Глава 3 19 страница
Девушка уставилась на меня со смесью непонимания и обиды и едко сказала:
– Дальнейшие планы обсудить.
Меня едва не пробило на очередную резкость, но вслух я все же сумел выдать холодно-спокойное:
– Хорошо. Поужинаем и обсудим.
Дальнейший обмен колкостями, к счастью, прервала высунувшаяся из-за двери мордочка домового.
– Ну наконец-то! – радостно запищал он. – А я-то уж испереживался прямо… днем, как уехали, на меня вдруг такая недобрая маета напала… места себе сыскать не мог. Давайте, рассказывайте скорей!
– А ты нам картошечки с луком поджаришь? – лукаво прищурилась Ленка. – Я купила пару килограмм, вон там, у Сани в пакете.
– Конечно, как же… еще спрашиваешь, – зачастил Федька. – Да вы проходите, раздевайтесь, чайник уже на плите – как машину заслышал, так его и поставил.
Вот из него жена бы получилась что надо, неожиданно подумал я. Когда разберемся с этой бодягой, попрошу… пусть родича какого порекомендует. Если, конечно, будет из кого выбирать – желающих поселиться с контуженным и среди домовых наверняка не толпы.
Лена, слегка озадаченная столь легкой победой, сняла куртку и отправилась в ванную, а я прямиком поплелся на кухню, к чаю.
Хотя мне сейчас хотелось вовсе не чая.
Домовой уже вовсю колдовал над картошкой – ведро наполнялось быстро, словно водой из-под крана, – и при этом выразительно косился в мою сторону.
– Сейчас Лена придет, – не выдержал я после шестого по счету просительного взгляда. – Она картошку хотела, она и расскажет.
– А ты что, не будешь? – всполошился домовой. – Ты не приболел, часом? Или стряслось чего?
– Лена все расскажет, – повторил я. – А пока… скоро там чайник?
– Минут пять, – виновато сказал домовой, повернув ухо в сторону пузатого реликта советской эпохи. – Я ж доверху налил… хочешь, выплесну половину? Потом еще раз поставлю.
– Да ладно уж, подожду.
– Федь, на меня не заваривай, я кофе буду. – Благоухающая чем-то вкусно-ароматным Лена прошествовала по кухне, упала на стул напротив и с блаженным «ох-х» вытянула ноги.
– На ночь глядя? – неодобрительно зафыркал домовой.
– Иначе я прямо сейчас усну, – возразила блондинка, наглядно зевнув.
– Так я бы бодрящий такой, с травками…
– Федор, да оставь ты ее, – не выдержал я. – Хочет кофе, пусть себе…
– А ты не хочешь? – удивилась Ленка. – Как там твоя шея, кстати?
– В порядке, – соврал я. На самом деле ныло еще очень даже ощутимо, но терпеть очередной раунд показной заботы о раненом герое я совершенно не желал. – А твоего кофе я у Маринки нахлебался по уши.
Ленка сделала вид, будто ничего не поняла, и, обиженно передернув плечиками, отошла к плите. Федька, опустив лапку с ножом, недоуменно переводил взгляд с меня на хозяйку.
– Да что ж там такое приключилось-то? – вырвалось у него. – Вернулись сами не свои, будто подменил вас кто!
Девушка вздрогнула, просыпав на пол с пол-ложки кофе.
– Нас, к счастью, – нет. А вот Вадима…
Я не стал вмешиваться, хотя пару-тройку раз очень хотелось – по Ленкиным словам выходило, что во время нашей «дружеской» встречи я вел себя то как идиот, то как полный отморозок. А рассыпаемые щедрой рукой эпитеты вроде «отважно», «мужественно» – ну да, еще не хватало, чтобы я себя женственно повел! – «героически» и так далее это самое впечатление лишь усугубляли.
К тому моменту как Лена закончила рассказ, на столе уже стояла чашка с чаем и две тарелки с аппетитно дымящейся картошкой.
– Вот оно значит как… – Федька уже в обличье кота уселся на подоконнике, задумчиво шевельнул свисающим с края хвостом. – Бес… давненько их в наших краях не было, дед мой и то ни одного не видал – пугал только малышню байками про энтих злодеев… Они ведь не только человека – нежить могут со свету свести, навсегда упокоить. Леший небось перетрухнул до седины, когда одержимого в своем лесу увидал. На что угодно согласился – и следы запутать-замести, и молчать, как пенек, лишь бы бес его не тронул…
– Да и Славик при его приближении удрал куда подальше, – припомнила Ленка. – Или ты думаешь…
– Мог, – вздохнул домовой. – Призраки-то народец болтливый, а огласка бесу ни к чему…
– С лешим я еще раз поговорю тет-а-тет, – мстительно пообещал я. – Он же, тварь эдакая, выходит, с самого начала нам в глаза врал! Ну дедуля…
– Сань, ты его и так уже достал, – прохрумкала Лена. – У нас сейчас другая головная боль.
– Угу. Федь, – обернулся я к домовому, – а что ты еще про бесов знаешь?
– Да, почитай, и ничего. – Кот удрученно лизнул лапу. – Почуять беса в человеке я не могу, покуда он сам этого не захочет. Сделать ему что-нибудь – тоже…
– А то, что Вадик по стенам с переломанными пальцами прыгал не хуже Тарзана? Тоже бесовская сила?
– Воля, а не сила. Бесу человека жалеть резона нет, одного уморит – загонит, как лошадь, – в другого переселится.
– И Вадима он уже почти загнал, – печально заключила девушка. – Потому Маринка ему скорую смерть и нагадала…
– Лен, ты же помнишь: она сказала – «фатальное стечение обстоятельств».
– А еще она сказала, что с нашей стороны Вадиму может прийти помощь! – запальчиво возразила девушка. – Это я тоже помню.
Опять двадцать пять, зло подумал я. Блин, кем она нас числит, Чипом и Дейлом?
– Помощь… – проворчал парень. – Пристрелить, чтобы не мучился, вот и…
– Сань, ты вообще соображаешь, что говоришь?! А если бы на его месте оказался ты – или я? – Сказать по правде, к одержимому Вадиму я испытывала скорее не жалость, а стыд за ее отсутствие, но напарник меня уже достал! – Только и знаешь, что из обреза своего палить во все, что движется!
– Блин, может, мне прям щас харакири сделать?! – взорвался тот. – Пока я твоего драгоценного Вадика еще раз нечаянно не порезал?
– Сань, ты чего? – растерялась я. – Я просто…
Внутри меня все кипело, и я с огромным трудом сдерживался, чтобы не послать Ленку так, чтобы словарного запаса для отпугивания нежити ей потом бы хватило лет на десять работы без отпусков и выходных. Но пока еще клапаны в башке держались, и пар стравливался по чуть-чуть.
– Лен, ты просто ведешь себя как дура, – с нажимом произнес я. – Уж извини за прямоту… но, блин, хоть попробуй головой-то подумать!
– Я этим и занимаюсь, – огрызнулась девушка, – только она у меня, уж извини, здоровая!
– На контузию намекаешь? – Я криво усмехнулся, хотя внутри словно лопнула натянутая струна… возле самого сердца. – Ну-ну… а сама ты в детстве точно не падала? Высокий подоконник, ступеньки в подъезде…
Блондинка залилась краской – видно, имелся в ее биографии такой эпизод, но предавать его огласке она не собиралась.
– Нет, не на контузию, – медовым голоском пропела она. – Сомневаюсь, что она могла навредить уже имеющемуся… интеллекту.
Я открыл было рот, чтобы напомнить про свое хоть и неоконченное, но все же высшее образование, но в этот момент в разговор неожиданно вмешался Федька.
Он прыгнул на стол и зашипел. На словах это звучит не страшно, но когда прямо перед тобой здоровенный котяра – уши прижаты, хвостяра трубой! – скалит клыки… это привлекает внимание.
– Да вы что, в самом деле с ума подходили?! Смотреть же страшно, того и гляди разлаетесь вконец!
– А ты не смотри, – мрачно буркнул я.
– Лучше скажи, – поддержала Ленка, метнув на меня уничижительный взгляд, – можно ли изгнать беса, не навредив Вадиму?
– Ну… – Федька пригладил шерсть и виновато покосился в мою сторону. – Дед говорил, что вроде бы есть способ…
– Вот! – торжествующе прищурилась блондинка. – А какой?
– Лен, я ж не заклинатель, – отвернулся домовой уже от хозяйки. – Вроде как пить бесноватому что-то давали, кровь отворяли…
– Ну кровь – это мы запросто…
– Погоди, – перебила меня Ленка, – помнишь, когда ты Вадима царапнул? Он снова на мгновение стал самим собой!
– И что теперь, мне каждую секунду ему под ребра нож совать? – язвительно поинтересовался я. – Типа проверим, кто раньше сдохнет: он от множественных ножевых, или я от перелома шеи?
– Так раньше у тебя один нож был, – вдохновенно продолжала девушка, – а сейчас – вместе с кольцом! Может, если ткнуть Вадима объединенным артефактом… легонько, куда не очень жалко…
Мне было совершенно не жалко Вадима «в целом», ну а уж если выбирать, я бы отчекрыжил то, без чего жить можно, а любить – уже нельзя.
– Угу – между ног, например…
Ленка так треснула кружкой об стол, что в побелевших пальцах осталась отколовшаяся ручка.
– Саня, ты не просто дурак, – отчеканила она, – ты полный, безмозглый, законченный кретин!
– А ты, б… – Я осекся. Нет, рука, слава богу, не дрогнула. Это была всего лишь мысль хлестнуть наотмашь, чтобы заткнулась… но, епть, она меня таки достала!
– Знаешь, что… – Слова не шли, с трудом продираясь сквозь враз пересохшее горло. – Знаешь, что… Леночка… ты уж прости, что я о тебе хорошо подумал…
Не договорив, я встал из-за стола, развернулся… за спиной жалобно пискнул домовой, но мне было не до него. Только без нервов… ага, как же – тут канаты стальные нужны вместо нервов. Ну ладно.
– Ты что делаешь?! – испуганно вскинулась Лена.
– Картошку запивать буду, – огрызнулся я, снимая со шкафа бутылки – одну с плещущимся на донышке позавчерашним остатком и вторую, закупоренную.
– Саня, не смей! Я тебе запрещаю!
– Да пошла ты… – Я демонстративно вскинул початую бутылку «зубровки» и в два глотка опорожнил ее.
– Ну конечно, – срывающимся голосом выпалила фифа, так резко вскакивая с места, что табуретка грохнула об пол. – Только глаза залить и осталось! Замечательно! Ты и без беса прекрасно себя угробишь, всего-то месяц-другой подождать осталось… а потом заберет труповозка откуда-нибудь из-под забора!
Ленка пронеслась мимо меня, на прощанье так саданув дверью, что от косяка по всему периметру пыхнуло пылью.
Я остался стоять посреди кухни, тупо вглядываясь в пожелтевшую клеенку: веселенькие пестрые цветочки, из-под которых в паре мест проглядывали еще более желтые газеты…
…за которыми только что скрылась…
…мечта?
…надежда?
…любовь?
…Лена…
– У меня аж по лапам дрожь прошла, – жалобно сообщил Федька, уже успевший вскарабкаться на шкафчик. – Давно ее такой не видел.
– Давно? – бездумно повторил я.
– Ага. С того дня, как… – Домовой замолк, тревожно косясь на потолок.
– Не хочешь говорить?
– Ну Сань… пойми, она ж мне все-таки хозяйка, а за глаза сплетничать как-то и не…
– Тогда замолкни! – буркнул я, падая на табуретку. Выставил на стол перед собой бутылку… вытряхнул из кармана полупустую пачку и закурил.
– Сань, я…
– Нишкни!
Федька обиженно фыркнул и куда-то пропал – то ли обернулся чем-то мелким и потому невидимым снизу, то ли просто сделался невидимым. Мне, впрочем, было плевать – главное, что замолк. Я хотел тишины…
…и ненавидел ее больше всего на свете.
Тонкая сизая лента медленно уносилась к потолку и свивалась там в облако-клубок. Время замерло, словно удар двери расколол его на манер брошенных об асфальт часов – бах, и пружинки-шестеренки в стороны брызнули! Лишь в приспособленной под пепельницу чашке неторопливо самозарождались окурки. Два… три… пять…
Тишина.
Я сидел и вспоминал, как Лена вчера ночью спустилась вниз. И слушал, не скрипнет ли рассохшееся дерево.
И подбирал слова – мне нужно было, чтобы она обязательно поняла… ведь она может… ведь мне… неужели мне все только показалось?! Неужели это был всего-навсего сон, обернувшийся очередным кошмаром?!
Я должен был сказать так много. Только б она захотела выслушать, понять – и простить!
Потом сигареты кончились, а скрип так и не раздался.
И тогда я сграбастал со стола непочатую бутылку – и швырнул ее в стену.
Поговорили, называется…
Я постояла у окна, жадно вдыхая тянущийся от рамы сквознячок, и мне страшно захотелось курить. Вот ерунда… Эдак я скоро и к бутылке начну прикладываться… точнее, продолжу. Нет, Ленка, держи себя в руках… а руки уже сами рылись в сумочке в поисках сигарет.
Последнее слово осталось за мной, но никакого торжества по этому поводу я не испытывала. Я вообще не собиралась ругаться с Саней, так почему же меня будто черт за язык тянул? Ведь прекрасно понимала, что у него сегодня был тяжелый день, что он в который раз спас меня от верной смерти… а вместо благодарности…
Проклятое кольцо словно жгло кожу, и я, раздраженно скрутив его с пальца, положила на подоконник. Знала бы – никогда бы не надела, пусть бы валялось в шкатулке вместе со всяким памятным хламом…
Пальцу полегчало, зато душа разболелась еще сильнее.
Какая разница, кто начал этот дурацкий спор и кто виноват, – неужели два взрослых человека не могут спокойно поговорить и во всем разобраться?! В конце концов, я же женщина, я же умнее… мудрее хотя бы. Вот сейчас докурю… третью… и спущусь вниз, и прямо скажу: «Сань, а давай мириться? Мы оба устали, мы оба нервничаем… но зачем же срываться друг на друге? Ведь на самом деле я очень за тебя переживаю… и мне больно и страшно видеть, как ты сам себя медленно убиваешь… не сердись на меня, пожалуйста». Могу даже… ну, не на колени встать, а на пол возле его стула сесть – безотказный способ, на раз обезоруживающий мужчин.
И тут в кухне раздался звон стекла и глухая ругань. Слов я не разобрала, но по интонации было ясно, что это не случайно упавшая со стола чашка. Саня, наверное, все-таки выпил ту бутылку и запустил ею в стену…
Ой, нет… к пьяному я не пойду ни за какие коврижки. Даже дверь, наверное, стоит запереть. Вряд ли он сейчас способен воспринимать логические аргументы, только еще больше накрутится…
Пусть уж успокоится, выспится… а утром…
Я села на кровать и обхватила голову руками.
До утра была целая вечность.
Вверху щелкнул замок.
На какой-то миг я вдруг подумал – а может, она тоже ждала?! Так же сидела, глядя перед собой, вслушивалась в каждый шорох… и надеялась, что вот-вот, еще секунда, и старая лестница заскрипит, и откроется дверь, я войду и опущусь на колени… или просто сяду рядом, обниму, прижму и пообещаю никогда больше не отпускать!
Но эта мысль длилась лишь мгновение, а затем накатило глухое отчаянье – до темноты в глазах и зубовного скрежета.
Вот и все. Игра сыграна, точка поставлена.
А потом схлынула и тьма, оставив после себя звенящую пустоту. И все вновь стало просто, понятно и легко, и даже совсем не больно – потому что какая, на фиг, боль, когда нечем ее чувствовать? И обиды тоже не было – на что может обижаться пустое место?
На самом деле быть пустотой хорошо. Когда ты никто и звать никак, ты никому не нужен – но и тебе на весь остальной мир плевать с вершины Джомолунгмы.
Я живо представил, как очередная группа альпинистов, вскарабкивается на самый высокий в мире валун и обнаруживает там бешено хохочущего и плюющегося в бездну типа в грязной камуфле. Йети, блин… и мать его алмасты. Отпустите меня в Гималаи, а не то прямо здесь кого-нибудь урою. Не, в самом деле, а? Податься в наемники к индусам – они вроде в тех местах с паками вечно на ножах, им люди с опытом горной войны пригодятся, даже с таким куцым, как мой. И на экипировке небось не экономят.
Мне вспомнилась витрина – характерная московская кричаще-яркая витрина магазина спорттоваров, перед которой распускал слюни свежеиспеченный дембель. А-а… курточка… а-а-а… легкие треки… и ценники – это уже было у-у-у, и дальше сплошной мат.
Эх… вот чтобы такое хорошее сделать, чтобы всем плохо стало?!
И закурить нечего… а так хочется.
Я потряс чашку-пепельницу в глупой надежде выискать хоть один бычок, не скуренный до половины фильтра. Потом с еще более жалкой надеждой принялся рыться в карманах куртки: вдруг случилось чудо и в кармане или за подкладкой отыщется сбежавшая из пачки сигаретина. В итоге на столе выросла горка хлама: мобильник, граната, ключи… вплоть до пожелтевшего «дирола», пары метрошных жетонов и просто бумажной трухи.
– Фе-э-эдь. Отзовись, а?
– Чего тебе? – недружелюбно мурлыкнуло из пустого вроде бы угла.
– У тебя табачку не сыщется?
– Вот уж чего не держу! – Кот вышел из стены, плюхнулся на хвост и принялся умываться. – Гадость первостатейная, а вы ею травитесь…
– А давай сэкономишь здоровье хозяйки? – подначил я. – Сможешь пачку из сумки приволочь?
– Воровать не буду! – с видом оскорбленной невинности мяукнул домовой.
– Ну ладно… – Я вздохнул. – Кофе небось тоже не сваришь?
– Чайник поставлю, дальше сам.
– Валяй.
Кофе в моем нынешнем состоянии был, наверное, не самой лучшей идеей – но мысль о сне вызывала еще большее отвращение. Сейчас я хотел не спать – выть, стучать головой по стене, мчаться сквозь ночь по шоссе: педаль в пол, и только дикий визг, когда бешено несущаяся тачка чудом вписывается в поворот…
…домчаться туда, где идет бой, где враг – реален и в него можно высадить полный рожок, а потом добраться до горла в рукопашке…
…что угодно – лишь бы заполнить пустоту внутри!
Жалобно скрипнула пластмасса. Глянув, я с удивлением обнаружил, что незаметно для себя сграбастал со стола «нокию» и сейчас чуть не раздавил ее на фиг.
А чайник все не закипал, и, чтобы убить хоть время, раз уж не подворачивается никто получше, я включил мобилку и попытался добраться до игрушек – но вместо этого угодил в телефонную книгу, зачем-то принялся просматривать ее…
…и застыл, когда на экранчик выползло «Ленкин хахаль»!
Та-ак…
– Эй, ты куда? – окликнул меня домовой. – Сейчас уже будет…
– Пойду во двор… покурю… – брякнул я первое, что пришло на ум.
С учетом того, что прежняя пачка – и даже не одна – была преспокойно скурена на кухне, а новому куреву взяться как бы неоткуда, отмазка прозвучала на редкость дебильно. Но пока домовой собрался ответить, я уже выскочил на крыльцо.
Здесь было холодно… наверное. Впрочем, сейчас мне по фигу был ветер, мелкий дождь… я пер напролом по заросшим грядкам, чуть ли не в голос споря сам с собой, – то еще зрелище, хорошо, зрителей не наблюдалось.
А хоть бы и были… какого хрена? Сколько раз мной так вот вместо тряпки должны вытереть ноги? Эти бабы… они могут думать лишь о себе, а я? Так и буду стоять с разинутым ртом перед витриной, пока за спиной в шикарных тачках будут со свистом проноситься круто упакованные Леночки?
Не-е-ет уж! Пришла пора и на моей улице праздник устроить.
Только бы это был тот самый Вадик. Только бы он не оказался таким же параноиком и не вырубил мобилку. Только бы…
– Але?
Голос был странный, не похожий ни на блеянье «нормального» Вадима, ни на высокомерный тон Вадика «преображенного». Блин… вот будет фокус, если это какой-то другой хахаль… и вообще не этой Ленки. Тогда хрен мне, а не решение всех проблем в одном флаконе! А-а, была не была!
– Бок не болит, скалолаз?
Трубка молчала. Секунда, две… положим, разбуди меня среди ночи подобный звонок, я бы тоже замешкался с ответом, пытаясь вначале сообразить, что к чему и какого лешего хочет идиот-собеседник, а затем – набирая воздух для матерной тирады. Но…
– Зачем ты позвонил?
Есть контакт! И голос теперь куда больше стал походить на Вадима-2!
– Дело есть.
– Чего ты хочешь?
– Поговорить! – твердо сказал я. – А то днем у нас базар не сложился, потому что один дерганый попер, как бешеный лось. Зря, зря, совсем не по понятиям. Не, я понимаю, что ты хрен знает сколько срок мотал, да еще в кольце усиленного режима, но блин…
– Я все равно тебя найду, – буднично пообещал «Вадим».
– Ну найдешь, а дальше? Опять начнешь плакаться: «А за что, ой, больно!»…
– Этого не будет, – холодно сообщила трубка. – Прежнего хозяина больше нет, я контролирую это тело полностью. Ты умрешь быстро.
– Фу, блин, какой ты кровожадный, – поморщился я. – А я-то думал, хоть по телефону поговорим нормально, по-деловому…
– Чего ты хочешь? – снова спросил бес.
Вот, подумал я, внутренне сжавшись, словно перед прыжком в ледяную воду. Самый главный момент. Если не выгорит… второго такого шанса не будет, стопроцентно.
– Двести штук! – выпалил я.
В трубке молчали.
– Эй, ты там не уснул?
– Ты хочешь двести… тысяч… – «Вадим» выговорил эту фразу медленно, словно на чужом языке и при этом не будучи уверен в точном значении произносимого.
– Ага, и совсем не рублей! – радостно подтвердил я. – Двести штук баксов, наликом. Взамен получаешь нож и колечко в полное свое. Хошь в сейф прячь, хошь в Ородруин кидай.
– Мне нужны эти предметы, – все так же замедленно-задумчиво произнес «Вадим».
– А мне нужно бабло! – заржал я. – Токо его у тебя щас нет, верно?
– Я… достану.
– Кто бы сомневался, мужик. Из-под земли достанешь, а?
– Мне… нужна гарантия.
– Честное благородное слово! Шучу, не дергайся. Короче, делаем так – я подъеду куда скажешь, вручу тебе кольцо. С этого момента идет отсчет. У тебя два дня… так что ищи работенку, где платят по сто штук в сутки… Потом опять встречаемся, меняем бабки на режик. Типа так. Устраивает?
– Я… – Бес замолк секунд на пять. – Согласен.
– А попробуешь меня кинуть, – с угрозой произнес я, – или там душить опять ринешься… учти, нож уйдет прямиком в нежконтроль! Как думаешь, найдут они, чего к нему присобачить? Я так думаю, что могут и сыскать.
– Не надо. – Судя по скорости ответа, бес верил в подобную перспективу куда больше меня. – Я не собираюсь тебя душить. Не собираюсь обманывать. Мне выгодно договориться.
– Мне тоже, а то б фиг звонил, верно? Тебе вещички, мне бабки – каждый получает свое, и расходимся, взаимно довольные друг дружкой.
– Когда сможешь приехать? – деловито спросил «Вадим».
– Да хоть прямо сейчас.
Только не прямо, а с заездом в одно место, мысленно договорил я. Раз уж пошла такая пьянка… это недолго, считай, по пути. Просто не всякие вещи можно было тащить в дом к дяде.
– Но! Учти следующее: я тебе, козлу, тоже не верю! Поэтому: встречаемся в месте, где ты не сможешь свои финты крутить. Чего-то типа длинного коридора, ты в одном конце, я в другом. И пистолет кладешь первым ты…
– Надо подумать…
– Только быстро. У меня кредит не резиновый, я не миллионер… пока.
– Хорошо. Слушай…
Я выслушал, а затем заставил его еще раз повторить адрес и описание места встречи. Потом бес отключился, а я минуты две стоял рядом с крыльцом, дыша так, словно только что в одиночку разгрузил… ну, к примеру, броневик с золотом. Двести тыщ баксов… интересно, сколько это в золотых кило? Блин. Или надо было все-таки просить сразу пол-лимона? Такой шанс… «Вадиму» на самом деле ведь не суть важно, где двести, там и пятьсот, а мне как раз наоборот. Перезвонить, что ли? А может, пусть сначала двести штук принесет, а потом «обрадовать» его, типа я тут немного подумал и передумал?
И тут запищала мобилка.
– Контроль на связи!
– У меня есть дополнительное условие. – В голосе «Вадима» определенно добавилось надменности. – Женщина.
– В смысле? – На самом деле я сразу понял, к чему он клонит, но мысль эта мне настолько не понравилась…
– Елена. Я хочу получить и ее.
– А ты не обнаглел, приятель?
– Или я получаю Елену, или сделка отменяется, – холодно сказал бес. – Выбирай.
– А зачем она тебе?
– Ее род слишком долго держал меня в заточении. Пришло время мести.
Ответил я не сразу. Все-таки это условие было… слишком… хотя – какого черта?!
– Хорошо. Но тогда и цена меняется. Пятьсот штук за комплект.
– Ты получишь их… – И гудки в трубке.
Я постоял еще с минуту и вернулся в дом.
– Федька!
Поначалу я хотел приказать ему достать нужную мне вещь, но вовремя вспомнил давешний отказ своровать курево.
– Лестницу починить можешь?! В смысле, сделать, чтобы не скрипела хоть пять минут?!
– Могу, а зачем…
– Сделай!
Все-таки правильно взятый командный тон – великое дело. Человек – ну или домовой – еще не успел толком осознать полученный приказ, а ноги уже подбросили своего хозяина и дружно понесли его к месту выполнения работы.
Обезвреженную лестницу я преодолел в четыре прыжка. Затаив дыхание, прижался ухом к двери. Царившая за ней тишина, в принципе, могла значить много чего, но я понадеялся, что Лена все же спит, а не молча лежит на кровати, рисуя еще одну победную звездочку на макияже.
Замок открылся на раз, одним движением лезвия. Спрятав нож, я осторожно приоткрыл дверь, заглянул и не смог сдержать довольной улыбки – блондинка спала, наискось разметавшись по кровати. Тэкс, где у нас колечко, на пальчике? Фигли… тихонько выматерившись, я оглядел комнату и обнаружил искомый предмет мирно возлежащим на подоконнике. А теперь, в темпе вальса – вниз!
У подножия лестницы удрученно переминался с лапы на лапу домовой, запоздало сообразивший, что стал моим сообщником в заговоре против любимой хозяйки. При виде меня он скорчил совсем жалобную мордочку, но мне сейчас было не до сантиментов. Я сел на нижнюю ступеньку, наклонился и четко, старательно выговаривая каждое слово, произнес:
– Федор, мотай на ус! Пункт раз: ты НЕ говоришь Лене, куда я поехал! И пункт ДВА – ты НЕ выпускаешь Лену из дома хотя бы до рассвета!
Меня разбудил удаляющийся гул мотора. «Что за придурок гоняет по дачам среди ночи?!», сонно подумала я, перевернулась на другой бок… и внезапно сообразила, что ближайший представитель этого славного племени обитает в соседней комнате. Да и шум двигателя показался странно знакомым.
– Саня! – Я, позабыв про холод, босиком подскочила к окну.
Ну точно, «гольфика» возле сарая не было. Еще и ворота нараспашку оставил.
Я торопливо огляделась, сгребла со стола рацию, потыкалась в кнопки.
Санин «кенвуд» жалобно отозвался с нижнего этажа. Ну за что мне это наказание?!
|