Глава 9. Круглая комната с мозаичным полом, высокие окна, расставленные по кругу кресла

 

Круглая комната с мозаичным полом, высокие окна, расставленные по кругу кресла... Анакину не раз приходилось бывать здесь с тех пор, как он впервые шагнул в эту дверь. Но запомнился тот первый раз. Тогда их было трое против двенадцати. Сей­час осталось лишь двое, и больше нет возможнос­ти спрятаться за высокого рыцаря в старом пла­ще. Его больше нет. А есть — падаван, посвящен­ный в рыцари слишком рано, и его ученик, взятый в Храм слишком поздно.

Скайуокер едва заметно поежился. Оби-Ван стоял рядом, но едва ли сумел бы защитить от магистров. А если учесть, что десять лет назад прак­тически все они проголосовали против...

— Выследить охотника должен ты, Оби-Ван, — проскрипел Йода, наблюдая, как члены Совета передают друг другу ядовитую стрелку.

— Но гораздо важнее выяснить, на кого он рабо­тает, — поддержал старейшего учителя Мэйс Винду.

— А как быть с сенатором Амидалой? — спросил Кеноби. — Она по-прежнему нуждается в защите.

Анакин выпрямился. Он не верил, но... но аб­солютно точно знал, что сейчас скажет наставник джедаев.

— Управится с этим твой падаван.

Скайуокер чуть было не заорал от восторга пе­ред Советом. Из всех заданий ему досталось именно то, которое он выполнит с радостью.

— Анакин, ты будешь сопровождать сенатора Наберрие на ее родную планету, — пояснил Винду, разглядывая небо за одним из сводчатых окон. — Там она будет в большей безопасности. Вам нельзя пользоваться муниципальным транс­портом. Отправляйтесь под видом беженцев.

Скайуокер кивал, запоминая немудреные ин­струкции. Но от возражения, естественно, не удер­жался.

— Падме должна выступать в Сенате...

Винду повернул к неуемному падавану темное лицо. Анакин изобразил невинное выражение.

— Сложно будет уговорить сенатора улететь с Корусканта перед самым голосованием, — пояс­нил Скайуокер.

— Не пойман убийца пока, уважать должна наше мнение, — ответил за Винду Йода.

Анакин опять кивнул. И опять не удержался:

— Но я знаю, как ее волнует голосование. Даже больше, чем...

— Анакин, — поморщившись, заговорил Мэйс Винду, — отправляйся в Сенат и попроси верхов­ного канцлера переговорить с Амидалой.

Судя по его голосу, магистры долго спорили, что делать с упрямой девицей. И провели за дис­куссией достаточно времени, чтобы выработать решение. Спросили бы лучше Анакина, он бы сразу сказал: упрятать в мешок.

Йода указал коротким посохом из дерева гимер на двери. И рыцарь, и падаван получили зада­ние и могли отправляться их выполнять.

О чем совещался дальше Совет, они так и не узнали, зато их собственный спор мог услышать любой, кто оказался поблизости. Дискус­сия возобновилась, как только закрылись тяже­лые двери. Начал, разумеется, Анакин, но Оби-Ван не дал своему подопечному и слова сказать. Так они и шли по коридору, впереди Кеноби, сзади — за руку, как мальчишка, — болтался разъяренный Скайуокер. В конце концов, Ана­кин вырвался.

— Я хотел только объяснить, что Падме волну­ется из-за этого голосования! — возмутился он.

— Ты вполне четко обрисовал чувства и пере­живания сенатора, — отозвался Кеноби. — Це­лых два раза, не стоит повторяться. Поэтому ма­гистр Винду и посоветовал обратиться к верховно­му канцлеру.

За время, которое им понадобилось, чтобы доб­раться до лестницы, Анакин придумал и отмел десяток резких и обидных эпитетов, касающихся как Совета вкупе, так и Кеноби лично.

— Совет все понимает, — сказал Оби-Ван, не оглядываясь.

Анакин тяжко вздохнул.

— Да, учитель.

— Ты должен доверять им, Анакин.

— Да, учитель.

Оби-Ван все-таки посмотрел на него.

— Да, учитель, — машинально брякнул падаван.

Спускаясь по лестнице, Скайуокер опять по­менял мнение. Собственно, какое ему дело, что до голосования Падме можно убрать с планеты, раз­ве что похитив. Самое главное, они будут вместе, а на Корусканте или Набу — ну, какая ему разни­ца? Пусть Кеноби гоняется за убийцей — он, Анакин, будет охранять своего ангела. Только он.

Большего он и не предполагал.

 

* * *

 

Вот где Анакину не приходило в голову нервни­чать и волноваться, так это в приемной верховно­го канцлера. Разумеется, он уважал хозяина каби­нета, в руках которого было сосредоточено столько власти. И конечно, он не собирался вести себя развязно и невоспитанно. Просто в присутствии Палпатина падаван чувствовал себя спокойно и свободно. Так, словно рядом был друг. Не так уж часто доводилось Скайуокеру бывать здесь в гос­тях, но неподдельный интерес канцлера к своей персоне он чувствовал почти физически. Словно Кос Палпатин был еще одним учителем... ну, не то чтобы совсем уж учителем, но в разумном и важном совете он никогда не отказывал.

А еще Анакин знал, что здесь его всегда ждут. И что здесь ему всегда рады.

— Я поговорю с ней, — пообещал Палпатин, с легкой улыбкой разглядывая раскрасневшегося и всклокоченного падавана. — Сенатор Амидала не сможет не подчиниться прямому приказу. Я достаточно хорошо знаю ее, чтобы на полном осно­вании дать тебе все гарантии, мой мальчик.

— Благодарю вас, ваше превосходительство.

— Что ж, мой юный падаван, наконец-то ты получил настоящее поручение, — канцлер улыб­нулся еще шире и теплее; улыбку можно было назвать почти отеческой. — Твое терпение воз­награждено.

— Скорее, ваши наставления, — отозвался Анакин. — Сомневаюсь, что у меня вообще есть терпение. Если бы не ваше поручительство, эти магистры, что вечно присматривают за мной, не подпустили бы меня к серьезному делу еще целую вечность.

Палпатин рассеянно кивнул своим мыслям.

— Тебе не нужны наставления, Анакин. В свое время ты научишься доверять своим чувствам. И станешь неуязвимым. Я повторял уже не раз, ты — самый одаренный из всех джедаев, которых мне доводилось встречать.

— Спасибо...

Ему удалось сохранить внешнюю невозмути­мость, хотя у него даже кончик носа порозовел от удовольствия. Одно дело услышать комплимент от тех, кто не понимает, от мамы например, и со­всем другое — от Коса Палпатина, верховного канцлера Республики и самого, ну, совершенного, что ли, человека в Галактике. И он не станет петь с голоса Йоды или магистра Винду. Такой человек, как Кос Палпатин, комплиментами не разбрасы­вается.

— Я предвижу, что ты станешь величайшим из всех джедаев, Анакин, — продолжал канцлер, поигрывая световым стилом. — Могущественнее, чем сам наставник Йода.

Оставалось только надеяться, что ноги не дрог­нут и он не шлепнется с заоблачных высот на ка­менный пол кабинета. Анакин не поверил словам, хотя ничуть не сомневался, что когда-нибудь так оно и станет. Наверное. Сила у него была — даже с избытком. Анакин это знал. Как и то, что Кеноби ничего не понимает и, главное, не хочет по­нять. Ярость сжимала горло при одной только мысли, что поводок, на котором его держали джедаи, был чересчур короток.

Анакин ломал голову, как бы подостойнее от­ветить на похвалы канцлера, но поскольку ниче­го умного в голову не лезло, продолжал перетап­тываться посреди комнаты и глуповато ухмы­ляться. Палпатин поднялся из-за стола и подо­шел к окну — полюбоваться на бесконечные по­токи транспорта.

Прошло много времени, прежде чем Анакин осмелился встать с ним рядом.

К его величайшему изумлению, Палпатин, не повернув головы, подвинулся и положил ладонь ему на плечо.

 

* * *

 

— Меня беспокоит мой падаван, — без оби­няков заявил Кеноби двум магистрам, когда они втроем шли по коридорам Храма. — Он не готов к самостоятельным действиям.

— Уверен Совет в том решении, — сварливо прокряхтел Йода.

— Мальчик невероятно одарен и талантлив, — поддержал Мэйс Винду.

— Но ему еще многому надо научиться! Его таланты делают его... как бы сказать... э-э... само­уверенным.

Магистры переглянулись. Йода досадливо крякнул.

— Да-да, — он несколько раз мелко кивнул. — Изъяна все больше в джедаях, м-мм? Уверены слишком в себе они. Даже старые, даже опытные.

Оби-Ван постарался солидным кивком подтвер­дить слова маленького магистра. Он всегда считал са­моуверенность совершенно излишней чертой. И разве не она причиной тому, что Граф Дуку покинул Орден?

— Помни, Оби-Ван, — вновь вступил в разго­вор Мэйс Винду; его речь текла, как река. — Если пророчество истинно, твоему ученику суждено принести равновесие...

Вот уж об этом можно было и не напоминать! Разве он мог забыть? Куай-Гон первым увидел в Анакине Избранного. Единственного, чего учитель не смог или не захотел объяснить, так каким же образом будет восстановлено равновесие и что это вообще означает. Кеноби один раз робко заикнул­ся на эту тему. Учитель ответил, что если бы знал, то Избранным называли бы его, а не кого-то дру­гого. Оби-Ван с неудовольствием и не в первый раз отметил, что в Храме к Куай-Гону начинают относиться как к пророку. Кеноби мог поклясть­ся, что учителя это совсем не порадовало бы.

— Если пойдет по правильному пути, — про­бормотал молодой рыцарь, то ли обращаясь к обоим магистрам, то ли ни к кому из них.

— Своими делами займись, ум-мм, — посове­товал Йода, постучав посохом Кеноби по колену, чем мгновенно вывел из отвлеченных размышле­ний. — Когда откроется тайна убийцы, получим другие ответы.

— Да, учитель...

Оби-Ван разжал ладонь. Черная стрелка, кото­рую он вынул из шеи мертвой клаудитки, была такая маленькая.

 

* * *

Движения ее рук не были такими умелыми или ловкими, как у сына, но все-таки удалось прила­дить грудную плиту панциря на торс робота. Если потом по нему пройтись маслом и полиролью, то металл станет блестеть на солнце, точно драгоценный. Если она найдет полироль.

Женщина улыбнулась. Металлическое «лицо» дроида не могло изобразить ответной улыбки, но женщина поняла — робот доволен. Как часто он ныл и сетовал, что песок забивается в сочленения, что все суставы скрипят, как у древней развалины, а он еще так молод, и что вот-вот выйдут из строя драгоценные реле. И что он не может гарантиро­вать, что окружающие (а в особенности — лично он) не пострадают от случайного разряда. Или он не спалит дом в результате короткого замыкания...

Все, конец жалобам. Она закончила то, что не успел сделать сын. Теперь все будет в порядке...

— Теперь... — губы слиплись от запекшейся крови.

Нет, не теперь. Корпус для робота она сделала несколько дней назад... Или недель? Или лет? Когда же это случилось? Муж привез ее на свою ферму... Ну да, она раскопала в небольшой мастерской при доме запасные части для робота-секретаря, у сте­ны, за одним из верстаков. Как они туда попали, одному джедаю известно...

Как странно: она так отчетливо все помнит, но не имеет ни малейшего понятия, когда это было.

А теперь... а теперь непонятно где находится сама.

Она не могла открыть глаз и оглядеться; сил не осталось, больно было даже моргнуть. Высохшая корка стягивала кожу на лице.

Забавно... только там ей еще больно. Навер­ное, она ранена.

Наверное...

Она услышала рядом шум. Шорох песка? При­глушенные шаги, словно ноги не обуты в ботинки, а обмотаны тряпками? Какое-то бормотание? Да, верно, они всегда так бормочут.

Мысли вновь утекли к роботу-секретарю. Бед­няжка... надо было сделать покрытие и для мани­пуляторов, нет, не покрытие, как же оно называ­ется? Она забыла.

Движения ее рук не были такими умелыми или ловкими, как у сына, но все-таки удалось приладить...

Она услышала пронзительный короткий свист. Нет, не так. Она знала, что это был пронзитель­ный и короткий свист.

А затем ей на плечи обрушился жалящий злой удар.

Но чтобы в полной мере его ощутить, сил не осталось.