Пять простых слов

Мои детские воспоминания о сестре Джуэл были доста­точно скудными, потому что она на семь лет старше меня и рано покинула отчий дом.

Но я очень хорошо запомнил то, что произошло, когда Джуэл было пятнадцать лет. Мы все собирали хлопок недалеко от места моего рож­дения в округе Понтоток. В те дни выращивать хлопок было выгодно, и наша семья собирала его всю осень. Я заметил, что Джуэл все время поглядывала на дорогу, не забывая при этом выбирать мохнатые ша­рики из хлопковых коробочек и класть их в фартук.

Чуть позже полудня я увидел, как она бросила свой фартук и тихо скользнула за машину, которая остановилась у дороги. Прежде чем папа понял что-либо, машина взревела и рванула вперед, а Джуэл уеха­ла в ней!

Дерзкий и симпатичный молодой человек вошел в нашу жизнь и, чего мои родители не заметили, обратил свое внимание на дочь про­поведников, Джуэл. Она устала от хлопковых полей, устала от посто­янной нищеты и впервые ощутила свою женственность. Молодому че­ловеку, беглому заключенному из канзасской тюрьмы, оказалось легко сбить ее с толку и соблазнить на побег.

Всего через несколько недель после замужества она забеременела и узнала правду о человеке, с которым скрылась. Полиция выследила его, надела на него наручники и отправила обратно в тюрьму. Потря­сенная, Джуэл вернулась туда, где ее могли принять всегда, — домой, к родителям. Когда родилась Билли Джун, мои родители фактически удочерили ее, чтобы Джуэл могла жить своей жизнью и получить но­вый шанс на будущее.

Через два года Джуэл вышла замуж за солидного человека с силь­ным характером, и он с радостью принял Билли Джун как свою дочь. Его звали Лео Фост. У них с Джуэл родились еще два ребенка: Глория и Гейл.

Много лет спустя на меня обрушился туберкулез. Я пролежал в пос­тели сто шестьдесят три дня. Районный судья Ады подписал разреше­ние поместить меня в государственный санаторий в горах Восточной Оклахомы, в городе с индейским названием Талихина.

Когда судья Маккион подписал эти бумаги, то сказал моему отцу: «Эллис, мне очень не нравится это. Когда отправляешь кого-нибудь в санаторий в Талихину, это значит, что он вернется оттуда мертвым. Орал заслуживает лучшей участи».

Когда мне пересказали его слова, по коже у меня пробежал холо­док, и я отвернулся к стене и плакал до тех пор, пока все тело не стало ломить от боли.

Джуэл знала о том обете, который принесла Богу мама, и чувство­вала в духе, что Бог не хочет, чтобы ее младший брат умер. Поскольку она была дочерью Эллиса и Клаудиас Роберте, в ее сердце каким-то образом был зажжен и тлел до поры до времени огонек Божьей исце­ляющей силы. Однажды этот огонек вдруг вспыхнул ярким пламенем и, как поток бурной реки, вырвался, оформившись в четкое пони­мание того, что Бог не только может, но и хочет исцелить ее млад­шего брата. В ее духе возникло знание, что ей нужно ехать ко мне, застывшему у края могилы, чтобы сказать, что Бог заговорил к ней в ее духе.

Хотя у нее был мягкий характер и любящее сердце, Джуэл далеко не всегда высказывала свои мысли. Когда она получила это знание, то подошла к мужу и сказала: «Лео, мне нужно сказать Оралу слово, кото­рое Бог дал мне для него. Если я этого не сделаю, то не смогу жить с собой в мире. Можно мне взять твою машину?»

Приехав к нам, она прямиком направилась к моей постели. С горя­щими глазами и жаром в словах, она сказала мне пять простых слов, которые изменили всю мою жизнь: «Орал, Бог собирается исцелить тебя!»

Я тут же переспросил ее: «Джуэл, это правда?»

— Да, Орал, Бог собирается исцелить тебя.

Как мне объяснить, что я почувствовал в этот момент? Я понял: Джуэл знала, что все исцеление, приготовленное для меня, придет ко мне. Придет ко мне!

К тому времени я дошел в своих рассуждениях до того, до чего, как я понял позже, доходят миллионы больных людей: «Я не выздоровею». Но Джуэл заменила эти три слова смерти на пять слов жизни, и в моей душе вновь расцвела надежда.

Мысль о том, что Бог собирается исцелить меня, восстановить мою жизнь и дать мне еще один шанс, больше не покидала меня. До сих пор я шел по неверному пути, но вдруг на всем расстоянии от моего распростертого на кровати тела и до небес воссиял свет — и Бог в этот момент стал для меня могущественным, реальным и живым.

И хотя ничего не было сказано о конкретном времени моего исце­ления, Джуэл принесла мне добрые вести. Впервые за всю мою жизнь нее сомнения в сердце о Божьем плане на мою жизнь рассеялись, и я знал, что это правда!

Это открыло для меня реальность Бога и впервые дало мне ощуще­ние, что я хочу иметь Его присутствие в своей жизни. Я воспринимал это желание так же ясно, как солнце в полдень. Я понимал, что, если Бог собирается исцелить меня и восстановить мою жизнь, я совершил жестокую ошибку, сказав Ему убраться из моей жизни.

Теперь, когда я приобрел богатый опыт общения со многими и многими тысячами людей, с которыми произошли различные несча­стья и которые были обременены болезнями, я знаю, что Бог ассоци­ируется у многих людей только с чем-то плохим и ни с чем хорошим. Катастрофы и катаклизмы в природе, о которых рассказывают в про­грамме новостей, воспринимаются как деяния Божьи. Многие люди верят, что либо все эти беды были уготованы Богом, либо Он нахо­дится слишком далеко от людей. Почему Он не думает о них в момен­ты трудностей? Многие люди рассуждают так: «Я не настолько дерзок, чтобы надеяться, что Бог со всеми Своими великими и важными де­лами найдет время возиться с моими проблемами и помогать мне». Другим кажется просто кощунством призывать Бога к себе на помощь. Но те, кто все же обращается к Богу за помощью, просят не о себе, а о других, словно сами они не так важны для Бога, как другие.

На следующую ночь после того, как Джуэл произнесла свои спаси­тельные слова, ко мне в комнату пришел отец и заявил: «Орал, я сей­час встану у твоей кровати на колени и не поднимусь до тех пор, пока ты не отдашь свое сердце Богу и не получишь спасения».

Мама и медсестра, которая ухаживала за мной, преклонили вместе с ним колени. Папа все еще продолжал молиться, а они через некото­рое время встали с колен и сели на стулья. Папа не прекращал молит­вы. Папа говорил с Богом о своем сыне и его истинном состоянии. Он говорил Господу, что не может видеть, как его сын теряет свою душу. Смерть от этой страшной болезни была сама по себе достаточным горем, но мой отход в вечность неспасенным был невыносимым для него бременем.

Я поднял с подушки голову, посмотрел на него, стоявшего на коле­нях в ногах моей кровати, и увидел, как по его щекам катились круп­ные слезы. Он мучился оттого, что моя душа могла погибнуть.

Когда я смотрел на него, вдруг на моих глазах его лицо измени­лось. Его, казалось, осиял яркий свет, и вдруг на его лице отобрази­лось подобие лика Иисуса! Из глубины моей души я впервые в жизни воззвал к имени Иисуса в мольбе спасти мою душу и мою жизнь!

Я почувствовал, как Божье присутствие пронизало все мое сущест­во. Мой дух, разум и тело были залиты потоками Божьего присутствия. Я почувствовал, как сила вливается в мое тело, которое таяло в тече­ние долгих месяцев. Слава всемогущего Бога пропитала каждую кле­точку моего тела, и в течение каких-то минут я перестал чувствовать себя мальчиком, умирающим от туберкулеза, сжигавшего оба легких и уничтожавшего тело.

Вера взорвалась в моем сердце и повергла пораженную жизнь в руки Иисусу, чтобы возродиться снова. Он простил мне все мои грехи и, что еще важнее, мое отвержение Бога. Я был настолько недоволен тем, что окружало меня в моей нищей жизни и в религии, что отвер­нулся от Того, Кто один мог дать мне наибольшее удовлетворение и помочь мне достичь успеха в жизни.

Я понял, что могу избавиться от этого положения своим покаяни­ем перед Богом, повернув свою жизнь и свои пути к Нему. Я был готов к следующему шагу в том плане, который Бог приготовил для меня. Передо мной стояло что-то могущественное и полное значимости.

«Ты, мерзкая и мучительная болезнь...»

Все это происходило в моей жизни в тот период, когда Бог в Своем провидении послал в округ Понтоток евангелиста со служением исце­ления. Там прежде еще никогда не видели излияния такого мощного потока исцеляющей Божьей силы.

Преподобный Джордж Монси не проводил пробуждения в церков­ных зданиях. Он установил в Аде палатку, и каждый вечер ее запол­няли сотни людей. Говорили, что многие люди получили исцеление через молитву веры и возложение его рук (см. Map. 16:18).

Мой старший брат Элмер и его жена Ора тоже посетили это про­буждение. Элмер был старше меня на четырнадцать лет, и мы не были близки друг с другом. Он был трудолюбивым, стремился многого до­стичь и стал строительным подрядчиком. Он всегда думал, что мама с папой слишком мягко обошлись со мной, когда позволили мне ос­тавить дом. Не понимая горячего желания моего сердца вырваться из этого окружения, он часто говорил мне: «Орал, ты не заработал даже соли, которую сыплешь себе на хлеб», — и при этом даже не улыбался. Между нами была дистанция, которую невозможно было сократить.

Но я совершенно не знал, что, когда он со своей женой сидел в па­латке и наблюдал, как люди на его глазах исцеляются через молитвы Божьего человека, Бог начал менять его отношение ко мне. Он знал, что его младший брат лежит дома и умирает от смертельной болезни. И тогда он услышал тихий голос, который слышал пророк Илия в биб­лейские времена (см. 3 Пар. 19:12).

Элмер был человеком действия, и, раз поняв, что нужно делать, он стал действовать. «Ора, — сказал он, — я пойду и привезу сюда Орала для того, чтобы над ним помолились». Ора была верующей и сквозь слезы сказала: «Сделай это, Элмер».

Всего через несколько дней после приезда Джуэл и свидетельства о том, что Бог собирается исцелить меня, и после того, как я принял Христа как личного Спасителя, Элмер подъехал к нашему дому, вор­вался в комнату и схватил меня за руку. Он сказал: «Поднимайся, Орал. В Аде есть человек, который молится за больных, и я пришел, чтобы повезти тебя туда».

Мы раньше и не подозревали о существовании у Элмера каких- то религиозных чувств. Я мог лишь ответить ему, что слишком слаб, чтобы идти.

Но это его не остановило. Он решил захватить меня вместе с мат­расом, на котором я лежал, и устроить меня на заднем сиденье своей машины.

В этот момент в комнату вошли мама с папой. Элмер объяснил, что он видел исцеление нескольких своих друзей на пробуждении, и приехал, чтобы забрать меня для исцеляющей молитвы. Элмер не был связан со служением папы и мамы с тех пор, как женился и по­кинул дом. Ему было трудно поверить, что Бог может быть настоль­ко близок к людям, чтобы исцелять их. Когда он увидел проявление Божьего личного и любящего прикосновения к жизни людей, это растрогало его. Теперь он готов был поверить в то, что его собствен­ный брат тоже может быть исцелен Божьей силой от смертельной болезни.

Мама тут же получила подтверждение в своем духе, что наступил момент моего исцеления. Она рассказала нам, что только что была в магазине, думала обо мне и не могла сдержать слез. Продавец в мага­зине увидел, что она плачет, и спросил, не умер ли Орал. Она сказала ему: «Нет, я плачу, потому что знаю, что Бог собирается исцелить Ора­ла, и он будет жить».

Все приняли самое живое участие в сборах, пока Элмер одевал меня в единственный костюм, который поглотил мое худое тело, по­ложил меня на маленький матрасик, вынес к машине и уложил на за­днем сиденье. Папа с мамой сели впереди с Элмером, и мы поехали в Аду, которая находилась за семнадцать миль.

Я лежал сзади на матрасе, и при каждом толчке на грязной дороге мое тело ныло от боли. Я слушал, как Элмер рассказывал о том, что проповедь евангелиста не была похожа ни на какую другую проповедь. У пего было дерзновение и способность представлять Библию живой книгой, и Элмер и Ора просто не могли не ходить туда каждый вечер.

Он рассказывал и рассказывал, а мои мысли отвлеклись, и я не слышал, что говорил Элмер. Я вспомнил, как однажды мама просила меня помолиться, а я сказал ей: «Мама, но я не умею молиться». И там, лежа на матрасе, я вспомнил ее ответ: «Орал, ты не умеешь молиться. Просто разговаривай с Богом так, словно Он находится прямо перед тобой, и скажи Ему, что ты просишь у Него помощи, и просто верь, что Он это сделает».

Теперь, оглядываясь назад, я не могу припомнить другого, более удачного объяснения того, как нужно молиться.

Лежа на заднем сиденье, я вдруг почувствовал внутри себя глубо­кий покой. Словно я был в полном одиночестве. И тогда я услышал Голос, который с тех пор слышал очень часто:

«Сын, Я собираюсь исцелить тебя, и ты понесешь Мою исцеляющую силу своему поколению. Ты построишь Мне университет — и построишь его на Моей власти и Святом Духе».

Это был Божий голос, у меня не было сомнений. К тому времени, когда Элмер подвез нас к палатке, я знал, что буду исцелен.

Внутри палатки меня устроили в кресле-качалке, подложив за спи­ну и по бокам подушки, потому что все мое тело ныло от боли. Сидя там, я слушал проповедь евангелиста и видел, как люди выходили впе­ред, чтобы принять Христа как своего Спасителя. Затем, начав молить­ся за больных людей, он подошел ко мне и прошептал воодушевляю­щее: «Несколько дней назад здесь исцелился один индейский маль­чик». Полагаю, кто-то сказал ему, что во мне течет индейская кровь.

До этого момента, когда кто-то приходил ко мне помолиться или поговорить об исцелении, все это было каким-то затасканным и тра­диционным. Однако слова евангелиста звучали совершенно иначе. У него не было никаких сомнений или нерешительности по поводу Божьей воли и Его желания исцелять людей. Бог лишь ждал, когда люди начнут верить Ему, чтобы излить на них исцеляющую силу и действовать в них чудесным образом точно так, как они поверили Ему во имя личного спасения. Проповедник недвусмысленно заявил, что спасение и исцеление заложены в искуплении Иисуса на кресте и в сверхъестественных дарах Святого Духа, таких как дар веры, дар исцелений и чудотворения (см. 1 Кор. 12). Все свои заявления он под­креплял стихами из Библии и рассказывал о чудесах, которые проис­ходили в течение многих веков. Он также сказал, что Бог — это Бог, Который не меняется. То, что Он делал в библейские времена, Он де­лает и сегодня.

Служение было долгим и длилось до одиннадцати часов вечера. Я был последним, за кого молились. Жена евангелиста прикоснулась к моей голове, чтобы помазать меня оливковым маслом, после чего ее муж должен был помолиться за меня.

Когда он наконец подошел ко мне для молитвы, мои родители встали с двух сторон, чтобы поддержать меня. За меня никто и никог­да не молился с такой степенью властности или с такой исцеляющей силой. Как правило, те, кто молился, начинали с долгого предисло­вия, словно для того, чтобы разогреться. Затем они начинали еще бо­лее долгую молитву, которая заканчивалась таю «Господь, если есть на то Твоя воля, пожалуйста, благослови (или исцели) этого человека во имя Иисуса. Аминь».

В молитве евангелиста не было вступительных слов. Он не собирал­ся разбегаться. С дерзновением он возложил руки на мою голову и бук­вально обратился к болезни, которая связывала меня: «Ты, мерзкая и му­чительная болезнь, я повелеваю тебе во имя Иисуса Христа из Назарета выйди вон из этого мальчика! Отпусти его и выпусти на свободу».

Когда он отступил, я почувствовал себя так, словно через все мое тело был пропущен электрический ток. Затем в меня влилось ощуще­ние сильного тепла. Я почувствовал, что мои легкие открылись, как цветок, и меня заполнила живительная энергия.

В следующий момент я задышал до самого дна моих легких без кашля, без острой, стреляющей боли, без слабости. Я буквально за­орал: «Я исцелился! Я исцелился!» Затем я стал плакать, смеяться и благодарить Бога. Вся аудитория вскочила на ноги, чтобы прославить Господа, и все вместе мы восхвалили Бога.

Преподобный Монси сказал: «Сын, скажи, что Господь сделал для тебя».

К моему величайшему изумлению, слова больше не застревали в моем горле. Страх, всю жизнь мучивший меня, мешавший мне гово­рить, исчез, и слова потекли из моих уст, как родник, бьющий из-под земли.

Я стоял между папой и мамой, мое тело дрожало от слабости, лег- кис, казалось, вот-вот лопнут от страха, что мне придется говорить. И вот одним движением Своей вечной силы Иисус Христос из Наза­рета коснулся меня, как касался больных тогда, когда исполнял Свое земное служение (см. Мат. 4:23).

Любой, кто испытал на себе исцеляющую силу Иисуса, знает о Боге то, чего не знают другие. Конечно, величайшим чудом из всех явля­йся спасение души. Однако человек может обрести это величайшее чудо из всех и тем не менее продолжать страдать от болезни, от кото­рой медицина пока не изобрела средства избавления. Единственным избавлением может стать Иисус Христос из Назарета — Он может ис­целить ее Сам или через одного из Своих верных верующих.

На следующий день в доме Робертсов был большой праздник. II мое тело возвращалась жизнь. Я ходил, я ел, я благоговел от чудес­ных изменений, которые происходили во мне.

Однако вскоре мне пришлось получить один из серьезнейших уро­ков в моей жизни. Хотя во время исцеления я почувствовал большой прилив сил, впоследствии мое здоровье не восстанавливалось так быстро, как я ожидал. Дело в том, что тело мое по-прежнему было еще < очень слабым, хотя я уже не чувствовал в своем организме признаков туберкулеза и не испытывал страха перед заиканием.

Может быть, моя мама спасла мое исцеление. Однажды она нашла меня на заднем дворе в большом унынии и спросила, в чем дело.

Я объяснил, что не понимаю, почему мое тело остается слабым, если я действительно получил исцеление.

Мама напомнила мне, что я был прикован к постели в течение многих месяцев и утратил способность ходить. Она объяснила, что мне просто понадобится какое-то время, чтобы восстановить полно­стью все свои силы.

Я стал раздумывать над этим, а она тем временем советовала мне не переодеваться в пижаму, когда я иду отдохнуть после обеда. Я дол­жен был лечь на постель прямо в одежде.

Мама знала, что это изменит мое отношение к болезни и болез­ненное состояние. Это был сигнал моему духу и разуму, что на самом деле я исцелен, но ложусь только для того, чтобы восстановить свои силы. Она также заставила меня побольше ходить и выполнять не­сложную работу, чтобы тело привыкло к жизни.

Она была права. Мне понадобилось около года, чтобы окрепнуть окончательно, но все произошло точно так, как сказала моя мудрая мама.

Мама была полна решимости твердо стоять в вере в мое исцеле­ние. Она потеряла своего старшего ребенка и не собиралась отдавать младшего. Она постоянно вспоминала мою сестру Велму, которая на­чала страдать от припадков в возрасте пяти лет и умерла от воспале­ния легких в возрасте девятнадцати. Мне было всего два года, когда умерла Велма.

Мама рассказывала, как они позвали преподобного Билла Драйдена, местного проповедника, который был известен своей большой верой, чтобы он помолился во время одного из припадков Велмы. Когда преподобный Драйден молился над Велмой, яростный припа­док мгновенно прекратился. Велма вскочила с земли и стала петь. (Мама говорила, что Велма пела, как жаворонок, до того дня, пока не начались припадки.) Она сказала, что они все начали плакать и хвалить Бога, потому что решили, что Велма исцелилась. Но пос­ле ухода Билла болезнь возвратилась и оставалась до самой смерти Велмы.

Мама всегда верила, что Велма практически приняла исцеление, и сильно сожалела, что они слишком быстро прекратили молиться. Они были еще слишком неопытны в крещении Святым Духом, поскольку были крещены лишь недавно и не знали о силе Господа связывать бо­лезнь и не позволять ей возвращаться. Тот горький опыт стал ключом к моему исцелению.

Далее мы попросили доктора Ши в Стратфорде, который стал на­шим ближайшим другом, брать у меня время от времени анализы. Он это сделал и был доволен моим прогрессом.

Он посоветовал отправить мою кровь для исследования в меди­цинский центр Оклахомы, а также сделать в клинике Сагга в Аде рент­ген легких, что мы и выполнили.

Доктор Мори из клиники Сагга Сделал рентген, и его лицо осветилось широкой улыбкой: «Все в порядке, Орал, — сказал он. — Можешь просто забыть о том, что когда-то ты болел туберкулезом».

Было здорово узнать результаты анализов крови — никакого ту­беркулеза!

Все это сильно повлияло на мой рост в вере, разуме и духе. Я по­нял, что теперь должен лишь укрепить свое здоровье и продолжать жить. Исцеляющее прикосновение Иисуса Христа из Назарета было мгновенным, но для того, чтобы я полностью выздоровел, понадоби­лось много месяцев.

Однако более важным, чем мое выздоровление, был мой призыв. Бог сказал в моем духе слова, которые я слышал, как слышал бы в фи­зическом мире:

«Ты понесешь Мою исцеляющую силу своему поколению.

Ты построишь Мне университет и построишь его на Моей власти и Святом Духе».

Тогда я не мог до конца осознать этот потрясающий призыв, но я благодарен Богу за то, что поверил каждому слову и что в мой разум пришло знание: я смогу повиноваться Богу и выполнить все то, что Он повелел мне.

Восемь месяцев спустя, когда пришла пора произнести первую в моей жизни проповедь, я ушел в лес, чтобы попрактиковаться, и го­ворил, обращаясь к птицам и животным. Я ходил между деревьями с новой Библией в руках, глядя на них и говоря слова, которые ощущал и своем сердце, до тех пор пока не почувствовал уверенность. Затем я встал на колени, молился и провозглашал верой, что буду проповедо­вать без запинки, что у меня есть силы сделать это и что Бог помажет меня на проповедь и Сам будет со мной.

Когда я, наконец, прочитал эту маленькую, на двенадцать минут, проповедь, один человек вместе с женой приняли Иисуса как своего личного Спасителя — величайшее из чудес, какие только могли свер­шиться!

Мои два призыва горели во мне, но в восемнадцать лет мне нужно было научиться еще многому. Другого выхода не было — я должен был получить образование на университетском уровне, должен был посвя­тить свою жизнь пасторскому служению в маленьких церквях, должен был посвятить себя изучению Божьего Слова, чтению сотен книг о Боге и Его Царстве, путешествуя, чтобы проповедовать в других церк­вях, и всегда находясь в ожидании Божьего времени для исполнения Его великого призыва на мою жизнь.

Я уже говорил, что, должно быть, унаследовал жажду знания и лю­бовь к книгам от моей дорогой матери. На заднем сиденье моего ма­ленького синего «шевроле», который я смог купить на заработанные деньги, я возил с собой сотню книг, которые изучал при каждой воз­можности.

Эта часть моей жизни и служения подготовила меня к тому, что предуготовил мне Бог, когда наступило Его время. Но сначала ря­дом со мной появился очень важный человек, который вошел в мою жизнь, чтобы помочь мне так, как никто и никогда не смог бы.