Малость остающейся в нем жизни отнимает у него малость сохранившегося унего разума. Пустяки и бедствия -- пролетающая муха или судороги планеты --беспокоят его в равной степени. Нервы у него воспалены, и ему хотелось бы,чтобы земля бьша стеклянной и можно было бы разбить ее на куски. А с какимудовольствием ринулся бы он к звездам и стер бы их в порошок, одну задругой... В зрачках его светится преступление; руки его чешутся отнеудовлетворенного желания кого-нибудь задушить. Жизнь передается, словнопроказа, и на одного убийцу приходится слишком много живых существ. Тому,кто не может решиться на самоубийство, всегда хочется отомстить за это всем,кому нравится жить. А так как он не в силах осуществить своих желаний, то онневероятно страдает оттого, что его жажда разрушения не находит выхода.Забракованный Сатана, он то рыдает, то бьет себя в грудь, то опасливоприкрывает свою голову. Кровь, которую он так охотно пролил бы, неокрашивает румянцем его щеки, и их бледность отражает его нелюбовь ксекреции надежды, характерной для рас, движущихся вперед. Его самой большоймечтой было покушение на Творение, но он отрекается от нее, замыкается всебе и предается грусти от осознания соб- 138 ственного провала, но это усугубляет его отчаяние. Кожа у него гориттак, что жар от нее пронизывает вселенную; мозг раскаляется, и от этогостановится огнеопасным воздух. Его недуги распространяются на целыегалактики; от его переживаний содрогаются полюса. И все, что намекает насуществование, будь то самое неприметное дыхание жизни, исторгает из егогруди крики, которые заглушают аккорды сфер и нарушают движение миров.
