Ален Са’альван Дрейк 5 страница. - Ты говоришь так, словно я тебя принуждаю к этому, - темный сухо усмехнулся.

- Ты говоришь так, словно я тебя принуждаю к этому, - темный сухо усмехнулся.

- Хотя, как я уже говорила ранее, мне вся эта затея не нравится. Но вариантов у меня, как я понимаю, не много.

- Я тебе предложил другую альтернативу: ты можешь остаться в мире людей и дождаться, пока вся эта заварушка с осколками и вратами не уляжется…

- А я тебе, по-моему, ясно дала понять, что не смогу сидеть здесь, сложа руки, - мгновенно пресекла его очередную попытку опеки Ален. – К тому же теперь у меня есть Ненсерно и если я даже и наткнусь в итоге на самого Тралсая, то быть может мне удастся одолеть ублюдка. И пополнить свою не малочисленную коллекцию головой благородного демона.

- Только пообещай мне, что ты не станешь намеренно искать встречи с ним, - ненавязчиво укорил мужчина. Он прикрыл глаза и потер кончиком среднего пальца веко.

- Почему это я должна делать что-то подобное? – Дрейк указала на себя с ложным возмущением.

- Потому что ты вечно делаешь что-то подобное. Лезешь туда, куда я тебя прошу не лезть. Ввязываешься во всякого рода неприятности. Постоянно умудряешься натравить на себя тех, кто, казалось бы, был, воплощением самих гребаных ангелов до встречи с тобой, - Ирен устало взглянул на Ален. – И вообще, ты постоянно делаешь все наперекор тому, что я тебе говорю. Ни когда меня не слушаешь. Чтоб тебя...

- Какая несносная девка, - понимающе фыркнула охотница, кивая, - И как ты ее терпел все это время?

- Сам не понимаю, - он задумчиво остановил взгляд на ее горящих, зелено-голубых радужках.

Он любил эти глаза. Это лицо, его бледноватый, почти белесый оттенок. Лицо, что почти всегда прибывало в угрюмом, задумчивом состоянии. Эти неполные губы, что кривились каждый раз, когда Ирен пытался проявить заботу. Заботу, что уже давно была не нужна ей. Он хотел и дальше о ней заботиться. Быть рядом. Только вот Ален была другого мнения на этот счет. Она не выносила, когда он начинал ее опекать. Строить из себя внимательного близкого. Хотя сама считала его чем-то, сравни брату. Ближе него у нее никого не было. А Ирен? Он молчал. Ни чего не говорил. Он хотел вернуть все, как было. Хотел вернуться в те дни, когда знал ее еще ребенком. Тогда он, вероятно, смог бы что-то изменить, что-то исправить. Он хотел, чтобы все сложилось иначе. Тогда возможно, мужчина сказал бы ей то многое, о чем покорно молчал все эти годы. Он был счастлив от того, что Ален сравнивает его с подобием самого близкого родственника, какой у нее только есть. Но в то же время, он ненавидел этот ранг… Брат может быть только братом…

- Как долго ты еще намерен пробыть в людском мире? – заметив глубокое отрешение в его глазах, поинтересовалась Ален.

- Не долго, - коротко, без интереса бросил он. - День, может два.

Девушка замолчала, пристально наблюдая как медленно, но с невероятной точностью качается маятник старинных часов. Слушала привычное, ровное тиканье механизма. Ирен тоже молчал. Ему нечего было добавить. Хотя было о чем спросить. Но он молчал.

- Ирен.

- М?

Они уже не смотрели друг на друга.

- Как думаешь? Что из всей этой затеи выйдет? У нас получится, вот так вот… в одиночку?

- Не знаю Ален… - тяжело вздыхая, отозвался темный, - Не знаю.

 

* * *

Охотничье убежище Ален покинула немногим позже, когда уложила все оружие по сумкам. Она не задержалась, чтобы расспросить его о последних двух годах. О том, что он делал, где был? Она просто уточнила все детали своей работы и удалилась. Так, словно они виделись буквально вчера. Конечно, она хотела знать, услышать, почему он так внезапно ушел тогда, но прекрасно понимала, что правды он ей не скажет. Просто не может сказать.

В том мире, в котором она жила, не было места всяким сантиментальным бредням. И Ирен был того же мнения на этот счет. Поэтому она не стала предлагать ему выпить сегодня вечером, с целью поностальгировать по лучшим временам, поболтать о всякой ерунде, как они делали это когда-то. Дрейк просто ушла. Да и времени на «выпить» не было. Ей предстояли дела поважнее глупых воспоминаний.

Как только охотница покинула просторную залу, не громко щелкнув дверным замком, Ирен устало выдохнул, оперся локтями о край стола и прижался губами к сложенным в замок пальцам. Какое-то время он отрешенно глядел на закрытые, двойные, входные двери. Солнечный свет пробивался сквозь окна, через приоткрытые грузные занавески, играя яркими бликами на деревянном полу и озаряя белизной часть помещения. В один момент Меринор хотел было порваться следом за ней, предложить ту самую сантиментальную ерунду, но передумал. Мужчина открыл верхний ящик антикварного стола, задумчиво взглянул на лежащее там фото в деревянной рамке. Оно было не тронутым. Лежало точно так, как он его ставил два года назад.

«Видимо она бывает здесь гораздо реже», - подумал Ирен.

Меринор задвинул шкафчик и откинулся на спинку стула, протянув ноги и убрав руки за голову. Спустя минуту молвил в пустоту:

- Передай ему, что я сделал все, как он велел. Клинок у его сестры.

Казалось бы, в комнате кроме брюнета никого не было, но это было бы ошибочным суждением. В дальнем углу залы полевую сторону от Ирена, в тени стоящей там громоздкой статуи и тяжелых, темно-красных занавесок мелькнул черный силуэт.

Меринор, не поднимая головы, покосился на тень в углу.

Нечто человекоподобное подало признаки жизни, подняв голову и слегка приоткрыв лицо от нависающего над ним широкого капюшона. В очертаниях размытого тенью лица отчетливо виднелись лишь яркие светящиеся бусины фиолетовых глаз.

- Я прослежу за тем, чтобы она не появлялась у Акшабеон Дона до открытия. Самаэль может спокойно проводить все свои приготовления, - безразлично и холодно добавил мужчина.

Тень одобрительно кивнула. Полы ее длинного плаща шевельнулись, и из мрака показалась мужская, серокожая кисть, облаченная в жесткую кожаную перчатку с обнаженными когтистыми пальцами. Он произвел незамысловатое, но грациозное движение пальцами и в ту же секунду капли крови, оставленные Ален на ковровой поверхности, исчезли.

- Да, это очень кстати, - с сухой ухмылкой заметил Ирен.

Рука вновь скрылась за черной полой, и фигура исчезла, словно ее там никогда и не было.

 

 

Глава 2 – Рыжий оборотень

 

Подлунный мир - неприветливая обитель, где вот уже долгие столетия правит туман и сырой холод. Извечные дожди и грозы, являются для этого места обыденным явлением. И долгие темные ночи под бездушным, ледяным светом луны, окутанные бледной серой дымкой. Это место, загадочное и привычное своей немой тишиной, представляет собой воплощение того, к чему приводит власть первородных и их потомков.

Когда-то давно Боги, вечные и одинокие в своем существовании, создали мир из хаоса и пустоты. Они создали колыбель, в которую затем каждый из Богов поместил любимое дитя, созданное по образу и подобию своему. Но их тела были пустыми и неподвижными. Они были, но не имели жизни внутри себя. И тогда самый старый и самый могущественный из Богов – Лиреан Да’рел, увлеченный творениями своих братьев и сестер, вдохнул в каждое дитя осколок колоссальной силы. Эти осколки стали душами первых существ созданного мира, душами Первородных. Они были прекрасны как в облике, так и в величии своем, без изъянов, без недостатков. Они стали олицетворением своих отцов и матерей, точной копией их нравов, предпочтений и желаний. Но главное они были независимы в своих выборах и решениях. Любимые первенцы безграничных в своем могуществе Богов.

Боги думали, что создали идеальный мир, наполнив его теми, кто перенял от них самое лучшее. Они думали, что дети их, обладатели огромной силы, смогут на равных сосуществовать в этих землях, как сосуществовали долгую вечность их прародители в пустоте… Но они ошиблись. И ошибка их стала роковой для этого мира.

Сила, дарованная Первородным при их рождении была слишком велика. И впоследствии избалованные, самовлюбленные и ослепленные своим безмерным могуществом, они стали не миром, несущим жизнь, а обратились хаосом и смертью, что сметает все на своем пути. Они не стали друг другу братьями и сестрами, но приобрели титулы вожаков в своих плодящихся стаях себе подобных.

Каждый первородный хотел захватить этот мир, но вышло так, что они сами его уничтожили. Они повернули дарованную им силу друг против друга, желая истребить любого, кто встанет на их пути. Они ввергли все вокруг в безумную, неустанно длящуюся войну. И как итог, навлекли на себя гнев своих создателей...

И посей день, эта тьма не покинула территории сумрака. Хоть со времени падения Богов, а следом за ними и величия Первородных и прошла не одна тысяча лет, Подлунный мир до сих пор находится в плотных путах, что связывают его с детьми, колыбелью которым он должен был быть. Этот мир отделен от всего вокруг плотной завесой и никогда больше не станет таким, каким он был при рождении. Это тьма, обитателями которой так и останутся далекие потомки Первородных, что пусть уже и не являются столь же могущественными как их предки, но злоба, высокомерие и жестокость их с годами ничуть не угасла.

Вы не отыщите здесь солнечного света, тепла или чего, что называют надеждой. Такие понятия как мир, сострадание или добро тут являются лишь пустым звуком, что разнесется немым эхом в пустоте, сколько не старайся их произносить. Тут, среди бесконечных фасадов средневековых городов, что, безусловно, не могут не изумлять своей архитектурой, среди водящих лабиринтов вековых лесов, окутанных не менее вековым туманом, у подножья гигантских гор или в сырых подземельях, есть только мрак. Везде и всюду где бы ты ни пытался отыскать хотя бы маленькую искру света, ты будешь находить лишь леденящий, всепоглощающий, безмолвный мрак.

Я знаю это, ибо сама являюсь частицей этого мрака.

В этом мире сильные и коварные находят для себя вершины могущества, становясь новыми жестокими правителями и диктаторами, а слабым суждено быть растерзанными на тысячи кусков и им не дадут ни единого шанса выжить. Это место приветствует только холодную жестокость и расчет. В этом месте могут жить только те, кто способен слиться с ним, уподобиться ему, стать холодной, непроницаемой, безразличной тьмой.