Н. К. Гарбовский 4 страница

Подразумевая под волей устремленность к действию, то есть намерение, пренебрегают внутренним проявлением воли и учитывают только внешнее или ведущее к внешнему, тогда как первоисточником всего проявленного или склонного к проявлению является внутреннее, как бы самозарождающееся (необусловленное) желание – первичный акт воли, семя, из которого вырастает все дерево волеизъявления.

251. Желание – единственная причина действий субъекта. Даже когда нам кажется, что мы руководствуемся разумом, мы исходим из желания поступать разумно. Разум – это только одно из средств волеизъявления.

Желание – это воля в своем чистом первичном виде. Это свобода выбора между желаемым и нежелаемым.

252. Нет никакой “воли, побеждающей желания”. Всегда одни желания побеждают другие. “Воля” (в бытовом смысле) сводится к борьбе двух желаний, то есть к выбору: к желаемости одного и нежелаемости другого. Выбор в борьбе двух желаний сводится к одному желанию – желаемости победы одного из них. Вот почему воля – это способность иметь желания.

253. Когда говорят о воле и безволии, следовало бы говорить о правильном и не правильном выборе – между “высоким” и “низким” идеалами, поскольку любой выбор есть акт воли. Каждый совершает свой выбор самостоятельно, и не следует другому подсовывать свой или общепринятый “высокий идеал”. Впадая в эту ошибку, мы можем квалифицировать как безволие то, что для другого есть его правильный и праведный выбор.

254. Дальнейшее проявление воли (волеизъявление) – намерение, планирование и осуществление – есть взаимодействие воли с другим элементом психики – верой, к которой сводимы знания (вера в знание: я применяю знание лишь поскольку, поскольку в него верю) и действия (вера в произведенные изменения), а также вера в возможность, в свои силы, в везение и пр.

255. Одно желание служит средством осуществления другого и т.д. Но самое первое в этой цепочке для сознания (субъективно) немотивировано, хоть и опричинивается через внешние (“объективные”) модели.

Для субьекта его первожелание (воля в чистом виде) беспричинно, оно – необусловленный мотив поведения. В этом оно подобно “воле Бога”, “пути которого неисповедимы”. Оно возникает в сознании, ни из чего не проистекая, хотя субъект пост– фактум может объектировать и оправдать любое желание.

256. В этом сказывается его (желания) безраздельная власть над умом, как оказывается она и в том, что вся работа ума направлена на осуществление желаний и только ими управляема.

Ум не может “победить желание” (это нонсенс), хотя одно желание посредством ума может вступить в конфликт с другим и победить его.

257. Так же, как желания, любые элементы сознания могут возникать в нем субъективно беспричинно, хоть потом мы создаем внешнюю причинную модель. Субъективно беспричинны внешние ощущения, потом мы объясняем их воздействием чего-то не органы чувств. Беспричинны вдруг возникающие мысли, их причину мы моделируем в подсознании. Беспричинные в моносе явления опричиниваются в полисе через его модели, хотя в принципе возможно причинное моделирование и в моносе.

258. Некоторые религии в необусловленной “Божьей воле” видят беспричинное начало самой причинности.

259. Когда воля становится объектом (наблюдения, изучения, осмысливания), она так или иначе включается в Структуру посредством хоты бы подразумевающихся связей, даже если не причинных, то каких-нибудь других. А то, что не стало объектом, никто не может признать существующим.

260. Действующая концепция мира (мировоззрение) может допускать беспричинное, необусловленное. Но концепция никак не может быть полной, если необусловленное реально во всех её аспектах: в некоторых оно должно быть дереализовано, должно стать лишь понятием.

Необусловленное – это элемент хаоса, бесструктурного, возникающий в подсознании тогда, когда для него закрыты те аспекты, где содержатся недостающие связи. В предельной Мир-Концепции, в совершенной Гармонии все взаимообусловлено, взаимозамкнуто, завершено.

261. Воля как нечто “моё”, противопоставленное другому, существует лишь в интерпретации разума.

Интерпретация есть работа разума. Вне интерпретации есть нечто – движение, поток, жизнь Структуры, возможно есть и то, что мы называем “волей” – как один из непосредственно ощущаемых элементов Структуры. Но идентификация этого элемента как “моей воли” возможна только посредством разума.

262. К непосредственному, внесубъектному бытию ведет не “отключение” разума (что явилось бы обеднением Структуры), но его дереализация – непосредственное, безинтерпретационное отношение к разуму и к самому процессу интерпретирования: не уничтожение, а многоаспектный подход.

263. Существенной причиной околдованности объективность является привязанность к своему организму – окостенелая связь между понятиями “я”, “сознание”, “ощущение” и своим физическим телом.

264. Мы забываем, что не “действуем”, а воспринимаем движение частей тела, не “хотим”, а воспринимает возникающее в сознании хотение.

265. Ту часть Структуры, в которой происходит преобразование хотения в действие, мы называем “собой”. Точнее, где-то в этой области Структуры возникают слова “я”, “действую”, и т.п. Еще точнее, – не слова, а звуки, еще точнее – не звуки, а нечто – элементы структуры, поскольку все определения (взаимоопределения) этих элементов находятся в пределах Структуры в качестве её элементов (как и последнее определение).

266. Элемент Структуры получает определенность только через взаимодействие с другими элементами. Некоторые элементы Структуры через другие элементы определяются как “язык”, “описание”, хотя эти слова тоже элементы Структуры и имеют смысл только за счет связи с другими элементами, так же, как и слово “смысл”.

Просто между некоторыми элементами Структуры существует некоторые связи, благодаря которым “образуется” “реальность” “и” “я” “в” “ней”.

267. Самосознание есть рефлексирующая Структура.

Структуре присуща тенденция самоотражения (рефлексии) – “схватывание собственного хвоста”. (Это понятно, если основным качеством мира признать его осознанность). Допустим, это её способ “размножения” – что-то вреде почкования: в материнской структуре зарождается дочерняя, пытающаяся как можно полнее повторить (отразить, описать) первую. Описываемая и описывающая структуры как бы “разделяются” (есть такой элемент Структуры), хотя всегда составляют одно целое (макрокосм и микрокосм, мир и его отражение в сознании), – номинальное множество при фактическом единстве.

Через отражение в своей подструктуре Структура получает “реальное” “бытие”, “возможность” “становится” “действительностью” – все эти слова – только элементы “подструктуры” представление о которой – только элемент Структуры.

268. Конечно, эту Структуру можно было бы отождествить с физическим Космосом, однако во всей необъятной физической Вселенной (в физико-механистической картине мира) нет места явлениям психики – мыслям, переживаниям, представлениям, которые много более достоверны для нас в своей непосредственной данности (в моносе), нежели их физико-механистическое (физиологическое) истолкование (в полисе).

269. С другой стороны, всю бесконечную Вселенную, множество других пространств и еще что-то непосредственное может вместить в себя сознание. Потому преддверьем самотождественной Структуры является сознание со всеми заключенными в нем моделями (включая и модель бесконечного Космоса), – преддверьем, но не самой Структурой, поскольку сознание, как и любое понятие, – только элемент Структуры и, как любое описание, не исчерпывает Всего.

270. Сознание нельзя изучать извне. Можно исследовать только “мое” сознание. Все, что можно сделать с “другим” – это изучить его поведение, но не сознание.

271. Человек, скованный материализмом, говорит: “Но ведь на самом деле сознание – это функция нервных клеток”, не замечая, что само это мнение есть “функция” сознания.

272. Можно ли объяснить через материю самое сознание, объясняющее материю? Почему бы не попытаться сделать обратное: объяснить (описать) материальный мир через категории сознания?

273. Отношение бытия к сознанию именно таково, каким оно представляется сознанию. То есть к разным сознаниям бытие относится по разному. Кто же еще может ощутить это отношение, как не сознание, и что такое это отношение, как не представление сознания.

Можно ли говорить об этом отношении в общечеловеческом смысле? Не будет ли это отношение к бытию некоего гипотетического общечеловеческого сознания? Или среднеарифметическим всех отношений?

274. Отношение бытия к сознанию определяется степенью самосознания. Чем более осознается реальность сознания, тем менее осознается реальность бытия.

275. Всякое бытие есть бытие в сознании, и всякое сознание есть сознание бытия. Предположить бытие, которое не содержится ни в каком сознании, так же нелепо, как предположить сознание, не содержащее в себе никакого бытия.

276. Бытие и сознание – две стороны одного целого: бытия, осознанного бытующим сознанием, или сознания, бытующего осознанным бытием.

277. Самосознание – мнение сознания о себе. Множество индивидуальностей – только разные мнения о себе Единого Сознания.

278. Все сказанное здесь о сознании легко поймет тот, кто сам сознает, а не лишь автоматически реагирует на воздействие среды.

279. Задача для любознательных: возможен ли тест, способный отличить самосознающее существо от бессознательного автомата, столь же совершенного в своих реакциях? Очевидно, что смысл этой задачи ясен только для самосознающих.

280. Боясь сделать неверный шаг, субъект – носитель концепции пятится назад, крутится вокруг да около, опутывая себя излишними условностями (суевериями), усложняя и затемняя картину мира и делая все более болезненным тот необходимый шаг, которым рано или поздно придется сделать.

Этот шаг – отказ от понятия “объективной реальности” как чего-то само-собой разумеющегося. Это – ступенька к выходу из ставших тесными рамок полисубъектного мира, – к освоению трех высших концепций (аспектов) в их взаимосвязи и единстве.

281. Средством, подготавливающим такой шаг, может стать психологическое описание мира – в противовес физико-механистическому, в пределах которого выкристализовывается компромиссная (био-) энергетическая модель.

Психологическая модель рисует мир как феномен одного или нескольких взаимоотнесенных сознаний – субъектов – не как физико-механистическое, а как психическое образование. В этой модели реальность состояния психики, её категорий и переживания является определяющей по отношению к свойствам материальных объектов, хоть само понятие “реальность” здесь становится зыбким почти до неуловимости (на грани дереализации).

282. Мир как переживание – уже в этой исходной позиции “объективная” реальность не подразумевается как нечто само-собою разумеющееся, а выводится (если есть необходимость) как результат переживания субъекта (или соотнесения переживаний разных субъектов – в полисе).

283. Расширение психологической концепции делает человека (его сознание) хозяином положения хотя бы потенциально: в принципе все зависит от “меня”, тогда как энергетическая модель оплетает человека новыми связями, делает его еще более зависимым.

284. Последовательно развитая психологическая модель позволяет перешагнуть границу между полисубъектным и моносубъектным видением мира. Очевидно, что дальше в сознании субъекта должны быть дереализованы подобные ему “другие”, как принадлежащие той “объективной реальности” которая появляется только в результате сопоставления переживаний нескольких субъектов.

285. Субъект никак не может убедиться в сознательности форм, в которые облекаются его переживания (“других”). Ему приходится признать, что прочие субъекты имеют бытие только в статусе “допустимых”, “предполагаемых” для подтверждения “реальности” переживаемого мира, поскольку очевидно и непосредственно данным для него может быть только одно – его сознание.

Здесь дереализуется грань между внешним и внутренним, и намечается выход к внесубъектному Единству. Для этого нужно осознать, что этот единый мир сознания не имеет центра, что мысли “я существую”, “я переживаю” – такие же формы этого мира, как и все прочие.

286. Умозрительная дереализация – только подсказка, она еще не является “реальной”. Однако следует понимать, что дереализация происходит во всех аспектах, и в таком освещении термин “реальный” теперь вряд ли имеет смысл.

287. Чем выше степень дереализации, тем вероятнее тождество между Мир-Концепцией и её описанием.

288. Психологическая модель конкретизирует структурные связи наблюдаемых феноменов не в физическом континууме, а в континууме единого субъекта (“поле сознания”).

289. Всякое событие происходящее в континууме единого субъекта (каждого) рассматривается как происходящее от субъекта и адресованное субъекту.

Потому понятие “случайное” здесь должно быть исключено. Любое наблюдаемое мною событие является следствием других наблюдаемых мною событий. Имеются в виду как условно-внешние (происходящие вокруг меня, со мной или мною производимые), так и условно-внутренние (образы, воспоминания, эмоции, мысли, желания, побуждения и многие другие, еще никак не называемые).

290. Мы допускаем случайность в физическом мире, потому, что не все факторы могут быть нам известны. В континууме единого субъекта не может быть неизвестных (не содержащихся в сознании) факторов, возможна только их недостаточная осознанность, затрудняющая интерпретацию.

291. Осознанность – значит находить связи, взаимоувязывать. Потому осознание ведет к видению все больших фрагментов Структуры, отождествлению с ней.

292. Создание внутренней интерпретационной системы – личное дело каждого. Однако качество результатов будет существенно зависеть от степени преодоления стереотипных (подчерпнутых в полисе) форм и принципов взаимоотнесения событий сознания.

293. Предельно высокая осознанность позволяет по состоянию сознания (мира) в настоящий момент прогнозировать (видеть, переживать) любое состояние в любой момент времени как угодно конкретно. В этой фазе исчезает время – все возможности сосуществуют (уже реализованы) в едином моменте вечного настоящего. Неполная реализация этого состояния может объяснить явления ясновидения и пророчеств.

294. Ни о чем нельзя сказать, что оно существует “на самом деле”, можно говорить лишь о том, насколько всеобще.

295. То, что получило практически общечеловеческое признание (в пределах культуры) на некотором абстрактном уровне (понятия) и, значит, потенцию такого признания на конкретном уровне (предмет), принято считать “объективной реальностью”. Это – высшая доступная нам степень квазиобъективности – объективности конвенциональной, договорной.

296. То, что признано не всеми, следует поместить где-то между субъективным и объективным.

Изучая и концептуализируя такие явления, мы пытаемся повысить их квазиобъективность, сделать их “объективно реальными”. Это процесс реализации.

297. СОЗДАВАЯ ТУ ИЛИ ИНУЮ КОНЦЕПЦИЮ, МЫ СОЗДАЕМ РЕАЛЬНОСТЬ.

298. Нет реальности, которая существует вне и помимо нас. Всякая реальность создается одним или множеством субъектов.

299. Этот процесс миротворчества должен стать сознательным. Следует отдавать себе отчет в той ответственности, которую мы берем на себя, создавая (реализуя) новые аспекты мира. Необходимо поверять свои действия высшей руководящей Концепцией (метарелигией), прилагая её критерии целесообразности.

300. В свете высшей Концепции есть одна Абсолютная Истина – это Единство, проявляющее себя во множестве.

Тьма и неведение Абсолютизируют множественность, разделенность, противопоставляя Богу – дьявола, как нечто противоположное и почти равноценное, что по сути является только искажением высших принципов. В своей закостенелости пытаясь противостоять Свету, тьма и неведение подменяют Единство истинное (в основе, в сути, в Боге) – формальной видимостью единства – единством коммуникационным, отвлекающим от духовных устремлений.

301. В периоды наибольшего сгущения тьмы процветает еще более глубокий обман – человек оплетается сетью “оккультных суеверий” (пытающихся принять в наше время наукооборазную форму “биоэнергетических моделей”).

Под “оккультными суевериями” подразумеваются принятые на веру без достаточных на то оснований (личного опыта или хотя бы логической связи с известным) странные закономерности и сведения, как то: вера в колдовство, вампиризм, дурной глаз, энвельтирование и прочие вредоносные влияния злых людей и других (мистических) сущностей, всевозможные приметы, гадания, способы “правильных” действий и “правильной” жизни, некоторые традиции, а также многочисленные результаты откровений, истолкование буквально (как форма, а не как принцип).

К суевериям, разумеется не относятся субъективно, непосредственно наблюдаемые феномены (флуктуации), хотя их предвзятое толкование может дать начало новому суеверию.

Ярлык “суеверие” еще не означает отрицания или порицания. Имеются в виду закономерности и явления (ли?), не ставшие всеобщим знанием (“объективной реальностью”), и ставится вопрос о необходимости, целесообразности, полезности и своевременности их реализации.

302. Оккультные суеверия играют видимость более глубокого (“почти” духовного) единства (“эгрегор”, “общее поле”), по сути создавая только аспект реальных или почти реальных коммуникаций, то есть формальных связей, только не ясных и всеобщих, как слово, а туманных, таинственных, труднодоступных. Так тьма разделяет и властвует над душами.

303. Только правильно понятое слово (“Божественный глагол”) дает интуитивную ясность (не путать с интеллектуальной, формальной ясностью) и уводит в мир несказанный, который не от слова.

Ясность, к которой мы стремимся – это ясность понимания и осознания. Путь к ней – от размышления к высшим формам ментальной медитации, до внесубъектной Гармонии, представляющей собой предел структурности и бесструктурное единство вместе.

304. Множество других путей (в том числе и церковных) могут создавать иллюзию “иных” миров, не приближая, а отвлекая от высшего духовного состояния. Это – обманы тьмы, они всегда имеют чувственный или квазичувственный характер, то есть это явления ощущаемые или якобы ощущаемые (галлюцинации), предметные, формальные впечатления (“самскары”). Тогда как “видение”, “понимание” высшей Гармонии, Единства, а точнее, пребывание в Свете, в Истине, – ни в коей мере не являются чем-то сенсорнообразным.

305. С другой стороны, все– для человека, он осознанность, духовность, всегда должна идти впереди. Силы, новые возможности (“сиддхи”) – это высокий дар для одних и опасные ловушки для других (так же, как и обычные земные блага). Это – ваши искушения и испытания, и только от вас (от правильного выбора) зависит ваша победа или поражение.

Можно овладевать любыми способностями, все – благо для человека, если ясно отдавать себе отчет, для чего это нужно.

306. Развитие Концепции – это движение к Единству за счет последовательной дереализации формальных и условных элементов. Это повышение интуитивной ясности Целого.

307. Следует рассматривать как регресс попытки повысить ясность частностей за счет снижения ясности Целого, что достигается внедрением новых (не являющихся необходимыми) условностей, лишенных ясности в аспекте Целого (например, максимальная реализация, почти абсолютизация сравнительно мало-ясного понятия “энергия” в современных оккультных суевериях).

308. Излишняя условность, затуманенность, изобилие необязательных элементов характерны для так называемых “тайных учений” и исповедующих их тайных организаций.

309. “Ведь не даете же вы ребенку огнестрельного оружия. А мы – те же дети для наших учителей”, – любят говорить защитники секретных учений.

Возможно, приятно всю жизнь чувствовать себя детьми. Но в том принципиальная разница между ребенком и взрослым, что ребенок нуждается в опеке и рассчитывает на неё, взрослый же (если он действительно взрослый) должен надеяться только на себя, свое разумное решение, свой правильный выбор. Он сам полностью ответственен за себя, – лишь в этом смысл взрослых.

310. Все тайное (засекреченное) – оно же и постыдное: его цель – власть и насилие. Доброе и прекрасное не стремится к утаиванию. Если оно иногда и вынуждено скрываться в силу печальных исторических обстоятельств, то из сущности учения всегда можно заключить, является ли оно принципиально тайным или стремится стать всеобщим достоянием.

Герметичность, элитарность, деление на своих и чужих – верный признак обмана, темной, нечистой, разделяющей (чтобы властвовать) природы учения и основанной на нем организации, какими бы красивыми лозунгами она ни прикрывалась.

311. Учение Света – беспристрастное зеркало, в котором даже свиньи могут увидеть свой неискаженный образ.

312. Чистому не нужны оправдания. Учение Света и Единства ничего не утаивает. Оно открыто для всех. Всеобщность – это универсальность Концепции.

313. Всякое суеверие может показаться истиной если его рассматривать только в полисубъектном, наиболее условном аспекте. С моносубъектной позиции видно, что суеверие начинает действовать только тогда, когда становится веримой реальностью.

Уяснив себе это, человек получает возможность относиться сознательно к приятию или неприятию концепции (модель, гипотезы) в зависимости от некоторых высших (для него) соображений. Но мы лишаем его такой возможности, приближая достоверность суеверий к всеобщей “объективной” реальности.

314. Большинству людей (на современном уровне) насаждение оккультных суеверий наносит непоправимый вред. Сама природа (био-) энергетической модели (как продолжение физико-механистической модели полисубъектного аспекта) такова, что она не может претендовать на статус объективной реальности. Потому было бы полезно (или менее вредно) новое описание мира строить в более безусловной системе, не закрепощая мир новыми условностями (суевериями), а делая его более пластичным для сознания за счет дереализации некоторых условных срезов.

315. Степень реальности явления для субъекта определяется только числом и авторитетностью (реальных или потенциальных) подтверждающих. Но при более сознательном, полиаспектном подходе субъект может освободиться от давления этих подтверждающих и определять для себя степень реальности более независимо, исходя из иных соображений (например, желаемости, целесообразности).

316. В континууме единого субъекта возможно все, что угодно. В психологическом аспекте все, что угодно, можно объяснить внушением, самовнушением. Собственно, в чистом моносе все есть самовнушение. Представление о внешнем внушении появляется только при частичной реализации других (условных) субъектов.

В полисе возможны явления, внушением (казалось бы) необъяснимые. Но в моносе, в поле единого сознания в принципе возможно любое чудо, поскольку здесь всё – представление (самовнушение).

317. Действительно, почему бы мне не вообразить себе нечто странное? И здесь меня (постороннего наблюдателя) больше интересует не техника этого чуда (чтения мыслей или левитации), а процессы в моем сознании, приводящие к подобным флуктуациям – отклонениям от моей привычной концепции мира.

Как я должен перестроить свое сознание, чтобы дать возможность появиться подобным флуктуациям? Очевидно, снять некоторые запреты – дереализовать некоторые условности.

318. Привязанность к одной реальности препятствует реализации другой, – для этого необходима некоторая, хотя бы временная дереализация первой.

319. Стать свидетелем чуда может только тот, кто способен стать таким свидетелем. Стать чудотворцем способен лишь тот, кто в состоянии других (свои отражения, подобия) сделать такими свидетелями.

320. Внутренняя техника сводится к сознательному преобразованию Мира-Концепции: как сделать желаемую возможность веримой реальностью?

321. ВЕРА СДВИГАЕТ ГОРЫ БЕЗ ЗАТРУДНЕНИЙ, ТРУДНОСТЬ – В ОБРЕТЕНИИ ВЕРЫ.

322. Эта проблема не существует для того, кто постиг мир как Единство бесконечных возможностей. Путь духовный, путь к безусловному позволяет любую возможность сделать веримой реальностью. Но этот путь делает смешной и нелепой жажду исключительности и чудотворство допускает лишь в особых случаях

Все способности даются легко, без усилий и упражнений, когда нет жажды личного превосходства и душа готова к такому испытанию (что однако не означает, что она непременно его выдержит).

323. Тому, кто жаждет чудотворства: хватить ли смелости, чтобы хоть частично лишить мир привычной устойчивости?

324. Знание – это вера, не подвергаемая сомнению. В основе знания лежит вера. Все, что мы знаем, – это то, во что мы уверовали.

Верим мы всегда кому-либо – авторитетам. Даже вера своим чувствам и знание, обретенное посредством опыта, в основе своей имеет веру авторитетам, хотя бы самым первым. Чтобы произвести опыт и сделать выводы, уже необходимо некоторое (ранее уверованное) знание.

325. Мы знаем лишь то, о чем нам сказано, – “вначале было слово” (а не ощущение): даже чтобы мы смогли отличить свет от тьмы, нам должны были сказать об этом.

326. Несовершенство человека – в разобщенности воли и веры, в несовпадении веримой и желаемой реальности.

327. Любая техника изменения реальности есть техника уверования, основанная либо на вере в свои возможности, либо на вере в могущество и расположение некоторого высшего существа.

328. Вера в свою возможность влиять на реальность – вера в свою возможность изменить свое представление о реальности (то, что в плане энергетической модели называют “энергетичностью” или “личной силой”). Сказанное вполне применимо и к физическому воздействию на окружающую среду.

У обычного человека веры в свои возможности хватает только на более или менее сносное управление представлением о себе, которое называют организмом.

329. Более широкие возможности всегда связаны с расширением представления о себе: либо это продолжение себя в физическом пространстве (“био-поле” и т.п.), либо отождествление с собой внешних объектов.

330. Этот путь самоэкспансии в основе своей антидуховен, он всегда направлен к повышению влияния на мир личной воли, хоты не исключено его использование на высокой духовной основе.

331. Путь уверования в высшее существо в своей сути ведет к Единству – растворению в этом высшем, которое становится Всем. Однако в пределе исчезает сам субъект волеизъявления.

332. Принцип согласования воли и веры – либо подчинение веры воле, либо растворение воли в вере. Но возможен и третий путь.

333. Иные склонны силу отождествлять с гордыней. Но гордыня – труднейшая из слабостей, хоть и замаскированная. Победить её в себе – одна из сложнейших и трудновыполнимых задач духовного роста.

334. НАДО БЫТЬ БОГОМ, ЧТОБЫ ПОЗВОЛИТЬ СЕБЕ БЫТЬ РАСТОПТАННЫМ.

335. Ни сила, ни даже индивидуальность не являются самоочевидными ценностями. Они ценны только как способы расширения сознания, что в свою очередь имеет смысл лишь как средство саморастворения в единой внесубъектной Структуре.

336. Радикальное пограничное усилие воли – отказ от интерпретации мира как чего-то уже заданного, где нам отведено только место исследователя, – это превращение познания в творчество. После этого личная воля утрачивает самобытие (дереализуется, но не исчезает), становясь (оказываясь) лишь функцией в процессе самотворчества Мира-Концепции. “Твердый мир” и его “реальность” – только одно из содержаний сиюминутного среза Мира-Концепции.

337. На определенном уровне духовности моносубъектный аспект проявляется в следующей позиции: только я сам могу явиться причиной событий, которые со мной происходят.

Это самовоздействие может реализоваться через любую внешнюю модель: случай, микробы, вредные влияния врагов – все это лишь посредники привлекаемые сознанием для феноменизации (проявления) самовоздействия.

338. Причину всегда следует искать в себе, например, внутренний конфликт, осуждение себя на наказание. Нарушение гармонии в сознании сказывается на физических проявлениях. Отсюда принцип ментального самолечения: максимальное самоосознание и гармонизация себя изнутри, обнаружение и устранение причин самоосуждения, подчинение всего максимально высокому (несомненному для себя) идеалу.

339. ПРИВОДЯ В ПОРЯДОК МИРОЗДАНИЕ, СЛЕДУЕТ НАЧИНАТЬ С САМОГО СЕБЯ.

340. Первостепенный интерес для субъекта представляет не столько причина, сколько целенаправленность происходящих событий. Первый вопрос к себе – “Почему это произошло?”, второй и главный вопрос – “Для чего это произошло? Что я должен сделать? Чего достигнуть?”.

Спросить себя: “В чем высочайшее благодеяние, которое несет мне это несчастье?” – в этом доверие к судьбе – к Единству, составляющему истинную природу.

341. Самовоздействие истолковывается как работа высшей сущности, так как очевидно, что ни разум ни тем более организм не может фигурировать как субъект в моносубъектном аспекте (абсолютный субъект).

342. На все эти вопросы субъект ответит себе в плане своей высшей концепции, – сначала интеллектуально, а потом интуитивно находя связи, проясняющие всё большие фрагменты всеобщей универсальности Структуры.

343. Из сказанного понятно, что следует подразумевать под “правильностью” мысли и действия. Ни одна мысли или слово не находится вне Структуры. Потому ни одно, даже самое незначительное на первый взгляд событие сознания не остается безрезультатным.

344. Поскольку Структуру (по аналогии с механической системой) можно считать равновесной, в любой точке раздела действие всегда обоюдонаправленное. Грубой моделью может служить система орудие-снаряд: энергия вылетающего снаряда равна энергии отдачи, сотрясающей ствол орудия. Так же мысль или действие, направленное вовне, производит отдачу вовнутрь субъекта – условной части Структуры, отделяющей себя от остального.