Из трусости мы заменяем чувство нашего ничтожества чувством ничтожествавообще. Дело в том, что всеобщее ничтожество нас очень мало волнует:зачастую мы видим в нем некое обещание, некое неполное отсутствие, некийоткрывающийся тупик. Я уже давно пытаюсь найти человека, которому было бы все известно и осебе, и о другом, своеобразного мудреца-демона, наделенного божественнымясновидением. Всякий раз, когда мне казалось, что я обнаружил его, меняждало разочарование: всякий новый избранник обязательно имел какой-нибудьнедостаток, какую-нибудь неясность, какой-нибудь закоулок легкомыслия илислабости, которые низводили его до уровня простого смертного. Я подмечал уобъектов моих поисков следы желания, надежды, какие-нибудь капелькисожаления. Цинизм их явно оказывался неполным. Какое разочарование! Я вновьи вновь возобновлял свои поиски, но мои временные кумиры то и делообнаруживали свою несостоятельность: человек в них пробивался то из-подмаски, то из-под макияжа, то еще каким-нибудь образом. В конце концов япостиг деспотизм Человеческой породы и перестал грезить о нечеловеке, омонстре, который был бы тотально проникнут сознанием собственнойничтожности. Мысль о такой особи была с моей стороны безумием: ее не моглосуществовать, так как абсолютная ясность сознания не совместима с нашейфизиологической сущностью. 249
