, то, по-видимому, необходимо,
чтобы подобные [предметы] иногда существовали, иногда
нет без какого бы то ни было изменения). И относительно
начал неподвижных, но движущих будем считать возмож-
ным, что они иногда существуют, иногда нет. Однако это
возможно не для всех; ведь очевидно, что для [предме-
тов], движущих самих себя, имеется какая-то причина,
почему они иногда существуют, иногда нет. Ибо все дви-
жущее само себя необходимо имеет величину, раз ничто
не имеющее частей не движется; а для двигателя такой
необходимости нет на основании сказанного. Причиной
того, что одни [предметы] возникают, другие уничтожа-
ются и что это происходит непрерывно, не могут быть
[предметы], хотя и неподвижные, но не всегда сущест-
вующие, а также такие, которые всегда существуют, но
движут одни эти [предметы], а другие — отличные от них.
Ни каждый из них в отдельности, ни все вместе не могут
быть причиной вечного и непрерывного; ибо такое состо-
яние вечно и необходимо, они же все бесчисленны и не
существуют все вместе. Поэтому ясно, что если даже бес-
численны некоторые начала, неподвижные, но движу-
щие, и многие из [предметов], движущих самих себя, ис-
чезают, в то время как другие появляются, и этот
неподвижный [предмет] движет то, а другой это, — тем не
менее существует нечто объемлющее, наряду с отдельны-
ми предметами, что служит причиной бытия одних пред-
