Командир эфирных звезд. Игорь Шабдурасулов

 

Игорь Владимирович Шабдурасулов (р. 1957)окончил географический факультет МГУ. Работал в Институте географии АН СССР. Потом занимал ряд должностей в аппарате правительства, в администрации президента. С 1995 года - член Коллегии представителей государства в АО «ОРТ». В сентябре 1998-го президент Ельцин предложил назначить его генеральным директором ОАО «ОРТ», и вскоре он был единогласно утвержден в этой должности. (Прежде ее занимали Влад Листьев, Сергей Благоволин, Ксения Пономарева.). В сентябре 1999-го И.Шабдурасулов покинул «ОРТ».

Президент фонда «Триумф» (2000-2009). Президент фонда поддержки хоккейного «Спартака».

- Игорь Владимирович, когда и каким образом вы впервые попали на телевидение?

- Точно я вам уже не скажу. На экране, по-моему, я появился в середине 1980-х, это был или 1985, или 1986 год. Я принимал участие в двух или трех выпусках программы «Взгляд». Собственно, с тех пор я знаком с Сашей Любимовым, с Владом Листьевым, с Александром Политковским. Кроме того, по линии Академии наук у нас в свое время существовала такая программа (она называлась, кажется, «Экология власти») - совершенно не политического, а природозащитного характера, выходившая раз в две недели. И было это, скорее, во второй половине и 1980-х годов.

- Какое образование у вас было, где вы тогда работали?

- Я окончил географический факультет Московского государственного университета в 1979 году, потом работал в Академии наук. Оттуда в 1992 г. перешел на государственную службу в правительство. Заниматься телевидением как служебным делом начал с 1992 года, поскольку в правительстве, в администрации президента, курировал направление СМИ. Вот, собственно, оттуда все пошло. А работал я на телевидении генеральным директором ОРТ в 1998 - 1999 годах. До этого, с момента образования ОРТ, я представлял в совете директоров интересы государства. Но это была, так сказать, внештатная должность, неформальная.

- Вы где-то приобретали навыки телевизионной профессии?

- Нет, жизнь заставила, как принято говорить.

- Если говорить о вашей телевизионной судьбе, какие основные этапы вы бы выделили?

- Я не могу сказать, что это какая-то судьба, потому что я работал генеральным директором год, но год этот был очень тяжелым. Так сложились обстоятельства: абсолютное безденежье, рухнувший рекламный рынок и так далее. Так что приходилось заниматься не столько телевидением как таковым, сколько вопросами финансового характера. Извините, но до абсурда доходило. Надо было думать, например, где взять бензин, чтобы заправить машины, которые должны ехать по редакционным заданиям. Но были и масштабные достижения: в тот период мы получили довольно большой кредит от государства, и нам удалось практически полностью переоснастить техническую базу ОРТ, оно уже еле дышало и в любой момент могло прекратить вещание. Так что говорить, что там была какая-то судьба, нельзя.

- Что можно считать вашим главным достижением в работе на телевидении?

- Если по большому счету, то своим главным достижением я считаю тот факт, что ОРТ не кончилось, не закрылось, не прекратило вещание и продолжило работу. Хотя реально каналу угрожало банкротство. И временный арбитражный управляющий (антикризисный специалист) у нас был. Но, правда, все это сильно переплеталось с политическими составляющими, потому что возникло уже противостояние различных властных группировок. Вся экономическая проблематика так или иначе пересекалась с политическими коллизиями. Это был тот самый год, год перелома, выборов в Государственную Думу и конфликта, скажем так, команды Бориса Ельцина с командой Евгения Примакова и Юрия Лужкова. А до того, как вы знаете, тоже имели место проблемы: не успели создать новую структуру под названием «Общественное российское телевидение», как произошло убийство Владислава Листьева. Потом на канал пришел Сергей Благоволин, потом Ксения Пономарева, и это тоже непростые этапы в телевизионной истории. Но ко мне они имели меньшее отношение - я все-таки находился в стороне, представляя интересы государства в совете директоров. Я, конечно, занимался отчасти этими вопросами, но нельзя сказать, что был внутри.

- Что бы вы назвали главной своей неудачей в период работы на телевидении?

- Поскольку я все-таки в основном не занимался творческой составляющей телевизионной профессии, то вряд ли можно говорить об удачах и, как следствие, - о неудачах. Я никогда не был автором передач и не руководил студией, выпускающей программы. Да, я смотрел и согласовывал какие-то вопросы, что-то принимал, а что-то нет, но не в контексте творческой телевизионной жизни.

- Чем вам приходилось жертвовать, работая на телевидении?

- Ну, если и приходилось чем-то жертвовать, то, пожалуй, только одним – временем. Ничего, кроме работы в «Останкино», я не видел. Приезжал на работу к 10 - 11 утра, а уезжал не раньше часа ночи.

- Была ли такая программа, закрытие которой вы восприняли особенно тяжело?

- В отличие от советских времен и сегодняшних, в тот период, в 1990-е годы, государство не закрывало программы. Степень цензуры - не законодательной, а фактической, или самоцензуры, - ограничивалась рамками здравого смысла. Я запретил показывать в эфире ОРТ известные кадры с «человеком, похожим на прокурора», потому что считал это неэтичным и не достойным Первого канала. Но это мое решение, и меня никто не заставлял принимать его. Или отменять...

- Какие программы были закрыты вами? И почему?

- Честно говоря, я не сразу вспомню, уже почти 10 лет прошло. Как правило, программы закрывались или из-за низкого рейтинга, или из-за того, что автор программы, в силу тех или иных причин - например, из-за отсутствия денег, - не мог ее производить. И в очень редких случаях - по внутри- или внешнецензурным соображениям. Ну, например, когда программа выходила за пределы разумного, с точки зрения хамства. То есть воспринималась здравомыслящим человеком, независимо от сферы и специфики его деятельности, просто как «понизовка». Но по большей части были две основные причины: или резкое снижение рейтинга (зачем, если никто не смотрит?), или отсутствие денег как у нас, покупателей этой продукции, так и у производителей.

- Кем принималось решение о запуске программ?

- Решение принималось на нашем совете. Во-первых, был генеральный продюсер, который отвечал за творческое содержание, наполнение эфира и так далее. Существовали, да и существуют разные дирекции: спортивного вещания, документалистики, игровых, развлекательных программ. В этом кругу предлагались сетки, решались вопросы о том, что снять, что поставить.

- Какой канал на тот момент был самым популярным?

- Ни для кого не секрет, что всю жизнь была конкуренция между первым каналом и вторым, а тогда еще активно конкурировало НТВ. Вот, пожалуй, три канала, которые были монстрами - с точки зрения долей, аудиторий, рейтингов. В разных типах программ первенство держали разные каналы.

- А наименее престижные?

- Все остальные.

- Как осуществлялась обратная связь с телеаудиторией? И учитывались ли ее интересы?

- Ну, эта схема не нами придумана, она была тогда, есть сегодня, будет завтра. Существуют специальные аналитические службы, измеряющие рейтинги тех или иных программ, объем аудитории и дающие параметры, на основании которых может изменяться сетка, могут вводиться новые и исключаться старые программы. То есть механизм и методика могут совершенствоваться, становиться более точными, но принцип один и тот же.

- Какие программы в ваше время были особенно любимы телеаудиторией?

- Назвать конкретные программы, кроме «Поля чудес» абсолютно харизматического Якубовича, я не смогу, потому что не помню. Но достаточно взять рейтинги того времени, и вы сразу увидите, какие программы пользовались популярностью, а какие - нет. В период, к примеру, выборов поднимались рейтинги общественно-политических, аналитических, новостных программ, а в какие-то иные моменты это могли быть и развлекательные программы. А потом ведь бывали различные события, которые собирали рекордные аудитории: в спорте, культуре, политике… Хотя понятно, что предпочтения аудитории - вещь очень специальная. Я люблю смотреть одно, вы - другое, третий - третье. Но если брать общие рейтинги, то становится ясно, что это развлекательные программы и фильмы. Уже тогда пошли в рост сериалы, может быть, не так, как сегодня, но уже присутствовавшие в эфире, потому что это сугубо телевизионный продукт. Качество этих телесериалов во многом зависит от денег. Одно дело, когда вы снимаете серию за 30 тысяч долларов, другое - когда за 150 - 200 тысяч долларов. Деньги - это очень важно. А что касается разврата, крови, убийств, то трудно сказать, почему все это так нравится. Возможно, если бы были другие - романтические, с розами и слюнями, и они бы нравились. Вот помните сериал «Просто Мария»? Это сумасшедший дом, с моей точки зрения, но его смотрело полстраны. Очень трудно судить о вкусах. Какой народ, такая страна, и наоборот.

- Кто в то время пользовался авторитетом в вашей среде, кто мог повлиять на ваше мнение?

- Таких людей было много, некоторые из них и сегодня на телевидении, например, Костя Эрнст. У меня он работал генеральным продюсером, а позже, когда я уходил, я его рекомендовал на пост директора канала. Человек он в телевизионном смысле весьма квалифицированный. И многие руководители дирекций, технические руководители представляли собой костяк настоящих телевизионщиков, поднимающих телевидение изнутри. Они прекрасно понимали, как его делать. Это не политики, которые управляли телевидением сверху, хотя и среди них были довольно авторитетные люди, те же Егор Яковлев и Александр Яковлев - первый председатель совета директоров ОРТ. И, конечно, Олег Добродеев, Олег Попцов, Ирена Лесневская, их имена на слуху. Эти люди понимали, что такое телевидение, так же как и многие авторы программ и руководители целых корпораций.

- За что обычно ругали и хвалили коллеги по работе, начальство?

- Ругали обычно за то, что денег нет, а хвалили за то, что деньги есть.

- Как проходило неформальное общение в коллективе? Как отмечались праздники?

- Совершенно по-разному. Я не считаю, что коллектив на работе должен стать членом семьи и что отношения должны быть любовными и родственными. Ничего подобного. В любом коллективе есть друзья, есть коллеги, есть просто знакомые. С друзьями ты можешь отмечать праздники, ездить отдыхать, с коллегами - обсуждать деловые вопросы, ну и так далее. Никаких особых установок тут нет.

- А общение с зарубежными коллегами было? Загранкомандировки?

- Да, хотя к тому времени загранкомандировки уже не являлись ни для кого отдохновением, новостью, окном в Европу. Это, скорее, были деловые поездки, возможные попытки совместной работы, например, по дизайнерскому оформлению канала, по партнерским проектам в части прямых эфиров, связанных со спортом, с культурными событиями. Так что ничего экстраординарного не происходило, все в порядке вещей.

- С какими зарубежными каналами вы сотрудничали или пытались сотрудничать?

- Таких каналов было немало: мы работали с испанцами, они делали оформление канала. Я считаю это успешной работой, ведь канал получил хорошую, качественную, современную оболочку. Мы работали с англичанами, с Би-би-си, и с американцами, с Си-би-эс. С точки зрения принципов так называемого общественного телевидения, нас это очень интересовало. Работали с французами и немцами. С немцами - по технике, по техническому переоснащению. Со многими сотрудничали, в том числе, по поводу приобретения прав на те или иные телевизионные продукты - фильмы, какие-то серийные передачи, развлекательные программы. Ведь не секрет, что значительная часть развлекательного продукта, по крайней мере, в те времена, а может, и сегодня, - это лицензионные вещи, или, так сказать, вещи, на которые покупались права. Это, увы, не доморощенное.

- Были ли тогда звезды в современном понимании слова?

- Были звезды политического вещания: Женя Киселев, Сергей Доренко, Таня Миткова, Миша Осокин и так далее. К ним можно по-разному относиться, но это были звезды. Потом их сменили или начали работать вместе с ними Арина Шарапова, Кирилл Плетнев и многие другие. Что касается развлекательных передач, то тут смело можно назвать Леонида Якубовича, который до сих пор в этом качестве работает. В каждом сегменте вещания были свои звезды.

- Вы упомянули Сергея Доренко. В СМИ пишут о том, что у вас с ним были сложные отношения, что в свое время вам пришлось отстранить его от работы. За что?

- Это была внутренняя, корпоративная история. Когда я пришел на ОРТ, Сергей, работавший в Дирекции информационных программ, пытался мне объяснить и доказать, что не мое дело - вмешиваться в эфирную политику, в какие-то организационные вопросы. Так работать невозможно, тем более на телевидении, и мне пришлось действовать уже административными способами. А конкретный случай, после которого он был отстранен от эфира, - это выпуск его очередной программы, где прошло несколько сюжетов, на мой взгляд, абсолютно неоднозначных, недоказуемых и провокационных. Ему было сказано убрать их из эфира, чего он не сделал. В результате он был снят со своей должности.

- Были случаи, когда вас упрекали за политическую невыдержанность?

- Были, и много раз. На телевидении не существует единомыслия, единообразия, поэтому в блоке политических, общественно-политических программ, новостного вещания возникали постоянные столкновения интересов и применительно власти к бизнесу, и бизнеса к бизнесу, и так далее. Много времени приходилось уделять разрешению этих проблем, приходилось закрывать программы, отстранять или, наоборот, привлекать ведущих.

- Вам цензура не мешала?

- Не было цензуры как таковой, ее, собственно, и сейчас вроде как нет. Но никто ни тогда, ни особенно сегодня не отменял «телефонного права». Звонки были разные, порой, что называется, с самого верха, по поводу тех или иных программ, новостей, интервью и прочего.

- На какую программу в те времена сверху жаловались особенно часто?

- В основном все обращают внимание на политические и общественно-политические программы, куда включались и новостные блоки, различного рода аналитические программы (итоговые, еженедельные) или публицистика. Только в этом блоке возникали коллизии, конфликты, претензии, жалобы, а все остальное никого вообще не интересовало. А звонки были от всех, и можно смело сказать, что единственный человек, который по этому поводу ни разу не позвонил, - это президент Ельцин. Все остальные - и премьер, и различного рода руководители более низкого ранга - звонили, и неоднократно.

- Исходя из вашего опыта: как телевидение должно строить отношения с властью?

- Мне очень трудно судить с точки зрения собственного опыта. Я считаю, что оно должно строить отношения с официальной властью абсолютно так же, как и со всеми своими зрителями. То есть в любом случае журналист должен иметь право говорить то, что он считает нужным, то, что он видит, то, что думает. А власть должна иметь право отвечать тому же журналисту или каналу, иметь возможность такого диалога. Вот так, по крайней мере, я пытался поставить работу в правительстве, когда работал пресс-секретарем Черномырдина. У нас практически никогда не возникало каких-то неразрешенных конфликтов. Да, у нас были претензии к тем или иным программам или к тем или иным журналистам. В свою очередь, и у них возникали претензии к нам, но мы их обсуждали в диалоговом, более того - в открытом режиме. Все-таки у государства есть свои секреты и свои тайны, и не все подлежит разглашению и публичному обсуждению. Насколько я понимаю, сейчас ситуация существенным образом изменилась - диалога нет, а есть только указания, что делать, кому делать и как делать. И телевизионные начальники и журналисты следуют правилам этой игры, понимая, что в противном случае они либо получат какое-то наказание, либо вылетят с работы. Что самое печальное, у значительной части журналистского корпуса, не говоря уже о телевизионных начальниках, развился комплекс самоцензуры: работая по принципу «как бы чего не сказать, как бы чего не вышло». Они сами себя цензурируют гораздо больше, чем власть.

- Как вы относитесь и идее введения цензуры на телевидении?

- Я в принципе отношусь к цензуре крайне отрицательно, потому что не знаю ни одного идеального человека, которого можно назвать совестью общества и который безошибочно, безусловно и абсолютно объективно будет оценивать, что хорошо и чисто, а что плохо и грязно. Кто это? Господь Бог? Он вроде в этом деле не участвует. Сколько раз создавались советы, комиссии по этике, подписывались различные корпоративные соглашения между каналами и в сообществе журналистов: мол, ребята, давайте держать себя в руках, давайте не заниматься низкопотребными вещами. Ничего не работает и работать не будет. Если у вас в голове есть что-то и вы в состоянии самому себе и своим детям указать на безобразие и объяснить, почему это нельзя показывать, это и есть своего рода этическое ограничение. Хотя бы потому, что детям не принято показывать половые акты, а другим нельзя показывать еще что-то.

Тут много примеров можно привести. Ну, как вы это введете в систему? Нет таких параметров, форматов, кроме собственной головы, собственного образования и представления о жизни. Есть десять заповедей Божьих, но всем десяти, увы, никто не следует… Как тут можно установить какую-то планку? Что касается политической цензуры, то это вещь абсолютно очевидная и понятная. Сегодня, судя по всему, народ безмолвствует, журналисты либо запуганы, либо адаптировались к этим условиям и хорошо себя чувствуют. И даже если все начнут кричать (если разрешат кричать), то вряд ли это может привести к каким-то результатам, потому что в государстве всегда есть власть. А сегодняшняя наша власть, как мне кажется, весьма централизована и сильна в этом плане, и народ ее вроде как поддерживает, всем все нравится. А раз нравится, живите с этим. Вспомните 1970-е - начало 1980-х: программа «Время» показывала только выступления генерального секретаря и успехи в животноводстве.

- То есть бороться с низким культурным и образовательным уровнем каналов невозможно?

- Почему же… Бороться нужно только одним способом - поднимать этот уровень образования и пытаться предоставлять своему зрителю такой продукт, который даже если и глуп, то уж, по крайней мере, не похабен. Кому-то нравятся бразильские сериалы, там ничего, кроме размазанных розовых историй, нет. Нет порнографии, нет мата, нет сцен насилия в больших количествах, в отличие от нынешних сериалов. Вообще, при том обилии кабельных каналов и технических возможностей, сегодня каждый волен выбирать, что смотреть, - на свой вкус.

- Что вы думаете об обилии рекламы на нашем телевидении?

- Есть закон о рекламе, которого якобы все придерживаются. Сомневаюсь, что это так, но тем не менее формальные нормативы есть. Во-вторых, реклама - это деньги. Мы различаем три модели телевидения: государственное, финансируемое из бюджета, то есть из денег налогоплательщиков; частное телевидение, которое не получает никаких дотаций ни от кого, значит, оно может выживать только как коммерческое, зарабатывая на рекламе и спонсорстве; наконец, общественное телевидение, когда вы ежемесячно или ежедневно платите определенную сумму денег, являетесь абонентом канала, который, в свою очередь, получив от вас деньги, достаточные для его полноценной работы, не нуждается в бюджетных деньгах, рекламе.

Все знают, что реклама в 99 процентах случаев раздражает, мешает. Но я не говорю сейчас о ее качестве, ведь есть рекламы гениальные, которые зрителям нравятся, хотя это редкое исключение из правила. В основном это монотонная тупая история, которая забивает голову, уши, глаза… 99 человек из 100 вам скажут, что рекламу они на экране видеть не хотят, но давайте тогда по-другому: финансирование из бюджета - и вопросов нет. Если бюджет способен профинансировать деятельность телевидения и может выделить достаточно денег, чтобы канал в рекламе не нуждался вовсе, то проблем нет. Разговоры о том, как не нравится реклама, - это в каком-то смысле казуистика. Дайте денег, и не будет рекламы.

- Какой тип телевидения представляется вам наиболее подходящим для России - государственное, общественное, коммерческое?

- Я считаю, что должно быть и то, и другое, и третье. У государства есть свои интересы применительно к медийной сфере и тем более к сфере телевидения. У нас огромная страна, и у нас должно сохраняться единое информационное пространство. Нашей стране нужно государственное телевидение. Что касается коммерческого, то раз есть потребители, значит, все в порядке. Относительно общественного телевидения дискуссии за эти годы возникали не раз. Мы сегодня говорим: «Ну, как же мы заставим малоимущую бабушку, помимо налогов и коммунальных услуг, еще платить и за телевидение?» Я думаю, что это фарисейство. Реальные подсчеты показали, что при введении в систему абонементной платы, даже за общеэфирные каналы, выходят копейки, несравнимые с другими обязательными платежами. Но все это сложная система, со своими законами и новыми налогами, и это может вызвать общественное недовольство. Посмотрите на любую более или менее цивилизованную страну. Да, есть какие-то нюансы: во Франции нет общественного телевидения, а в Великобритании есть. Так же, как в Америке нет государственного телевидения, а у нас оно есть.

- В Америке государство никак не влияет на телевидение?

- Стопроцентно влияет! И тот, кто считает, что американская демократия - это просто идеал, жесточайшим образом ошибается. Система принуждения, как в любом государстве, в Америке ничуть не слабее, чем у нас, а в некоторых случаях даже сильнее и жестче.

- Вы можете обозначить основные отличия советского телевидения от современного?

- Что такое советское телевидение? Это абсолютно пропагандистская машина, которая работала только на эту задачу. Плюс лжескромность, когда говорили: ну что вы? Показывать эротическую сцену нашим советским людям - ужасно. А что, простите, эти советские люди в кроватях делают? Ведь очевидная же вещь, что мировой кинематограф, кроме чернухи и порнухи, дарил миру массу уникальных, выдающихся, блистательных вещей, которые не показывались на советском телевидении по тем же идеологическим причинам. Кроме того, не было прямых эфиров со спортивными или культурными событиями, с политическими событиями. Практически все в советском телевидении шло в записи, за редчайшими исключениями.

- Телевидение стремительно развивается, каким вы видите его будущее?

- Телевидение было, есть и будет, но его будущее зависит от человека. В последнее время появились широкие возможности информирования, и я не испытываю потребности в телевизионных новостных, аналитических программах, так как считаю их субъективными, зауженными и определенным образом ориентированными. Меня же это не устраивает - все-таки я больше соображаю. Вместо того, чтобы позволять им делать из меня дурака, я лучше просто не буду это смотреть. Меня интересуют только те сегменты, которые я считаю более или менее объективными, например «Евроньюс». А все остальное черпаю из Интернета, радио.

- Что, на ваш взгляд, нужно сделать, чтобы избавиться от основных минусов на нашем телевидении?

- По аналогии можно задать вопрос: что нужно сделать, чтобы наша страна превратилась в Швейцарию? Менять все! Снизу доверху.

- Люди какого типа становятся наиболее успешными на телевидении?

- Трудно сказать. Мне кажется, что такой человек должен сочетать в себе талант и конъюнктуру, и не только на телевидении. То есть, грубо говоря, есть немало людей, и работавших, и работающих на сегодняшнем телевидении, которые попали в волну путем счастливого стечения обстоятельств, путем умения оказаться в нужном месте в нужное время. А с другой стороны, есть талантливые люди, которые нашли себя в телевидении, поэтому они стали именами. И неважно, в каком сегменте они работают. В общем, рецепта, как стать успешным на ТВ, не существует. Помимо системных факторов - образования и профессиональной подготовки - есть и конъюнктурные факторы.

- Какими качествами, на ваш взгляд, надо обладать, чтоб стать телевизионным долгожителем?

- Это вещь опять-таки очень сложная и разнофакторная. Есть дикторы, которые проработали в этой сфере 10, 20 и 30 лет. Можно ли считать, что человек на своем месте? Вполне возможно. Вот вписался в эти рамки, и вроде бы все нормально. Но, по-моему, это характерно для советских времен, а начиная с 1990-х годов сменился калейдоскоп ведущих, авторов, обозревателей. Есть герои 1990-х, герои 2000-х, и все меняются. Кто-то сохраняется, кто-то исчезает с этого горизонта, а кто-то переходит в иное качественное состояние. Это стечение трех факторов: времени, места, обстоятельств.

- Вы согласны с тем, что для журналиста сегодня очень важно иметь свой стиль?

- Стиль - понятие широкое. Если вы грамотно или хорошо говорите, у вас хорошая, сугубо профессиональная артикуляция, вы не «жуете кашу», вас хорошо слышно, если вы, к тому же, еще говорите умные вещи, то вы заинтересуете зрителя.

- Что важнее на телевидении - творчество или ремесло?

- Все зависит от того, как относиться к собственной профессии. Даже будучи техническим работником, к своим обязанностям можно относиться творчески и что-то пытаться делать интересное и новое. А можно, даже будучи эфирным лицом, относиться к работе как к рутине, приходить в назначенное время, зачитывать нужный текст и уходить, забывая о том, что ты говорил и зачем ты там был.

- А много ли творческого в работе генерального директора канала?

- Конечно! И если на это не накладываются всякие организационные и финансовые проблемы, работа чрезвычайно интересна.

- Чего на телевидении больше - конкуренции или взаимопомощи?

- Думаю, что все-таки конкуренции.

- И выживает сильнейший?

- По-разному. Взаимопомощь - это не самая характерная черта телевизионного сообщества, как, впрочем, и любого творческого.

- В чем главная социальная функция телевидения - информировать, развлекать или обучать?

- Ну, по-моему, с обучением у телевидения совсем плохо, да и, возможно, это не особо существенная функция. А вот информировать и развлекать - скорее всего. Собственно, ведь из этого оно и состоит.

- Как бы вы оценили влиятельность телевидения по сравнению с прессой и радио?

- Я считаю, что и тогда, и сегодня телевидение - это наиболее мощное средство влияния просто в силу массовости охвата. И никакое радио, никакие печатные издания по масштабам охвата аудитории с ним не сравнятся.

- Считаете ли вы, что на работнике телевидения лежит особая ответственность перед обществом?

- И общество само за себя должно быть в ответе, но, безусловно, специальность тележурналиста, тем более выходящего в эфир, очень ответственна. Потому что вы доносите или объективную, или квазиобъективную, или совсем субъективную картину, но вы доносите ее до большого количества людей. И надо понимать, что есть разные зрители: те, которые равны вам по интеллекту, образованию; те, которые выше вас, но их существенно меньше; и те, которые пониже вас, их существенно больше. Такова жизнь.

- Какой совет вы бы дали начинающему тележурналисту?

- Не заниматься этим делом. Самое лучшее - это найти что-то, что будет по душе. Но если по душе телевидение, то выбора нет, надо только этим и заниматься. Не могу сказать, что я, к примеру, прикипел к телевидению, пришел туда по велению сердца, - так сложилось, что мне пришлось этим заниматься. Не могу сказать, что для меня было душевной травмой, когда мне пришлось уйти. Хотя я знаю многих людей, которые не мыслят себя вне телевидения как сферы деятельности или вне эфира, для которых телевидение - это болезнь.