Сценарии будущего... с коррупцией

В марте 1999 г. лондонский «Экономист» опубли­ковал статью о будущем России, в которой авторы по­пытались нарисовать несколько сценариев ее возмож­ного развития на ближайшие годы. Эта острая эконо­мическая публицистика не раз привлекала внимание российских средств массовой информации. Переска­жу суть дела.

Первый сценарий — «как в Польше». Это означает оживление экономики, списание части внешней задол­женности в награду за «хорошее поведение», приток частных инвестиций из-за рубежа. Имеет место поли­тическая стабильность при демократических институ­тах, ведется реальная борьба с коррупцией. Сохраня­ются добрые отношения с Западом и соседними госу­дарствами.

Второй — «как в Украине». Сохраняются основы демократического строя при стагнации и даже даль­нейшем спаде экономики. Инфляция значительна, но удерживается в определенных рамках, иностранные кредиты и инвестиции поступают туго. Борьба с кор­рупцией ведется больше для видимости. Усиливается антагонизм центра и регионов, происходят бессистем­ные перетасовки в высшем руководстве.

Третий — «как в Китае». Политическая стабиль­ность с зажимом демократии при относительном бла­гополучии в экономике, в которой в основном преоб­ладают рыночные принципы. Сепаратизм регионов успешно преодолевается и, если надо, подавляется. Коррупция искореняется железной рукой, но без боль­шого успеха. Имеет место показательное наказание неугодных олигархов.

Наконец, четвертый — «как в Конго». Эта афри­канская страна выбрана в качестве примера экономи­ческого, политического и всякого иного упадка. В эко­номике — хаос и гиперинфляция, коррупция и казно­крадство разъедают государство; региональные элиты ведут борьбу, даже вооруженную, с центральным пра­вительством. Иностранный капитал сторонится всего этого как чумы. Не упоминая о Чечне (там было не­которое затишье), авторы просят обратить внимание на убожество дальневосточного Приморья, где люди живут в адских условиях: упадок экономики, разгул преступности, безобразные игры политиканов.

Можно сказать, российская действительность 1999-2001 гг. вобрала в себя что-то от каждого из этих сце­нариев. Оживление экономики напоминает нам о польском опыте выхода из длительного кризиса, но политическая система развивается в принципе иначе, о списании долгов остается только мечтать (см. так­же ниже), иностранный капитал как не шел в Россию, так и не идет.

Живем, кажется, чуть лучше, чем украинцы. Все-таки россияне не едут массами на заработки, как ук­раинцы едут в Москву и в Петербург; мы не имеем того потенциально гибельного разрыва, какой имеет Украина между восточной и западной частями стра­ны. Но в общем-то имеем похожие проблемы — от социализма ушли, к капитализму не пришли, а вору­ют больше, чем прежде.

Китайский опыт, кажется, не прошел даром для ны­нешнего Кремля, о чем говорят и «укрепление верти­кали власти», и весьма своеобразная реформа парла­мента, и решительные действия в Чечне. Но в эконо­мике мы неуклонно отстаем от азиатского соседа, который устойчиво развивается высоким темпом и поглощает иностранный капитал сотнями миллиардов долларов.

Об аналогиях с Конго не хочется и думать, но рос­сийская история XX века заставляет нас всегда по­мнить, что хаос и всякие безобразия вполне возможны на наших евразийских просторах. Чеченские войны, возможно, не менее жестоки, чем африканские. Замер­зающие города Дальнего Востока и Сибири зимой 2000/2001 г. — очень характерные российские факты, к счастью для конголезцев у них невозможные по кли­матическим условиям.

Как и следовало ожидать, никакого «чистого» сце­нария не получилось. Но подход этот, несомненно, по­могает наглядно представить траектории и альтерна­тивы развития.

Характерно, что все сценарии уделяют внимание коррупции и борьбе с ней. Коррупция — острая миро­вая проблема. Научные исследования последних лет доказали весьма тесную связь между уровнем корруп­ции и темпами экономического роста страны: чем она больше, тем хуже дела в экономике. Есть даже количе­ственные оценки. По некоторым расчетам, высокий уровень коррупции по меньшей мере на 20—25% сни­жает возможные при прочих равных условиях темпы роста или соответственно увеличивает размеры их па­дения. По оценке экспертов Всемирного банка, 20-30% его кредитов, предоставленных Индонезии, разворовы­валось чиновниками или их партнерами по бизнесу.

Россия имеет репутацию одной из самых коррум­пированных стран в мире. Российская приватизация первой половины 1990-х годов считается (и видимо, с полным основанием) примером огромного расхище­ния государственной собственности чиновниками и теми, кому они покровительствовали.

В коррупции видят одну из главных слабостей на­логовой системы России, что в свою очередь является важнейшим фактором финансового кризиса. По сво­ему коррупционному рейтингу, который публикует авторитетная международная организация «Transpar­ency International», она уступает лишь немногим раз­вивающимся странам вроде Нигерии и Камеруна.

Нет сомнения, что острота финансовых кризисов последних лет связана с уровнем коррупции в соот­ветствующих странах. Помимо России, это ясно видно на примере Бразилии, чей рейтинг лишь несколько лучше нашего, и стран Азии с их блатным капитализ­мом. Напротив, к примеру, Сингапур, известный свои­ми успехами в борьбе с коррупцией, пережил азиат­ский кризис вполне благополучно.

Российский государственный деятель, который смог бы остановить рост коррупции и повернуть эту опас­ную тенденцию вспять, заслужил бы искренний почет со стороны соотечественников.