Теории когнитивной оценки с точки зрения проблем психологии мотивации

 

Все рассмотренные теоретические подходы, отстаивавшие значимость когнитивного оценивания ситуации для последующего поведения, внесли свой вклад в разработку проблем мотивации, хотя индивидуальные раз­личия в них и не учитывались. Осо­бенно ценным оказался их вклад в разработку проблемы опосредующих процессов саморегуляции (седьмая из основных проблем психологии моти­вации), а также проблемы мотивационного конфликта (шестая) и, нако­нец, актуализации мотивов (четвер­тая), если понимать отсутствие проти­воречия как мотив типа голода, свя­занный с универсальной базовой пот­ребностью, или даже как мотив с индивидуально различной степенью выраженности. Однако именно в ас­пекте возможного теоретико-личностного характера концепции ког­нитивного оценивания ситуации пока не разработаны и предстают как ис­следования мотивации без мотива. Это, вероятно, и является основной причиной двойственного отношения (и сомнений) таких авторов, как Фестингер и Хайдер, к вкладу их теорий в психологию мотивации.

Например, Фестингер, с одной сто­роны, говорит:

 

«Когнитивный диссонанс может рассматри­ваться как предварительное условие, направ­ляющее активность на редукцию диссонанса, точно так же, как голод направляет активность на редукцию голода. Эта мотивация заметно отличается от той, с которой психологи привык­ли иметь дело, но, как мы увидим, она не менее сильна» [L. Festinger, 1957, р. 3].

 

А с другой — утверждает:

 

«На поведение, установки и мнения людей влияет много факторов, о которых теория диссонанса ничего не может сказать. Напри­мер, во всей этой книге ничего или почти ничего не говорится о мотивации. Диссонанс сам по себе, конечно, может рассматриваться как мотивирующий фактор, хотя существует много других мотивов, влияющих на человече­ские существа, и мы обошли вопрос об отноше­ниях между всеми остальными мотивациями и воздействием редукции диссонанса, хотя при определенных обстоятельствах эти отношения ясны... Но здесь мне хочется подчеркнуть, что я не занимался проблемами мотивации и что эти проблемы, в общем, не должны совпадать с теми проблемами, с которыми имеет дело теория диссонанса» [ibid., p. 276 — 277].

 

И Хайдер говорит о своей теории баланса следующее:

 

«Ее следует понимать не как общую теорию мотивации, а как теорию, разрабатывающуюся, главным образом, в связи с межличностными отношениями» [F. Heider, 1960, р. 166].

 

Из числа ситуационных детерми­нантов мотивации мы пока уделили очень мало внимания одному весьма существенному, а именно социально­му, познанию, отражению целей де­ятельности и компетентности других людей. В социальной ситуации мы не можем действовать, постоянно не приписывая нашим партнерам по де­ятельности (и себе самим) намерений, о которых заключаем на основании поведения. Этот круг вопросов будет рассмотрен при описании социальных мотивов аффилиации, власти (гл. 7), помощи и агрессии (гл. 8), а также в гл. 11.

Заключение

 

В этой главе в исторической пер­спективе были изложены исследова­ния весьма разнородных ситуативных детерминантов деятельности. Их спектр охватывает обусловленные инструкцией детерминирующие тен­денции, сиюминутные потребностные состояния и влечения, ситуационные конфликты и состояния активации, эмоции и когнитивные процессы оцен­ки ситуации. Общим, присущим всем относящимся к внутренней или внешней ситуации детерминантам явля­ется их интраиндивидуальная варьируемость и отсутствие связи с меж­индивидуальными диспозиционными различиями. Разнообразие ситуацион­ных переменных характерно для объ­яснения поведения со второго взгляда.

Не изменив этого взгляда, большая часть из рассмотренных подходов по­степенно подошла к основной мотивационной проблеме, а именно к проб­леме объяснения стремления к цели. При этом становилось все более яс­ным, что при решении данной пробле­мы необходимо опираться на два фундаментальных конструкта: ожида­ние и привлекательность.

В последующих главах мы просле­дим это развитие главным образом на материале подходов Левина и Халла, а также Толмена, с самого начала осуществлявшего анализ целенаправ­ленного поведения при помощи кон­структов ожидания и привлекатель­ности. Вместе с тем рассмотренные когнитивные подходы и их дальней­шие модификации способствовали выяснению условий проявления этих фундаментальных мотивационных пе­ременных. На этом мы остановимся в других главах, прежде всего 10 и 11, которые посвящены развитию восхо­дящей к работам Хайдера теории атрибуции.

 

 

Глава 5

Ожидание и привлекательность
как детерминанты мотивации

 

 

Эта глава также посвящена моти­вирующим деятельность ситуацион­ным детерминантам. Общим для об­суждаемых здесь теорий является то, что они наделяют живое существо предвидением, способностью руко­водствоваться в своем поведении предвосхищаемой целью. Понятие «цель» играет центральную роль в объяснении поведения. Согласно этим теориям, наличное положение дел должно быть преобразовано в неко­торое будущее целевое состояние. В бихевиористских теориях научения и влечения целевые состояния называ­ются подкреплением. Оно означает событие, которое осуществляет контроль за предшествующим пове­дением, например, в состоянии голо­да прием пищи сообщает предшеству­ющему поведению характер действия, ведущего к еде.

Мотивация есть стремление к целе­вому состоянию, к подкреплению. Для возникновения стремления необ­ходимы две предпосылки. Во-первых, должна существовать возможность предвосхищения наступления целево­го состояния в соответствующем ожи­дании. Таким может быть ожидание целевого состояния, когда собствен­ное поведение не принимается в рас­чет и не играет никакой роли (как, скажем, при классическом обусловли­вании, когда сигнал предвещает пи-Щу), или ожидание собственных дей­ствий, приводящих к достижению це­левого состояния. Первый случай есть ожидание по типу «ситуации и их следствия» [(S —S*) [см.: R. С. Bolles, 1972], второй — ожидание по типу «действия и их следствия» (R — S*). Ожидания можно различать также по тому, какие временные отрезки или, какой объем последовательности Действий они охватывают. Ожидания недоступны непосредственному вне­шнему наблюдению, их необходимо опосредованно выявлять, иными сло­вами, они представляют собой гипо­тетический конструкт. Теории психо­логии мотивации различаются тем, в какой степени в них учитывается роль ожиданий как гипотетических процессов и эти ожидания контроли­руются в качестве результатов пре­дыдущего научения.

Во-вторых, целевое состояние, пос­кольку оно служит подкреплением, должно обладать для живого суще­ства определенной ценностью. Кон­кретные объекты или события могут составлять цель действия, быть свя­занными с ней, способствовать или мешать ее достижению. В этих случа­ях они имеют позитивное или нега­тивное отношение к целевому состо­янию. Эти объекты или события (S*) обладают соответствующей позитив­ной или негативной привлекательно­стью: они привлекают живое суще­ство или отталкивают его. Привлека­тельность приписывается всему, что обладает значением подкрепления, т. е. можно доказать зависимость контроля предшествующего поведе­ния от этих событий. Как и ожидание, привлекательность — гипотетический конструкт, и теоретики мотивации в разной мере пользуются им, прежде всего по-разному рассматривая усло­вия его возникновения. Привлека­тельность объектов или событий мо­жет быть выученной или врожденной (не связанной с опытом), может зави­сеть или не зависеть от сиюминутного состояния потребности. Для обозна­чения привлекательности того или иного объекта используются и другие понятия. Так, Левин говорит о вален­тности, или требовательном характере вещей, Толмен — о «нужности цели».

В психологии мотивации теориями привлекательности стремятся воз­можно более непосредственно объяс­нить целенаправленность действий. Привлекательность воспринимаемых (или ожидаемых) объектов или собы­тий—это то, что запускает действие и одновременно придает ему направ­ленность. Привлекательность выпол­няет как функцию энергетизации дей­ствия, так и функцию управления, при этом она мотивирует деятельность, несмотря на промежутки во времени и пространстве. Согласно этим теори­ям, поведение является проактивным, поскольку оно вовлекается в борьбу за достижение ожидающихся целей благоприятными или неблагоприятны­ми возможностями наличной ситу­ации. Управление деятельностью в таком случае нацелено вперед, как если бы живое существо постоянно спрашивало себя, к чему приведут те или иные действия. Напротив, при объяснении, не учитывающем ни ожи­даний, ни привлекательности, как, например, в случае теории подкреп­ления Халла [С. L. Hull, 1943], пове­дение, скорее, реактивно. Неспецифи­ческое влечение энергетизирует по­ведение, а управляется оно уже сло­жившимся фиксированным сочета­нием «раздражитель—реакции — привычки». Привычки образуются ретроактивно, через обращенное в прошлое воздействие подкрепления, поскольку сила привычки зависит от частоты, размера и временной отда­ленности подкрепления.

Это упрощенное описание должно лишь подчеркнуть особенность, в той или иной форме присущую всем те­ориям так называемой мотивации привлекательностью, независимо от того, опираются они, скорее, на ожи­дания типа S —S* или R —S*. Поло­жения теории привлекательности весьма близки представлениям психо­логии здравого смысла. В той или иной форме эти положения присут­ствовали уже в теориях пионеров исследования мотивации, таких, как Джеймс, Фрейд и Мак-Дауголл. Пер­вой теорией мотивации, в которой идея привлекательности заняла цен­тральное место и была систематиче­ски разработана, стала теория поля

К. Левина. Ниже мы рассмотрим его взгляды. Эквивалентом понятия прив­лекательности у Левина является требовательный характер, или вален­тность. Влияние валентности на пове­дение Левин обосновал с помощью своей модели окружения, в которой валентность стала исходным момен­том сил психологического поля на­личной ситуации, силой, определя­ющей интенсивность и направлен­ность действий субъекта. Прежде всего Левин попытался уточнить ус­ловия различных проявлений вален­тностей.

Толмен, как и Левин, разработал в качестве гипотетических конструктов своего «психологического бихевиориз­ма» объяснительные понятия ожида­ния и привлекательности (demand for the goal*). Его представления оказа­ли более заметное влияние на совре­менников, поскольку они лучше впи­сывались в типичные для того пери­ода экспериментальные схемы иссле­дований. В качестве одного из видов когнитивных промежуточных перемен­ных гипотетические конструкты Тол-мена играют роль посредников между особенностями ситуации и вытека­ющим из них поведением. Толмен считал, что постулируемое теорией научения образование жестких при­вычек не позволяет объяснить гиб­кость целенаправленного поведения. Как мы увидим, Толмену вопреки господствовавшим взглядам удалось (в особенности на основе данных по так называемому латентному науче­нию) по-новому разграничить области научения и мотивации (исполнения). Подкрепление было отнесено им к явлениям мотивации. Оно влияет не на научение как таковое, а на испол­нение выученного, поскольку ожида­ние результата придает ему опреде­ленную привлекательность.

 

* Нужности цели. (Прим. ред.)

 

Данные Толмена были восприняты представителями теории подкрепле­ния Халлом и его учениками как вызов, что привело к постепенному преобразованию теории подкрепле­ния в теорию мотивации привлека­тельностью. Прежде всего преобразования затронули работы Спенса [K. W. Spence, 1956], но еще более очевидными они стали у Маурера [Н. О. Mowrer, 1960], который объяс­нял привлекательностью все то, что до тех пор приписывалось влечению. В этих изменениях в пользу представ­лений теории привлекательности зна­чительную роль сыграл гипотетиче­ский механизм, который Халл ввел еще в начале 30-х гг. (т. е. до постро­ения своей теории подкрепления, описанной в вышедших в 1943 г. «Принципах поведения»). Стремясь найти место в схемах «раздражи­тель— реакция» процессам, подобным ожиданию, он постулировал суще­ствование частичных антиципирующих цель реакций.

С пересмотром основ объяснения поведения в пользу положений те­ории привлекательности все чаще вставал вопрос: не является ли под­крепление реакций ненужным или со­вершенно недостаточным объяснени­ем оперантного научения, не следует ли понимать проявляющееся в пове­дении влияние подкрепления как мо-тивационный эффект привлекатель­ности, вместо того чтобы рассматри­вать его как ассоциативный процесс, связывающий раздражитель и реак­цию? Последняя позиция была приня­та такими известными теоретиками научения и мотивации, как Уолкер [Е. L Walker, 1969], Боллс [R. С. Bolles, 1972] и Биндра [D. Bindra, 1974]. Толмен при дальнейшем развитии своей теории говорил, что выучива­ются не сочетанию «раздражитель — реакция», а ожиданию смежности. Согласно Боллсу, существует два ос­новных типа ожиданий смежности: ситуация — следствия (S — S*) и реак­ция— следствия (R — S*). Отсюда вы­текает простая когнитивная модель мотивации: вероятность реакции воз­растает с увеличением силы S — S* и R — S*, а также с увеличением ценно­сти S*.

В 40—50-х гг. теоретические моде­ли ожидания и привлекательности уже разрабатываются вне психологи­ческой теории научения. Имеются в виду так называемые модели «ожи­даемой ценности». Эти модели были призваны объяснить поведение при принятии решения в ситуации выбора, будь то ставки в азартных играх, покупка [J. von Neumann, О. Morgen-stern, 1944; W. Edwards, 1954] или формирование уровня притязаний в заданиях разной степени сложности [S. К. Escalona, 1940; L. Festinger, 1942b]. Основная идея теорий «ожи­даемой ценности» состоит в том, что при необходимости выбора между несколькими альтернативами дей­ствия предпочтение отдается той, при которой оказывается максимальным произведение величины ценности до­стигаемого результата (привлекатель­ность) на вероятность его достижения (ожидание). Другими словами, при учете ее достижимости преобладает цель с наиболее высоко оцениваемой привлекательностью. Вариантом те­орий «ожидаемой ценности» является теория инструментальности Вроома [V. Н. Vroom, 1964]. Она учитывает инструментальность результата дей­ствия относительно его последствий независимо от того, действительно ли субъект к ним стремился, или же ему лишь приходится с ними мириться. Теории «ожидаемой ценности» со­ставляют важную основу современ­ных исследований мотивации (см. гл. 9).