Беседовала Юлия Хорохорина
Такова «Международная жизнь». Игорь Фесуненко
Игорь Сергеевич Фесуненко (р.1933) окончил Московский государственный историко-архивный институт. Журналист-международник, политический обозреватель Центрального телевидения. С 1966 года работал собственным корреспондентом Всесоюзного радио в странах Латинской Америки. Автор бестселлера «Пеле, Гарринча, футбол» (1970) и других книг о бразильском футболе. - Игорь Сергеевич, когда и каким образом вы впервые попали на телевидение? - На телевидение я впервые попал в 1971 году. Я работал на радио, на Иновещании, был корреспондентом в Бразилии. Когда вернулся из Бразилии, меня пригласили вести программу «Творчество народов мира». Я провел десятка два - может больше, может меньше, точно не помню - программ, потом уехал корреспондентом на Кубу. В Бразилии я был только корреспондентом радио, а на Кубу поехал как корреспондент телевидения, уже с оператором. Передавал сюжеты, вел репортажи и все такое прочее. - А какое у вас было образование? - Высшее историческое. - Как сложилась ваша телевизионная судьба? Можете обозначить ее основные этапы? - Счастливо сложилась судьба. Я был корреспондентом на Кубе, потом меня перевели в Португалию, из Гаваны в Лиссабон. Там была Революция гвоздик, был свергнут фашистский режим, Португалия стала демократической страной. Я работал там около пяти лет. Когда вернулся в Москву, стал работать в политическим обозревателем, вел всякие передачи — «Время», «Международная панорама», «Камера смотрит в мир», еще «Сегодня в мире»… Сегодня международная информация сведена к выпускам новостей. Фильмов почти нет — очень редко и случайно они блуждают по сетке. Иногда попадаются где-то за полночь. А тогда международное вещание было достаточно широко развито. «Международная панорама» выходила каждое воскресенье вечером, в полдевятого или девять. «Сегодня в мире» - два раза за вечер. Первый выпуск - без четверти шесть, второй - где-то около полуночи. - Работа в какой программе решающим образом повлияла на вашу телевизионную карьеру? - Трудно сказать. Были, наверное, сотни всяких программ. Я снимал фильмы, делал очерки, интервью с разными людьми …. Когда ты в журналистике больше 50 лет, выделить что-то одно трудно. - Каким образом в ваше время складывались творческие команды, распределялись роли? - Да так же, как и сейчас. Если делалась какая-то передача, которая стояла в сетке, то просто начальство назначало: вот ведущий журналист, вот режиссер, редактор, какие-то еще сотрудники… У меня даже в свое время стенографистка была, давали переводчика, если нужно было с каких-то других языков переводить. Был определенный круг операторов, которых я выбирал и которые со мной работали. Ну а если делать фильм или ехать в командировку, то группы обычно фиксированные были. Валентин Зорин, например, работал с определенным режиссером, другие тоже. Я обычно с Анатолием Ивановым ездил, с Аркадием Громовым - он и сейчас, по-моему, работает чуть ли не в кремлевском пуле, прекрасный оператор. - Кто принимал решение о запуске или закрытии программ? - Естественно, руководство Гостелерадио. Тогда телевидением и радио руководило одно лицо. Гостелерадио состояло из трех основных частей: телевидение, радио внутреннее и радио зарубежное, Иновещание. Во главе всего этого стоял Сергей Георгиевич Лапин, который и был главным начальником, принимал все основные решения. Без его утверждения человек не мог поехать корреспондентом, не мог отправиться в долгую командировку. Кроме того, каждым из этих трех важнейших участков руководил один из заместителей Лапина: они утверждали фильмы, просматривали передачи, заставляли что-то вырезать, что-то добавлять. Но Лапин был самым главным начальником, который казнил, миловал, принимал какие-то решения, назначал людей, выгонял их и так далее. - Какой этап в процессе создания передач наиболее приятный, сложный, опасный? - Если тема передачи нравится, то все интересно. Сначала ты к ней готовишься, читаешь литературу, ходишь в библиотеку, подбираешь какой-то материал, тогда ведь Интернета не было. Обдумываешь, что будешь снимать, с кем надо поговорить, у кого взять интервью. Потом едешь и, в соответствии с какими-то своими наметками, уже снимаешь. Сам процесс съемок, конечно, тоже интересен. Что-то получается, что-то не получается. Потом монтаж. Тут уже вместе с режиссером работаешь. Потом выходит готовый продукт - это тоже любопытно. Поэтому нельзя сказать, какой этап - самый интересный. Это так же, как писатель пишет книгу, - ему и первая глава важна, и последняя. Так и здесь. Делаешь фильм, и если тебе тема нравится, если ты делаешь его с удовольствием, то на всех этапах ты работаешь с интересом. - В чем были преимущества работы на телевидении? - Да не было никаких особенных преимуществ! Ну, была какая-то популярность - тебя узнают, пишут тебе письма. А так у меня никаких преимуществ не было. - А чем приходилось жертвовать? - Любая работа требует каких-то жертв. Рабочий, который идет на металлургическое предприятие, шахтер, который в шахту опускается, - все чем-то жертвуют. Есть работа, нужно уезжать, жить какое-то время без семьи. Иногда журналисты попадают в какие-то сложные ситуации, бывают на фронте, бывают в горячих точках - это естественное следствие профессии. - Какова была популярность телевидения по сравнению с прессой, радио? - Все так же, как сейчас. Телевидение уже тогда было самым главным средством массовой информации. Телевидению верили больше, чем газетам, чем журналам, чем радио. - Как осуществлялась обратная связь с аудиторией? Учитывались ли ее интересы? - Интересы аудитории учитывались в такой же малой степени, как и сейчас, я думаю. Учитывались прежде всего интересы высокого начальства. - Насколько лично вам мешала цензура? - Мне она почти не мешала, потому что я работал в сфере международной журналистики. Я не занимался расследованиями, не выявлял жуликов среди министров. А в сфере международной журналистики какая могла быть цензура? Шла «холодная война» между нами и Америкой. Мы ругали Америку не потому, что нас обязывали это делать, а потому, что сами верили в то, что Америка - наш враг. Она и в самом деле была нашим врагом, всем это известно, это и доказывать не надо. В Америке в свое время существовали планы войны против нас, планы бомбардировок наших городов. Все это было, от этого никуда не денешься. Сейчас это уже уходит в прошлое, отношения стали совсем другими, и слава Богу. В той «холодной войне» нужно было работать на нашу страну, давать бой нашим врагам. Мы, журналисты-международники, все участвовали в это борьбе с Америкой, отстаивали какие-то идеи, делали какие-то фильмы. Правда, меня это касалось в меньшей степени, потому что я рассказывал о странах Латинской Америки. Хотя если там были какие-то антиамериканские моменты, мы это подчеркивали. Но, в принципе, главной задачей было показать, как живут эти люди, страны, народы, общества. Что там интересного, что отлично от нас, что общего. О культуре, искусстве тоже много говорилось… В этих странах менялись режимы, совершались государственные перевороты – в Чили вот захватил власть Пиночет… Мой первый корреспондентский пункт был в Бразилии, это 1966 год. Там был военно-фашистский режим, антисоветский, антикоммунистический, враждебный нам. Потом постепенно, где-то в 1980-е годы, режим этот стал слабеть, начался процесс, напоминающий нашу «разрядку». Что интересно, события там происходили параллельно событиям в нашей стране. У нас в 1985 году началась перестройка, Михаил Горбачев пришел к власти… Там в том же году военное правительство ушло в отставку, сменилось гражданским. Вот обо всех этих любопытных явлениях, об обострении отношений с Америкой, о смягчении отношений с Америкой мы и рассказывали. В общем-то, этот процесс продолжается. Сейчас в Венесуэле, Боливии, Эквадоре происходят процессы явно антиамериканские, и наше руководство пытается это использовать в своих интересах. Американцы нас достают в Грузии, проводят там маневры, критикуют за события августа 2008 года, а мы точно так же пытаемся доставлять им неприятности, заключая дружбу с их заклятым врагом - венесуэльским лидером Уго Чавесом. В общем-то, международная обстановка не слишком сильно изменилась со времен, скажем, 30-50-летней давности. Конечно, «холодная война» кончилась, и такой открытой враждебности, как раньше, сейчас нет, но противостояние продолжается, борьба продолжается, хотя и в более мягких формах. - Какая передача или канал считались тогда наиболее престижными? - Наверное, все-таки международные передачи, потому что те, кто работал в этой сфере, ездили по заграницам, делали фильмы. К ним и отношение было особое, популярность их была достаточно высока. Потом постепенно стали появляться и другие редакции. Например, молодежная редакция ЦТ - в 1980-е годы там родилась программа «Взгляд», которой руководил Эдуард Сагалаев. Во «Взгляде» работал Александр Любимов, который является сейчас вторым человеком на ВГТРК. Но это все уже ближе к нашим дням, к концу перестройки, к краху Советского Союза и появлению независимой России. - Была ли у вас возможность смотреть зарубежную телепродукцию? - Была - во время выездов, сюда она не транслировалась. Иногда какие-то фильмы или программы поступали в записях. Но широко американская телепродукция здесь не была тогда известна. Так что смотрели, когда выезжали за рубеж. Те, кто жил в Америке, прекрасно знали американское телевидение, тот же Валентин Зорин, Борис Калягин, Владимир Дунаев. Я уже не говорю о Генрихе Боровике. Да и младший Боровик, Артем, в Америке жил и работал. - А как вы думаете, где телевизионная продукция была лучше, у нас или у них? - Трудно сказать. Мне кажется, что техническое качество было выше там, как правило, а содержание у нас было разнообразнее. Хотя у них было больше каналов. Американское телевидение развивалось своим путем, оно было куда более мощное, чем у нас. Там, конечно, всегда были, есть и будут великие фигуры, вроде того же Ларри Кинга и множества других. Там ведущие формировали общественное мнение – их считали совестью нации. В этом смысле они, пожалуй, были помощнее нас. Влияние их телевизионных журналистов на умы, на сердца, на общественное мнение было гораздо сильнее, чем влияние мое, моих коллег, даже таких прославленных, как Станислав Кондрашов, Александр Бовин, Генрих Боровик, Валентин Зорин… - Что вы считаете главным своим достижением? - Главным своим достижением - и это уже не международная журналистика, а спортивная, - я считаю свою самую первую книгу из 17 изданных, книгу о Пеле. Сам факт, что я познакомился с Пеле, сделал о нем целый ряд статей, передач, поддерживаю с ним отношения до сих пор. В то время еще не было футбольных трансляций, мы не знали зарубежного футбола, даже европейского, не говоря уже о латиноамериканском. И я был тем человеком, который познакомился с Пеле, об этом я говорю с некоторой даже гордостью. Это была одна из моих первых работ и на радио и в прессе, а потом уже и на телевидении. Она предала мне уверенность в своих силах. Вот моя, пожалуй, самая крупная удача. А неудачи... Много чего планировалось, но не получилось. Я собирался вернуться в Амазонию, где я провел какое-то время, написал даже книгу об индейцах каменного века, живущих в центре Бразилии, - не получилось. Был еще ряд планов… Но у каждого журналиста так бывает - много чего планируешь, а то не получается, это не получается. Не получилось, во многом не только по моей вине, а в силу объективного сложения каких-то сил и обстоятельств. Когда рухнул Советский Союз, все мое поколение было «вырублено» из эфира, все те, кого я упоминал. Нас лишили возможности работать, поэтому из моей биографии лет 15 было просто изъято. Если бы этого не было, то, может, у меня было бы меньше сожаления о несделанных проектах, о нереализованных планах. - Какой совет вы бы дали начинающему тележурналисту? - Ну, какой совет… Берите ручку в руку, в другую диктофон, ищите свою тему, свой путь. Советы, которые я даю начинающим журналистам, содержатся в моей книге «Глубина резкости». Это два тома, в каждом по 300 с лишним страниц, пересказать их все в рамках интервью достаточно сложно. Если есть способности и желание, нужно работать, искать свою тему. Только не нужно стремиться сразу, с первых шагов становиться гением, быть непохожим на других. В нашем деле важна простота. Нужно сначала научиться писать просто, правильно и понятно, а уже потом оттачивать стиль, искать свою манеру. - В чем главное отличие современного телевидения от телевидения советских лет, помимо отсутствия цензуры? - Во-первых, цензура была тогда, цензура есть сейчас. Говорить об отсутствии цензуры сейчас я бы не стал. Тогда была цензура политического руководства страны, ЦК КПСС, Политбюро и так далее. Сейчас есть цензура правительства, цензура президентской администрации, цензура спонсоров, цензура владельцев, цензура тех, кто платит деньги. Все мы это прекрасно понимаем, и говорить, что сейчас нет цензуры - это глупость. А отличие в том, что, разумеется, нынешнее телевидение куда более разнообразное, куда более яркое. Появились новые сенсационные программы, которых не было в наше время. Подавляющее большинство этих программ, конечно, просто взяты у западных образцов, скалькированы. Вроде передачи «Кто хочет стать миллионером?», да и все эти бесконечные игры… Что ж, если свои не можем придумать, почему бы и не взять чужие? К тому же, людям это нравится. Так что, конечно, телевидение нынешнее стало куда более разнообразным, живым и интересным. Но недостаток нынешнего телевидения заключается в том, на мой взгляд, что исчезли познавательные программы, и это очень серьезный недостаток. Эта сторона телевидения практически уничтожена. Телевидение изначально, в любой стране несет три главных функции: информировать людей, воспитывать или просвещать людей и развлекать людей. Так вот, у нас развлекательная функция стала главной, ну и информация еще куда ни шло. А о воспитании, об образовании мы совсем забыли, этому никакого внимания не уделяется. Я не говорю о воспитании в духе идеологического оболванивания, но есть же какие-то вещи, которые действительно нужно прививать людям. Мы перестали это делать, отсюда масса проблем, особенно связанных с молодежью. - Каким вы видите будущее телевидения? - Как сказал в свое время Чехов: «Будущее светло и прекрасно». Я не могу точно сказать, каким оно будет. Во всяком случае, нынешний уровень телевидения вызывает сожаление, несмотря на то, что оно стало куда более ярким, развлекательным и разнообразным нежели раньше. Обилие игр, обилие попсы, обилие развлечения вызывает озабоченность. Получается, что телевидение оболванивает людей, а потом с радостью идет на поводу у этих оболваненных зрителей - вот это вызывает у меня определенные опасения, и я не знаю, что будет дальше. Если этот процесс не затормозить, не откорректировать, то будущее телевидения может оказаться безрадостным. - Чего больше на телевидении - творчества или ремесла? - Это зависит и от редакции, и от программы, и от людей. Конечно, есть творческие люди, потрясающе интересно работающие. Например, передача «Что? Где? Когда?» на «Первом канале». А есть и ремесленные поделки, к примеру «Две звезды»… Или все эти идущие волной сериалы, в которых даже великие актеры становятся серыми и скучными, повторяют себя из одного сериала в другой. Нельзя так четко определить, чего больше, ремесла или искусства. Есть творческие, интересные программы, а есть действительно ремесленные, которые лепятся по шаблону, одна за другой. - Чего больше в телевизионной среде - конкуренции или взаимопомощи? - Как сейчас, не знаю. А в мое время были и конкуренция, и взаимопомощь - это естественно и нормально. Я думаю, что сейчас тоже должно быть и то и другое. Без конкуренции в такой сфере - так же как в печати, в кино, в театре, в искусстве вообще - невозможно. Это естественный элемент жизни, и нет никакой трагедии в том, что люди конкурируют. Главное, чтобы конкуренция, соперничество велось в интеллигентных формах, по-хорошему, без всяких подлостей. О том, что подлости бывают, вам расскажет любая балерина, которая находит в своих туфельках толченое стекло. И так далее, и тому подобное…
|
